Я стояла у стеклянного стола в своем небольшом, но уютном кабинете с видом на парк и, сжимая планшет холодными пальцами, старалась унять сердцебиение. Сегодня был мой первый рабочий день в ООН, ровно через десять минут начинался мой первый в жизни брифинг, и я, посматривая на часы, чувствовала тремор в конечностях.
В соседней комнате, которая представляла из себя небольшую приемную, трудилась мой секретарь фрау Бауманн, при знакомстве с которой мое волнение увеличилось в разы. Строгая немка средних лет с идеальными манерами и безупречным послужным списком годилась мне в матери, и я не представляла, как с ней взаимодействовать. При одной мысли, что я являюсь ее непосредственной начальницей и должна отдавать ей распоряжения, мне становилось не по себе.
Машинально я прошлась ладонью по узкой юбке, разглаживая ее, но в этом не было необходимости - костюм сидел идеально. Согласно швейцарскому этикету, оделась я чрезвычайно консервативно. Строгая деловая одежда, закрытые туфли, никаких излишеств в украшениях, парфюме, прическе или макияже.
Чувствуя дрожь в коленях, я бросила взгляд на кожаное офисное кресло, но отказалась от мысли присесть. “Предпочитаю умереть стоя, как Новосельцев…” - нервно усмехнулась я и отошла к окну, откуда открывался красивый вид на парк. Идеально подстриженные лужайки, живая изгородь и небольшой искусственный водоем, по центру которого располагалась металлическая скульптура, изображающая глобус - символ и эмблема ООН. Кроны деревьев слегка раскачивались под порывами зимнего ветра, и я, отмечая этот факт, вздохнула. Женева с ее умеренным климатом очень отличалась от тропического Лос-Анджелеса, и я все еще подсознательно искала взглядом пальмы, а, не находя их, вновь возвращалась в реальность.
Оторвавшись от пейзажа, я холодными пальцами активировала планшетник. Нужно было еще раз пробежать глазами по плану мероприятий на ближайшие несколько дней.
Однако, не успела я открыть документ, как в приемной послышался голос моего секретаря и через секунду на пороге появилась Гвен Ройснер, с которой я имела честь познакомиться еще на коференции в Ле-Бурже. Она входила в правление и была моим куратором.
- Еще раз доброе утро, Злата, - поздоровалась она. - Герр Юргенс перенес заседание во второй конференц-зал, в соседнем корпусе, рядом с Залом Советов.
- Да, фрау Бауманн меня уже предупредила, - кивнула я.
Конференц-залы, разные по значению, применению и объему, были разбросаны по всему комплексу дворца, и мой секретарь скрупулезно ознакомила меня с каждым из этих пунктов.
- Тогда пойдемте, покажу вам, чтобы вы не заблудились, - добавила она, и на моем лице замерцала улыбка.
- Спасибо.
Я понимала, что она курировала меня по указанию Генри, но все равно была благодарна за поддержку в новом для меня мире.
Мы вышли в приемную, и мой секретарь на секунду оторвала взгляд от монитора, ожидая указаний. Не получив их, она продолжила работу, а мы направились в коридор.
Мой кабинет находился в непосредственной близости от кабинета фрау Ройснер и герра Юргенса, и не было сомнений, тут тоже не обошлось без вмешательства Генри.
Как мне стало понятно, сам король официально не имел никакого отношения к ООН, но каким-то образом имел влияние в этом учреждении - дружеское ли, финансовое, я не знала и не хотела в этом разбираться.
- Когда-то второй конференц-зал был кабинетом президента Совета Лиги Наций, - заговорила Гвен, пока мы спускались на лифте, и я вновь благодарно ей улыбнулась. Она видела мое волнение в первый рабочий день и, скорее всего, пыталась сбавить градус напряжения.
Выйдя из лифта, мы очутились в мраморном круглом фойе, заполненном людьми, и вновь направились по длинному коридору, однако, проходя мимо очередного зала заседаний, я напряглась. Именно здесь я дала согласие на работу в ООН после встречи с Генри.
- Финансирование нашей программы поступает от стран-членов ООН, фондов и частного сектора… - между тем, фрау Ройснер переключилась на рабочие моменты, которые были заучены мной наизусть. Я же шла по ковровым дорожкам, мои шаги отдавались где-то в ушах, и все это напоминало тот злополучный день, когда я прилетела из Ле-Бурже, мою встречу с Генри и его инструктаж, который поделил мою жизнь на очередные “до” и “после”…
- Ты остаешься в Европе, - Генри оторвался от окна и подошел к столу председателя. Отыскав какой-то нужный ему документ с шапкой в виде эмблемы ООН, он начал скользить по нему внимательным взглядом. Я пристально наблюдала за ним и понимала, что с момента, когда я его видела последний раз, он изменился. Во взгляде появилась какая-то серьезность и жесткость. Сейчас в его глазах отражался груз ответственности, так неожиданно упавший на его плечи. Жалела ли я его? Нет. В моих наблюдениях не было эмоций - лишь констатация факта.
- То есть, я уже не вернусь в Штаты… - я не спрашивала, лишь пыталась смириться с действительностью.
- Софи соберёт твои личные вещи и передаст в консульство Швейцарии в Лос-Анджелесе. Посол собирается через неделю в Женеву. Жилье, машина и личная охрана уже в твоем распоряжении.
- Мне ничего этого не нужно, - покачала я головой, но Генри продолжал.
- Поживешь в Женеве некоторое время. Наработаешь нужную репутацию в ООН. Я улетаю по делам… - задумчиво добавил он. - Так что у каждого из нас сейчас будет много работы… - он продолжал смотреть в текст, погруженный в свои мысли, и у меня возникло чувство, что сейчас он решал несколько задач одновременно.
- То есть, мы пока будем жить в разных странах… - поинтересовалась я, и в моем голосе послышалась надежда. Подсознательно и совершенно иррационально я хваталась за любой шанс избавиться от этого морока.
- Да. Мне так удобнее, - ответил он, сосредоточившись на документе. - Объявим о нашей помолвке, когда закончится семейный траур, и после твоего переезда и интеграции в сообщество. Ты к этому времени полностью избавишься от налета Голливуда. С сегодняшнего дня мы с тобой в отношениях, но неофициально.
- Что значит "неофициально"? - спросила я.
- О нас знает лишь избранный круг. В СМИ пока не будет освещаться.
От слова “помолвка” мне стало не по себе, и я скривилась.
- Ты уверен, что Иэн даст мне развод? - я не смогла скрыть иронии в голосе.
- Этого не понадобится, - ответил он и перевел взгляд на меня. - Официально твоего брака не будет существовать. Все, что с ним связано - пиар-ход.
На секунду я вновь закрыла глаза, морщась от неприятных ощущений. План Генри был понятен. Нашу с Иэном свадьбу никто не видел. Когда мы расписывались, не думали о том, будем ли мы вместе. Все остальное - платье, кольцо и даже наше выступление с “Cools” можно было преподнести, как пиар-ход. Собственно, все это и выглядело, как пиар-ход. Якобы спонтанно. Ярко. И… несерьезно. В возможностях Генри я тоже не сомневалась и была уверена, что официальная запись о нашей с Иэном свадьбе в ближайшее время перестанет существовать. Если уже не перестала. Уже сейчас меня все называли “мисс”. Если где-то и всплывет информация о вегасовской свадьбе, то и ее приплетут к промоушену - и даже Кирк, расписывавший нас, в это поверит.
- Допустим, - я открыла глаза и посмотрела на Генри. Он продолжал работу с документами и в этот момент подписывал один из них. - Для всех наша свадьба - постановка. Но что делать с Иэном?
- Я с ним поговорю, - спокойным тоном ответил Генри, продолжая изучать очередную бумагу.
- Разве в твои планы входило говорить о шантаже? - я внимательно смотрела на него.
- Я и не планирую, - коротко ответил он.
- И что ты скажешь? - мне нужно было знать ходы, которые он предпримет в отношении Иэна.
Генри поднял на меня взгляд.
- Скажу, что для тебя работа в ООН - перспективный ход, ты более не увлечена миром кино, тебя захватил новый проект, и ты не планируешь возвращаться в Голливуд. Скажу, что мы с тобой на этой почве нашли общий язык. Он, конечно, порефлексирует, но со временем успокоится.
Представив, как Иэн отреагирует, я сжала кулак, чувствуя боль в сердце.
