Ты обворожительна, детка! Чистый незамутнённый кайф! - маэстро Луччиано крутится вокруг меня, размахивая кисточкой. Фарфоровая пудра облачком ложится на нос, вызывая безумное желание чихнуть. Я морщусь и получаю гневный взгляд в отражении.
- Не смей, куколка! Боже, ты идеальна до безобразия! - ещё одно быстрое движение кисточкой. - Твой выход через пять минут, моя королева. Это будет фурор, поверь мне!
Смотрю в зеркало - и охотно верю. Зелёное шёлковое платье на тонких лямках струится по телу, подчёркивая точёные изгибы. Декольте и плечи укрыты широким колье из жемчужных ниток и страз. Шаронов настоял. На натуральные камни, правда, поскупился, но намекнул, что не прочь увидеть меня голой в бриллиантах. Увы, я слыла девушкой корыстной, и бриллианты предпочитала вперёд, о чём прямо и заявила Шаронову.
Его кривая ухмылка до сих пор стояла перед глазами.
К чёрту Шаронова! Мой контракт истекает в следующем месяце. Один месяц, Василиса, тридцать дней - и свобода. Мы с Эриком наконец-то отправимся на его виллу в Майями, и никакой Шаронов не встанет между нами.
Снова морщу нос, но к счастью, Луччиано не замечает моего бунта. У итальянца тонкие чувствительные пальцы и знакомый южнороссийский акцент. Я постоянно улыбаюсь в его присутствии - маэстро похож на суетливую важную бабочку с голосом одесской "тёти Розы". Нет, он старается, конечно. Грацио, белисиммо, белла донна... бурная речь с активным рукамаханием.
Но увы, в детстве я болела Италией, и ошибки маэстро безбожно резали слух.
Впрочем, до происхождения Луччиано мне нет никакого дела. В своём ремесле он настоящий художник и волшебный фей. Такой Годзиллу превратит в радужную змейку, а Урсулу - в сладкую принцесску. В свете ярких ламп туалетного столика кожа блестит правильным, ровным оттенком - и кажется невозможно хрупкой и нежной. Тёмно-карие глаза в обрамление пушистых ресниц и яркого смоки готовы покорить даже самое строптивое сердечко. По-кошачьи хищный взгляд. Я вижу в незнакомке в зеркале собственные черты, но это будто не я. Персиковые губы добавляют образу нужной мягкости, женственности. Маэстро как всегда на заоблачной высоте.
- Спасибо... - шепчу я отражению Луччиано. Довольный итальянец проходится лаком по гладким тёмным волосам, завершая своё творение.
Три минуты. Скоро мой выход. Я не новичок на сцене, но на концерт известного радио меня пригласили впервые. Это признание, Василиса. Настоящее признание!
Могла ли девчонка с терпким грудным голосом поверить в такую удачу, когда отсылала своё видео на музканал?.. Когда пела в инстаграме на аудиторию в сто подписчиков и экономила карманные деньги, собирая на вокальные курсы?..
Не верится.
Но у сказки наяву есть и другая сторона. Персональный дьявол в лице продюсера Антона Шаронова шёл в комплекте с моей мечтой.
Повинуясь его взгляду, Луччиано исчезает гримёрки. С Шароновым лучше не связываться. Вид у моего продюсера соответствует природной наглости - лысый подкаченный мужчина сорока одного года, по повадкам напоминающий танк. Лапищи оглаживают шёлк моего платья, а тщательно ухоженная борода касается лица. Я стремительно отшатываюсь - чёрт с ними, с его приставаниями, но рушить красоту Луччиано я не позволю.
- Ты холодная и безжалостно прекрасная... - выдыхает он мне на ушко, вызывая головокружение своей туалетной водой. Слишком много пряного, слишком много мускуса и спирта с ноткой виски. С появлением Шаронова в моей жизни я на дух не переношу виски! - Снегурочка, ты опять выпускаешь коготки. Чем же я хуже твоего сосунка Эрика?..
Его голос скатывается на противное сюсюканье. Справедливо говоря, Эрик тоже не мой мужчина, но он хотя бы моложе!
Запрокинув голову, Шаронов хохочет, когда я сообщаю ему об этом. Я по-прежнему в его объятиях, но слава богу, он больше не домогается к моему макияжу.
- Молодость, Снегурочка моя, не аргумент. Ты хоть раз стонала в его объятиях?..
Такая бесцеремонная прямолинейность заставляет мои щёки вспыхнуть. Будучи воспитанной питерской девочкой, дочерью профессоров, я долго привыкала и привыкаю к общению в "звёздной" среде.
- Не лезь в мою личную жизнь, Шаронов!
- Твою личную... что?.. - передразнивает он. - Хочешь, покажу тебе сосунка Эрика? Прямо сейчас?
- Две минуты! - кричит кто-то в коридоре, пока Шаронов, не выпуская меня из объятий, достаёт смартфон и врубает видеосвязь.
- Кошечка моя, - мурлычет в динамик, - давай, покажи нам Эрика.
На экране появляется довольное лицо какой-то девицы, а следом - дверь в гримёрку Полины Мяу. Тоже дебютантка этого года. Тощая, раскрашенная под Харли Квин отрада нефтяного магната. Мы не переваривали друг друга.
Девица Шаронова распахивает дверь настежь и картинно охает, завидев парочку со спущенными штанами и вздёрнутыми юбками. Она транслирует это как видео в тик-токе, с комментариями, проворно ускользая от рук Эрика. Впрочем, легко уклониться от взбешеного парня с торчащим причиндалом.
