«Уважаемые жители Айроса! Сегодня я наконец-то обращаюсь не только к людям, но и к вампирам и сиренам. Я поздравляю вас с достижением равенства видов в стране. Отныне мы будем жить и работать вместе. Мы больше не будем угнетать друг друга. Отныне не будет ненависти. Сегодня Айрос стал примером для всех остальных стран. Мы стали первыми, кто победил многовековую несправедливость. Я знаю, что многие из вас пребывают в смятении. Для многих случившееся стало шоком и глубоким потрясением. Многим страшно представить, что будет дальше. Но я уверяю вас, что впереди нас ожидает светлое будущее. Мы вместе построим новое государство, новый Айрос, учитывающий права и свободы всех, кто в нём живёт.
Как вы могли догадаться, я тоже не совсем человек. Я вампир и живу на этой планете более тридцати тысяч лет. За это время я видел многое. Я видел, как расцветают и низвергаются государства. Как меняется мир, как развивается общество. Как оно становится всё более толерантным по отношению друг к другу, к планете, к миру.
Я знаю, что у многих из вас есть предрассудки по поводу вампиров. Но посмотрите на меня. Я нахожусь у власти уже семьдесят три года. И за всё это время я действовал исключительно во благо народа и своей страны. Я никогда не делал разницы между людьми, вампирами и сиренами. Всех их в нашей стране судили по закону. И так будет впредь.
Любой вампир, решивший убить человека ради развлечения, пропитания или по другой причине, будет отвечать перед законом, как любой другой убийца. Вам нечего опасаться. Новый Айрос станет безопасным для всех».
Тиберий Баас, повелитель Республики Айрос.
Из выступления от 17 июня 3688 года.
«Я рад, что могу сегодня говорить с вами открыто. Мне, как и многим из вас, было больно смотреть на то, что происходит с вампирами в нашем мире с самого момента их обнаружения. Геноцид, бесчеловечные эксперименты, рабство. Я задавался вопросом, могу ли я сам называться человеком, имея отношение ко всему этому. И, когда у меня появилась возможность сделать жизнь всех жителей страны лучше, я не сомневался.
Сегодня я призываю всех людей задуматься над теми издевательствами, которым мы столько веков подвергали другой вид, повинный лишь в том, что отличается от нас. Но у нас с вами ещё есть шанс стать лучше. Исправиться и искупить вину. Давайте отныне жить в мире и равноправии.
Все те, кто погиб сегодня, не хотели справедливости. К сожалению, революция без жертв невозможна. Но поверьте, советник Орландо Пэан, министр Эммануэль Рейлинг и его советник Мэриал Йеа, главы Кабинетов Давид Исаа, Луцилла Граа, Брендон Слаав, Софира Соолу, Вероника Гайлора, Чедвиг Анфор и другие представители вида людей, не были невинны. И не стали случайными жертвами. Все они отличались особой жестокостью по отношению к вампирам. Были замешаны в незаконных жестоких экспериментах, пытках и убийствах. Они были угрозой для общества. Тем же, кто живёт в мире и соблюдает законы Айроса, ничего не угрожает. Посмотрите, я стою сейчас перед вами. Жив и здоров. Разве похоже, что кто-то принудил меня произнести эту речь?»
Дарий Теулинг, министр Республики Айрос.
Из выступления от 17 июня 3688 года.
«Я знаю, что многие из вас не ожидали сегодня увидеть меня здесь. Для большинства из вас я всего лишь жена одного из самых влиятельных министров Айроса. Но сегодня я присутствую здесь как представитель и глава вида сирен. О нашем существовании до этого момента почти никто не знал. Мы жили скрытно, опасаясь за свою жизнь, за жизнь своих детей. Мы боялись, что однажды повторим судьбу вампиров. Что, если нас раскроют, то осудят лишь за то, что мы родились иными.
Я искренне благодарна повелителю Тиберию Баасу за возможность наконец-то дышать полной грудью и смотреть в будущее без страха. Я верю, что мы сможем преодолеть любые различия между видами. Научимся уважать друг друга, принимать.
Вы задаётесь вопросом, кто же такие сирены? Мы отличаемся от людей куда меньше, чем вампиры. Мы не живём сотни лет. Мы точно так же болеем, стареем и умираем, едим обычную пищу. Но у организма сирен есть одна особенность. Мы выделяем особый секрет, способный влиять на окружающих. Уровень возможностей у каждой сирены индивидуальный. Кто-то просто кажется всем невероятно привлекательным. А кто-то способен принудить человека вампира или даже другую сирену делать то, что те не хотят. Это всегда осуждалось в культуре сирен. Мы учим детей с самого рождения контролировать свои способности и никогда не использовать их во вред другим. Так будет и впредь.
Равно, как любой вампир, убивший человека, будет судим по закону на ровне с любым другим убийцей, так и каждая сирена, принудившая кого-то совершать действия против воли, будет судиться на ровне с другими преступниками. Не важно, заставляете вы кого-то действовать шантажом или применяете для этого свой секрет. В глазах закона вы равны. И я лично буду следить за исполнением каждого приговора, вынесенного сиренам».
Кассиопея Драа.
Из выступления от 17 июня 3688 года.
«Я глубоко поражена катастрофой, обрушившейся на Айрос. Я заверяю всех жителей Шторса, что вы в безопасности. Нашей стране ничего не угрожает. Мы сделаем всё возможное, чтобы не дать этой заразе расползтись по миру».
Дакота Мильт, президент Федерации Шторс.
После зачитанного почти наизусть лживого обращения к народу, в котором Дарий, изо всех сил старавшийся заставить голос не дрожать от нервного напряжения, заверял, что ситуация под контролем, волноваться не из-за чего, по заслугам получили только те, кто действительно был виновен, настоящие чудовища, не заслуживающие права называться человеком, министра отпустили к семье. На деле единственным чудовищем Дарий уже почти привычно ощущал себя. Он чувствовал, что предаёт сейчас не только народ и государственные устои, которые клялся защищать любой ценой, но и самого себя, собственные принципы и убеждения. Но иначе поступить не мог. На кону стояла безопасность его семьи. Беременной жены, детей и младшей сестры, которая и так за месяцы плена неизвестно чего успела натерпеться.
Министр Теулинг публично поддержал вампиров, вырезавших у него на глазах половину действующего правительства. И даже попыткой спасти собственную семью Дарий не мог оправдать своего поступка. Но и другого решения принять всё равно не смог бы. Он чувствовал себя слабым и использованным. А ещё глупым. Сколько времени он оставался слеп к тому, что творилось прямо у него под носом? Сколько времени он неосознанно помогал Баасу приблизить и успешно провернуть переворот? А ведь Финик давно уже предупреждал Дария, говорил, что происходящее может быть выгодно повелителю, даже подозревал Александра в том, что он не совсем чист на руку. Но Дар и слушать его не хотел, только злился. И что оказалось в итоге? Александр Варма оказался вовсе не человеком и даже не вампиром, а чем-то, что министр пока вообще не в силах был осознать. Советник назвал себя «сиреной» и признался, что всё это время следил за Дарием и старался корректировать его действия, мягко вынуждал придерживаться выгодного повстанцам курса. А повелитель Баас, которого Дарий, как ему казалось, знал как облупленного, оказался вампиром, стоящим во главе всего заговора. Это просто не укладывалось в голове.
Почему он ещё тогда, много месяцев назад, не прислушался к словам и доводам Финика? И как вообще Финик смог обо всём догадаться? Дело было в том, что он просто был достаточно умён? В том, что у него хватало смелости смотреть правде в глаза и называть вещи своими именами? В том, что у него на глазах не было тех шор, которые Дарий самовольно на себя навешал? Или Финик просто был ещё одним винтиком в системе, знал обо всём с самого начала и пытался предупредить, не решаясь вывалить на недалёкого министра разом всю тяжёлую правду? Надеялся, что Дарий поймёт всё сам?
Если верным был всё-таки второй вариант, что было весьма вероятно, учитывая как расчётливо Финик менял в течение жизни хозяев, всегда оставаясь наплаву, то и к похищению Айланы он мог быть причастен. Он знал о её передвижениях, имел доступ к средствам связи и вполне мог сливать всю информацию повстанцам. И эту возможность предоставил ему сам Дарий. Здесь снова была только его вина.