- Он будет раздавлен моим предательством. И неизвестно, как отреагирует…
- Именно поэтому я загрузил его интересной работой и обеспечил высокие награды. Не маленький мальчик. Справится, - ответил Генри, а я вновь задумалась.
Генри ничего не стоило уничтожить Иэна, перекрыть финансирование, подложить под него женщину, тем самым испортив ему репутацию накануне Оскара, но он этого делать не стал. Он понимал, что спасительным якорем для Иэна станет его работа, без которой он не видел своего существования.
- Ему будет очень больно… он не сможет больше доверять… - сердце сжималось все сильнее. До невозможности вздохнуть.
- Ты можешь сказать ему правду. О шантаже. Или придерживаться моей версии.
Он внимательно смотрел на меня, предоставляя право выбора, а я, отодвинув эмоции, задумалась, анализируя слова Генри.
Иэн, узнав, что на него есть компромат, с помощью которого можно манипулировать его карьерой и его женой, попытается решить эту проблему. Просто для того чтобы вернуть контроль над собственной жизнью. Он начнет действовать и проиграет. В этом я не сомневалась, так как правильно видела расстановку сил. Иэн уже делал попытки, не зная о компромате - обращался к самому своему влиятельному другу Кирку, и у него ничего не получилось. Если же представить на секунду, что Иэн смирится с подобным положением вещей - то я обреку его на муки совести. Неизвестно еще, как он сможет работать, если будет знать, что он в полном подчинении у Генри, и какой ценой ему досталась его карьера. Одно дело - отпустить меня на новый виток развития по моей собственной воле, другое - отдать меня против моей воли Генри. Пусть в глазах мужа я бы выглядела предательницей, но выбирала меньшее из зол для самого Иэна.
- Я выбираю ничего ему не говорить, - ответила я, и Генри улыбнулся.
Все время, пока я принимала решение, он внимательно изучал мое лицо, будто видел ход моих мыслей.
- В очередной раз убеждаюсь, что я в тебе не ошибся. Правильный ход, Королева, - произнес он и добавил, собирая документы в папку: - А насчет предательства... Иэн не представляет себя вне киноиндустрии. Союз с женщиной он не видит вне этой сферы. Стоит тебе отойти от мира кино, он потеряет к тебе интерес. Не сразу, но это произойдет. Я лишь катализирую эти события.
Я сидела за своим столом и просматривала вступительную речь для благотворительного гала-ужина, посвященного Всемирному Дню дикой природы.
Прошел месяц с момента моего вступления в должность координатора, и это время не прошло даром. Я полностью погрузилась в работу своего направления, а также, чтобы не рефлексировать и не думать об Иэне, взвалила на себя огромное количество дополнительной работы и участвовала в различных проектах и мероприятиях, организованных нашим департаментом.
“Мы хотим обратить внимание общественности на многообразие и красоту флоры и фауны. Кроме того, этот день в очередной раз напоминает о необходимости борьбы с преступлениями против дикой природы, которые имеют экономические, экологические и социальные последствия…” - я скользила внимательным взглядом по тексту.
Мероприятие намечалось на март, и я сама вызвалась быть одним из основных его организаторов. Все доходы от него должны были пойти на помощь африканским заповедникам, страдавшим от засухи, которую я воочию наблюдала в период экспедиции.
Подобные акции проводились ежегодно разными департаментами, как, например, ЮНИСЕФ в поддержку детей, так и ЮНЕП в поддержку окружающей среды. Если раньше я участвовала в аукционах, как гость, то теперь я их устраивала. Впрочем, у меня был опыт организации благотворительных мероприятий еще на работе у Киры в Сан-Фране, но сейчас уровень и масштаб отличались в разы.
Сюда были привлечены представители бизнеса, медиа и дипломатического корпуса.
Ключевое мероприятие проекта «Воды слонам» включало в себя аукцион с лотами от таких знаменитостей, как Синг и Инесиас, шоу от гуру кулинарии Джереми Олинера и выступление звезд.
От работы меня отвлек стационарный телефон - звонила фрау Ройснер по внутренней связи.
Она стала для меня не просто куратором, но проводником в этом огромном, но четко структурированном мире ООН. Гвен не только ввела меня в курс дела, но и поделилась своим личным опытом, что было бесценно. Благодаря ей, я быстро включилась в работу и без труда поняла основу сложного, отлаженного, как швейцарские часы, механизма под названием ООН.
- У тебя готова речь к гала-ужину? - поинтересовалась она.
- Дорабатываю, сейчас скину на одобрение, - кивнула я.
- Напоминаю, что в понедельник жду от тебя отчет по региональным фондам.
- Да. Я помню. Мне нужно подтвердить кое-какие данные. Жду имейл из инфоцентра. Завтра отчет будет у вас в почте.
- Договорились.
Она дала отбой, а я вновь нахмурилась, посматривая на часы. Самой в Москву звонить не хотелось.
- Ладно, если Острова не пришлет мне документы через час, то мне придется ее поторопить.
Я вновь погрузилась в работу, однако, ненадолго. Меня отвлек голос фрау Бауманн - моего секретаря и незаменимого помощника. Первое время я ужасно смущалась того, что в моем непосредственном подчинении была сотрудница, годившаяся мне в матери, но уже совсем скоро я оставила привычку смущаться. Во-первых, потому, что сама Грета Бауманн была профессионалом высокого класса и всегда соблюдала субординацию, а во-вторых, я быстро привыкла к тому, что была одним из самых молодых сотрудников.
- Мисс Дюнина, звонит Вероника Острова.
- Вовремя… - тихо проговорила я по-русски и скривилась. Позавчера, просматривая отчеты из инфоцентра ООН в Москве, я обнаружила гранты от наших фондов в Иркутске и Владивостоке, вызвавшие у меня сомнения. Отчеты были составлены идеально, но меня, как того Ивана Васильевича, терзали смутные сомнения. Мне не хватало информации, и я начала копать вглубь.
Наш фонд спонсировал Молодежную экологическую программу, целью которой было развить взаимопонимание между народами России и Германии, а также предоставить возможность российской молодежи принять участие в международном форуме для обсуждения экологических вопросов.
Российские участники в возрасте от 18 до 20 лет поедут в Германию на четыре недели. Программа имела практическую направленность и предполагала участие в семинарах, интерактивных групповых проектах и волонтерскую работу в местных сообществах. Участники были прикреплены к общественным экологическим организациям, они получали возможность приобрести практический опыт и узнать много нового от общения с руководителями проектов. Соответственно, немецкая молодежь должна была посетить Россию и принять участие в экологической программе по защите Байкала и уссурийской тайги.
Грант был сформирован, деньги на визы, билеты и прочие организационные вопросы были внесены в отчет, прошедший через многие инстанции, который сейчас и лежал у меня на столе. К цифрам у нашего финансового отдела претензий не было. Однако, вопросы возникли у меня.
Родившись в России и зная, что такое блат, я решила проверить делегатов, собравшихся съездить за казенный счет в Германию. Среди немалого списка я обнаружила четверть фамилий, которые вызвали у меня недоумение.
Это были дети чиновников и крупных бизнесменов, которые, мягко говоря, к программе имели отдаленное отношение. Одно из требований к соискателям - участие в проектах по охране окружающей среды - было выполнено. Однако я не поленилась созвониться с организаторами проектов и, как оказалось, у них не нашлось никаких подтверждений, что соискатели, вызвавшие у меня подозрение, как-то в них участвовали. Судя по их страницам в соцсетях, они не вылезали из ночных клубов и тусовались на отдыхе в момент благотворительных акций, участие в которых они заявили, и имели весьма отдаленное отношение к экологическим проблемам.
- Соедините…
“Вместо того, чтобы прислать исправленный отчет с точными формулировками, она предпочла позвонить. Уверена, сейчас начнет давить…” - пронеслась мысль, и я сосредоточилась, готовясь к неприятному разговору.
- Здравствуйте, мисс Дюнина, - послышался голос главы инфоцентра.
Я сама настояла, чтобы меня называли по фамилии, как это принято за границей, а не по имени отчеству на русский манер.
Мы с Франсуазой сидели в уютном ресторане пятизвездочного отеля на набережной Берг и, попивая шабли, разговаривали.
