Глава 1. Деловое предложение
Ну что за чудесный день?
В воздухе цвели весенние орнелии, сладкий медовый запах полз по воздуху, забавно щекоча нос. Совсем недавно в эту часть континента начали возвращаться орланы, улетающие на север во время зимы. Целых два года! Джудит исполнилось почти шесть, когда началась долгая, затяжная зима. Говорили, что на Омеге зима походит на раннюю земную осень, медленно перетекающую в позднюю. Год на Омеге поразительно напоминал год на Земле — ровно 367 дней, а вот сезоны отличались.
Умные взрослые говорили, что это из-за траектории движения планеты и какого-то наклона оси, но Джудит-то знала, что Санта-Клаус на Омеге очень трудолюбивый, и все время забывает, что зиме тоже нужно давать немного поспать. Работай она у него вместо эльфов, не уставала бы напоминать, что пора заканчивать всю эту холодрыгу. Ох, напоминала бы и напоминала!
Сначала джунгли были зелеными, но со временем покрылись желто-рыжими переливами, походя на сплошной золотой ковер. Планету будто накрыли крышкой от блюда для индейки, под которой суетливо бегают-суетятся смешные человечки.
Джудит почти и не помнила ничего другого. Когда она родилась, стояло теплое лето, и цветы распускались прямо на глазах, но, когда она разлепила глазки и начала входить в сознательный возраст, стало холодать. Потом на ее судьбу перепало два года жаркого лета, с четырех до шести, а затем снова два года осени.
Говорили, Омегу ждет какое-то очень долгое лето, но Джуди была уверена, что Санте просто стало лениво и он решил хорошенько вздремнуть.
Летняя девочка — так прозвали ее родители, правда, она их совсем не помнила. Бабушка рассказывала, что мама очень любила ее, а папа все время придумывал для нее смешные прозвища.
Капризуля, батончик, орущая булочка, даже внезапная рыгалка — всем этим, по мнению ее отца, и являлась Джуди. А потом она вдруг стала летней девочкой и ее не успели назвать как-то по-другому, потому что папы и мамы не стало. Прозвища закончились. Так она и росла.
Весна пришла внезапно. Большое солнце Омеги однажды выкатилось на небо и стало гораздо теплее. По виду оно было чуть больше, чем зимнее и грело очень приятно. Пожухлые листья на пальмах вдруг отвалились, и на их месте начали отрастать новые. Серая сморщенная трава запрела, из земли начали пробиваться первые робкие стебельки сочной травы. Ходячие ананасы словно обезумели, и гонялись за людьми по обочинам дорог, чтобы потереться об них перед созреванием семян.
А что говорить о динозаврах… весной они ревели с утра до ночи. Жуть просто.
Жуть как интересно!
Несколько раз Джуди порывалась сбежать в джунгли, чтобы посмотреть на этих огромных чудовищ, но каждый раз ее ловили на границе базы и возвращали бабушке. В последний раз на нее оформили протокол и теперь она стала опасной преступницей. Джудит собой очень гордилась.
Правда, недолго. Когда она придумала хорошенький способ подзаработать, репутация ужасной рецидивистки ей начала только мешать. Какая любящая мать допустит до своего чада бэбиситтера с таким ужасным послужным списком? Ну разве может быть такой человек отличным профессионалом?
Конечно же нет! Вот уже три месяца у нее за спиной шептались, что девчонка бегает к динозаврам, и оттого набирать заказы становилось все сложнее.
Нужно было срочно что-то решать, как говорила ее бабуля — кандиально.
Джудит пришлось собрать всю свою гордость и смело пойти на базу, чтобы встретиться с самым главным среди всего этого бетона — Дмитрием Коршуновым. То, что он был тут самый главный, она отлично знала от своей бабули. Вообще, почти все свои знания Джуди получала от бабули и большой домашней библиотеки, оставшейся от родителей. Интернета-то у них не было. Слишком дорого.
Джудит была намерена заключить взаимовыгодную сделку:
— Здравствуйте, важный мистер. Я знаю, что вы тут самый главный, вы-то мне и нужны! — важно заявила она, встречая капитана прямо из своего кабинета. — Простите, я не знаю кто вы по званию. Мой отец был лейтенантом. Вы его знали? Моя бабушка говорит, что знали, — Джуди важно задумалась, припоминая слова бабули, которые она обычно произносила в подобных случаях. — Хочу использовать деловые связи для сотрудничества, — уверенно выпалила она.
Слишком уверенно для девочки, неизвестно откуда взявшейся в самом центре военной базы.