А смерть Руиса? Если Финик и правда с самого начала был в курсе всего, то и старшего брата он мог убить вполне намеренно. С самого начала всем было ясно, что Филипп на должность министра не годится совершенно, Амелия отказалась от поста много лет назад. И теперь, когда права вампиров станут официально уравнены с правами людей, следующим министром Ланге по закону станет именно Финик. На это он и рассчитывал с самого начала?
Но зачем же тогда он пытался предупредить Дария? Зачем указывал на странности в поведении Вармы? Зачем так настаивал на том, что террористические акты выгодны повелителю? Взыграла совесть? А могла ли она быть у столь расчётливого существа? Герольд годами вытравливал из сына всё человеческое и в итоге создал чудовище, от которого сам и пострадал. Так зачем же искусный манипулятор, просчитывающий каждый свой шаг, пытался предупредить Дария? Просто проверял почву?
— Дар, я понимаю, что тебе сложно всё это переварить, – вдруг подал голос советник Варма. Он вызвался сопровождать своего министра по пути домой и почти всю дорогу молчал, но теперь, видимо, не выдержал. – И ты вправе злиться на меня за то, что столько лет водил тебя за нос. Но, пожалуйста, ты должен понять меня. Я всего лишь выполнял свой долг перед моим народом. Ты ведь помнишь, что случилось с вампирами, когда люди узнали об их существовании? Мы скрывались искуснее, но прекрасно понимали, что не сможем прятаться вечно. Нас постигла бы та же участь. Лаборатории, эксперименты, рабство, геноцид. Мы просто защищаем себя. Так же, как ты сейчас защищаешь свою семью.
Дарий ничего не ответил. Ему просто нечего было сказать.
Дома его с порога встретили дети. Радостные, весёлые, они тут же бросились к нему на шею.
— Папа! – Ева укоризненно покачала пальчиком. – У тебя нет на руке кольца, которое я сделала! Ты что его снял?
— Прости, милая, – министр нервно улыбнулся. – Оно у дяди Алекса. Ему так понравились кольца, что он забрал два. Сделаешь мне ещё одно?
— Ладно, – отмахнулась девочка. – Сделаю.
— Вы в порядке? – Дарий крепче прижал к себе детей.
— Да, мы смотрели мультики, поэтому пропустили твой прямой эфир, – признался Адриан.
— Они пока не в курсе новостей, – тихо проговорила Энди. Министр быстро поднял глаза. Жена стояла в дверном проёме. Бледная и встревоженная, с покрасневшими глазами.
— А какие новости мы пропустили? – удивился Адриан.
— Никакие, это просто скучная политика, – соврал Дарий. – Вы хорошо провели день?
— Да, – Ева кивнула. – Только мама несколько раз снова плакала, а дядя Джереми просто сидит весь день и качается, обхватив себя руками. Может, он заболел?
Нагнать Дария Джереми смог только у самого выхода, потому что идти ровно и не держаться за стены после побоев у него получалось откровенно так себе.
— Министр Теулинг, подождите, пожалуйста, – окрикнул вампир, увидев, что хозяин уже тянет руку к двери. – Можно мне поехать с вами?
Дарий вздрогнул от неожиданности и резко обернулся, встречаясь взглядом с карими встревоженными глазами, один из которых уже начал заметно опухать.
— Прости, Джер, – сокрушённо выдохнул мужчина и быстро подбежал к парню, придерживая его и подводя к дивану. – Сейчас я вызову тебе врача.
— Нет, не надо, министр, – отмахнулся вампир, отказываясь садиться. – Я и сам почти врач, забыли? – он улыбнулся, стараясь разрядить обстановку. – Со мной всё в порядке, меня били и похуже, никакая помощь не нужна. Вам не из-за чего волноваться. Так можно мне поехать с вами?
— Зачем?
— Во-первых, я тоже хотел бы увидеть Кламси и кирию Теулинг, чтобы удостовериться, что они в порядке, а во-вторых, я прекрасно чувствую в каком вы сейчас состоянии, министр, поэтому не хочу оставлять вас одного, – пояснил Джереми. – Я переживаю за вас.
— После того, как я чуть тебя не убил? – не поверил Дарий. – Джер, да ты после такого не волноваться за меня должен, а ненавидеть!
— Ну, если вы уже передумали меня убивать, то я бы хотел поехать с вами, – рассмеялся вампир, тут же морщась от боли. – Не переживайте из-за этого, министр. Мне больше тысячи лет, помните? Может, моего жизненного опыта и недостаточно, чтобы обвести вас вокруг пальца, но его вполне хватает для выживания. Меня много раз били, притом куда сильнее и дольше, чем вы. Если бы я обижался на каждого, кто поднял на меня руку, я бы с ума сошёл давно. К тому же, вы били не просто так, у вас были весомые аргументы. Я сам почти поверил, что виноват.
— Прости меня, – Дарий устало провёл рукой по волосам. – Я поступил ужасно. А ты ещё оправдания мне ищешь! Ты слишком хорош для этого мира. И не заслуживаешь такого скотского отношения. В следующий раз, когда я начну вести себя как мудак, просто дай мне по лицу со всей силы, договорились?
— Надеюсь, в этом никогда не возникнет необходимости, – усмехнулся парень. – Так мне можно поехать с вами?
— Хорошо, – сдался министр. – Но, если почувствуешь себя плохо, сразу говори, ладно?
— Конечно, – вампир покорно кивнул.
— И ты мог бы снова обращаться ко мне на «ты» и по имени, – мужчина слабо улыбнулся. Он чувствовал себя выжатым, использованным и одновременно виноватым. На этот раз не только перед страной и народом, но и перед Джереми, которого чуть не убил просто так. Из-за плохого настроения. Просто немыслимо.
— Всё в порядке, Дарий, – вампир шумно выдохнул. – Ты не виноват, что сорвался. Давай лучше порадуемся, что ты сорвался на мне, а не на ком-то более хрупком. Я чистокровный, на мне всё очень быстро заживает. Давай просто забудем об этом, хорошо?
— Сомневаюсь, что смогу, – признался министр, беря парня под руку и направляясь в сторону выхода. – Теперь я понимаю, как чувствовала себя Айлана, когда случайно чуть не убила Финика, заперев в чулане.
— Я никогда не буду тебя этим попрекать, – пообещал Джереми. – Я знаю, что ты сделал это не со зла. На тебя слишком много всего навалилось. Не придавай этому такого значения. Я ведь жив, значит, всё в порядке.
— И тебе не тошно после этого вообще на меня смотреть? – недоверчиво хмыкнул мужчина, открывая перед парнем дверь.
— Нет, Дарий, мне с тобой комфортно, – покачал головой вампир. – Даже если это когда-нибудь повторится, я пойму. И не стану тебя осуждать. Ты просто вспылил, ошибся. Так иногда случается. То, что на тебе лежит больше ответственности, чем на других людях, не означает, что ты не можешь иногда ошибаться. Или испытывать злость, потерянность, непонимание. Ты не можешь всегда поступать правильно. Никто не может. Если ты поймёшь это, тебе станет легче. Ты не должен подавлять в себе постоянно эмоции, а потом винить себя, когда они всё же вырываются наружу. Просто давай им выход. Так будет проще.
Дарий открыл перед Джереми дверь машины и помог ему сесть под удивлённым взглядом вооружённого вампира, приставленного повелителем.
— Спасибо, – шепнул парень, неловко забираясь на сидение и снова морщась от боли. Министр последовал за ним.
— Я поступил так же, как твои предыдущие хозяева, – шепнул мужчина. – Те, что были с тобой жестоки просто потому, что ты не мог им ответить. Их ты тоже потом заверял, что в побоях нет ничего плохого и нужно давать волю гневу?
— Людям вроде советника Спеарма не требуется моя поддержка после побоев, – вампир слабо улыбнулся. – Они делали мне больно, потому что могли, потому что сами хотели этого. И чувство вины их потом не мучало. Ты сорвался на мне не просто так, ты думал, что я виноват. Это совсем другое, Дарий, не сравнивай.
— Не знаю, – мужчина устало закрыл лицо руками. – Я совсем запутался.