Со времени нашей встречи прошло чуть меньше года, но сейчас, рассматривая Франси, я чувствовала, будто прожила за это время маленькую жизнь, наполненную событиями. Будто все, что со мной происходило в Голливуде, было настолько давно, что сейчас уже казалось неправдой. Мое прошлое в пластмассовом мире все больше и больше заволакивало дымкой забвения, и лишь вопросы Франси и моя боль при внезапных воспоминаниях, будоражили память и говорили о том, что все произошедшее со мной было в этой жизни, а не где-то в прошлом моем воплощении.
- Как долго ты работаешь в Европе? - спросила Франсуаза, отпивая из своего бокала.
- С конца января, - улыбнулась я.
- И не планируешь возвращаться в Голливуд?
- Нет, - улыбнулась я, скрывая эмоции, но Франси, не подозревая подоплеки, продолжала меня мучить. Впрочем, я была готова к разговору о своем прошлом и не бежала от него.
- А с Иэном вы поддерживаете контакт? - продолжала она.
На секунду я опустила глаза, чтобы не выдать волнения, но тут же посмотрела на француженку с улыбкой на лице.
- Мы иногда созваниваемся.
И я почти не врала. Первая я не звонила, не желая мучить Иэна, не желая мучить себя. Желая лишь одного - чтобы поскорее ушла боль расставания. А он позвонил мне лишь раз. Видимо, сразу после беседы с Генри, и наш разговор пусть и был коротким, но исчерпывающим.
****
- Ты и правда больше не хочешь возвращаться ко мне? - его голос звучал напряженно, я чувствовала, что Иэн подавлен, и мое сердце рвало на куски.
- Я не хочу возвращаться в Голливуд… - поправила я, сдерживая сердцебиение.
- Это практически одно и то же, - резко возразил он, и я вздохнула, утверждаясь в мысли о том, что он не видел меня вне своего пластмассового мира. Что наша с ним связь была творческим тандемом, а не семейным. Мы были дружными партнерами, держащимися за руки, между нами была химия, и даже наш секс напоминал дружеский, партнерский. Однако, стоило мне выйти за круг его мира, и наш союз начал давать трещину.
Мне стоило немалых трудов убедительно сыграть свою увлеченность новым проектом, полное равнодушие к Голливуду, и мне это удалось. Видя, как Сомерс разочарованно смотрит на меня с экрана планшетника, я ловила себя на мысли, что уже наблюдала это выражение лица. Так Иэн смотрел на меня, когда я отказалась от роли в фильме Корзано. Ему было больно, но он поверил.
- Генри мне сказал, что у вас ничего не было, и ты мне не изменяла. Это правда? - был еще один вопрос, и я уверенно ответила.
- Я тебе никогда не изменяла и была тебе верна, поверь.
- Верю, но хотел услышать эти слова от тебя лично, - произнес он, но я видела в его взгляде боль.
- Ты мне очень дорог, Иэн, - мой голос звучал сдавленно, и я сдерживала ком в горле. - Я никогда не хотела причинить тебе боль. Но ты должен отпустить меня.
Он молчал, изучая мое лицо. Возможно, он понимал, что за моей экспедицией стоял Генри, но, по большому счету, это было уже неважно. Основная мысль - я увлеклась новым направлением деятельности и отказалась от Голливуда - была обозначена, Иэн в нее поверил и сейчас, скользя по мне тяжелым взглядом, он меня отпускал. Он со мной прощался.
- Желаю тебе успеха в благотворительной деятельности, - наконец произнес он, и его голос звучал глухо, но не агресивно, без обвинений. Казалось, он пытался смириться с новой реальностью своего пластмассового мира, где уже не было меня.
- Спасибо, - тихо проговорила я, и не успела ничего добавить, как экран потух.
Я смотрела на свое отражение в черном окне пустоты и понимала, что Иэн ушел. Он не был на меня обижен. Лишь не хотел, чтобы я видела его боль потери.
****
Сейчас, по прошествию месяца, я уже не так остро воспринимала этот разрыв и, каждый раз вспоминая о нем, пыталась понять, а что бы было с нами, если бы не Генри. Как долго мы бы были счастливы с Иэном, если бы мне наскучила карьера актрисы, если бы я почувствовала, что мне тесно в рамках Голливуда, и я захотела бы попробовать себя в той же благотворительной деятельности или в чем-то другом.
- Не тоскуешь по кинокарьере? - тем временем продолжала Франси, и я была благодарна француженке, что она ушла от прямых вопросов об Иэне. Впрочем, слух о том, что наша с Сомерсом связь - ничто иное, как пиар-ход, уже облетел Голливуд и как-то тихо улегся. Обо мне, как о жене Иэна Сомерса, никто не говорил, изображения, сделанные в период нашей совместной жизни, исчезли, и у меня возникало странное ощущение. Казалось, будто незримая рука Генри стирает мое прошлое с Сомерсом. Что, собственно, было недалеко от истины.
- Мне некогда скучать... - покачала я головой, и не врала.
- Я кстати, видела фильм. Ты очень талантливо сыграла… - продолжала она.
- Большое спасибо за комплимент, - я улыбнулась и, отпив немного вина, попыталась скрыть все те эмоции, которые у меня возникли при просмотре фильма.
Как и сказал Иэн, ленту полностью перекроили. Образно выражаясь, даже в кадре нас с Иэном развели - мы появляемся вместе номинально. Несмотря на то, что фильм взял несколько премий и был тепло встречен критикой, кассовые сборы оставляли желать лучшего, и проект заработал меньше, чем предполагалось. Думаю, причина крылась именно в том, что линия мужчина-женщина, из-за которой мне изначально и предложили съехаться с Иэном, была сведена к минимуму, и фильм нашпиговали модными “повестками”. Поднимались проблемы сексуальных меньшинств и расовой дискриминации, и мне иногда казалось, что даже моя линия с подругой детства отдавала лесбийской любовью. Фильм от этого не стал менее глубоким или менее интересным, основной лейтмотив картины “герои нашего времени” сохранился, и Корзано остался доволен.
- Это констатация факта, - уверенно произнесла Франси и добавила: - Я знаю, что лента заняла много призов, и мне даже жаль, что ты оставила карьеру в Голливуде.
Между тем, наш разговор с Франсуазой продолжался. Она иногда поворачивала голову к окну и посматривала то на моего широкоплечего водителя в черном костюме, то на выделенный мне автомобиль представительского класса, припаркованный у входа в отель. Ловя ее взгляд, я смущалась и догадывалась, какие мысли возникают у нее в голове в связи с этой картиной. ООН не предоставляло своим сотрудникам “бентли”, а я не получала такую зарплату, чтобы позволить себе подобный автомобиль и охрану. Мои мысли подтвердил ее следующий вопрос.
- Так чем вы занимаетесь в ООН?
- Представляю русское направление и курирую работу фондов, открытых в регионах России. Основные задачи проекта - поддержка и укрепление мирового сообщества. В частности, в области экологии, образования и общественного управления. Мы также сотрудничаем с такими негосударственными и частными фондами, как “Евразия” и “Сорос”.
- Я не очень хорошо разбираюсь в благотворительных фондах, но понимаю, что это очень серьезно, - задумчиво ответила Франси и, скользя внимательным взглядом по моему строгому наряду, добавила: - Вы полностью сменили род занятий.
- Я занимаюсь не только административной деятельностью, - покачала я головой. - Я веду семинары, устраиваю благотворительные выставки, аукционы, акции и прочие мероприятия.
Я не стала говорить, что сама взваливала на себя большой объем работы, лишь бы не думать о прошлом, и добавила:
- Кстати, в начале марта намечается благотворительная акция, посвященная Всемирному Дню дикой природы. Если захотите поучаствовать или выступить, или предоставить лот для аукциона, будем вам благодарны.
- Благодарю за приглашение. У меня концерты в это время. Не смогу отменить, - она с сожалением покачала головой. - Но обязательно пришлю лот.
- Большое спасибо, - улыбнулась я.
- А как вам Женева? - она внимательно изучала мое лицо, а у меня возникало странное чувство - будто она что-то хотела спросить и не решалась.
- Мне нравится этот город, - я повернула голову к мосту Мон-Блан, поблескивающему в вечерних огнях. - При все своей интернациональности, он сохранил особый дух и колорит.
- Я очень люблю Женеву, - согласилась со мной француженка и поинтересовалась: - Где вы поселились?
- Здесь. Совсем рядом, - улыбнулась я. - На набережной Мон-Блан.