— Эй, Мерилон, что за чертовщина тут происходит? — Дмитрий, высокий и немного седой, в безупречной форме с оружием на поясе, смотрел на девочку сверху вниз, и в глазах его читалось удивление. — Как эта малявка здесь оказалась? Она чья, драть вас всех за ногу? Где Элбрант, у него что, глаза на за… — тут он осекся и посмотрел снова на Джудит. — Тебе чего вообще, девочка?
Глава 2. Собеседование
По голубому небу пролетела стая голосистых орланов, свежий рассветный воздух заполнял легкие. Джуди катилась на стареньком самокате по проселочной дороге, и вскоре из большого поселения пилигримов выехала в частный сектор. Тут жили всякие богачи, высокопоставленные сотрудники базы и все те, о которых Джуди только слышала, но ей никогда не светило с ними познакомиться. Потому что сирота жила в бедном квартале, и им с бабушкой не хватило бы средств даже на один куст роз, что рос в больших садах этих богачей.
Дорога стала совсем другой — гладкой, покрытой каким-то твердым глянцем, без единого выступа или ямки. Красота. Колеса маленького самоката катились легко, будто она летела навстречу приключениям.
Ну нет, на этот раз никаких приключений. У нее сегодня намечается хорошая работенка. Ее позвал на собеседование тот забавный мистер с синими глазами, сказав, что нужно посидеть с его сыном.
Джудит работала бэбисситтером уже несколько месяцев, так что у нее набрался внушительный послужной список. Правда, в нем насчитывалось всего несколько малышей, но это же не беда. Какие ее годы!
Придя в мир большого бизнеса, Джудит совсем не ожидала, что конкуренция будет такая огромная. Охотников заработать деньжат нашлось так много, что некоторые ее одноклассницы нянчились с детьми уже с первого класса, а она начала только со второго.
Пришлось идти ва-банк, и брать самые сложные случаи. Таких ужасных капризуль, обманщиков, манипуляторов, что хотелось надрать им хорошенько уши, чтобы они не смели больше никого доводить. Они совсем не хотели спать, и отказывались от каши по утрам.
Кто вообще отказывается от каши по утрам?! Она же такая вкуснятина. Хорошо, что она вообще есть. Джудит радовалась каждый раз, когда ей удавалось урвать овсянки до школы, и всегда съедала порцию своих подопечных, когда те норовили кинуть ею в стену.
Кто знает, когда ей еще выдастся поесть в следующий раз? Они с бабушкой жили очень бедно, все, что осталось у Джудит — это старый самокат, которому уже больше шести лет. Папа купил ей на вырост, как подарок, прежде чем они с мамой пропали. Питалась она в школе по государственной квоте для телепатов, а все остальное время морковкой и картошкой с бабушкиного огорода.
Если ей сегодня повезет, и она получит работу у этих богачей, то сможет попросить целых тридцать монеро за день работы, а не двадцать, как берут обычные бэбисситтеры.
Но нельзя сразу повышать цену на свои услуги, чтобы не спугнуть клиента — так ей бабушка говорила. Нужно подождать немного, показать себя, а уж потом… Джудит надеялась, что тот малыш будет большой капризулькой, и уже успел измотать своих родителей так, что они готовы пойти на все, что угодно. Даже на нянечку восьми лет со способностью к подавлению телепатии. Ей очень нужна была эта работа.
Дома располагались по обе стороны от большой дороги, ведшей прямо сквозь элитный коттеджный поселок. Сюда наверняка не забирались дикие ящерицы и склизкие прыгучие улитки, с восторгом подумала Джудит. Вычурные особняки возвышались над землей: двухэтажные, с покатыми крышами, огромными окнами, и большими пристройками для личных джетов. Она никогда не видела такой красоты.
Может, попросить даже сорок монеро, раз все эти мистеры и леди так богато живут?
Нет, нельзя. Вдруг они подумают, что она слишком жадная. А чем жадный наставник может научить их ребенка? Бананы воровать? Джудит, конечно, воровала бананы из холодильников своих клиентов, но им совсем не обязательно было знать об этом, даже подозревать. Определенно нужно проявить скромность. Хотя бы первое время.
— Ооо, — Джудит раскрыла рот от удивления, прикатившись прямо по адресу.
Это был просто огромный двухэтажный дом с еще одним этажом, почти третьим, под самой крышей. Длинные высокие окна сплошной стеной вставали на втором этаже, впуская в комнаты голубое небо Омеги. По левой стене особняка тянулся плющ, усыпанный прекрасными алыми цветами. Большие клумбы бежевых роз росли на полянке около дома, даже небольшой фонтанчик имелся. Можно пить воду, не забегая в дом. Мечта, да и только.
Джудит спешилась и пошла по аккуратной дорожке до входной двери, сложив пополам самокат. Скрипуче щелкнула складная автоматика, предупреждая, что дни механизма, должно быть, совсем сочтены.