— Послушай, – осторожно начал парень. – По поводу Энди… Честно, я пока не понимаю, как это работает у… сирен, но… Я ведь чувствую эмоции, помнишь? Дар, жена тебя любит. Очень сильно, я постоянно чувствую это. Не знаю, насколько она на самом деле тебя использовала в своих целях, но чувства у неё к тебе определённо есть. Я думаю, они настоящие.
— А мои чувства к ней? – фыркнул Дарий. – Они настоящие? Или она просто навязала их мне?
Олаф приехал ещё примерно через час. В военной форме он вошёл в комнату в сопровождении ещё нескольких вооружённых вампиров и сразу же одарил собравшихся своей фирменной дружелюбной улыбкой.
— Рад снова видеть вас вместе! – воскликнул он. – С большинством мы знакомы, но для остальных представлюсь. Моё имя Олаф Ворелла, я сын Ингвара Вореллы, второго заместителя министра обороны ФОЗО. И двоюродный внук повелителя Айроса Тиберия Бааса.
— Это он держал нас в плену, – поморщившись, пояснила брату Айлана.
— И я рад тебя видеть, Афродита, – усмехнулся блондин.
— Афродита? – удивлённо переспросил Дарий.
— Точно, совсем забыла сделать камин-аут, – хмыкнула девушка. – Я шеститысячелетняя Афродита. Приятно познакомиться.
— Подожди, я тебя помню, – вдруг пробормотал Джереми, с интересом разглядывая Олафа. – Ты был с этими… Которые танцуют. Как их там?
— «Бlaрs», – подсказал блондин. – Да, всё верно, я за ними присматривал.
— Ты был рабом повелителя…
— Технически, я никогда ничьим рабом не был, – усмехнулся Олаф. – Я родился задолго до дня Свержения, смог покинуть страну во время геноцида, поэтом и рабства в своей жизни не познал. Здесь работал под прикрытием, вот и всё.
— Сколько же тебе лет? – Джереми поражённо распахнул глаза.
— Две тысячи четыреста семьдесят два года, – вздохнул блондин.
— И всё это время ты жил заграницей и скрывал, что ты вампир? – Джереми недоверчиво вскинул брови. – Я должен в это поверить?
— Ты никому ничего не должен, малыш, – снисходительно усмехнулся Олаф. – Ты теперь свободен. Можешь просто сказать спасибо.
— Спасибо?! – вдруг вскричал младший вампир, вскакивая на ноги. – За то, что вы перебили кучу народа, шантажировали Энди, похитили Айлану с Кламси и чуть не убили Дария?! За это мне сказать спасибо?! Да вы долбанные психопаты!
— Джер, ты чего? – к нему тут же подлетел министр и похлопал по плечу, пытаясь успокоить. – Правда на стороне победителей, ты же знаешь. Нельзя так говорить, да и…
— Строго говоря, кирию Теулинг мы не шантажировали, я бы никогда не позволил угрожать кому-то детьми, – перебил Олаф. – Но на сирен, увы, я повлиять не могу, это вынужденное сотрудничество. Без них у нас бы ничего не вышло, пришлось их терпеть. Сейчас у тебя просто шок. Но поверь, ты успокоишься и сам ещё порадуешься, что получил свободу.
— Сирены угрожали Энди детьми? – Айлана нахмурилась. – И ты так уж ничего не смог с этим поделать? А если бы они решили перебить всю нашу семью, чтоб впечатлить Дария, ты бы тоже не вмешался?
— А Энди сама оказалась сиреной, – Джереми истерически рассмеялся. – Поэтому Дарий её и оставил дома. Не доверяет.
— Энди сирена? – не поверила девушка.
— Она полукровка, почти не обладает силами сирен, – покачал головой Олаф. – Ей от матери, насколько я могу судить, передались только глазки и ничтожная толика сил. Была бы она настоящей сиреной, не пришлось бы им с мужем ездить на ЭКО. Понимаете, о чём я? Так что у вас нет поводов не доверять жене, министр Теулинг. Она настолько же сирена, насколько я или мой отец. А ко мне вы, я думаю, сексуального влечения не испытываете, – он хмыкнул. – Так что можете быть спокойны. Сирены отличаются невероятной сексуальностью и возможностью завлечь любого. О вашей жене я бы такого не сказал. Она, безусловно, красива и харизматична, но не более.
— Проявляйте, пожалуйста, больше уважения, когда говорите о моей жене, кириос, – понизив голос, проговорил Дарий. – Иначе я за себя не ручаюсь.
— Вот видите, вы её любите, – усмехнулся блондин. – У вас всё хорошо, не усложняйте себе жизнь подозрениями.
— Святая Алиса! – завыл Джереми, хватаясь за голову. – Древние вампиры, сирены, революция! Да что вообще происходит! Что не так с этим миром?!
— Не понимаю, чего ты так завёлся? – удивился Олаф. – Ты больше всех радоваться должен.
— Он просто эмпат, – вздохнул Дарий. – Стянул, наверное, переживания со всего дома.
— А я, вы думаете, не эмпат? – улыбнулся блондин. – Думаете, я прожил больше двух тысяч лет на свободе и ничему не научился? Но не бьюсь ведь в истерике, как видите.
— Это мои эмоции! – крикнул Джереми. – Мои! Не всралась мне ваша свобода! Когда я говорил, что хочу свободы, я имел в виду, что хочу умереть! А не чтоб кто-нибудь перерезал всех людей! Святая Сири, да почему я вообще дожил до всего этого?! Почему меня не выдоили на наркотики в Шторсе?! Или Миит не прибил на радостях?! Почему я не подхватил ВИЧ в борделе?! Какого хрена-то, а?!
— Джер, Джер, перестань, – к нему подошла Айлана. – Не говори так, пожалуйста. Мы со всем справимся.
— С чем мы справимся?! – вампир снова истерически рассмеялся. – Я, в отличии от вас всех, прекрасно знаю, что такое психи с властью в руках! Я принадлежал бандитам, принадлежал маньяку! Я знаю, как быстро они расправляются со вчерашними союзниками! Они перебьют вас завтра, а что делать мне, если я опять не умру?!
— Джереми, не драматизируй, – тихо попросил Дарий. – Я со всем разберусь, обещаю.
— Я знал, что я ненадолго с вами, – парень закрыл лицо руками и вдруг заплакал. – Знал, что вы или продадите меня после рождения ребёнка, или меня ваши дети с молотка пустят после вашей кончины от старости! Но я не думал даже, что вас всех перебьют какие-то психи, несущие «свободу»! Да кому она нужна ваша свобода! Где вы были все эти годы?! – он посмотрел на Олафа. – Радовались жизнь на другом континенте?! А теперь приходите и думаете, что лучше знаете, что нужно нам?! Лицемерные вы ублюдки! Да что вы знаете о жизни тех, кто родились рабами?! В спасителей решили поиграть?! Так почему сейчас, а не тысячу лет назад, когда ещё были живы те, кто помнил свободу?! Нет, вам было плевать на нас! А теперь вы просто решили прибрать власть к рукам! И ждёте, что мы, как благодарное стадо, за вами побежим с благодарностями?! Да пошли вы все! Валите обратно в свою счастливую жизнь! А нас оставьте в покое!
— Просто формальность, – с улыбкой проговорил Олаф, застёгивая на руках Эзры наручники. Вампир не сопротивлялся, понимая, что сейчас от этого будет крайне мало толка.
Блондин открыл дверь машины, приглашая арестованного садиться.
— Ты забыл надеть диэлектрические перчатки, – хмыкнул Эзра, садясь на заднее сидение.
— Не забыл, – поправил Олаф, присаживаясь напротив и закрывая дверь. – Просто чувствую твоё эмоциональное состояние и понимаю, что рыпаться лишний раз ты не будешь. И вообще, твой чудесный ошейник реагирует на гнев, а ты сейчас скорее подавленный, чем злой.
— Ты не говорил, что эмпат, – пробормотал юноша, глядя через окно, как стремительно удаляется дом, успевший стать для него родным. Дом его любимой женщины.