Она бросила на меня быстрый взгляд, и я понимала его смысл. Недвижимость в центре Женевы, тем более на первой линии, была не просто дорогой, а чудовищно дорогой.
- Очень рада, что вы прилетели из Цюриха, - я с теплотой посмотрела на нее, переключаясь на другую тему.
Она улыбнулась и вновь скользнула по мне внимательным взглядом.
- Не буду скрывать. Когда я узнала, что вы переехали в Европу, у меня возник личный интерес… - она замолчала, а я с любопытством посмотрела на нее.
- Какой?
Она вновь прошлась взглядом по моему закрытому платью и, наконец, ответила:
- Я хотела предложить вам сотрудничество, но… - и она вновь замолчала.
- Какое сотрудничество? - я внимательно смотрела на нее.
- Записать несколько совместных русско-французских песен для нового альбома.
- Франсуаза, я же не певица, - это была моя первая мысль.
- Вы были очаровательны на сцене, - парировала она с улыбкой на лице. - У вас хорошие вокальные данные и артистизма вам не занимать. Менеджер записал ваше выступление на телефон, и многие мои знакомые, включая продюсера, согласились со мной. У нас получился бы хороший тандем. Но я передумала…
- Почему?
- Вы откажете.
Я задумчиво посмотрела на нее и теперь понимала суть ее смущения. Даже если я захотела бы принять ее предложение, это было невозможно. Я помнила инструктаж от Генри наизусть, и его слова “избавишься от налета Голливуда” ясно давали понять, что моя артистическая карьера завершена. Собственно, имелось в виду любое моё участие в шоу-бизнесе.
Однако, смущало другое. С Генри мы пока что официально не встречались, а, следовательно, о нас никто не знал, кроме узкого круга лиц, как сказал сам король. Да, машину и жилье мог предоставить богатый бойфренд, но это не значило, что я могу отказаться от ее предложения.
Я сделала глоток шабли и, аккуратно поставив бокал на стол, внимательно посмотрела на Франси.
- Почему вы решили, что я откажусь? Из-за работы в ООН? - предположила я очевидное.
- Ваша новая деятельность накладывает некие обязательства. Но не это главное…
- А что? - я продолжала внимательно изучать ее лицо.
- Вы изменились.
- Я все та же… - покачала я головой.
- Нет, - мягко возразила она. - Уехав из Голливуда, вы как будто избавились от его кричащих утрированных красок и неоновых вывесок. Вы светитесь сейчас совершенно по-другому.
- Блекло? - нервно усмехнулась я.
- Нет, - она задумчиво покачала головой, подбирая слова. - Вы сменили статус, и это отражается на вашем поведении.
- Работа в ООН еще не смена статуса…
- Я не о работе в ООН.
Над нашим уютным столиком повисла тишина, и мне казалось, Франсуаза догадывается, что я состою в отношениях с непростым человеком, и сейчас намекала мне о своих догадках. Возможно, она вычислила, кто именно стоит и за моим назначением, и за всей этой статусностью - на Мэт-Гала Франси иногда посматривала на Генри и, возможно, сейчас складывала “два плюс два” и делала свои выводы.
- Вы считаете, я лишилась своего артистизма? - мне хотелось знать, насколько сильно я изменилась в глазах окружающих.
- Нет. Ваш талант трансформировался на другой уровень. Более серьезный…
- Я этого не чувствую… - грустно улыбнулась я.
- Со временем вы это поймете, - философски отметила она, повторяя слова Генри, и тактично добавила: - Я рада, что вы теперь в Европе. Я вижу ваш прогресс.
Я внимательно смотрела на нее и понимала, что сейчас она сказала “ты сделала правильный выбор”.
- Возможно, - задумчиво ответила я и была благодарна ей за то, что она не задавала неудобных вопросов о моем бойфренде и не ставила меня в неловкую ситуацию.
- Рады вам сообщить, что общая сумма, собранная на сегодняшнем мероприятии, составляет миллион триста восемьдесять пять тысяч франков, - анонсировала фрау Ройснер со сцены, и небольшой зал накрыло овациями.
- Отдельная благодарность владельцам часового дома, предоставившего нам помещение своего музея для проведения этой акции, - продолжила я, и Ханс с Вильмой Партек, почтенная чета, расположившаяся у высокого стола неподалеку, приподняли бокалы.
Это была моя идея провести мероприятие в доме-музее, соответственно я лично договаривалась с часовым домом, поэтому они и улыбнулись мне.
- От нашего фонда “Помощь Африке” благодарю вас, - вышла на передний план Холли Мадвири. С основателем благотворительного фонда я познакомилась еще в экспедиции и лично пригласила ее в Швейцарию.
Мы небольшой командой стояли на невысокой сцене, организованной в одном из залов на третьем этаже дома-музея знаменитой часовой компании. Акция подходила к концу, и я, уставшая, но довольная, посматривала на часы.
- Ну, кажется, все прошло хорошо, - шепнула на ухо миссис Оливер - координатор проекта, курирующая Штаты.
- И денег немало собрали… - добавила шепотом Джасми - работник финансового отдела, пока мы спускались к гостям со сцены.
- А теперь, когда официальная часть закончена, позвольте представить вам великолепного и неповторимого Хулио Инесио! - продолжили ведущие, и зал вновь накрыло аплодисментами.
Со сцены зазвучал знаменитый мотив, а некоторые гости начали вставать со своих мест и завальсировали парами под красивую мелодию.
- Злата, ты заметила, как на тебя смотрел господин Партек?
- В смысле? - удивилась я. Мы задержались у подносов с канапе, но я намеревалась присоединиться к фрау Ройснер, которая направилась к Карлу Юргенсу, стоявшему с мистером Согосом.
- Не тот, который Ханс, а младший брат Стефан, - продолжила она.
Я вздохнула - я ловила на себе взгляды некоторых мужчин, но держалась предельно официально.
- Тебе показалось, - ответила я.
- Ничего мне не показалось, - усмехнулась коллега. - Да и мсье Оззе тоже спрашивал о тебе.
- Что именно? - я устало посмотрела на нее.
- Встречаешься ли ты с кем-нибудь…
Но не успела я ответить, как ко мне подошел и сам Стефан Партек.
- Могу ли я вас пригласить на танец? - поинтересовался он.
Я мысленно вздохнула и на секунду представила, как бы на это отреагировал Генри. Скорее всего, ему бы это не понравилось. Но я намеревалась отказать по другой причине.
Эпатаж с использованием живого человека ни к чему хорошему бы не привел. Во-первых, я не хотела причинять боль человеку, который искренне проявлял ко мне интерес, а во-вторых, Генри быстро бы вычислил мою игру.
- Благодарю за приглашение, но у меня остались незавершенные дела с фрау Ройснер.
Я вежливо улыбнулась и направилась к группе моих коллег, начальников и гостей.
- Резко ты, - шепнула Джасминда, но я не ответила и присоединилась к компании.
- Что слышно о саммите? Говорят, его хотят перенести в Европу? - между тем послышался голос господина Головнина - посла России из представительства в Берне - и я переключилась на беседу.
- Учитывая скорые выборы в Европарламент, базирующийся в Бельгии, все к этому ведет, - ответил Карл Юргенс, а я задумалась.
Фрау Ройснер говорила о саммите, а если его перенесут сюда, это означало, что я могу встретиться с Генри.
- Злата, хочу отдельно поблагодарить вас за проделанную работу, - протянула мне руку Холли, и все перевели внимание на нас. - Обязательно приезжайте к нам в заповедник.
- Спасибо. Я постараюсь, - улыбнулась я и добавила: - А я хотела бы поблагодарить мистера Согоса и его жену, которые сделали столь щедрый вклад.
- Мы видели ролики о бедственном положении, - кивнула миссис Согос, - и не могли пройти мимо.
- ООН проделана большая работа, - добавил ее муж. Он был не только бизнесменом, но и филантропом. На свои деньги он открыл сеть благотворительных фондов, которые содействовали образованию, здравоохранению, независимым СМИ и защите окружающей среды.
- У вас тоже очень развито направление по охране окружающей среды. Я не раз общалась с вашим болгарским фондом и хочу поблагодарить за поддержку, - ответила я, и фрау Ройснер закивала.
- Злата, как вам работается в Женеве? - между тем спросил Ханс Партек - владелец часового дома. Он со своей супругой подошел к нашей компании с бокалом вина и включился в беседу.
- Замечательный город, - ответила я.
