Готовилась я, значит, к очередному выступлению. Претерпела издевательство, которое наши местные театральные визажисты с иронией между собой называют «лёгкий сценический макияж», потому что… ну вы смотрели когда-нибудь балет с первого ряда? Нет? Сходите в качестве смехотерапии. Наши костюмы и макияж призваны произвести впечатление на зрителей, находящихся на достаточно большом расстоянии от сцены, а вблизи всё это ужас ужасный. Честно.
А уж когда ты играешь кого-то яркого типа Кармен… под весом боевой раскраски хочется согнуться.
Дальше было ещё одно издевательство — на мне зашили костюм. Тоже мало приятного в процедуре, но привыкаешь быстро. Всего-то с десяток выступлений и забываешь о том, что когда-то дёргалась от любого неосторожного движения помощников, а потом уже просто спокойно, даже смиренно ждёшь окончания этого действа.
Так случилось и сегодня.
В зале раздаются первые аплодисменты. Зрители ждут красивой сказки, и я готова им её показать.
Скоро мой выход.
Ободряюще улыбаюсь нашей дебютантке. Сегодня среди артисток на сцене впервые появится новое лицо — Маша только пришла в театр из училища и нервничала перед выступлением, и нам всем хотелось её поддержать.
Все мы помнили тот самый первый раз, когда выходили на сцену в качестве полноправного артиста. Волнительно и упоительно.
Прикрыла глаза, вспоминая начало карьеры. Казалось бы, это случилось всего несколько лет назад, а по ощущениям — вечность прошла, не меньше.
Вот раздаются первые звуки музыки, возвращая в реальность.
Опять какой-то косорук сфальшивил! Я прямо представляю, как скривился наш дирижёр, что он потом скажет умельцу и куда засунет дирижёрскую палочку…
Так, ладно, в любом случае, эти послевыступленческие игрища оркестра меня не касается. Мне надо выйти в нужный момент.
Вот он.
Шаг. Шаг. Ещё. И так волнительно… хуже, чем в первый раз. Намного, намного хуже.
К чему бы это?
Обычно я не нервничаю перед выступлением — давно уже танцую, ко всему привыкла, но сегодня… сегодня меня почему-то преследует дурное предчувствие. Навязчивая мысль, что всё, что может пойти не так, пойдёт, не отпускала, крутилась в голове, не давая настроиться на спектакль.
И то ли я подсознательно ожидала какой-нибудь подлянки, то ли сказывается напряжение последних дней, то ли я просто слишком много думала о проблемах, но…
Я оступилась.
Хоть бы партнёр по танцу успел среагировать!
Пространство вокруг вспыхнуло необычайно ярко. Неужели у нас сегодня ещё и свет «полетит»? Спектакль будет сорван окончательно и бесповоротно.
Голова кружилась жутко, яркие вспышки ослепили, и я таки упала.
Но буквально через секунду почувствовала на талии крепкие мужские руки, поймавшие меня практически у самого пола, и успокоилась.
Он всё-таки успел.
— вас я, ты? — тихо позвала я, пытаясь проморгаться. Свет прожектора ослепил.
— Босхафт, — раздался скрипучий голос откуда-то сверху.
А руки поползли от талии ниже.
В тихом ужасе разлепила глаза. Передо мной явно был не вас я.
— Не твоё — не лапай, — выпалила я и отшатнулась, несмотря на слабость.
Это был дедок на вид лет семидесяти пяти с безумным взглядом красных глаз. Серьёзно, радужка красная, что только добавляло жути и без того сумасшедшему взгляду. Лысоватый, с всклокоченной седой бородой, тощий, одетый в странный балахон серо-коричневого цвета…
Это как надо было удариться головой во время падения, что подсознание в бреду такие картинки выдаёт? А главное, с кого образ столь колоритный был взят?
— Мадам, — проскрипел этот дед. — Очарован.
А я вот не очень.
Скосила глаза в попытке оглядеться. Надо же понимать масштаб трагедии, чтобы потом, когда приду в себя в больничной палате, начать искать хорошего психиатра. Или позвонить своему психологу. Или обратиться и к тому, и к другому, что будет явно эффективнее.
Странный мужчина прищёлкнул пальцами, высекая из них…
Это что за люмос максима такое?!