— Ты мог бы догадаться, ты ведь умный, – хохотнул блондин. – Я относительно чистокровный, если не считать примеси сиренской и человеческой крови по бабушке с дедушкой, но я больше пошёл в родителей. Мои силы никогда не подавлялись вакциной, как у тебя или Джереми, а в период молодости я попал в довольно экстремальные условия, я имею в виду плен. Это поспособствовало более активному развитию способностей. А потом меня окружали хорошие учителя с богатым жизненным опытом. Так что я многому успел научиться за свою жизнь. У меня очень развитая интуиция, которая, в общем-то, как и эмпатия, складывается из повышенной внимательности. Память эйдетическая, как и у тебя. Знаю, тебе приятно считать меня идиотом и дурачком, многие так обо мне думают из-за привычки улыбаться и искать в окружающих только лучшее. Но, увы, как бы ни было много у меня негативных качеств, наивности среди них нет. К тому же, у меня, в силу хорошей генетики, слух получше, чем у большинства современных вампиров-полукровок. Так что я знал о вашем «гениальном» и самоотверженном плане побега с момента, как вы только начали о нём шептаться.
— Хочешь сказать, ты всё знал и ничего не сделал? – Эзра саркастично усмехнулся. – Правда? Пытаешься произвести на меня впечатление? Меня не так просто запугать, Олаф.
— Это я уже понял, – улыбнулся вампир. – И да, я всё знал, но не игнорировал, как ты думаешь. Напротив, даже вам потакал. Позволил тебе выходить и свободно передвигаться по дому. Луку вам подогнал, который дом знает не хуже меня. Хоть все и советовали его пристрелить к чёртовой матери в тот же день, как он помог твоей кирии пробраться через тайный ход в комнату для «Рэбта». Но мне было интересно узнать, как вы поступите и как далеко решитесь зайти. Обидно, кстати, что вы всё же решили вогнать мне нож в спину, хоть я и искренне пытался с вами подружиться. Но мою душу немного греет, что хоть совесть вас мучила, это немного смягчает удар. Но я хотел понять, как вы мыслите, насколько вы хорошо умеете выстраивать стратегию, насколько вы готовы жертвовать собой и друг другом. Так что я даже поставил в день «Х» вам в конвой одну только дурочку Элли и дал приказ позволить вам добраться до склада. Шансов сбежать у вас, конечно, не было, но было любопытно посмотреть, что из этого выйдет. От тебя я меньшего не ожидал, конечно, хотя то, как ты даже после полного провала защищал Луку, достойно уважения. Ты действительно очень преданный и своих не бросаешь, это похвально. А вот Афродита меня поразила. От неё я такой прыти, хитрости и находчивости не ожидал. Знал, что она умная девочка, но не думал, что настолько. Думаю, из неё бы вышел министр куда сильнее её брата. Насколько мне известно, он в её возрасте ещё был настоящим ребёнком.
— Что ж, признаю, мы тебя недооценили, – Эзра покачал головой, продолжая наблюдать за проносящимся за окном городом. Скорее всего, больше он его не увидит. – Какие у случившегося будут последствия для кирии Теулинг и Луки?
— Афродита сестра любимчика повелителя, как я и сказал, с неё все обвинения сняты, она в безопасности, – заверил Олаф. – Лука ещё ребёнок, к тому же, ты взял всю вину на себя, так что его я тоже не трону. Будем считать это моим подарком Афродите. Мальчик ей дорог, я понимаю.
— Спасибо, – юноша кивнул.
— А вот тебе придётся ответить за ваш неудачный побег.
— Это мне ясно, – пожал плечами Эзра. – Я был готов к тому, что не переживу сегодняшний день.
— Рад это слышать, – Олаф вздохнул. – Умение брать на себя ответственность и принимать последствия своих действий – важная черта.
— Меня учили этому с детства, – пробормотал вампир. – Джереми прав, ты плохо представляешь себе рабство. Рабы привычны брать на себя ответственность даже тогда, когда не имею к случившемуся никакого отношения. И когда нас наказывают, мы не спрашиваем за что. Желание протестовать и защищаться подавлено в нас в ходе дрессировки. Мы просто куклы и марионетки. Готовые на всё ради своих хозяев.
— Ты пытаешься обмануть меня или себя? – Олаф ухмыльнулся. – Тысяча важнее одного, так ты говорил? Ты не марионетка, Эзра. Ты скорее из тех, кто искусно дёргает за ниточки других.
— И это ещё один аспект рабства, который тебе стоило бы брать в расчёт, – не стал спорить юноша. – Мы были вынуждены многому научиться, чтобы выжить.
— Как скажешь, – хмыкнул Олаф, прикрывая глаза.
Машина остановилась у здания министерства.
— Даже так? – удивился Эзра.
— А что ты думал? – блондин покачал головой. – Тебя обвиняют в государственной измене, малыш. Дело серьёзное. Так что постарайся не глупить, ладно? Тебя проводит конвой, ты не против? Не хочу присутствовать на твоём допросе. Лучше вздремну пока в машине, поеду нашу победу отмечать. Слёзные прощания устраивать не будем?
Все молча вышли, Баас сел на место Маркуса.
— Простите, я не могу уйти, повелитель, – Эзра демонстративно приподнял руки, прикованные к столу.
— А зачем тебе уходить? – поинтересовался Тиберий.
— Вы просили оставить вас наедине с сыном, – юноша многозначительно покосился на труп Маркуса.
— А мне докладывали, что сегодня утром ты снял наручники без особых проблем, – повелитель беззлобно улыбнулся, буровя допрашиваемого жёлтыми глазами с вертикальным зрачком.
— У меня была отмычка, повелитель, – пояснил Эзра. – Я сделал её из канцелярского зажима для бумаг. Сейчас у меня ничего нет.
— Как себя чувствуешь? – Тиберий склонил голову на бок.
— Плакать и просить остановиться не буду, не переживайте, – холодно проговорил юноша. – У меня хорошая выдержка.
— Даже не сомневаюсь, – усмехнулся Баас. – Думаешь, это ничтожество мой сын? – он кивнул на труп Маркуса.
— Учитывая, что вы напрямую связывались и сделали «пророком» его родного брата, думаю, это вполне вероятно.
— Карл не мой сын, – рассмеялся повелитель. – А Маркус тем более. Я говорил о тебе, Эзра. Прости, что свернул ему шею. Я хотел, чтобы ты сам свёл с ним счёты, но сорвался. В моём возрасте уже тяжело быть сдержанным.
— Я вас не понимаю, – юноша нахмурился, окончательно сбитый с толку.
— Я объясню, – кивнул Тиберий. – Ты знаешь, что твоя мать когда-то принадлежала мне? Я не брал её силой, но и актом любви это назвать сложно. Она была умной женщиной. Очень умной. Когда вместо настоящего Бааса появился я, она была единственной, кто стал подозревать неладное. Она пыталась выяснить правду единственным способом, которым умела: подкупив меня своим телом. Но и я не вчера родился. Когда понял, что она что-то вынюхивает, решил избавиться и продал Герольду Ланге. Тогда я не знал о её беременности. Прости, Эзра, если бы твоя мать призналась мне, что понесла, твоя жизнь сложилась бы совсем иначе. Ты никогда не узнал бы, что такое рабство. Но, увы, в этой ситуации Ванесса защищала в первую очередь себя, а не тебя. Она понимала, что станет не нужна сразу после твоего рождения. К тому же, она знала бы слишком много, так что избавляться от неё пришлось бы более радикальным способом. Поэтому она убедила Герольда, что понесла от него. Я не знал о твоём существовании до недавнего времени. После смерти Руиса мне доложили о том, что у Ванессы с Герольдом был сын. На вечере в честь Свержения я намеренно столкнулся с тобой, чтобы понюхать и был уже почти уверен в нашем родстве. А потом, когда ты сдал кровь, мы сделали тест ДНК и всякие сомнения отпали.
— Мой отец министр Герольд Ланге, – Эзра упрямо покачал головой. – Я вам не верю.