Большая резная дверь, помпезная и грузная, намекала, что ей удастся накопить на целый велосипед. Может, через полгода, или год… после того, как она купит себе новые сандалии.
Тук-тук.
Джудит постучала в дверь, потому что не смогла дотянуться до звонка. Больно уж далеко он находился, а она была совсем невысокой девочкой.
Никто не ответил, внутри стояла полная тишина.
Глава 3. Странный мальчик
— Дорогой, зачем ты пригласил сюда няню? — послышалось у Джудит за спиной. — Неужели ты думаешь, что я плохо справляюсь со своими обязанностями? Думаешь, я плохая мать?
Джудит обернулась, длинный мистер подошел к жене и поцеловал ее в лоб. Миссис Даркмор выглядела очень расстроенной. Она устало прикрыла глаза и тяжело вздохнула.
— Ну что ты, птичка. Ты прекрасная мать, — Файрон погладил жену по голове, успокаивая. — Просто я волнуюсь, дорогая. В последнее время ты мало спишь. С тех пор, как у Касса начала проявляться телепатия, приходится быть все время начеку, я понимаю… но так нельзя, Вики. Тебе нужно отдохнуть, иначе просто сломаешься.
— Отдохнуть? — выдохнула Виктория. — Но как в этом мне поможет маленькая девочка? У нас уже было три опытных няни, которых мы выписывали с самой Баллу. И все они были великолепными телепатками, имеющими огромный опыт работы с детьми. Никто из них не справился! Боже… — Виктория закрыла лицо ладонями. — У госпожи Найрини остался порез на запястье. Она до сих пор избегает детей с боевой телепатией. А тут маленькая девочка. Как она может справиться с Кассарионом? Это просто опасно.
— Наверное, для этого и придумали собеседования? — лукаво улыбнулся Файрон, не менее лукаво посмотрев на Джужит. — Ну что, готова к тесту на профпригодность?
— Готова, — уверенно кивнула Джудит, уже шаря взглядом по комнате. Почему-то ей казалось, что этот Кассарион где-то здесь. Она его ощущала кончиками своих волос. Притаился сорванец, почувствовав что-то неладное. А, вернее, кого-то. — Ну и где же наш клиент?
— Подождите… — забеспокоилась вдруг Виктория. — Как ты собрался ее проверять? Я… только у меня есть способности успокоить Касса. Никто больше не может…
— О, вы недооцениваете мою мощь, — ответила Джудит, даже не став слушать эти смешные аргументы.
У нее подавляющая телепатия! Каким бы ни был сложным случай, он превращается просто в ничто, когда она вступает в дело. Раненые нянечки? Ха. На то они и нянечки, а не бэбисситеры, чтобы не справляться со своими прямыми обязанностями. Подумаешь, первоклассные телепатки с Баллу. Если детская телепатия шкодит, никакая нянечка не остановит размазывание какашек по стене. Но, вроде, Кассарион этого не делает. Какая у него, интересно, проблема?
А, вот и он!
Видимо, малыш целую ночь не спал, и, когда мама совсем извелась, заснув тревожным, очень чутким сном на диване в гостиной, стал заниматься своими непослушными делами. Какой плохой мальчик.
Диван у большого стеклянного выхода в сад был примят, прозрачно намекая о том, что незадачливую мать сморило в самый неожиданный момент. А этот мальчишка уполз прямо из-под присмотра, и сидит сейчас в углу, спиной ко всем. Такой бодрый и совсем… тихий?
Он был одет в серую кофточку и такого же цвета штанишки. На белых носочках Джудит не заметила ни единого пятнышка. Видимо, их очень часто переодевали, или сам капризуля был очень аккуратным. Но во второе Джудит ни за что не верила, так что, скорее всего, первое.
Мальчик примерно трех с небольшим лет забился в угол, не обращая ни на кого особого внимания. Будто и не было всех этих разговоров, очень шумная девочка не пришла с утра пораньше, и не говорила так громко с его мамой и папой. Словно ее вообще здесь не было! Зловеще-тихий, неестественно спокойный мальчик вдруг зашуршал чем-то в углу. Увлеченно, всепоглощающе, что мурашки шли по коже.
Знала Джудит таких — молчат, молчат, а потом вся стена в разводах. Разрисуют обои фломастерами, а то и хомячка в унитазе утопят, а ей потом за все это отдуваться. В таких случая родители чик — и зарплату урежут. За ним нужен глаз да глаз.
Протянув руки, Виктория подскочила к сыну. Когда она уже принялась его поднимать, все-таки передумала. Женщина была очень уставшей, а трехлетний мальчик уже достаточно большой. Так что Виктория просто обняла сына, поцеловав в макушку.