- Женева на Женевском озере. Озеро удивительно, берега живописны, но сама Женева - верх скуки, - послышался голос Стефана Партека, который так и не получил свой танец.
- Не соглашусь с Достоевским, - парировала я, и Стефан улыбнулся, видимо, оценив мою начитанность. - Женева из маленького протестантского города превратилась в многонациональный. И здесь давно уже не осталось ни пьяниц, ни хвастунишек, за что ругал Женеву Федор Михайлович. К тому же, гнев писателя, скорее, был вызван его неудачами в казино и вечными долгами, а не самим городом и его обитателями.
- Браво, Злата, - бодро рассмеялся старший Партек. - Мой брат иногда остер на язык, но вы ловко заткнули его за пояс.
- Не было такой цели, - я бросила извиняющийся взгляд на часовых дел семейство. - Лишь хотела отстоять честь этого поистине удивительного города с богатейшей историей.
- И что конкретно вам нравится в Женеве? - поинтересовалась Вильма, жена господина Партека.
- И река Рона, которая делит Женеву на деловой центр и на старый город. И университетский квартал. Люблю побродить по парку Перл-дю-Лак и раствориться в природе ботанического сада.
- А помимо прогулок? - продолжил старший Партек.
- Обожаю женевские кондитерские, - честно призналась я. - “Chocolatier du Rhone” и “Auer Chocolatier” - одни из моих любимых.
- Вы попали точно в цель, дорогая. Ханс обожает их шоколад, - улыбнулась Вильма, Партек старший закивал, а я напряглась. У меня создавалось впечатление, что они мне устроили смотрины и уже видели меня частью их семьи.
Я сидела за своим рабочим столом и готовила доклад о проделанной работе к брифингу в понедельник. Вчера поздним вечером я вернулась из трехнедельной поездки по городам Швейцарии и восточной Франции, где мы с группой коллег и добровольцев давали семинары и проводили небольшие благотворительные акции по сбору средств для камбоджийских и вьетнамских школ и новой образовательной программы.
От текста меня отвлекло мигающее уведомление о новом письме, и я переключилась на почтовую программу, где обнаружила новое сообщение от Холли Мадвири - учредителя африканского благотворительного фонда.
“Прилагаю копии отчетов, которые направлены в ваш финансовый отдел. Злата, огромное спасибо за реальную поддержку…” - гласило письмо.
Я зашла в твитер фонда и улыбнулась, просматривая видео, как строятся искусственные водопои в заповедниках, рассредоточенных по всей Африке.
“Одной из главных проблем в Африке является засуха, - говорила Холли на фоне строительной техники и работающих экскаваторов. - Из-за сильного обезвоживания погибает каждое пятое животное. Но благодаря финансовой поддержке ООН и ЮНЕП, мы, зоозащитники, строим искусственные водопои, в котором всегда будет вода! На рытье котлованов для воды будет затрачено несколько месяцев. Потом будут выравнивать стены, заливать бетоном края, чтобы укрепить их от размытия. Вода будет подаваться из постоянного подземного источника, к которому была пробурена скважина. Устройство поможет держать водопой полным круглый год. Девизом программы стало “Постройте водопой - и они его почувствуют!” Думать о том, что уже совсем скоро сюда придет стадо слонов или прайд львов, и всего за несколько метров от себя мы услышим, как они пьют, невероятно…”
Кадры сменялись один за другим, а я улыбалась, видя реальный результат проделанной работы, и от этого вырастали крылья. Я вновь поймала себя на странном ощущении, как и тогда, когда мне выслали новые списки участников молодежного форума. Я почувствовала еще одну грань своих возможностей. Не только творить справедливость, но и обеспечивать реальную помощь на глобальном уровне.
От размышлений меня отвлек шум в приемной, и через секунду на пороге появилась фрау Ройснер.
- Мне позвонила мадам Бернар из администрации Безансона и благодарила за семинары. Также я просмотрела финансовые выкладки по сбору средств и решила лично сказать. Отличная работа, Злата, - похвалила она.
- Заслуга всей команды, - поторопилась поправить я ее и добавила: - Я почти закончила с докладом. Через час отправлю вам более подробный отчет.
Фрау Ройснер кивнула и сменила тему.
- Эта информация пока не ушла по департаментам и готовится к утренней официальной рассылке. Но, пользуясь случаем, скажу вам сейчас. Майский саммит будет проходить в Европе. Так что готовьтесь. В понедельник я вышлю вам основные тезисы, на которых стоит акцентировать внимание.
По большому счету Гвен не сказала мне ничего нового - все уже готовились к переносу и ждали официального подтверждения. Меня больше волновал другой момент - появится ли Генри на международной конференции. Я не горела желанием с ним встретиться, но подвешенное состояние и знание, что рано или поздно это должно произойти, напрягало. Однако, подобные вопросы я не задавала и, лишь улыбнувшись, поблагодарила за информацию.
Фрау Ройснер скользнула по мне внимательным взглядом и, видимо, отмечая мой усталый вид, добавила уже совсем другим тоном:
- Я проверила ваш рабочий график. Вы очень много работаете. Без выходных.
- Мне нравится моя работа, - ответила я и добавила, бросая взгляд на монитор с видео из Африки: - Особенно, когда она приносит результат.
Фрау Ройснер кивнула, но все же возразила:
- Поезжайте сегодня домой пораньше, и завтра я даю вам выходной… - и не успела я сказать “нет”, как она добавила: - Это приказ куратора.
Я не знала, было ли это распоряжение Генри или ее личная инициатива, но мне ее участие казалось искренним, за что я ей была благодарна.
Ровно через час я уже была у парадной своего дома, и пожилой портье, улыбаясь, провожал меня дружелюбным взглядом до лифта.
Я жила в просторных двухъярусных апартаментах на последнем этаже с двумя спальнями, спортивным залом, который переоборудовали в балетный, и комнатой для персонала.
Дверь мне открыла мадам Легран - моя экономка и, по совместительству, горничная и шеф-повар. Немного удивившись, она потянулась к моему пальто, чтобы помочь снять.
- Вы сегодня раньше.
- Фрау Ройснер отпустила. Завтра у меня выходной.
- Это правильно, вы работаете с утра до ночи… - тихо пробурчала она, вешая пальто в гардеробную, и добавила, уже проходя на кухню: - Я поменяю вечернее меню. На ужин будет рыба. Она готовится быстро.
- Я не голодна, - улыбнулась я и, едва зашла в зал, мой взгляд наткнулся на черные острые ушки, торчавшие из-под дорогущего кожаного кресла, превратившегося в когтеточку.
- Опять кресло драла… - я сделала недовольный тон, на что кошачьи уши лишь своенравно дернулись.
- Ничего не помогает, - посетовала недовольно экономка, пока я шла к окну.
Поначалу я напрягалась из-за того, что чужая дизайнерская мебель, стоившая не одну тысячу франков, будет испорчена, но мадам Легран меня успокила, сказав, что этот вопрос улажен с владельцем.
Опустившись в кресло, я откинула голову и только сейчас поняла, насколько устала. Трехнедельная командировка и тонна работы, которую я взвалила на себя, давали о себе знать. Голова была тяжелой от недосыпа и большого количества информации, глаза напряжены, и во всем теле чувствовалась усталость.
- Гвен Ройснер была не так уж неправа относительно отдыха, - тихо отметила я, а Китти, будто чувствуя мое состояние, бесшумно подошла ко мне и тихонечко села рядом.
Аккуратно обмотав тонким хвостиком изящные лапки, она походила на грациозную статуэтку из черного агата.
Я улыбнулась и, пройдясь ладонью по шелковой гладкой шерстке, услышала тихое урчание. Малышка, которая не отличалась покладистым нравом, запрыгнула ко мне на колени и вновь застыла, давая себя погладить.
Я сидела на лавочке в парке Перл дю Лак и любовалась на Женевское озеро.
Сегодня погода, будто зная о моем выходном, баловала теплым солнечным днем, и я решила посвятить это время прогулкам. Бесцельным, неутомительным, неспешным. С перерывом на обед в уютном ресторанчике. И совершенно умиротворяющим. Впрочем, сначала я побывала в музее на выставке импрессионистов, а также посетила Бодмеровскую библиотеку, где у меня были дела. В мае в рамках образовательной программы ООН мы планировали привезти из Пушкинского дома в Питере ряд рукописей великого поэта, и я заехала обсудить выставочную площадь, а также полюбоваться на богатейшую коллекцию рукописей, манускриптов и редких книг, собранных фондом Бодмера.