— Смотри сам, – Тиберий достал из кармана пиджака результаты теста на отцовство и положил перед юношей. – Твоё рождение было чудом само по себе. Я старше всех существующих на сегодняшний день вампиров. Даже мой организм устроен иначе, чем у них. И силы мои с их несопоставимы. Даже чистокровным вампиршам в былые времена не удавалось выносить моё дитя. Плод был слишком сильным для материнского тела. Буквально высасывал из них жизнь и ломал изнутри. Но, как не прискорбно, я старею. Очевидно, что сила моя с годами не возрастает, а скорее наоборот. Ты появился на свет только благодаря тому, что был слаб. И тело Ванессы смогло с этим справиться. Сейчас я очень стар, и так сразу этого не скажешь, но ты почти точная копия меня в молодости. Те же глаза, лицо, волосы и даже голос. Мне сказали, что и особенности питания ты унаследовал от меня. А Герольду Ланге, к нашему счастью, хватило ума дать тебе достойное образование. Ты умён, расчётлив и хладнокровен, у меня было время, чтобы убедиться в этом. Ты станешь моим достойным наследником.
— Чего вы от меня хотите? – спросил Эзра, привычно нацепляя на лицо равнодушную маску. – Я не понимаю.
— Я уже сказал, мне нужен наследник, – Тиберий улыбнулся. – Моя единственная дочь мертва, а передавать власть бесхребетному сыну племянницы мне бы совсем не хотелось. Но не переживай, я не намерен умирать в ближайшие несколько сотен лет так точно. У тебя будет достаточно времени, чтобы подготовиться к этому бремени и во всём разобраться. Я тебе в этом помогу всем, чем смогу. Ты ведь мой сын.
— Вы сказали, что заменили настоящего Тиберия Бааса, – юноша шумно выдохнул, стараясь успокоиться. – Что стало с ним?
— Он скончался на операционном столе, – рассмеялся повелитель. – От потери крови.
— Я не могу быть вашим преемником, – Эзра покачал головой. – Вы совсем не знаете меня.
— Знаю, – не согласился Баас. – Знаю, что опыт теневого правления у тебя уже есть. Своими успехами семья Ланге во многом обязана именно тебе. Знаю, что некоторый негативный отпечаток рабство оставило на твоей психике, но уверен, что мы сможем это исправить. Ты любишь власть, любишь всё контролировать, это в тебе от меня. А от матери ты унаследовал упорство и изворотливость. Ты идеальный преемник. Возможно, что в том, что тебя воспитывал Герольд Ланге, есть даже свои плюсы. Он многому тебя научил.
— Есть плюсы? – юноша, не сдержавшись, нервно рассмеялся. – Рабство наложило «некоторый негативный отпечаток»? Серьёзно? Вы считаете, что знаете меня? Знаете, как именно меня дрессировал с самого рождения министр Герольд Ланге? Считаете, это можно отменить по щелчку пальцев? Когда я был ребёнком, он наказывал меня просто так, для профилактики. Я подставлял спину под ремень, даже не зная, что именно сделал не так, просто встретившись с министром взглядом. Сейчас я понимаю, что в большинстве случаев повода не было вообще. Он просто прививал мне привычку искать в себе проблему и стараться быть лучшим. Привычку подставляться под побои добровольно, даже не спрашивая за что меня наказывают в этот раз. Меня приучили быть удобным, быть таким, каким меня хотят видеть хозяева. Я умею лишь жить ради других. Всё что я могу, это найти себе сильного господина, присосаться к нему, как пиявка, и рвать жилы, чтобы он преуспел. Я не самостоятельный. Я прислуга, и этого не вытравить из моего характера даже с веками.
С Эзры сняли наручники и проводили обратно к машине. Олаф и правда ждал его всё это время, прикрыв глаза и откинувшись назад в полудрёме.
— Ты знал? – тихо спросил юноша, садясь напротив?
— О чём именно? – лениво разлепляя глаза, поинтересовался блондин. – Что ты сын Тиберия? Естественно, знал. Зачем бы ещё я так старался с тобой подружиться? Думаешь, я настолько дружелюбный, что с каждым, кто мне нож вонзает в спину, пытаюсь хорошие отношения наладить? Мы семья как никак. А семью не выбирают.
— А зачем вы тогда подослали ко мне Ника? – Эзра озадачено посмотрел на всё ещё сонного собеседника. – Я думал, он был нужен, чтоб переманить меня на вашу сторону.
— Нет, для этих целей я свёл тебя с Фастексом, решил, вы подружитесь, – хмыкнул Олаф. – Я не ставил перед Фастом задачи тебя опутать сетями нашей идеологии, он всё равно не силён в красноречии. План был просто в том, чтоб ты увидел, что не все сторонники изменений идиоты, как Элли или мудаки, как Маркус. А Ник действовал по собственной инициативе, я не при чём. Он сам вбил себе в голову, что он твой папаша. К правде это отношения не имеет. Надеюсь, ты к нему не слишком привязался. Он скончался сегодня.
— Что? – юноша удивлённо приоткрыл рот.
— Тиберий не любит делиться игрушками, – блондин горько усмехнулся. – Так что Ник был обречён с того самого момента, как решил подкатить к тебе. И сегодня вот оказался в первых рядах и пал смертью храбрых во имя свободы и равенства. Был бы жив Герольд Ланге, полагаю, он бы так легко не отделался.
— А министр Филипп Ланге? – резко напрягся юноша. – Ему ничего не угрожает? Он в порядке?
— Твои игрушки Тиберий тоже трогать не будет, не переживай, – Олаф шумно выдохнул. – Ланге и Теулинги в безопасности. Во всяком случае, пока ты остаёшься послушным мальчиком. Я не пытаюсь сейчас тебя запугать, Эзра. И всё ещё намерен наладить с тобой дружеские отношения, врагов мне и без того хватает. Я просто делюсь с тобой опытом, чтоб ты мог учиться на чужих ошибках.
— Хочешь сказать, когда мы ехали в министерство, ты меня не запугивал? – хмыкнул вампир.
— Запугивал, – нехотя согласился Олаф. – Я хотел тебя проучить, преподать урок, понимаешь? Ты должен научиться здраво оценивать противников. Если бы в ситуации с вашим побегом на моём месте оказался, Тейджен Хассан, например, последствия и для тебя, и для твоей Афродиты были бы куда более плачевными. Нельзя смело действовать наобум. Нужно просчитывать каждый свой ход. Думать не на сто, а на десять тысяч шагов вперёд. Иначе тебе переломят хребет раньше, чем доживёшь до моих лет. Я сам был когда-то мечтательным и пылким, но крылья мне быстро повыдёргивали. Я слышал ваш разговор с Тиберием, понимаю, что ты рос в ужасных условиях и сочувствую тебе. Безусловно, твой опыт научил тебя быть изворотливым и расчётливым, но этого недостаточно. Ты готов жертвовать собой, совершенно не думая о последствиях. Сегодня ты был готов умереть, чтобы позволить Афродите предупредить брата. Согласен, никого, кроме неё он слушать бы не стал, логика в этом есть. Но ты не задумывался над тем, с какой целью мы похитили сестру министра настолько заранее?
— Чтобы дестабилизировать министра Теулинга, – пробормотал Эзра. – Чтобы он, переживая о сестре, не заметил ваши приготовления к восстанию прямо у него под носом.
— Вот именно, – блондин кивнул. – Думаешь, министр в таком состоянии смог бы помешать революции, если бы узнал о ней за пару часов до захвата министерства? Нет, он был бы сбит с толку, потерян. И тут ему мог бы помочь ты, но ты вместо этого благородно решил умереть. Тебе нужно учиться мыслить свободно. И брать на себя настоящую ответственность, а не просто жертвовать собой в угоду другим. Если не хочешь учиться этому ради себя, учись ради тех, кто тебе близок. Иначе ты не сможешь их защитить.
— Как вам удалось перетянуть на свою сторону армию? – хрипло спросил Эзра, демонстративно игнорируя всю пылкую речь собеседника.
— Тиберий обхаживал силовиков с самого момента прихода к власти, – Олаф пожал плечами. – Он умеет убеждать. Так что не удивительно, что ради него люди готовы на всё. Даже переметнуться на сторону «кровососов» и прочих «выродков».
— Это немыслимо, – юноша устало прикрыл глаза. – Я не могу поверить, что всё это реально.
— А придётся, – Олаф улыбнулся. – Заедем за женой министра Теулинга? Мне покоя не даёт мысль что они разругались на ровном месте, а она теперь сидит там одна и себя накручивает.
— Тебе-то какое до этого дело? – Эзра внимательно посмотрел на собеседника, пытаясь найти в его лице какую-то подсказку. Подвох, спрятанный за напускным беспокойством о семейном благополучии совершенно чужих и незнакомых ему людей.