Огромный светящийся голубоватый шар слетел с морщинистых пальцев и поднялся к потолку, освещая моё безумное видение.
Серые каменные стены, такой же пол, высокий потолок и огромное панорамное окно, из которого виден месяц… Большущий месяц, весь в «дырку», будто из маасдама вырезали и серебристой краской покрыли.
Какой интересный глюк, однако. Детализированный такой, необычный. А главное, физически ощущается. Забавно.
Нет, однозначно надо будет к психиатру наведаться, когда очнусь.
— Кто Вы, о прекрасная незнакомка, попавшая в моё заклинание? — дедок всё никак не выпускал меня из своих рук.
При свете он казался немного моложе и сильно безумнее. Лучше бы было наоборот. А то я в реальности-то понятия не имею, как с психами общаться, а уж что моё воспалённое сознание может выкинуть…
— Лена, — буркнула я, пытаясь отцепить его от себя. — Елена Лебедева.
Интересно, почему глюк, порождённый моим сознанием, не знает моего же имени?
— Я — Босхафт, величайший волшебник этого мира, — а пафос у него чуть ли не из ушей лезет. — И я очарован ваш ей красотой, прекрасная Елена.
Дедуль, ты в себе ли? На мне сценический макияж и сценический же костюм Кармен: сплошь чёрно-красные кружева на лифе и коротких рукавах, юбка как бы бежевая, но за крупными ярко-красными же цветами этого бежевого практически не видно. Какая красота, ты о чём? Ярко, вызывающе — да, но и то издалека.
— Не могу ответить тем же, — фыркнула я и всё-таки вырвалась из хватки. Откуда в таком худосочном старике столько силы?
Но на мою фразу этот… как этот глюк там представился? Босхафт, да? В общем, внимания не обратил он. Был слишком воодушевлён чем-то.
И практически сразу же стало понятно, чем.
— Выходи за меня замуж, Елена, и я положу к твоим ногам весь мир! Все создания мира преклонятся перед твоей красотой! — не проняло бедняжку. Зато сколько пыла, сколько экспрессии!
*Месяц спустя*
Елена Лебедева
Оказалось, что я не сплю, что я не ударилась головой и не повредилась умом — хотя лучше бы повредилась, честное слово. Тогда у меня была бы надежда на спасительную медицину, а так…
Другой мир. Я уже практически месяц в другом грёбанном мире. И каждую ночь «размораживаюсь» где-то на час, может, чуть меньше, и изо дня в день терплю вот это вот «Вы-ыходи-и за меня за-амуж». Каждую ночь этот ненормальный Босхафт приходит за минуту до моего обратного обращения в подобие статуэтки и задаёт один и тот же вопрос.
И получает один и тот же ответ.
Не надоело ему ещё? Или так и не понял, что я не горю желанием связывать с ним свою жизнь?
Ладно хоть не пристаёт. Потому что я совершенно не представляю, что делать в таком случае.
Я всё так же куковала в башне, где познакомилась с этим «милым» сбрендившим дедом.
А ещё я находилась под действием заклятия. И, как мне позже по доброте душевной кое-кто объяснил, оно избавило меня от всех естественных человеческих потребностей. Мне не было холодно или жарко, я не хотела есть и пить, мне не требовались тренировки для поддержания себя в форме… душ, прачечная — всё это не было нужным из-за заклятия. Даже макияж не потёк от рыданий, которые однажды всё-таки прорвались, когда меня накрыло осознание моего незавидного положения.
Костюм тоже не пачкался, когда я садилась на давно не мытый пол. В каком состоянии я сюда попала, в таком и находилась до сих пор. Магия!
Хоть какой-то от неё толк…
Часы на другой башне пробили полночь. По телу прошла дрожь — заклятие снова спадало.
Опустилась на пол. Сидеть было не холодно, костюм — не жалко. Всё равно казённое. Да он и не портился, а в родной мир и театр я уже не попаду, если верить Мартынко.
Кстати, где эту змею носит? У меня тут всего около часа на разговоры есть, а она куда-то усвистала, нехорошая такая. Ей же самой тут тошно без общения часами сидеть, а мне не так много времени даётся, чтобы побыть собой. Разве час раз в сутки — это много?