Чувствуя теплое апрельское солнце, я закрыла глаза, подставляя ему лицо.
В руках я держала томик Толстого на французском, который нашла на книжной полке в моих апартаментах, и ловила себя на мысли, что уже давно забыла, каково это - читать бумажную книгу. Забыла это замечательное ощущение на пальцах от перелистывания сухих страниц. И этот неповторимый хрустящий звук, и этот опьяняющий запах старой бумаги и типографской краски.
Уже давно привыкшая к электронным девайсам, я была рада вернутся в прошлое. Собственно, и сама Женева после сумасшедшего ритма Лос-Анджелеса походила на старинный замок, впитавший себя многовековую историю.
Создавалось странное ощущение какого-то тихого затишья перед очередным жизненным витком. Будто судьба специально замедлила темп времени, чтобы дать мне возможность собраться с мыслями о своем будущем, которые я гнала и замещала работой. После встречи со Стефаном я никак не могла понять своего отношения к Генри. Оно было странным. Неопределенным.
- Всегда любил этот парк, - внезапно послышался знакомый голос, и я резко открыла глаза.
В темном строгом пальто, одетый с иголочки, ко мне подходил Стефан Партек и, несмотря на современную одежду, тоже напоминал кавалера из прошлого века. Он отлично вписывался в декорации этого старого города и был его частью.
- Здравствуйте, Злата.
- Добрый день, - поздоровалась я, пряча за вежливой улыбкой досаду. Сегодня я хотела побыть со своими мыслями наедине, разобраться в себе, а Стефан нарушил мои планы.
- Вы позволите присесть? - он застыл, ожидая моего разрешения.
- Да, пожалуйста, - ответила я, - но я планировала пройтись.
Это было правдой. От моего дома на набережной до парка была всего пара километров, и я хотела вернуться домой пешком. Только не сейчас, а чуть позже.
Стефан не стал садиться и вместо этого спросил:
- Вы позволите составить вам компанию?
- Если хотите, - пожала я плечами и, встав, бросила взгляд на Вигго, который расположился в нескольких метрах от меня, чтобы не мешать моему отдыху.
Партек младший тоже проследовал взглядом в сторону моего телохранителя и улыбнулся.
- Надеюсь, меня не съедят?
- Нет, - ответила я, но добавила: - Зачем вы здесь?
- То есть, в случайную встречу вы не верите?
- Нет, - покачала я головой.
- Я видел вас выходящей из библиотеки и проследовал за вами.
- Зачем? - я внимательно смотрела на него.
- Только не подумайте, что я вас преследую. В библиотеку меня привели дела. Наша семья тоже участвует в благотворительности и поддерживает фонд Бодмера.
Я кивнула, принимая его объяснения.
- А зачем вы проследовали за мной?
- Сложно объяснить…
- И все же? Зачем эта встреча... и ваш подарок…
В воздухе повисла тишина, а Стефан задумчиво улыбнулся и, наконец, ответил:
- Наверное, потому, что вы не кажетесь влюбленной девушкой. Словно вы еще не определились с чувствами. Возможно, вы дадите мне шанс…
Я бросила на него внимательный взгляд и, продолжая неспешную прогулку по набережной, задумалась. Рядом со мной шел интересный мужчина, умный, начитанный, возможно, талантливый, и был в меня влюблен, как Иэн. Однако я вновь поймала себя на мысли, что оставалась к нему совершенно равнодушна.
- Я должна вам дать шанс для чего? - я задавала этот вопрос не только ему, но и себе.
Стефан бросил взгляд на томик “Войны и Мира” в моих руках и вместо ответа произнес:
- Наташа Ростова выбрала добродетельного Пьера и не пожалела. Муж ее обожал. Боготворил. Она стала счастливой женой и матерью…
Я посмотрела на младшего Партека, который рисовал будущее с ним, и его слова заставили меня задуматься. Рассуждения привели меня к интересным выводам. Я не оценивала мужчину по его отношению ко мне. Вернее, по степени его любви ко мне. Для этого я была слишком самодостаточной. Также я не оценивала мужчин по степени их правильности с точки зрения социума. Скорее, мне были интересны те мужчины, которые из себя что-то представляли. Своей неординарностью и умом. Силой своего разума, а не человеколюбием и силой любви.
Коул - своими ментальными способностями.
Нолон - своей уникальной матрицей.
Иэн. Сейчас, по прошествии времени, когда я отошла от Голливуда, выпала из того мира и посмотрела на ситуацию со стороны, мне стала очевидна простая истина. Он был тем, кто дарил мне любовь, а я ее принимала. Видела в нем друга, партнера, компаньона. Чувствовала его тепло. Ловила его эмоции. Любила в ответ, будто в благодарность. Но не любила сама. Со временем бы я это поняла, но, опасаясь сделать Иэну больно, вряд ли решилась бы бросить его первой.
Если бы я была зависима от мужской любви, которую так щедро дарил мне Иэн, то не смогла бы полноценно существовать без этого чувства. Потухла бы сейчас, лишившись подпитки в виде любовной энергии. А я, напротив, не только не угасла, а стала свободнее. Взрослее. Цельнее. Иэн словно был дан мне для сравнения, чтобы я испытала мужскую любовь на себе и поняла, что это не мой путь. Это был опыт, который я получила и никогда не захочу повторить.
- Я не согласна с Толстым, - тихо, но уверенно проговорила я и, подняв книгу, добавила: - И с Наташей Ростовой.
Дворец Наций никогда не отличался спокойствием. Здесь всегда ключом била жизнь. Не считая знаменитого Зала прав человека и Альянса цивилизаций, залов Ассамблеи и Советов, здесь, в многочисленных конференц-помещениях, коих насчитывалось более тридцати, кипела деятельность - велись разнообразные форумы, проводились переговоры, проходили собрания. Сюда слетались со всего мира, чтобы за круглым столом решать глобальные и локальные проблемы.
Однако, сейчас, за неделю до саммита, административный корпус ООН больше походил то ли на улей, то ли на сумасшедший дом.
Я сидела на дневной планерке и внимательно слушала герра Юргенса. Утром он вернулся из командировки в Азию, но предметом обсуждения была не его поездка, а предстоящий саммит.
- Цель предстоящего мероприятия - вывести на новый уровень вовлеченность стран и предусмотреть, в связи с новыми задачами по улучшению климата, развитие национальных экономик и адаптацию условий жизни людей к изменениям климата… - продолжал он, я же внимательно слушала его речь, но с трудом могла сосредоточиться.
Даже массив работы, обрушившийся на всех нас, не заглушал волнения. Не только потому что мне предстояло представить на саммите доклад о проделанной работе по российскому направлению. Тревожила неизвестность моего будущего. Списки участников все еще формировались, у меня, как у лица, не имевшего к организации конференции прямого отношения, к ним доступа не было. Я не имела понятия, участвует ли в саммите сам Генри, и знала лишь, что представлять его страну будет премьер-министр.
“Дюнина, не дергайся. Пусть он волнуется, а не ты…” - каждый раз фыркала я, как только на меня накатывала очередная волна неизвестности, но эта установка помогала плохо, и холодок между лопаток все равно пробегал.
- Теперь немного о прошедшей поездке в Малайзию, - вновь послышался голос герра Юргенса, и я машинально выпрямила осанку. - Целью визита нашей делегации являлось дальнейшее укрепление и продвижение отношений между Европой и Азией. Был достигнут ряд соглашений…
Я знала, что в командировке Юргенс был не один, а у меня в ушах с самого утра эхом отдавался голос диктора утренних новостей, которые я слушала, галопом собираясь на работу. “Сегодня Его Величество Король Генрих вернулся на родину после недельного официального визита в Малайзию, где он встречался с верховным правителем азиатской монархии. В состав делегации входили Генеральный Секретарь по делам Европейского Союза Ханна Штерн и Глава Координационного Совета ООН Карл Юргенс”.
Юргенс продолжал говорить, а я пыталась отогнать странное чувство. Не было сомнений, что он был в курсе нашей с Генри связи, но, несмотря на его профессионализм, создавалось ощущение, будто они в этой поездке говорили обо мне. О моем будущем.
“Да пусть говорят, что хотят…” - в очередной раз дернула я головой, но не успела сосредоточиться на выступлении, как наша планерка подошла к концу, и всех нас отпустили.