— Тебе не обязательно знать, – отмахнулся блондин. – Может, я просто сам по себе чуткий и хочу мира во всём мире?
— И поэтому руководил сегодня всей этой резнёй? – фыркнул вампир. – Ради мира во всём мире?
— Иногда жертвы неизбежны, – пожал плечами Олаф. – И их будет только больше, ты это должен понимать, ты же не глупый мальчик. Нам ещё неизбежно придётся столкнуться с гражданской войной и политической изоляцией, в лучшем случае. А в худшем, революция и захват власти «мифическими существами» спровоцирует не только гражданскую, но и мировую войну, если другие страны открыто признают нас прямой угрозой всему человечеству или, что вероятнее, просто решат поддержать аппозицию Айроса оружием, техникой и, скорее всего, наёмниками. В любом случае, воевать со всем миром при неизбежном расколе в гражданском обществе будет непросто. Придётся не один раз перегнуть палку с насилием. А потом обвинить в этом насилии собственных сторонников, чтобы обелить имя правящего класса. Это политика, Эзра. Увы, история циклична. Мы не первые, кто проходит через это. И мы не последние.
Дарий и Айлана по-прежнему оставались в зале, Джереми мирно сопел на диване. Остальных видно не было: ни прислугу, ни дворецкого, ни вампиров-конвоиров, ни, что особенно радовало, трупов. Луки тоже не было.
— Ватрушечка! – воскликнула Энди, едва переступив порог, и бросилась на шею девушки, начав беспорядочно покрывать поцелуями её лицо. – Я так рада, что ты цела! Клянусь, я ничего не знала!
— Всё хорошо, – кирия мягко улыбнулась, прижимая невестку к себе, а сама тут же нашла взглядом Эзру и вопросительно посмотрела на него. Вампир коротко кивнул, давая понять, что с ним всё в порядке.
— У нас очень важные новости! – громко хлопнув в ладоши, объявил Олаф, присаживаясь на диван рядом с Джереми. – Проснись и пой, ребёнок! – крикнул блондин, с размаху шлёпая спящего вампира по ляжке.
Джереми тут же подскочил, испуганно хлопая опухшими от сна глазами.
— Утречка доброго, – рассмеялся Олаф. – Выспался? Успокоился?
— Ты что мне вколол, придурок? – поморщился парень, прикладывая ладонь к своему лбу.
— Снотворное, – отмахнулся блондин. – Не переживай, доза была на Эзру рассчитана, ты крупнее, так что передоза бы точно не было.
— Да я потому и расстроен, что передоза нет, – буркнул Джереми, медленно спуская ноги с дивана. – Уже бы коньки отбросил радостно…
— Ну какой ты пессимистичный! – закатил глаза блондин. – У нас новости, напоминаю. Эзра, ты сам скажешь или мне?
— Эзра сын повелителя, – вздохнула Энди, решив не затягивать интригу. – Тот, о котором он всегда мечтал, как я понимаю.
— Но ты же… – Дарий замялся, переводя удивлённый взгляд с жены на Эзру, потом на Олафа и обратно. – Ты же сын Герольда Ланге.
— Я тоже так думаю, министр Теулинг, – Эзра сдержано кивнул, привычно пряча эмоции за маской равнодушия. – Но сегодня повелитель Тиберий Баас назвал себя моим настоящим отцом. И даже показал тест на отцовство. А завтра повелитель хочет, чтобы я снова приехал в министерство. Я пока сам не понимаю зачем, мне не объяснили, министр.
— Тиберий давно грезил о достойном приемнике, – дополнил рассказ младшего Олаф. – В живых никого из его родных детей не осталось. А тут родился Эзра. Просто дар небес, не иначе. Так что Тиберий счастлив, а Эзре придётся учиться править открыто, а не тихо дёргать за ниточки политиков, как он делал с семьёй Ланге.
— Святая Сири, – шумно выдохнул Джереми, роняя лицо на свои ладони. – У меня такое чувство, что меня опять накачали тяжёлыми наркотиками. Это просто какой-то бред.
— Увы, друг мой, ты чист как стёклышко, – хмыкнул Олаф. – Да чего ты нервный-то такой? Порадовался бы за друга! Вон, у него любящая семья появилась и властный отец в придачу. Красота же!
— Что ты собираешься со всем этим делать? – Дарий хмуро посмотрел на Эзру, который снова с преувеличенным интересом сверлил взглядом пол, низко опустив голову, словно чувствовал свою вину за что-то.
— Только то, что вы мне скажете делать, министр, – ответил юноша. – Не важно, чья кровь течёт у меня по венам. Я всегда буду на вашей стороне. И действовать буду только в интересах семьи Теулинг.
— Ты при папашке такое не ляпни только, – скривился Олаф. – Он же за такое всем Теулингам бошки пооткручивает.
— Я тебя услышал, Финик, но кириос Ворелла прав, – тихо проговорил Дарий. – Стоит быть осторожнее в выборе слов.
— Простите, министр, – Эзра согласно кивнул.
— Мне надо покурить, – пробормотал Джереми, доставая из кармана джинсов смятую пачку сигарет. – Лучше бы надраться, конечно, но, учитывая сотрясение и снотворное, наверное, я тогда заблюю пол.
— Пошли покурим, – дружелюбно улыбнулся Олаф, помогая брюнету подняться с дивана. – Стрельнёшь мне сигаретку?
— Строго говоря, сигареты не мои, а Энди, – поправил Джереми.
— Да твои они, твои! – запротестовала женщина. – Я беременна, кому я их, по-твоему, покупаю, если не тебе?
— Мы пошли курить, а вы тут пообщайтесь пока, – подмигнул блондин, беря Джереми под руку и уводя прочь.
— Меня повелитель тоже вызвал завтра, – тихо проговорил Дарий, когда вампиры скрылись за дверью. – Я так понимаю, что будет собрание. Вопрос в том, кто на нём будет присутствовать. Из министров, как я понимаю, в живых остались только я, Драа, Ланге, Роазе, Шетру и Беар. Может, и из них не все выжили. Я уже сам ничего не понимаю. Роазе сирена, жена Драа тоже. И моя жена. Повелитель вампир, заместители министра обороны ФОЗО вампиры. Финик сын повелителя… Джереми прав, это всё больше похоже на бэд-трип, чем на реальность.
— С тобой только повелитель говорил? – Айлана обеспокоенно приобняла Эзру за плечи. – Тебя не допрашивали?
— Попытались вначале, – пробормотал юноша. – Но потом повелитель убил Марка и объявил, что я его сын… Я не уверен, что это правда, но не понимаю, зачем ему врать. Чтобы подобраться к вам? – он посмотрел на Дария. – Но тогда логичнее было бы использовать Джереми, а не меня.
— Не думаю, что повелитель стал бы врать о подобном, – вмешалась Энди. – Он правда хотел наследника. Но ему…не везло. В любом случае, не стоит обсуждать это при Олафе. Думаю, он нас прекрасно слышит.
— Это правда, – Эзра согласно кивнул. – Наши с тобой перешёптывания в плену он тоже слышал, – юноша посмотрел на Айлану. – Прости, что не подумал раньше о том, что такое возможно.
— Джер, иди спать, ты выглядишь очень плохо, – тяжело вздохнув, проговорил Дарий, сочувственно и устало глядя на парня. – Тебе нужно отдохнуть.
— А дети? – неуверенно пробормотал вампир, оглядываясь по сторонам, словно ожидал, что Ева и Адриан вот-вот выбегут им навстречу.
— Они давно спят, – сухо проговорила Лорен, быстро переводя взгляд с Энди на Дария, потом на Джереми и обратно. Парень чувствовал, как сильно ей хочется расспросить хозяев обо всём, что с ними случилось вне дома, но домоправительница усилием воли заставляла себя помалкивать.
— Они нормально уснули без нас? – встревоженно спросила Энди, нервно подёргивая ногой.
— Всё хорошо, не волнуйтесь за них, кирия Теулинг, – Лорен склонила голову в лёгком поклоне. – Дети в полном порядке.
— Хорошо, – медленно протянул Дарий, потирая переносицу. – Энди, нам нужно поговорить, – он кивнул в сторону лестницы, видимо, приглашая жену в их спальню или в свой кабинет.