Вообще, скажи мне кто во время нашего с Мартынко знакомства, что потом я буду искренне ждать её появления, я бы только посмеялась, но…
Как-то мысли сами собой перекочевали на нашу с Мартынко встречу.
Криво усмехнулась, предавшись воспоминаниям.
Это случилось в такой насыщенный на события первый день моего пребывания в этом мире.
После ухода Босхафта я несколько часов смотрела в стену и думала, как же сильно попала и насколько забористым будет лечение, когда услышала странный шелест и шипение.
И как же сильно я испугалась, когда почувствовала, что по мне что-то ползёт. Что-то холодное и чешуйчатое. А когда я увидела, что это змея, завизжала.
Вернее, попробовала, но… не вышло. Тело меня не слушалось от слова «совсем».
А вокруг моей шеи методично, устраиваясь поудобнее, обвивалась змея. ЗМЕЯ!
Страшно, между прочим.
А в каком шоке я была, когда она заговорила вполне себе человеческим голосом и стала рассуждать о своей нелёгкой судьбе…
Честное слово, могла бы — упала. Сначала от того, что на мне сидит говорящая змея, потом от того, что она рассказывала.
Оказалось, что она была младшей принцессой в одном из завоёванных Босхафтом государств. Ну, тогда они, разумеется, были свободны, подчинялись своему собственному монарху, но да не суть.
Когда Босхафт только подступился к их замку, отец моей вынужденной приятельницы предложил ему на откуп любую из дочерей — добрый и любящий папочка, правда? Нет, я как бы понимаю, что политика, туда-сюда, но всё равно для меня это дико звучит: жизнь молодой девушки в обмен на свободу маленького королевства. И Босхафт выбрал младшую из королевских дочек. Самая красивая, милая и всё такое… Ей было двадцать, ему — слегка за сорок. Естественно, Мартынко в восторг от такой сделки не пришла и, когда её всё-таки доставили не без потерь со стороны гвардии её отца в замок к Босхафту, выразила рьяный протест, высказав тому в лицо всё, что думает о ситуации, за что её навсегда обратили в змейку. Небольшую голубую ядовитую змейку.
А то королевство Босхафт всё равно захватил. Послал туда нечисть ещё тогда, когда принцесса из ворот родного замка едва выехала, так что она в любом случае стала бы его пленницей. Днём раньше, днём позже — какая разница?
Вот так и доверяй договорённостям, скреплённым только лишь подписями без магического заверения…
Обо всём этом она рассуждала, вальяжно развалившись у меня на плечах, а когда часы пробили полночь и заклятие с меня временно спало, она, осознав, что я «ожила», шарахнулась от меня едва ли не больше, чем я от неё.
Но я-то за день попривыкла к тому, что змея сидит у меня на плечах и ведёт беседы сама с собой: обошлось даже без визгов с моей стороны. А вот Мартынко совершенно не ожидала такого развития событий.
Кое-как удержав равновесие, опустилась на холодный пол — я тогда ещё не приспособилась к резкому «выходу» в нормальное состояние.
А ещё я уговаривала себя, что скоро всё закончится, что мне вот-вот сделают какой-нибудь волшебный укольчик в больнице, куда меня обязательно должны были уже доставить после того, как я потеряла сознание на спектакле. У нас очень ответственное руководство и достаточно доброжелательный коллектив, они меня не оставят дожидаться конца спектакля.
А так как уговаривала я себя вслух, то Мартынко всё это слышала.
— Дура ш-штоли? — прошипела она. — Какой укольщ-щик? Ты в плену у Бос-схафта!
— Можно подумать, мне это о чём-нибудь говорит, — огрызнулась я тогда.
— Откуда ты такая взялас-сь, ш-што не с-слыш-шала об этом щ-щудовищ-ще?
— Из театры.
Всегда так отвечаю на вопросы, начинающиеся со слов «откуда ты такая», даже если этот ненавистный вопрос задаёт глюк. Привычка-с.
— Актрис-са ш-што ли? — она заинтересованно подалась вперёд.
— Балерина, — а я наоборот не имела желания разговаривать, поэтому попыталась ограничиться односложным ответом.
Лена Лебедева
Куда. Этот. Ненормальный. Меня. Несёт?!