Бледный какой, подумала Джудит. Вроде обычный мальчик, а все равно странный. Волосики на его голове неестественно рыжие, глаза большие, синющие, как у отца. Не улыбается, но и не плачет. На маленьком безразличном личике вообще никаких эмоций. Молчит. Целую ночь не спал, а лицо не уставшее, и вообще, сидит как ни в чем не бывало. Жуть, просто жуть! За такого должны много дать. Не поскупятся.
— Просто, Касс, он… сложный мальчик, — обескураженно сказала Виктория, оставила сына и стала суетливо что-то собирать там, в углу. С этим-то и играл Кассарион, шурша ото всех украдкой.
— И что же в нем сложного? — заинтересованно спросила Джудит. — Он что, дурак?
Большой рыжий мистер за ее спиной подавился, непонятно чем. Может, слюной?
— Оу… нет, что ты, — покачала головой Виктория, растряхивая и без того растрепанные кудри. — В этом плане… нет, Кассарион очень смышленый для своего возраста, даже… слишком. Как ты, — она слабо улыбнулась. — Но нельзя называть других малышей дураками, это неправильно. Просто… у некоторых свои особенности, иногда проблемы. К каждому нужен свой подход.
— Как пожелаете, миссис. Он совсем не разговаривает?
Глава 4. Рухнувший мир
Он действительно хотел уползти, правда. Кассарион, не будь дураком, сразу смекнул, что убегать от нее бесполезно.
Методом проб и ошибок — методом очень частых проб и ошибок, мальчик вычислил, что нужно падать на четвереньки и ползти в сторону свободы. Быть может, попытаться открыть стеклянную дверь в оранжерею, где он может затеряться среди высоких листьев. Или вообще к входной двери, где росли пышные кусты бежевых роз.
Сила, которая толкала его в затылок, лишала способности поднимать предметы. Она стелилась аккурат сверху. А если он пригнется, оставалось еще немного времени для спасения. Буквально несколько секунд, чтобы убежать…
Пусть Кассарион и не говорил, но догадки о многих важных вещах приходили к нему так же просто, как решения занимательных пазлов. Буквы в рваных газетах были очень маленькими, стальные бока космолетов на отрывках глянцевых журналов замысловатыми, но он всегда находил, какой кусочек бумаги подходит к другому. И так складывалась разорванная страница, буковка к буковке, линия к линии. Страница, которую он сам совсем недавно растерзал на части.
У тихого и сосредоточенного Кассариона была феноменальная внимательность. Поэтому он сразу понял, что к чему.
Когда он стоял на ногах и пытался бежать, противная девочка ударяла его своей силой, и он сразу преставал чувствовать окружающие предметы. Ни чашки на столе, ни подушки на диване, ни большую кадку с декоративной пальмой, ни… ножей. Он всегда чувствовал все, что блестело и было очень твердым. Особенно ножи. Мальчик прекрасно знал, как их поднять и постоянно это делал. Ему нравилось кидаться острыми блестящими предметами, ведь они убивают змей, лягушек и пауков. Тех, кого он не любил всю свою маленькую жизнь.
Каждый предмет в обжитом и знакомом пространстве был Кассариону доступен. Мальчик мог заставить танцевать маленький домашний мир вокруг себя. А когда рядом появлялась эта неожиданная девочка, его будто помещали в ванну с водой, прямо с головой, и он уже не мог найти ни одной своей любимой игрушки.
Раньше все его ощущения были забиты окружающими предметами, а сейчас Кассарион ощущал что-то совсем ему незнакомое. То, с чем он еще ни разу не сталкивался. На место привычному домашнему спокойствию пришли какие-то совсем странные ощущения. В этот момент Кассарион чувствовал себя беспомощным. Злым. Может быть даже немного… обиженным.
Большая противная девочка настигала его, хватала за штаны и тащила обратно в гостиную, или в его комнату, или на кухню. Мальчик упирался, цеплялся за длинный ворс ковра, но она все равно пыхтела и тащила, сколько бы он не сопротивлялся. А еще Джудит любила проводить время у холодильника, чем-то усиленно шурша.
— Если будешь уползать, я тебя усыплю, — угрожала она каждый раз, когда свобода была так близко…
Кто она? Откуда она здесь взялась? Кассарион не хотел, чтобы эта девочка приходила. День за днем он ждал, что однажды дверь все-таки не откроется, и она не появится на пороге. Но проходили дни, и все повторялось вновь и вновь.
Ждать, что она уйдет тоже было бесполезно. Кассарион смышленый мальчик — он понял это уже через две недели. Девочка заняла все его жизненное пространство, и не собиралась его освобождать.
Противная девочка. Просто отвратительная. Кассариону она не нравилась. Она лишила его любимых игрушек! Зачем она здесь находится?