— Да, – женщина нервно сглотнула и торопливо зашагала вверх по лестнице. Министр молча последовал за ней.
— За что министр Теулинг избил тебя? – Лорен зло сощурила глаза и нахмурила брови. Джереми тяжело вздохнул. Ну, конечно, она тоже считала его едва ли не предводителем всей революции, а как иначе-то? Он ведь чужак, который позволяет себе больше, чем следует, к тому же совершенно незаслуженно пользуется добротой хозяев. А то, что Дарий и Энди ко всем вампирам в доме относятся чуть ли не как к собственным детям, в расчёт, разумеется, никто не берёт. Другие вампиры ведь свои…
— Он решил, что я могу быть причастен к восстанию, – парень пожал плечами. – Но выяснил, что это не так.
— Значит, это не так? – домоправительница недоверчиво вскинула одну бровь. Джереми поднял на женщину усталый взгляд. Он буквально кожей чувствовал её неприязнь с первого дня, как оказался в этом доме. И что бы он ни делал, со временем неприязнь только росла.
— Лорен, – тихо проговорил вампир. – Я никогда не хотел им зла. Они хорошие люди, и я искренне желаю им счастья. Поймите, то, что случилось сегодня, пугает меня ничуть не меньше, чем вас. Если бы я знал о планах шайки разбойников захватить власть, я бы сообщил об этом министру и сделал всё возможное, чтобы предотвратить то, что случилось сегодня. Мне не нужна свобода, полученная такой ценой. Да, может быть, вообще никакая не нужна. Я в три раза старше вас. Думаете, моя жизнь приносит мне удовольствие? Думаете, во мне остались силы желать перемен? Пусть вас не обманывает мой внешний вид, я давно не мальчик. У меня давно нет никаких амбиций или чувства справедливости. Я многие годы только и надеялся на то, что кто-нибудь перестарается и случайно прибьёт меня. И эта перспектива до сих пор кажется мне куда более соблазнительной, чем свобода, навязанная теми, кто и в рабстве-то никогда не был. Я…
— Не надо давить на жалость, Джереми, – грубо прервала его женщина. – Со мной это не сработает, ты знаешь. Я в курсе, сколько тебе лет. И я прекрасно осведомлена о том, где ты был и чем занимался до того, как попал в этот дом. Я думаю, ты из тех, кто скажет и сделает всё, что угодно, чтобы добиться своего. Ты просто используешь министра и его жену, пользуешься их добротой и наивностью. Ты манипулятор, способный думать только о себе и своём выживании. Вот почему ты в три раза старше меня, Джереми, тогда как практически все остальные вампиры твоего возраста давно мертвы. Ты годами убивал людей, торговал своим телом и гнал наркотики из таких же вампиров, как ты сам. И всё это сошло тебе с рук. А теперь ты говоришь, что желаешь Теулингам счастья? Думаешь, я поверю в это? Уверена, ты не задумываясь свернул бы им шеи, если бы счёл, что тебе это выгодно.
— Я не горжусь своим прошлым, – парень пожал плечами. – Но я совершал зло не потому, что хотел этого. А потому что был и остаюсь слишком слабым, чтобы противиться чужой воли.
Лорен сделала несколько быстрых шагов вперёд и со всей силы влепила вампиру пощёчину. Джереми инстинктивно прижал руку к щеке, потом медленно опустил руку и посмотрел на свою ладонь, испачканную красным. Из рассечения на скуле снова пошла кровь.
— Вам стало легче? – вампир горько усмехнулся.
Женщина едва не зарычала от злости и ударила снова. Потом ещё несколько раз. Голова закружилась, в ушах зазвенело, Джереми пошатнулся, хватаясь рукой за спинку кресла, чтобы хоть как-то сохранить равновесие, и с трудом сглотнул, подавляя очередной порыв тошноты. Сотрясение давало о себе знать.
— Если из-за тебя кто-нибудь из них пострадает, клянусь, я прирежу тебя, как свинью! – прошипела Лорен. – А теперь иди к себе, ты слышал приказ министра Теулинга. Тебе нужно отдохнуть.
***
Дарий устало сел в кресло, залпом опрокидывая в себя почти на треть наполненный виски стакан. Алкоголь приятно обжёг внутренности, но облегчения не принёс.
— Как ты? – с тревогой спросила Энди, присаживаясь на краешек кровати напротив мужа.
— Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу, как их всех разрывают на части, – признался министр. – Рейлинг, Исаа, Слаав, Граа, Анфор и всех остальных… Всё произошло так быстро, что я даже не успел отреагировать.
— Ты бы всё равно ничего не смог сделать, – шепнула Энди, быстрым движением смахивая слёзы со своих щёк.
— Я знаю, – Дарий кивнул, снова наполняя стакан. – Я думал, что умру там.
— Эзра, давай напьёмся? – предложила Айлана, печально косясь на юношу. Он сидел на краю кровати, озадаченно глядя прямо перед собой, словно выпал ненадолго из реальности в безуспешных попытках осмыслить всё происходящее.
Кирия устало вздохнула. Она сама не понимала, как уложить в голове такое обилие новой информации.
— Ты же знаешь моё отношение к алкоголю, – вампир поморщился. – Да и тебе лучше бы просто лечь спать.
— Ты сам-то после сегодняшнего заснуть сможешь? – фыркнула девушка, уже доставая из шкафчика бутылку виски. Как бы не ворчал вампир, а выпить сейчас было просто жизненно необходимо.
— Нет, – Эзра сокрушённо выдохнул, едва не застонав от досады. – Мне всё ещё кажется, что это странный и ужасный сон.
— Ты правда думаешь, что Тиберий Баас наврал тебе, что ты его сын? – Айлана забралась на кровать с ногами и сделала маленький глоток виски из низкого рокса. – Зачем?
— Не знаю, – юноша упал рядом поверх одеяла и прижался лбом к холодной щиколотке кирии. Это немного успокаивало больную голову, которая отчаянно сопротивлялась всяческим попыткам всё обдумать. То ли говорили о себе усталость и стресс, то ли побои. – Это какой-то бред, он не может быть моим отцом. Слишком уж «волшебное» совпадение.
— Твоя мать много лет принадлежала Баасам, – Айлана пожала плечами, стараясь говорить спокойно. Она видела, что Эзра нервничает, так что сейчас необходимо было помочь ему успокоиться, а не распалять ещё сильнее своими истериками. – Ты родился недоношенным (хотя, если предположить, что Ванесса забеременела до того, как её купил Герольд Ланге, то ты родился как раз в срок). У тебя высокий класс, как у чистокровного вампира, что странно, если твоим отцом был человек. Ты можешь слышать особые какие-то частоты, на которых Тиберий Баас передавал тайные сообщения Карлу. Ты можешь есть человеческую еду, что, по словам Олафа, свойственно очень древним вампирам.
— Прекрати, – всё-таки застонал Эзра, морщась, как от боли. – Я не хочу в это верить. Я и так всегда считал, что мой отец конченная сволочь, но, если я сын не министра Герольда Ланге, а повелителя Тиберия Бааса, то мой отец абсолютное зло! Знаешь, что он сказал о моей матери?
— Что? – Айлана запустила пальцы в тёмные волосы вампира, стараясь утешить и поддержать, дать понять, что она рядом. Кирия чувствовала, как вампира буквально разрывает от эмоций, но понятия не имела, как помочь.
— Что он, конечно, убил бы её после моего рождения, ведь она слишком много знала, – зло бросил юноша. – Зато я никогда не познал бы рабства! Увы, мама почему-то решила добровольно не бросаться на нож и скрыла свою беременность! Какое лицемерие. Они говорят, что борются за справедливость, за лучшее будущее для вампиров. А их главарь спокойно рассуждает о том, что убил бы мою мать, чтоб подстраховаться!
— Женщины-вампиры контролируют зачатие, – задумчиво пробормотала кирия. – Это не могла быть случайная беременность. Твоя мать сделала это намеренно.
— Я не знаю, зачем ей это было нужно, – шумно выдохнул Эзра. – Всё это просто какое-то сумасшествие. Я ничего не понимаю. Если я и правда «наследник», которого так хотел повелитель, зачем было стрелять по нашей машине? Я мог и кровью истечь на месте. Наша машина могла взорваться. Да они в голову попасть могли или лёгкое, в конце-то концов. Просто бред! Это всё не имеет никакого смысла!