Нет, подумать только, взял и в наглую спёр прямо из-под носа Босхафта!
Не то, что я была сильно против такого исхода, вовсе нет, скорее совсем наоборот. За этот месяц мне порядком надоело сидеть в четырёх стенах и слушать еженощные подвывания этого безумца или каждодневные взрывы в лаборатории, которые происходили не раз и не два за день. От постоянных приходов пленителя я дёргалась, от взрывов — уже нет. Привыкла в течение нескольких дней к бесконечным «бабах», воплям рабочих и звону стекла.
Но! Есть парочка маленьких «но». Во-первых, откуда я знаю, что этот перец, который меня украл, нормальный? Может, это извращенец какой? От одного… товарища с причудами «улетела», к другому «прилетела»? Нет, спасибо, не хочу, не буду, идея не прельщает, играйте в эту интересную игру с кем-нибудь другим.
Во-вторых, меня не сильно вдохновляла участь стать украшением в каком-нибудь богатом доме. А именно это меня, судя по всему, и ждёт, потому что… Ну куда ещё могут определить меня в таком виде? Только в коллекцию к какому-нибудь ценителю статуй, не иначе…
Впереди замаячило что-то яркое, привлекая внимание.
Светящийся зеленоватый сгусток парил чуть в стороне от дорожки, по которой бежал мой похититель и вдоль которой я летела за ним.
Нет, вы только поглядите! Этот красавчик действительно клептоманит и вовсе не понемногу. Мало того, что меня с Мартынко утащил, так ещё и подобрал какой-то светящийся кулон, забросил его в непонятно откуда взявшуюся и практически сразу же исчезнувшую сумку. Магия, магия, магия… кругом одна магия!
И вообще. Зачем ему это странное украшение? Просто так, чтобы было?
Впрочем, его наклонности меня быстро перестали интересовать, потому что он не как все нормальные люди через дверь вышел или, на худой конец, окно, а спрыгнул со стены замка куда-то вниз, в темноту. И ладно бы один прыгал, слова бы не сказала, хочет помереть — его право, проблемы тоже были бы исключительно его, хотя проще было бы сдаться Босхафту, на мой взгляд. Быстрее и интереснее смерть была бы.
Но я-то с Мартынко полетела вслед за ним! А я сейчас, судя по всему, весьма хрупкая в прямом смысле этого слова. Падение даже с небольшой высоты для меня однозначно будет finita la commedia, а уж с замковой стены, которая на несколько метров возвышается над землёй…
Я успела попрощаться с жизнью.
Но мы не разбились. Уж не знаю, к счастью или к сожалению, но все остались целы: во время прыжка вор шепнул пару непонятных слов, и ближе к земле я мягко затормозила. Чёртова магия, ломает мне всю картину мира. Вот как привыкнуть к новой реальности, а? Кто знает, подскажите, пожалуйста.
Мужчина тихо приземлился рядом.
А потом начался безумный бег.
Я летела вслед за похитителем, а он быстро уносился в глубь леса. Такого древнего, мощного… у нас такой даже на картинках не встретишь.
Тёмные ветвистые деревья в несколько обхватов толщиной устремлялись ввысь, переплетаясь ветвями и образуя плотную «крышу», через которую не пробивался лунный свет. Не давали заблудиться в этом царстве только странные кристаллоподобные наросты на стволах деревьев, дающие слабое красноватое свечение, что превращало ночной лесной пейзаж в картинку из фильмов ужасов.
Так себе место для прогулки с девушкой, на мой взгляд. Неудачное.
А вор между тем всё бежал по лесной тропе, оставляя далеко позади замок Босхафта.
До-олго бежал. Несколько часов так точно. И не сбавлял темп, не переходил на шаг и не останавливался ни на минуту.
Вот это выносливость! Я аж восхитилась.
Параллельно с молчаливым восхищением, искренне надеялась, что Мартынко никак себя не выдаст, пока мы не остановимся и не разберёмся, что будем делать дальше.
И пусть одна из самых сложных задач — выбраться из замка — была выполнена, не важно, что я в этом никак не участвовала, главное — результат! Но вот о том, что делать после освобождения, я не имела ни малейшего понятия.
Надо будет всё-таки с Мартынко поговорить.