— Меня зовут Джудит. Когда ты научишься говорить, можешь называть меня просто Джуди, или просто Джу, — улыбалась девочка, склоняясь над ним и над обрывками его любимых газет, а потом добавляла тихо, когда мама отворачивалась: — Маленький ты засранец.
В этот момент у Кассариона всегда застревал ком в горле, тоже непривычный. Он не знал почему, просто… было очень неприятно. Девочка говорила это с таким повелением, что становилось не по себе. Он даже не знал, что означает это странное слово «засранец», потому мама никогда такого ему не говорила, но почему-то глаза влажнели каждый раз, когда он слышал его от этой плохой девочки.
Плохая она была по многим причинам.
Во-первых, его привычный уклад жизни с треском пошел по швам, или порвался, как газетные листочки под его упорными пальчиками.
Кассарион любил сидеть в углу и собирать стальные корабли из кусочков бумаги. Любил чувствовать предметы вокруг себя, иногда поднимать их, иногда бросать. Обожал охотиться за змеями и очень любил ножи. Они протыкали змей, когда они забирались к ним в сад и грозно шипели. А когда пришла эта девочка, он перестал чувствовать все это… перестал чувствовать свой мир. Она уничтожила его!
Во-вторых, он не любил спать. Все его внимание занимали предметы, а когда он засыпал, к нему приходили кошмары. Ужасные кошмарики, в которых было много змей и насекомых, и во сне он очень страдал. Иногда подходила мама и успокаивала его, но временами она могла не уследить и пропустить один сон, потом другой, потом третий…
Кассарион боялся даже одного. А плохая Джудит заставляла его засыпать одним щелчком пальцев. В таких снах кошмары будто за толщей стекла, и не могли дотянуться до него, но все равно Касс очень боялся.
В-третьих, она называла его неприятными словами и заставляла пить чай. Чай, которого даже не было в пустых игрушечных чашках. Джудит притащила какой-то старый потертый сервиз из своего дома и играла с ним в чаепитие. А когда он таскал из своей комнаты стальные самолетики, которые ему так нравились, она откладывала их в сторону, будто они совсем ничего не значили. Совала в его ладошку пустую чашку без чая и приказывала пить.
Глава 5. Первое слово
За последние несколько дней Кассарион хорошо усвоил одну вещь. Когда он начинает плакать — мама тут же оказывается рядом, жалеет его, целует, называет хорошим любимым мальчиком. Самым-самым лучшим.
Кассариону это нравилось, поэтому он взял за правило плакать минимум раз в день, когда ему не хватало мамы, или он просто скучал. Противная девочка часто ошивалась где-то рядом, но малышу приходилось с ней мириться.
А через несколько дней началась какая-то ерунда.
Кассарион стал замечать, что мама о чем-то разговаривает с Джудит, машет по-странному руками в воздухе, рассказывает какие-то непонятные ему вещи. А затем он перестал видеть кошмары во сне.
Совсем.
Хлоп — и он засыпал глубоким сном без снов, как будто погружался в тягучий сладкий мед. Это ощущение отличалось от того, что дарила ему мама, когда гладила его по волосам.
Определенно, в этом была замешана девчонка, но Кассарион никак не мог это доказать. Просто засыпал в определённое время и сладко спал до самого утра.
И чем дольше проходило время, тем глубже был его сон.
— Сон — самое главное, — услышал он как-то с утра, успев выбраться из кроватки прежде, чем заметили его пробуждение. Кассарион умел быть тихим и красться, как мышка. Он прошел в гостиную, наблюдая из-за угла. Мама опять о чем-то разговаривала с Джудит. — Сначала я научу тебя, как делать так, чтобы ему не снились кошмары. Это займет несколько дней, но нужно будет очень много тренироваться. Со временем ты всему научишься. А потом подумаем над тем, как вы сможете вместе играть.
Розовый столик? — нахмурился Кассарион. Ну уж нет! Уж лучше он будет есть каждый день лимоны и не морщиться.
Девочка стояла около Виктории прилежно, как отличница, сцепив руки за спиной и охотно кивала.
Коварная угнетательница! Вот бы поднять в воздух несколько стульев и запустить в нее, как только она отвернется. Джудит уходила ближе к вечеру, а он спокойно сидел у двери, ождая ее возвращения.
Потому что ему нравилось подгадывать момент, когда она забывала о своем подавлении. Кассарион украдкой поднимал чашки в воздух, когда Джудит сидела к нему спиной, ела пирожные и ненадолго забывала о своих обязанностях. А затем кидал посуду, Джудит испуганно ложилась на пол и показывала ему кулак.
В этот момент мальчик чувствовал радость. Победу. Ему было весело, он улыбался и далеко убегал, пока девочка не догнала его и опять не посадила за розовый столик.