- Злата, пойдешь с нами на обед? - послышался голос миссис Оливер, и я, повернувшись, согласно улыбнулась.
Было приятно, что несмотря на мою отстраненность и полное погружение в работу, я чувствовала себя частью коллектива. Фрау Ройснер говорила, что обедать я могу и в ресторане, где чаще всего собиралось высшее руководство, но я ощущала себя там немного напряженно и в остальное время предпочитала местный кафетерий, где обедали мои сослуживцы.
И пусть за пределами стен Дворца наций я подруг не заводила и не ходила в бары, кинотеатры и прочие подобные заведения, у меня не было ощущения потерянности в чужом городе. Я не чувствовала себя одинокой. К тому же, за время моего проживания в Женеве, я немного изучила швейцарцев и поняла, что, несмотря на всю их серьезность и ответственность, скрупулезность и любовь к чистоте и деталям, человеческий фактор был применим и к этой нации. Они были не только бесхитростны и прямолинейны, но и, что удивительно, азартны, несмотря на всю свою бережливость. Я знала, что, например, моя секретарь была любительницей преферанса, мужья многих моих коллег ярыми футбольными болельщиками, фрау Ройснер страстным коллекционером редких книг, а Карл Юргенс нумизматом. И подобные черты, делавшую эту нацию более эмоциональной, не такой педантичной, как казалось на первый взгляд, были не исключением, а, скорее, правилом.
- Герр Юргенс очень хорошо отзывался о поездке, - между тем говорила миссис Оливер, наш координатор из Штатов, пока мы заходили в просторный кафетерий для персонала.
Мы, на некоторое время замолчав, встали с подносами и начали выбирать блюда, и я, как обычно, взяла салат с фетой, ячменный суп и филе окуня.
- Она оказалась очень продуктивной для ООН, - кивнула Моник Прежан, возглавлявшая образовательный сектор.
- Говорят, что организовал всю поездку король Генрих, - вступила в разговор Джасминда из финансового отдела, и я вовремя одернула себя, чтобы не проявить эмоций, пока мы усаживались за стол у окна.
- Это и не скрывалось, - подтвердила миссис Оливер, нанизывая на вилку салатные листья. - Сейчас, после того, как гнездо коррупции уничтожено и препятствия устранены, его величество в полной мере участвует в экономической жизни страны.
- И надо сказать, успешно учавствует, - согласилась Франка Швайгер, наша экономист.
- Он очень много работает и делает для своей страны, - отозвалась миссис Оливер, а мне вспомнились слова Генри “У каждого из нас будет много работы…”
- А вы смотрели его беспрецедентное интервью, которое он дал на Рождество в связи с разоблачением коррупционной ячейки?
- Да. Очень хорошо держался… Толковое интервью… Показывает его уровень… - хором закивали коллеги, а я поймала себя на мысли, что хочу его посмотреть.
- Кстати, Его Величество считают не только самым молодым и успешным монархом современности, но и, по мнению журнала, завидным холостяком… - внезапно произнесла наша ветренная Джасминда, и я сжала ложку, уже жалея, что согласилась на этот обед.
Весь остаток дня после планерки я проходила в напряжении и, несмотря на аврал и подготовку к докладу, я то и дело вспоминала обед с коллегами. Было в этом разговоре что-то странное, и я никак не могла понять своего состояния. Уже на паркинге, когда я садилась в машину, меня отвлекла Франка Швайгер. Она подходила к своему “рено” и, заметив меня, махнула рукой. Я с улыбкой отзеркалила жест и не могла не отметить, как она пробежалась быстрым взглядом и по мне, и по Вигго, и по моему автомобилю.
Весь коллектив догадывался, что я состою с кем-то в отношениях, но тактично не задавал лишних вопросов - еще одна черта швейцарцев, которая не могла не радовать. Как и то, что никто не связывал мое имя с Иэном Сомерсом и Генри, с которым тот водил дружбу в прошлом. Впрочем, последний факт объяснялся еще и с тем, что вся информация, касающаяся меня и короля, попросту исчезла из Интернета, что, несомненно, затрудняло поиск интересующимся моей персоной или персоной короля.
Уже выезжая на набережную, я рассматривала прохожих, совершавших променад вдоль озера, и на ум пришел наш разговор со Стефаном. Я вспомнила сравнения с Пьером Безуховым, мою шкалу ценностей, которую я, наконец, для себя определила, и внезапно поняла, что в этом разговоре с коллегами стало для меня странным. Я сама. Вернее, мое отношение к Генри. Осознав, что именно меня привлекает в мужчинах, что именно я ставлю на первое место, я автоматически, сама к тому не стремясь, поменяла отношение и к королю. Мне стала интересна его личность. И если после разговора с младшим Партеком я поняла поступки Генри, оценила их логичность, то сегодня, слыша новости о короле, я хотела применить свою шкалу ценностей. Понять, насколько мы с Генри совпадаем.
Вспомнив о рождественском интервью, которым так восхищались мои коллеги, я собралась было найти его в ютьюбе, но в последний момент передумала.
Внезапно я поняла, что, спустя время после нашей последней встречи, я хочу увидеть Генри вживую, а не на экране гаджета под прицелом камер. Увидеть его настоящего и теперешнего. Посмотреть на него другими глазами. Под другим углом. С другими установками. С четким осознанием своей шкалы ценностей. Я хотела чистого восприятия.
Находясь в таких размышлениях, я не заметила, как приехала домой, и лишь строгий взгляд моей экономки и ароматы раклета и рубленой телятины по-цюрихски, доносившиеся с кухни, вернули меня на поверхность реальности.
- Вы сегодня задержались… Сейчас ужин накрою… - пробурчала мадам Легран, забирая у меня сумку.
- Готовлю доклад, засиделась на работе… - я сделала виноватое лицо и не успела пройти в зал, как послышался грохот в районе кухни.
Мадам Легран метнула недовольный взгляд в сторону шума, но никак не отреагировала - у них с Китти уже давно шла своя притирка характеров.
- Интересно, что на этот раз? - усмехнулась я.
- Залезла в подсобку… Никак не могу ее оттуда вытащить.
- У нее там диснейленд, - усмехнулась я и, пройдя в зал, увидела на высокой каминной полке подарочную черную коробку из кожи.
- Час тому назад передали… Я ее убрала подальше от кошки, - поторопилась объяснить экономка, поймав удивление на моем лице.
- От кого привезли…?
Неопределенно пожав плечами, мадам Легран проследовала на кухню, и мне казалось, она знала ответ, но предпочла промолчать.
“Надеюсь, это не Стефан…” - недовольно скривилась я и, поставив коробку на отполированный стол, начала искать, как ее открыть. Как оказалось, ларчик открывался просто, а в нем обнаружился белый кожаный футляр и небольшой конверт. Едва я увидела строгий рисунок герба на дорогой бумаге, уже не было сомнений, что коробку мне прислал Генри.
- Интересно, что там… - с любопытством произнесла я, сжимая конверт, и вновь поймала себя на мысли, что заинтригована. Я не отторгала Генри и его подарки ни подсознательно, ни осознанно.
Не успела я решить, что открыть первым - письмо или футляр, как внезапно на столе появилась моя Китти. Сливаясь с черной поверхностью, она осторожно приблизилась и, понюхав коробку, посмотела нам меня. Я улыбнулась - на ее мордашке отражалось не меньшее любопытство, чем на моем лице.
- Ну что, давай посмотрим, что там… - кивнула я и, аккуратно открыв белый футляр, замерла.
В коробке лежала шахматная фигура. Королева. Насколько хватало моих ювелирных знаний, она была сделана из белого золота и инкрустирована бриллиантами, сапфирами и белым жемчугом.
Я никогда не была падка на драгоценности, будь то вещи или украшения. Всегда считала это излишеством и даже китчем, но произведение искусства, которое я сейчас держала в руках притягивало своим изяществом и утонченностью.
“Интересно было бы посмотреть на всю коллекцию таких шахмат…” - пронеслась мысль, и я с любопытством посмотрела на конверт, который с осторожностью обнюхивала моя Китти.
Поставив фигурку на стол, я достала плотный лист бумаги с водяными знаками и таким же гербом и обнаружила там текст, выведенный перьевой ручкой.
“Жизнь - как шахматы. Учись делать правильные ходы. Твой ход, королева”.