Разумеется, если у меня это получится. Потому что мне только сейчас пришла в голову немного пугающая мысль, что наградил-то меня этот старый хрыч совсем другим проклятием. Или заклятием? Я так и не поняла разницу, хотя Мартынко несколько раз порывалась мне втолковать… ну да не суть. Главное другое. Где гарантия, что в ближайшую ночь я снова «разморожусь», как это происходило раньше?
А нет её.
И что делать?
Остаётся только ждать ночи, не паниковать раньше времени и надеяться, что всё будет хорошо. Я на час снова стану собой, мы обсудим со змеёй все важные моменты, возможно, напугаем воришку до седых волос, и я снова «застыну» до следующей ночи.
Интересно будет посмотреть на реакцию мужчины хотя бы на Мартынко. Эта змея… та ещё змея на самом деле. Язва и вредина, каких мало. И мне заранее жалко мужика, потому что ну не сможет он один с её характером справиться. Мне тоже не всегда удаётся, но она хотя бы порой прислушивается к моему мнению.
Это сейчас она вела себя до неприличия прилично, прикинулась украшением и молча болталась на моей шее. А вот что будет, когда наш похититель узнает ма-аленький такой секрет о том, кого в наглую присвоил себе, отжав у Босхафта?
Через какое-то время (очень долгое время, прошу заметить, в часах не скажу, плохо ориентируюсь без света) наш спаситель-похититель свернул с тропы и направился в одному ему известном направлении.
И где-то ещё через час мы добрались до… кажется, это была чья-то нора.
А, нет, всё-таки старая землянка, запущенная просто. Кое-где осыпалась земля, пара брёвен покосилась, да и дверь подпирала неудачно отломанная ветка.
Но вор быстро разобрался с препятствием, и вот мы уже внутри.
Мужчина прищёлкнул пальцами, творя «люмос максима», и мягкий свет окутал небольшое помещение, которое изнутри выглядело лучше, чем снаружи. Отделанное деревом, даже, кажется, относительно чистое помещение. Вдоль длинной стены расположены нары, в углу — нечно, напоминающее маленькую печку, а параллельно короткой стене — стол и лавка.
Лена
Когда Лан перемахнул через огромное поваленное дерево, я восхитилась. Нет, ну правда, такая ловкость и грация... со стороны наблюдать так вообще замечательно. Страшно представить, сколько он тренировался, однако результат впечатляющий и однозначно того стоил, согласитесь?
Но вот когда я сама на огромной скорости понеслась тем же путём… не готова я оказалась к таким приключениям. У меня чуть сердце не остановилось.
А, ну да.
Я же статуя сейчас, как оно может остановиться, если и так не бьётся?
Мартынко что-то злобно шипела, пытаясь не соскользнуть у меня с шеи, но разобрать её проклятия, которые она несомненно насылала на нашего похитителя, я не смогла.
Уверена, что ничего хорошего там нет.
Жаль, что шипела змея крайне невнятно, мне было бы интересно послушать, что она там бурчит. Как говорил мой дед-немец, жизнь на новой территории нужно начинать с изучения местных ругательств. Потом переходить к местному алкоголю, а только после этого — к законам. А дедушка у меня в переездах в другие страны понимал многое, сам после войны перебрался в Союз.
Эльф между тем резко прибавил скорость, и я, соответственно, тоже полетела ещё быстрее, хотя казалось бы — куда уж.
Было немного страшно. Не люблю большие скорости, особенно, когда не могу контролировать перемещение от слова «совсем». Кто-то может и ловит кайф от высоких скоростей, но я к этой категории людей не отношусь.
Интересно, почему мы так явно ускорились? Ничего же не произошло. Кажется…
Кулон летел метрах в пяти впереди Лана, скорость не увеличивал, пока эльф не порывался бежать быстрее, украшение просто держало постоянную дистанцию со своим похитителем, так что это явно была инициатива мужчины — мчаться на пределе своих возможностей. И было видно, что он всё-таки начал уставать.
Немудрено. Сначала столько часов бежать без остановок и отдыха, а потом, не дав организму как следует восстановиться, снова бежать, ещё и испытывая себя на прочность более высокими скоростями и постоянным темпом передвижения. Мне вот его чисто по-человечески жалко.