Однажды Кассарион заметил песочные следы на ковре в гостиной, но не обратил на это внимание. Затем песочные следы появились снова, и он понял, что творится что-то неладное.
Кто мог оставить эти следы? Неужели большой серый монстр, приходящий раньше к нему во сне?
Кассарион подозревал, что нечто странное творится именно ночью. А еще он подозревал, что мама и папа куда-то исчезают из дома. Только он не может подгадать этот момент, потому что спит.
Кассарион усвоил — если приходит толстая Глэдис в очках, храпящая в кресле, а Джудит остается до утра, значит, мама с папой уйдут из дома. Не бороться ли с песочным монстром?
Однажды папа пришел вечером с работы, кинул ключи в ключницу около двери и позвал маму. Потом они о чем-то долго перешептывались, мама тихонько похихикала и быстро переоделась в длинное голубое платье, а потом они исчезали.
Глэдис уже вязала в своем кресле, мельком поглядывая за подопечным, и Джудит была тут как тут со своими способностями. Кассарион притворился, что спит. Когда Джудит пришла его успокаивать, он уже вовсю сопел, а ночью вылез из кроватки.
Он затаился в темном углу гостиной, словно хищник, ожидая, когда же придут мама и папа. Никто не мог увидеть, где он находится — Кассарион вычислил, что в этом углу его замечают редко. Он сидел во тьме, поджидая песочного монстра, которого упустили его родители. Джудит спит, так что его способности никто не сдерживает — он убьет его так же, как убил уже кучу змей.
Но никакого песочного монстра не оказалось.
Родители ввалились в дом совсем неожиданно. Мама неистово смеялась, совсем как дурочка, прикрывая рот ладонью, подол ее голубого платья вымок в соленой воде, с отяжелевшей ткани градом валился морской песок. Папа выглядел не лучше: весь растрепанный, толстая лента на шее куда-то потерялась, а пиджака вообще не было, только белая рубашка, которая тоже вся промокла.
Кассарион никогда не видел отца в таком виде. Он всегда был чистым, аккуратным, и пуговицы всегда все застегивал, а сейчас выглядел каким-то хулиганом. Он гнался за мамой, а она почему-то убегала как-то неправильно, останавливалась на самом видном месте и снова смеялась, как будто у нее совсем нет ума.
Зачем смеяться, когда убегаешь? Зачем останавливаться, когда нужно нестись со всех ног? В этом же весь смысл!
Кассиарион был настолько ошарашен таким поведением, что даже забыл заплакать. Так и сидел в темном углу, глядя на грязные песочные следы, что остались после родителей на белом ворсистом ковре.
А они тем временем, все так же смеясь и играясь с друг другом, убежали по лестнице наверх.
Кассариону стало грустно. Из-за того, что ночью он пропускает самое важное, из-за того, что родители уходят куда-то без него, из-за того… из-за всего. Обида в нем росла, как снежный ком, несмотря на то, что ему перестали сниться кошмары.
Глава 6. Моя
Позади прекрасная ночь, впереди два отличных выходных, и сынок спит сладким, беспробудным сном до самого утра. Что может быть лучше? Что может быть более… непривычно?
В последние полгода Виктория совсем забыла, как это прекрасно, когда вещи в доме лежат на своих местах. Ложки не дрейфуют в воздухе, стулья не теряют ножки, пледы не обвязываются вокруг чайников и настольных ламп… а ножи не натягивают длинные цепи, пристегнутые к кухонному гарнитуру.
Да уж, им пришлось отдельно заказывать сверхпрочные цепи из нановолокна, чтобы оставить пару хороших ножей для приготовления домашней пищи. По-другому Кассарион поднимал их в воздух в первую очередь.
Хорошо, что он не может пока поднять такую тяжесть, как пудовые тумбы и широкие диваны, иначе Виктории пришлось бы совсем несладко.
А теперь — тишина, и любимый сынок не мучается ночью от кошмаров. Впервые за много дней она почувствовала себя полностью отдохнувшей. И, конечно же, основательно обласканной. Муж еще спал, утомившись от прошедшей ночи.
Виктория встала, приняла душ, пока Файрон еще сопел под ворохом пышного одеяла. Оделась в розовую рубашку, бежевые домашние бриджи, белоснежные носочки, и только потом спустилась вниз. Завтрак приготовила своими руками — сегодня она достаточно отдохнула, чтобы начать, наконец-то, хозяйничать по дому. Больше никаких горничных. По крайней мере, у нее на кухне.
Кассариону так нравятся домашние блинчики… и Файрону тоже. В плане блинчиков у обоих Даркморов был полный консенсус.
Виктория напевала себе под нос, легонько пританцовывая, пока очередной блинчик шкварчил на сковородке. Сегодня Джудит не придет, так что программу на выходные придется придумать с учетом ее отсутствия.
