Теперь она - тоже один из демонов Великой Пустыни...
Она быстро-быстро бежала по раскаленному песку. Ветер не спасал – он жег сильнее, чем пламя, чем раскаленные угли и железо. Она бежала от самой себя. Она не хотела никого убивать, но те, кто составлял ее дом, сделали ее демоном.
***
- Хорошие мужчины для хороших женщин, плохие мужчины – для плохих женщин. Не так ли, господин Гаара?
Оторвавшись от чтения, Гаара уставился на Баки покрасневшими от слез глазами.
- Слабая попытка утешить, учитель.
- Твой старый учитель повидал куда больше, чем ты думаешь, - Баки похлопал его по плечу, а Гаара невольно всхлипнул. Ему едва исполнилось двадцать лет – прекрасный возраст для брака, как сказал Эбизо-сама. Но вместо свадьбы получился плевок ему в душу. И не просто от девушки, но и от самой судьбы. Позавчера Гаара узнал, что бесплоден, вчера – что серьезно болен. А сегодня Эбизо с извиняющимся выражением лица выдавил из себя, что таким специально сделала его Чиё, «дабы избежать тех огромных проблем, что некогда создал нам всем Третий Казекаге». Гаара историю Третьего не знал. До этого самого момента. Теперь же, просидев всю ночь в Архиве и, наконец, поняв, в чем дело, расплакался, потому что ненавидеть уже не было сил, а наказать кого-либо он не мог – и Чиё, и отец уже давно тлели в своих могилах.
Но самым плохим было то, что все его друзья и соратники не знали и не должны были узнать, что с ним происходило. Как выворачивалось его нутро. И рыдать, и ненавидеть, и биться головой о стену было бесполезно. Ни одно из действий ни могло бы ничего изменить. Оставалось только проявлять терпение на недоумевающих старейшин и на чувствующего себя не в своей тарелке – «ну я же не знал, что Чиё действительно завершила эту технику» - Эбизо-сама.
И только Баки был как всегда невозмутимо спокоен. Гаара взглянул на своего одноглазого учителя и подумал: вот оплот мужественности, которого не раз трепали и песчаные бури, и Хвостатые звери, и много кто еще.
- Наверное, на твоем теле нет ни одного кусочка кожи, который не был бы покрыт шрамами, Баки. И даже глаз ты потерял, - с тихим уважением к нему проговорил Гаара, вытирая слезы. Он не стеснялся плакать, потому что не мог уже держать в себе свою обиду, злость и досаду. Но присутствие бывшего сенсея вселяло в молодого Казекаге небольшую надежду – было тем пластырем, который залечивал душу и не давал гноиться ране, которую пачкали и ковыряли слишком многие.
Он почти полюбил Хакуто, но…не получилось. Он изо всех сил держался, чтобы не разреветься, когда приехал в новый дом Наруто, чтобы привезти традиционные подарки к новоселью. Он стеснялся проявлений любви и предсвадебной суеты Темари и почти перестал общаться с Канкуро, которому в кои-то веки поперло с девушками после того, как они оба вернулись героями с Четвертной мировой. С преданно обожавшими его Сари, Юкатой и Мацури Гаара старался не встречаться даже взглядом, но девчонки итак быстро нашли себе более доступные пары. И если раньше Гаара был бы даже рад этому, то сейчас ему было сложно даже дышать – то ли от болезни, то ли от осознания, что у него-то ничего никогда не сбудется.
Периодически в его кабинет заглядывала полуслепая Шиджима, которая получила назначение в личную гвардию Казекаге. Однажды Гаара открыл было рот и предложил ей прогуляться после работы по вечерним улочкам Суны, на что получил категоричное: «и всё, что ли?!», после чего лицо Шиджимы не хотелось видеть очень долгое время.
Но все равно Гаара был благодарен ей за прямоту.
Нет, конечно, расстраивался он редко. Он старался держать все в себе, надевая на себя непроницаемую маску гордости и достоинства Казекаге, но Баки… старый учитель всегда знал, что у Гаары на сердце. Особенно после того, как сам Гаара рассказал ему, что получил известия из столицы. Очень плохие известия. Молодой Казекаге был болен черной хворью, которую суеверные люди пустыни издавна считали проклятьем. Он был болен тем самым отвратительным ее видом, который не просто лишал сил и вел к смерти, но и навсегда отнимал возможность иметь потомство.
А Совет продолжал давить на Гаару. Обеспокоенный Канкуро, заподозрив неладное, под каким-то глупым предлогом потащил брата в бордель в надежде, что Гаара все-таки раскрепоститься. Но Казекаге просто вывернуло наизнанку и… ничего.
А после Гаара отдалил от себя всех, с кем сблизился. Нет, он не боялся возможной смерти. Ему просто не хотелось, чтобы сочувствующие лезли в душу. Благо, Наруто в этот список не попал, потому что был занят устройством семейной жизни. Досталось в основном Шире, который начал доставать с расспросами и глупым желанием помочь, да Канкуро, который, как всегда, попал под раздачу.
Теперь Гаара жил в старом доме один. Темари он решил ничего не говорить, зная о ее беспокойном характере. Канкуро же однажды после обеда честно встал из-за стола, молча собрал свои вещи и ушел жить в свою каморку-мастерскую в здании Корпуса.
Целых пять лет Гаара жил отшельником, исправно исполняя обязанности Казекаге. Он сумел выйти в ремиссию и даже нарастить силы.
Удивительно, но повзрослевший и также сильно ударенный жизнью после того, как он остался в одиночку с ребеноком, Рок Ли всячески поддерживал его – письма пачками о всякой ерунде про сына, фото маленького Метала – почему-то это не раздражало Гаару. Наверное, он знал о мальчике больше, чем о родном племяннике, потому что Темари, будучи теперь и послом Скрытого Песка в Конохе, и одновременно супругой главы клана Нара, имела куда больше обязанностей, чем просто жена и мама.
Так прошло пять лет. Каждое утро начиналось со сдержанного электронного письма от Ли: «встали поели тренировка». Метал родился с проблемными ногами, но судьба, видно, знала, кому предоставить эту ношу. Никто, кроме Рока Ли, наверное, не смог бы не просто заставить мальчика ходить, но и помочь стать в дальнейшем мастером тайдзюцу. Жило семейство скудновато, поэтому помощь от Гаары принималась без стеснения до тех пор, пока Метал не подрос, а Рок Ли снова не смог ходить на миссии.