Эллиан в тени отца
ЭЛЛИАН
В ТЕНИ ОТЦА
АННОТАЦИЯ:
Эллиан, исследовательница древних артефактов, находила утешение лишь в тишине своего кабинета, среди тайн прошлого. Она всегда выбирала самые трудные пути, чтобы доказать свою ценность, но только не для отца, властного Тонага, который считал, что знает лучше. Пронзительный звонок коммуникатора разбил хрупкий покой — на экране высветилось имя отца...
На Стратиме, верном спутнике величественного Велеса, спускался вечер, подобно мягкому занавесу из сумрака, окутывая высокие здания дымкой таинственности. Словно россыпь драгоценных камней, в витринах зажигались кристаллические лампы, освещая лица прохожих тёплыми бликами. Бесчисленное множество звёзд, усеявших небесный свод, отражалось в зеркальных стёклах небоскрёбов, создавая иллюзию близости, будто до них можно было дотянуться рукой. Под мерный гул двигателей космические корабли, подобно серебряным стрелам, медленно взмывали ввысь, оставляя за собой тонкие светящиеся линии, как будто незримый художник чертил ими по тёмному полотну ночи. Городская жизнь постепенно замирала, уступая место тишине и покою, которые царили в объятиях надвигающейся ночи.
Эллиан, словно завороженная, не замечала сгущающихся сумерек за окном. Она сидела в своём уютном кабинете, склонившись над древним жезлом Темб – изящным артефактом из полированного золота, увенчанным тремя тонкими лезвиями, которые, казалось, вибрировали в воздухе, излучая едва заметное голубое сияние. В центре жезла, словно всевидящее око, мерцал крупный голубой кристалл, а ниже, на изящной рукояти, был вплетен рубин, напоминающий каплю застывшей крови. Внешний мир казался ей лишь призрачной тенью, далёким отголоском истинной реальности. Мягкий свет лампы освещал её лицо, подчёркивая тонкие черты и задумчивость фиолетовых глаз. Серебристо-белые волосы, небрежно собранные на затылке, выпускали непокорные пряди, которые мягко обрамляли лицо и скрывали заострённые кончики ушей.
Кабинет Эллиан — словно затерянный во времени островок прошлого, окружённый современным миром. Высокие деревянные стеллажи, уставленные древними фолиантами и свитками, тянулись ввысь, словно стремясь достичь самого потолка. Стены были украшены картами забытых земель и далёких звёздных систем, чертежами загадочных механизмов и портретами давно ушедших мудрецов. На полках, словно драгоценные экспонаты в музее времени, покоились артефакты со всех уголков галактики: окаменевшие осколки звёзд, кристаллы с таинственными узорами, маски, скрывавшие лица представителей древних цивилизаций.
Мягкий свет лампы рисовал на стенах причудливые тени, а в воздухе витал тонкий аромат старой бумаги, смешанный с запахом редких благовоний. Пылинки, незаметные при дневном свете, кружились в лучах лампы, словно крошечные танцоры, и медленно опускались на поверхности столов и книг. Тишина в кабинете была глубокой, почти осязаемой, нарушаемой лишь едва слышным шорохом кисточки и тихим дыханием Эллиан.
Вооружившись увеличительным стеклом, тонкой кисточкой и пинцетом, Эллиан с величайшей осторожностью снимала с жезла древние слои, песчинка за песчинкой. Каждое её движение было выверено и точно, как у хирурга во время операции, и требовало неимоверной сосредоточенности и терпения. Она внимательно изучала каждую трещинку, каждый символ, стремясь раскрыть тайны, скрытые под толстым слоем вековой пыли.
Светло-голубоватая кожа Эллиан, словно подсвеченная изнутри, мягко сияла в свете лампы, отражая её внутреннее тепло и сосредоточенность. Овальное лицо с высокими скулами и небольшим, слегка вздернутым носом обрамляли длинные, до лопаток, абсолютно прямые серебристо-белые волосы. Брови и ресницы, также серебристо-белые, резко контрастировали с яркими фиолетовыми глазами, которые в данный момент были сосредоточенно прищурены. Заострённые кончики ушей, характерные для её расы, слегка выступали из-под волос. Фиолетовые глаза, глубокие, как ночное небо, были прикованы к жезлу, и в них читалась не только глубина знаний, но и настоящая страсть к своему делу — страсть исследователя, стремящегося раскрыть тайны прошлого. Заострённые кончики ушей чуть подрагивали при малейшем звуке, но Эллиан не отвлекалась, полностью погрузившись в работу, словно боясь упустить хоть малейшую деталь.
Время словно остановилось. Монотонный труд приносил ей особое удовлетворение, позволяя забыть о внешнем мире и сосредоточиться на прекрасном мгновении связи с прошлым. Она ощущала, как через прикосновение к артефакту переплетаются нити истории, связывая ее с далекими эпохами и культурами.
Пылинки кружились в воздухе, словно крошечные звёзды в бескрайнем космосе. Каждый взмах кисточки поднимал их в невесомый танец, и они медленно опускались, мерцая в лучах света. Эллиан следила за их движением краем глаза, находя в этом своеобразную гармонию и красоту.
Она не замечала ни усталости, ни времени. Для неё существовал только жезл Темб и тайны, которые он хранил. Сердце билось ровно, дыхание было спокойным. В такие моменты она чувствовала себя по-настоящему счастливой, находя смысл и радость в своём деле.
Но в глубине её сознания зарождалось беспокойство, словно тонкая трещина на идеально гладкой поверхности. Может быть, это было предчувствие чего-то неизбежного, а может быть, — отголосок тех тревожных снов, что стали её преследовать в последние дни. Эллиан попыталась отогнать эти мысли, снова сосредоточившись на работе, но в этот момент пламя лампы словно мигнуло, и тени в углах кабинета сгустились, приобретя зловещую густоту.