«Жаль, — вздохнула про себя Виктория. — Я разработала такую отличную методику для интеграции… без Джудит ничего не получится — она там главный винтик. Придется пробовать, только когда девочка поправится».
Поправится…
И все-таки Виктория немного беспокоилась. И с каждой минутой беспокойство набирало силу.
Еще вечером Джудит позвонила, сказав, что у нее «немного болит животик», и она отлежится в теплой кроватке.
«Наверное, конфет объелась», — предположила девчушка. И что у нее всегда так бывало, когда она лопала много сладкого.
Вот только Викторию не отпускало чувство, что что-то неладно, или станет неладно в очень скором времени. Она не припоминала, что Джудит ела много конфет накануне, так что обычные колики тут не причём. Нарушениче диеты не наблюдалось. Вчера они сварили куриный суп с лапшой и испекли большой кекс с изюмом. К тому же девочка так сильно объелась, считай что впрок, что для конфет там просто не могло остаться места. В вечернем меню не предусматривалось никаких конфет, а Джуди больше нигде не могла объесться сладостями.
Купить их? Конечно же, нет. Девочка предпочитала копить деньги на велосипед, а всю еду воровать из холодильника. Иногда она шарила по полкам в поисках карамели, или коробок с шоколадными колобками.
Зачем покупать что-то в магазине, если можно взять у них сколько хочешь?
Конечно, Виктория замечала пропажу еды, но ничего с этим не делала.
К еде Кассариона девочка не прикасалась, драгоценности в доме не пропадали, и вообще, все предметы в доме лежали на своих местах. Пока, конечно, их не передвинет сам Кассарион. Джудит все время ошивалась только около холодильника, и кроме еды больше ничего не брала.
Неужели она будет мешать ребенку брать вкусняшки? Конечно же нет. Но то, что Джудит заболела, Викторию очень беспокоило.
А вдруг у девочки живот заболел вовсе не из-за конфет, то из-за чего-то другого?
Ох… это же ужасно! Тревога все больше и больше набирала обороты.
Нужно ее проведать и, если понадобится, вызвать врача.
— Поймал! — послышалось позади, и Виктория вздрогнула.
Затем неудержимая сила потянула ее назад, муж заключил в стальные объятья и поцеловал.
— Я не заметила, как ты спустился, — на выдохе сказала Виктория, муж оттеснил с ее плеча ткань рубашки, и чмокнул теплую кожу.
— Моя работа — быть незаметным и не оставлять следов, — проворковал Файрон, — Ну что, продолжим? Предлагаю развить ночную программу, съездив на дальний пляж Монтеры. На окраине есть прекрасный ресторанчик под открытым небом, — муж сверкнул синим взглядом. — С отдельными кабинками для отдыха…
— Неужели тебе не хватило ночи? — ответила Виктория, всем сердцем хотевшая согласиться, но…
— Мне всегда тебя не хватает.
— Сегодня никак, Файрон. Впереди выходные, Глэдис с семьей, так что у нас не получится побыть наедине даже пару часов.
— Это почему? — удивился Файрон.
— Джудит заболела. Она звонила вчера, сказала, что у нее крутит живот.
— Да уж, засада… печально, конечно. Но можно будет взять Кассариона с собой, — Файрон задумался. — Туда, где народу поменьше и побольше булыжников, которых он не сможет поднять… ммм, как вкусно пахнет. Обожаю блинчики на завтрак.
— Я не о том, Фай, — вздохнула Виктория, выключив плиту. — Я волнуюсь за Джудит. Вдруг с ней что-то плохое? Я не могу оставить Кассариона одного, поэтому хочу попросить тебя ее проведать. Сходи, пожалуйста, выясни, что там. Вдруг понадобится врач? Я знаю, что она с бабушкой, и они, видимо, очень бедно живут. Вдруг не могут позволить себе врача? Сходи, милый, уладь все дела. Тебе же не трудно?
Глава 7. Секрет, спрятанный в секрете
Прибрежный квартал находился в двадцати минутах езды. Файрон поразился, какое огромное расстояние преодолевала маленькая девочка, чтобы добраться до их дома. Это не менее двух часов на самокате, тогда Джудит должны была вставать еще до восхода солнца, чтобы успеть ко времени. А, уходя из их дома, она, наверняка, возвращалась глубоко ночью. Странно, что ни Файрон, ни Виктория не подумали об этом. Ладно, жену можно понять — эти дни она находилась словно в другом мире, на границе сна и реальности. А он-то что? Файрон почувствовал стыд.
Дома в прибрежном квартале располагались кто как придется: здесь не особо заботились о правильности уличных линий, и уж точно не выкорчевывали лишние пальмы для того, чтобы дорога была прямее. Так, как принято в менее бедных кварталах пилигримовых поселений.