— Но и смысла врать повелителю тоже нет, – Айлана осторожно провела кончиками пальцев по его скуле. – Ты прав, если бы они хотели таким образом подобраться к Дарию, использовали бы Джереми, а не тебя.
— Я чувствую себя так, словно в очередной раз сменил хозяина, – немного помолчав, тихо признался юноша. – Я не принадлежу себе, должен подстраиваться под чужие желания, соблюдать определённые правила. Но понятия не имею, в чём они заключаются.
— Так ты чувствовал себя, когда Дарий выкупил тебя у Филиппа и привёз сюда?
— Да, – Эзра пожал плечами. – Но тогда я хотя бы рисковал в случае оплошности только своей головой. А сейчас всё серьёзнее. Олаф недвусмысленно дал понять, что, если я сделаю что-то не так, пострадать могут другие. В том числе вы и ваша семья. А я этого не хочу.
— Нас загнали в угол, – губы кирии искривила горькая усмешка. – Или мы сами загнали себя в него сами, как думаешь?
— Я думаю, что даже из зависимого положения можно извлечь выгоду, – шепнул вампир. – Это то, чем я занимался всю свою жизнь.
— Думаешь, сможешь манипулировать повелителем? – Айлана вопросительно вскинула брови. – Как делал это с Герольдом, Руисом и Дарием?
— Твой брат не доверяет мне, я не могу им манипулировать, – вздохнул юноша. – А повелителю несколько десятков тысяч лет. Мы с тобой даже Олафа не смогли переиграть, какова вероятность того, что сможем справиться с Тиберием Баасом?
— Но кем мы будем, если не попробуем? – пожала плечами девушка. – Ты никогда не хотел быть безвольной марионеткой, поэтому научился управлять хозяевами. А меня растили на идее служения своей стране и своему народу. Тиберий не Айрос. Его марионеткой я быть не хочу.
— Однако твой брат и его жена выбрали стать марионетками. Не думаю, что министр решится действовать всерьёз, пока остаётся угроза безопасности его семье.
— Ты прав, – Айлана кивнула, полностью соглашаясь. – Но это не значит, что мы должны действовать так же. Ты слышал, о чём Олаф говорил с Джереми на улице?
— Я не могу выступать с этой речью! – Эзра обеспокоенно вскочил на ноги, теребя в руках выданный планшет с текстом.
Сразу же по приезде в министерство юношу отвели в очень просторный старомодный кабинет с серыми стенами, тёмно-коричневой мебелью и совершенно неуместным цветастым ковром.
Олаф выдал Эзре планшет с речью, которую нужно было прочитать, выучить и с чувством произнести перед прессой через полчаса. Самого повелителя Бааса видно не было. Впрочем, а с чего бы ему снисходить до такой ерунды, как подготовка к выступлению перед толпой, настроенной не самым радушным образом?
— Что именно тебя так возмутило? – деланно безразлично уточни Олаф, закидывая ногу на ногу.
— Вы хотите, чтобы я в прямом эфире объявил, что убил министра Руиса Ланге? – юноша удивлённо моргнул. – Да меня прямо там на части порвут! А если и нет, то чуть позже добьются ареста, суда и заслуженной казни. Как я понимаю, вы этого и хотите, но объясни хотя бы зачем? Показать людям, что все равны перед законом, и повелитель Баас не пожалеет даже «собственного сына»? Если уж делаете из меня жертвенного ягнёнка, то хоть объясните до конца, чего хотите достичь, чтобы я смог отыграть свою роль. Я не хочу, чтоб пострадали дорогие мне люди, если я не справлюсь.
— Тиберий никому не позволит навредить тебе, успокойся, – небрежно отмахнулся блондин, слегка склоняя голову набок. – Вампиры в курсе того, что ты, как истинный мессия, убил Ланге, запустив ход священной революции. Они обожают тебя за это. И, разумеется, не станут скрывать твои подвиги от людей. Нам нужно действовать на опережение и сразу подать людям историю смерти министра Ланге под нужным соусом. Жертвовать тобой никто не собирается, успокойся. Ты слишком ценная фигура на доске.
— Если я сознаюсь в убийстве министра Ланге, а потом мне это спустят с рук, это пойдёт в противоречие с заверениями повелителя в том, что любой вампир, отнявший жизнь человека, будет судиться по закону, как любой другой убийца, – Эзра покачал головой. – Прекрати пытаться запутать меня, Олаф, я же и так не сопротивляюсь. Нужно будет, сознаюсь хоть в убийстве настоящего Тиберия Бааса и дам себя камнями закидать, если дашь мне гарантии, что взамен обеспечишь безопасность Теулингов и Филиппа Ланге. Не надо мне врать.
— Что за истерика? – дверь неожиданно открылась, и в кабинет вошёл сам повелитель Тиберий Баас в сопровождении вампира-телохранителя. – Эзра? – он перевёл на юношу тяжёлый взгляд жёлтых глаз с вертикальным зрачком. – Я уже сказал тебе вчера, что ты мой сын и наследник. Тебе никто не навредит. Просто доверься мне и будь послушным. Мы готовились к этому дню очень долго, мы всё просчитали.
— Да, простите, – пробормотал Эзра, опуская глаза на ковёр. Сейчас вампир ощущал себя таким же лишним, как эта цветастая тряпка. – Я уже сказал, что не планирую сопротивляться. И сделаю всё, что вы скажете, взамен на безопасность семьи Теулинг и министра Филиппа Ланге.
На несколько мгновений в кабинете повисла тишина, а потом вдруг заскрипел тягучий и сиплый старческий смех. Эзра вздрогнул, как от пощёчины.
— Но я же не шантажирую тебя, мой мальчик, – Баас обхватил сухими ладонями лицо юноши, заставляя поднять голову, оторвав взгляд от ковра. От старческих рук пахло кровью, и Эзра почувствовал, как его начинает мутить. – Я уже обещал тебе безопасность тех, кто тебе дорог. А речь, которую ты произнесёшь сегодня, нужна для твоего же блага. Уверен, скоро ты сам это поймёшь. Но я вижу, что у тебя остались вопросы. Не бойся, задай их.
Эзра почти инстинктивно спрятался за маской равнодушия, пытаясь скрыть волнение и страх. Хотя, если Тиберий тоже был эмпатом, то все эти попытки были бесполезны. Юноша снова лишь забавлял окружающих своими бессмысленными трепыханиями.
— В речи есть подробности моего допроса у полковника Ниила и травм, которые я в ходе него получил, – тихо проговорил юноша. – Откуда у вас эти подробности? Марк не мог знать о том, что было после того, как его продали. Эти данные дал вам министр Дарий Теулинг?
Почему-то одна только мысль об этом казалась предательством. Дарий не мог так поступить. С другой стороны, разве могло быть хоть что-то, на что не пошёл бы министр, чтоб защитить семью?
— Нет, – улыбнулся Тиберий, выпуская наконец лицо вампира из своих рук. – Речь была написана давно, а Дарий примкнул к нам только вчера, как тебе известно. У меня есть свои источники.
— Какие?
— Узнаешь в своё время, не беги впереди паровоза, – старик усмехнулся. – Я знал обо всём, что с тобой происходило, я заботился о тебе. Знал об аресте, допросах, о том, как ты себя во время них вёл. Увы, я просчитался. Не подумал, что Маркус решится действовать самовольно и так далеко зайдёт. Когда мне доложили о том, что он сделал, первым моим желанием было порвать ему глотку на месте. Но Маркус был нужен для дела, поэтому мне пришлось подождать. К тому же, я полагал, что будет правильнее позволить тебе отомстить за себя самостоятельно. Но вчера я не сдержался.
— А об остальных деталях допроса вам тоже было известно, повелитель? – глухо спросил Эзра, ощущая, как внутренности буквально скручивает в узел от отвращения к существу напротив. Заботился? Он и правда считает, что заботился о нём? Ему прожгли руки до самой кости, а его «отец» и не подумал вмешаться? И после этого он хочет, чтоб Эзра поверил в то, что его собираются отправить к журналистам с признаниями в убийстве не для того, чтоб в итоге казнить показательно?