Но, видимо, этот конкретный мужчина сдаваться не привык. Он на бегу достал из «ниоткуда» свою сумку, вытащил оттуда какой-то пузырёк и опрокинул в себя его содержимое. Сразу же стало заметно, что сил у Лана прибавилось. Вот только всё равно не понимаю, зачем так над собой издеваться…
Мой младший брат бы продолжил: «…сказала Лена». Любил он меня стебать по поводу моей балетной карьеры. Но вот именно как человек, у которого всю жизнь постоянные офигеть какие физические нагрузки, я и говорю. Это издевательство над своим телом.
Моя карьера как солистки балета должна была закончиться лет через десять-пятнадцать при самом хорошем раскладе. Это если считать, что работа будет удачной и без тяжёлых травм. Так что вот уж кто-кто, а я точно знала, что излишние физические нагрузки до добра не доводят.
— Да-а куда же ты бежи-жи-жиш-шь?! — завопила Мартынко, когда нас несколько раз ощутимо тряхнуло.
Всё-таки не выдержала. Она вообще, как я заметила, не умеет сдерживать эмоции.
— Схрон нашли. Нужно как можно быстрее убраться подальше, — был короткий ответ.
Ну хоть какое-то пояснение. А то лети и гадай, почему мы так далеко уносимся без объяснения причин.
Интересно, надолго ли Лана хватит? Выдерживать такой темп ой как непросто.
Хотя кто знает этих эльфов? Кто знает реалии этого мира? Вдруг все местные могут вот так без передыха резво перебирать ногами по пересечённой местности в течение такого долгого времени?
Кулон резко метнулся в сторону, мы — естественно за ним.
В самую чащу.
— Куда этот ненормальный кулон нас-с ведёт? — продолжала возмущаться змея.
— В безопасное место, — кажется, Лану порядком поднадоела болтовня моей чешуйчатой приятельницы.
— А ты уверен в этом?
— Да. Я чувствую в нём душу леса. Лес… фу-ух… сопротивляется экспериментам Босхафта, пакостит ему по мере возможностей, поэтому нас выводит через скрытую тропу. Чудо какое-то, что они здесь ещё остались.
И правда, прямо посередь чащи будто провели яркую черту: перед нами открылась лесная дорога, подсвеченная не пугающими красными кристаллами, вросшими в тёмные деревья, а мягким зелёным светом каких-то странных огоньков и жучков. И лес там был… более живым, что ли? Спокойным таким, умиротворяющим.
Над самым краем тропы висел «беглец», призывно мигая, будто подначивая ступить на этот путь.
Лан вздохнул и поддался. Сделал шаг вперёд, я полетела за ним. И за нашими спинами со скрипом захлопнулась тропа, отрезая от остального леса.
Чудеса…
А кулон, вопреки ожиданиям, не стал продолжать безумную гонку, а подлетел ко мне и сам застегнулся у меня на шее, потеснив Мартынко.
Эт-то что ещё такое? Зачем мне оно?
— И куда нам теперь? — недовольно прошипела змея, покосившись на украшение.
Кулон в ответ трепыхнулся, показывая вперёд, снова улёгся поверх моего платья и практически потух. Теперь только небольшая искорка тлела внутри камня.
Лан неопределённо хмыкнул и направился вперёд.
— Думаю, за пару дней мы должны дойти как минимум до границы этого леса.
Я медленно летела рядом с мерно шагающим мужчиной и с каким-то детским восторгом рассматривала всё вокруг.
Такое всё сказочное…
— А потом?
— А потом будем добираться до столицы. Но это быстро, меньше суток быстрым ходом. Если повезёт, то лес сам выведет нас к городу, — отозвался Лан. — Сейчас отойдём чуть-чуть подальше, чтобы нас точно не засекли, и сделаем привал. Как раз попробую посмотреть, куда точно ведёт тропа. Общее направление — Эльфийский лес, разбираться с точкой выхода потом будем.
Через пару часов мы действительно устроили привал, даже не сходя с тропы.
Эльф объяснил это тем, что всё равно кроме нас тут никого нет, а сойдём с пути — можем на него никогда больше не вернуться.
— В каком с-смыс-сле — не вернуться? — не поняла Мартынко.