Автомобиль Файрона заглох сразу же, как весенняя чавкающая грязь попала в воздуховоды, достигнув внешнего слоя атигравитаторов. Элитный Моврэбсел сел воздушной подушкой на месиво, намекая, что сегодня Файрон испачкает глянцевые ботинки по самую щиколотку.
Через несколько десятков метров он остановился напротив какой-то невысокой халупы с прохудившейся крышей, впрочем, не сильно отличавшейся от остальных. Хлипкие стены, сделанные из потрескавшегося старого кирпича, казались не такими уж надежными, веранда из пальмовой древесины наполовину сгнила. Этой завалинке лет сто, не меньше. Файрон преодолел небольшой огород с морковью и свёклой, расположившейся аккурат перед домом. Поднимаясь по ступенькам, Файрон слышал подозрительный скрип у себя под ногами. Видимо, он был слишком тяжел для пола хлипкой веранды, и всерьез опасался за свою жизнь. Вот так провалится — и Виктория даже не узнает, куда.
Постучал в дверь.
Тишина.
Постучал еще раз.
— Госпожа Андерсон? — позвал Файрон, прекрасно зная, что бабушка девочки находится дома.
Перед тем, как принять на работу Джудит, он выяснил, что у женщины не было одного легкого, и она почти никогда не выходила за пределы своего дома. Разве что в огород, вырастить овощи.
Вообще, при приеме на работу Файрон многое узнал о Джудит, и некоторые вещи показались ему странными. Правда, он не особо уделял этому внимания, проблем хватало и без того.
— Госпожа Андерсон, прошу открыть дверь, мне нужно поговорить с вами, — Файрон не был намерен отступать.
Почувствовав, видимо, что настойчивый гость уходить не собирается, внутри что-то зашевелилось. Щелкнул замок, в небольшом проеме двери показалось недовольное лицо пожилой женщины. На голове ее высилась целая куча накрученных на седые волосы бигудей, ярко-красная помада выделяла на сморщенном лице ниточки губ, во рту дама держала нечто, похожее на сахарный леденец продолговатой формы. Цветастый халат, висевший на худощавом теле, был самим ярким, что Файрон видел за сегодняшнее утро.
— Ты кто такой? — недовольно прохрипела госпожа Андерсон. — Чего тебе надо?
Файрон только было открыл рот, но дамочка, видимо, не собиралась давать ему право голоса:
— Смотри, приглаженный какой. Ты из опеки? Иди к черту!
Перед носом Файрона захлопнулась дверь. Он снова постучал.
— Я не из опеки, — громко сказал он. — Я работодатель вашей внучки, она сидит с моим сыном. Джудит позвонила вчера и сказала, что заболела. Я решил проведать, все ли у нее в порядке.
Дверь снова открылась.
— Работодатель, говоришь? — сощурила один глаз дамочка. — А на кой тебе узнавать, как у нее дела? К нам еще ни один папочка не заходил, чтобы полюбопытствовать о самочувствии моей внучки. Смотри, как распинается у меня на пороге! А ну говори, откуда ты, иначе вышибу тебе мозги, у меня дробовик есть!
— Начнем с того, что у вас нет дробовика, — мягко улыбнулся Файрон, потому что невооружённым глазом видел, что бабка врет. — А во-вторых, я не вру. У нас проблемный сынишка, и помощь Джудит нам бы совсем не помешала. Поэтому, собственно, я и посетил вас. Я неплохо плачу Джудит, и…
— А, вы тот мистер, — вдруг догадалась госпожа Андерсон, видимо, наслышанная о щедром работодателе, у которого растет один очень капризный телепат. Женщина быстро поменялась в лице — стала более дружелюбной. — Ну, вы заходите, — она распахнула дверь. — А чем это Джудит болеет? Вечером с ней все было в порядке.
— Правда? — хмыкнул Файрон. — А я могу ее увидеть?
— Да пожалуйста, — прохрипела женщина, прошаркав вглубь дома потертыми домашними тапочками. — Идите сюда, она спит еще, наверное. Сегодня всю ночь занималась какой-то ерундой, читала или типа того.
Файрон прошел мимо видавшего виды дивана. Наверное, на нем выросло не одно поколение, и умерло, скорее всего, еще больше. Гостиная была совмещена с кухней, которая, впрочем, выглядела бы довольно миленько, если бы не ржавый холодильник, в котором, уверен был Файрон, все равно ничего толком нет. Разве что пара морковок и свекла.
Дом был совсем небольшим. Аккурат над диваном, в потолке, зияла огромная дыра. Файрон удивился, что в таком тесном пространстве Джудит вообще досталось свое место.