Я смотрю на трансляцию и медленно начинаю задыхаться. Он... с Полиной? Вот так запросто? Буквально в гримёрке на этаж выше?.. Нет, я слышала, что они хорошие друзья, и Эрик упоминал про неё, но у инстаграм-блогеров подобных подружек пруд пруди.
Я... теряю воздух. Перед глазами проносится наше знакомство - в парке, когда он буквально вырос из-под земли, и я влетела в него на роликовых коньках. Потом он признался, конечно, что встреча была подстроена, но уровень романтики всё равно зашкаливал. Он казался милым и порядочным, в отличие от большинства новых "друзей", сидящих на траве или алкоголе. Он казался...
Тридцатого декабря город задыхается в пробках. От нарядной иллюминации рябит в глазах, и настроения нет совсем. Я подмерзаю в лёгкой шубке на сидении шикарного авто, стараясь лишний раз не смотреть на Шаронова. Тот довольно ухмыляется, но к счастью, пока не лезет - у него впереди куча времени. Сразу после концерта он повёз меня на какой-то вип-курорт под Питером, с бассейном, гостевыми домиками и прочими радостями. Традиция у него такая - встречать Новый год с друзьями в "Северной Сказке".
Ну и с девочками, конечно. В этом году за девочку, стало быть, отвечаю я.
- Твой дебют удался, Снегурочка, - не выдерживает Антон молчания, - после Нового года ты нарасхват. Со второго числа приступаешь к работе.
- Поняла, - отвечаю кратко. Болтать не хочется. Из груди как будто вырвали кусок, потоптали и вставили обратно. Роксана постоянно жалуется, что я принимаю всё близко к сердцу. Творческая личность же. В семье профессоров математики творческая личность воспринимется примерно как инопланетянка. Старшая сестра выучилась на пиар-специалиста и преподавала в вузе, но с её холодным расчётливым умом я даже рядом не стояла.
По крайней мере, Рокси точно не поехала бы с сомнительным мужиком в "Сказку". Сестра никогда не принимала решение на эмоциях.
Пробки закончились, и мы наконец-то выбрались на загородную трассу. Здесь тоже кипела жизнь, но дышалось уже легче.
Лапища Шаронова скользит по меху моей шубки, оглаживая плечо.
- Не переживай, Снегурочка. Я смогу тебя отогреть.
Рука не вызывает никаких приятных чувств, и я убираю её. Надеюсь, Шаронов догадается взять для нас раздельные номера. Роксана как-то говорила, что ответная измена - хороший способ развеяться. Но видимо, это не мой вариант. От одной мысли о сексе воротит, и особенно с Шароновым.
Машина, вильнув, замирает перед высокими воротами с надписью: "Добро пожаловать в Сказку". Я натянуто, но искренне улыбаюсь. Представляю, если бы сказку увидела старшая сестрица! У педантичной Роксаны от подобной рекламы дёргался глаз.
"Сказки хороши, Василис, до первого сказочника" - шутила она, - "а когда зефирки и бабочки кончаются, наступает время для мата и шоколада максимальной горькости. Но рекламировать будут только бабочек и зефирки. Сказки - кредо истинного рекламщика".
Не дожидаясь Шаронова, я выбираюсь из машины, чтобы мгновенно попасть в плен ледяного ветра.
- Чего хочется моей Снегурочке? - Шаронов ловко подхватывает меня за локоть. В узком платье и на каблуках идти действительно неудобно, но надо отдать должное отелю, везде постелены твёрдые дорожки.
- Кипяток и батарею, - мрачно отзываюсь я.
- Вина и фруктов в номер, - решает для себя Антон, утягивая меня на территорию "Северной Сказки".
На ресепшене выясняется, что номер у нас один. Даже не двухкомнатный или огромный люкс. Обычный стандарт для новобрачных. Понимая, что скандалить бессмысленно, я уточняю про дополнительный номер.
- Сожалею, госпожа, - скалится администратор, излучая радушие не хуже радиоактивного элемента, - на праздник все номера проданы. Я могу ещё чем-то вам помочь?..
- Раскладушкой в номер, - нахожу я компромисс, но Шаронов проворно отодвигает меня от стойки.
- Какая раскладушка, Снегурочка?.. Тебе надо отвлечься, забыть о придурке Эрике. Ну не куксись, я буду ласковым...
Дёргаю головой, чтобы пахнущие виски губы коснулись щеки, а не помады Диор, которую нежно любил Луччиано. В душе нарастает тревога - встречать праздник я собиралась с родителями и сестрой. На миг через ледяной панцирь пробивается мысль - а что я делаю в незнакомом отеле с Шароновым?! Разве я так представляла себе Новый год?..
Вместе с Антоном мы поднимаемся в номер. В высоком зеркале на стене отражается бледная девица с нитками страз на плечах - словно на самом деле Снегурочка. Замороженная, заколдованная Снегурочка.
В детстве сестра часто дразнила меня "дурочкой-Снегурочкой".
- Сейчас мы встретимся с моими друзьями, - вещает Шаронов, разливая вино по бокалам, - сходим на фуршет в честь какой-то певички и потом уединимся. Если вдруг разойдёмся на фуршете, возвращайся в номер и жди меня.
Я киваю, киваю, забирая у него ключи. Не хочу в номер. Не хочу уединяться с Шароновым.
Чёртов Эрик!
С другой стороны, а куда мне податься?.. Не ночевать же на скамейке в холле! Ну пересплю раз с Шароновым, зато отвяжется. Целый год пытается меня поиметь, выдам ему приз за терпение.
Заодно Эрику отомщу. Куда ни кинь, везде плюсы. Но Василиса, в отличие от Снегурочки со стразами на плечах, всей душой противилась такому выходу.