Перечитывая письмо снова и снова, я пыталась понять свое отношение к подарку Генри и его посланию. Несмотря на весь драгоценный антураж, в них не чувствовалось пафоса. Скорее, Генри готовил меня к новому статусу. Настраивал на новый виток жизни. Теперь уже с ним.
От размышлений меня отвлек стук, и я перевела взгляд на стол. Китти, обхватив шахматную фигуру лапами, повалилась на бок и теперь поочередно терлась об неё щеками, чтобы заявить права собственности, и пыталась отгрызть корону.
- Еще один показатель, - улыбнулась я. Моя кошка, которая отвергла часы от Стефана, гораздо благосклоннее отнеслась к подарку от Генри. Не будучи с ним знакома, она почувствовала вещь, которую он держал в руках, почувствовала его энергию и заочно его приняла. Собственно, как и я.
Я протянула ладонь и, отобрав у Китти фигурку королевы, посмотрела на подарок. Генри и здесь все рассчитал. Так или иначе, но он дал мне время переосмыслить собственную жизнь. Посмотреть на нее со стороны, применить это переосмысление к нему и повернуть голову в его сторону. Он дал мне понять, что пора идти дальше. Рассматривая его подарок, я еще точно не знала, насколько мы с ним совпадем, но знала наверняка - он приедет на саммит, и с этого момента для меня все изменится.
Мы вместе с фрау Ройснер ехали в машине в сторону “Конгресс-центра”, где уже совсем скоро должна была состояться церемония открытия конференции.
Правда, наше движение сложно было назвать ездой. От отеля до центра было недалеко, как сообщила мне Гвен, но мы весь путь стояли в пробках.
Причиной тому были эко-активисты, слетевшиеся на саммит со всего мира. Они с плакатами “нет органическому топливу!”, “мы за зеленую энергию!” перегораживали дорогу, и в этой толпе трудно было что-либо разобрать.
Рассматривая ряды скандирующих людей, я напряженно сжимала смарт холодными пальцами и старалась не паниковать.
“Дюнина, успокойся. Не в первый раз на конференции. Все пройдет хорошо”, - бормотала я про себя, но понимала, что волновалась я не только по поводу мероприятия. Встреча с Генри добавляла паники в и без того напряженную ситуацию.
Я аккуратно выдохнула, в очередной раз успокаивая сердцебиение, но тут Гвен попросила нашего водителя включить новости.
- В Копенгагене начала свою работу очередная сессия конференции ООН. В течение недели более ста сорока мировых лидеров обсудят проблемы глобального потепления. Придут ли мировые лидеры к единому мнению, увидим. Британское правительство заявило, что к их соглашению присоединится Польша и Украина. Председатель КНР обратится к участникам с письменным заявлением, а президент России не приехал, записав видеообращение… - доносилось из динамиков, отчего напряжение, которое я едва успокоила, вновь накатило новой волной.
Вдали показалось высокое, умышленно искривленное архитектором здание отеля, к которому примыкал центр, и машина остановилась перед шлагбаумом, ожидая, когда нас пропустят.
Едва мы оказались в огромном холле Белла-центра, заполненном политиками и журналистами, у меня перехватило дыхание.
Мы продвигались в сторону зала заседаний, и я от волнения все сильнее сжимала сумку.
- Ваши Королевские Величества, Ваши Королевские Высочества, Ваши Превосходительства, лорды, дамы и господа, пожалуйста, займите свои места, - внезапно донеслось из динамиков, и я посмотрела на Гвен с видом "опаздываем?"
- Это первое предупреждение, - успокоила она меня.
- Как звонок в театре, - нервно улыбнулась я, и она кивнула.
- Злата, нам сюда… - я оторвала взгляд от пола и поняла, что прошла вперёд в то время, как Гвен стояла и ждала меня у эскалатора.
- Простите… - виновато улыбнулась я.
- Тебе не следует так волноваться из-за доклада… - успокоила она, и я лишь натянуто улыбнулась.
Если бы она знала, что доклад как раз и отвлекал меня от ненужных мыслей. Он был той спасательной соломинкой, за которую я хваталась, едва на меня накатывало волнение из-за предстоящей встречи с Генри.
- Спасибо за поддержку, - поблагодарила я, и мой взгляд упал вперед, к огромным, настежь распахнутым дверям.
Перед входом в зал стоял пресс-волл с эмблемой саммита, окруженный журналистами. На его фоне сейчас фотографировались председатель КНР и премьер-министр Дании.
Мы зашли в огромное, уже заполненное людьми помещение, и, несмотря на то, что я понимала масштаб мероприятия, у меня вновь перехватило дыхание. Конференция в Ле-Бурже, проходившая в январе, по сравнению с сегодняшним саммитом казалась местным собранием.
Политики, главы государств, журналисты, представители некоммерческих организаций и бизнеса мельками у меня перед глазами, пока мы продвигались к нашим местам. Краем глаза я вылавливала лица, которые видела не раз на экране телевизора, и, уже привыкнув к медийности, не так паниковала. В соседнем ряду президент США приветствовал премьер-министра Италии. А чуть дальше президент Украины разговаривал с президентом Франции и канцлером Германии.
Гвен остановилась, чтобы поговорить с главами правительств Испании и Португалии, и я по возможности включилась в беседу.
- Я читала, что в Испании создано бюро зеленых технологий, - произнесла я, пожимая руку Мануэлю-Хосе Эрнандесу.
- Да, наша инициатива по созданию зеленого климатического хаба получила широкую поддержку… - говорил он, а я улыбалась, внимательно слушала, но сосредоточится было очень сложно. В этой массе политиков и бизнесменов я то и дело пыталась уловить знакомый силуэт.
Я не видела Генри, но, несмотря на то, что гости все еще прибывали, была уверена, что он уже здесь. Создавалось странное ощущение. Не просто чувствовать, а знать, что человек находится где-то рядом. Видеть течение судьбы, как она меняется у тебя на глазах. Словно ты одновременно находишься в эпицентре собственной жизни и в то же время смотришь со стороны на карту своей жизненной программы и отмечаешь ее вехи. А то, что это место должно было стать еще одной реперной точкой в моей жизненной программе, я не сомневалась.
- Ваши Королевские Величества, Ваши Королевские Высочества, Ваши Превосходительства, лорды, дамы и господа, пожалуйста, займите свои места, - вновь донеслось из динамиков.
Гости мероприятия все еще продолжали гудеть, словно пчелиный рой, но многие уже перемещалась к своим местам, и, наконец зал начал постепенно “оседать”.
Мы с Гвен тоже прошли к нашему столу, где виднелась табличка “координационная группа ООН”, и я, посмотрев вперед, наконец-то увидела Генри. Вернее, его силуэт со спины. То что это был он, я не сомневалась. И это меня удивило. Не встречаясь с ним уже долгое время, не видя лица, в толпе людей, я точно знала, что это Генри.
Он стоял перед высокой и пока пустой трибуной и разговаривал с королевой Дании - принимающей стороной, а также с наследным принцем Великобритании. Учитывая его рост, он немного наклонился, чтобы слышать, что ему говорят собеседники, а к их компании подошел Карл Юргенс, который принял на себя обязанности председателя саммита и, поздоровавшись, включился в беседу. К ним присоединился и канцлер Германии, и они с Генри пожали друг другу руки, как старые друзья.
- Немного задерживаемся… - отвлек меня голос миссис Оливер, которая тоже входила в нашу делегацию.
Шёл второй час церемонии открытия.
Время двигалось странно. Оно то замедлялось, то, напротив, стремительно неслось вперёд.
Я знала, что на открытии будет играть датский оркестр, и, едва услышала знакомые пассажи из “Времен Года” Вивальди, улыбнулась. Выбор музыки мне показался символичным, и я в очередной раз поймала себя на мысли, что здесь и сейчас меняется моя судьба. Как в свое время она менялась на цветочном балу в Кремниевой Долине, когда я ловила то странное будоражащее ощущение преддверия любви. То, которого не было с Иэном.
Однако, я не торопилась делать выводы, не торопилась подключать эмоции, потому что совершенно не знала человека по имени Генри, и сейчас знакомилась с ним заново.
- Шесть лет назад государства договорились о совместной борьбе с изменением климата. Согласно парижскому соглашению, страны должны были сохранить уровень потепления планеты в пределах двух градусов, - доносилось со сцены выступление Генерального секретаря ООН. - Однако зависимость от ископаемых видов топлива подталкивает человечество к краю пропасти…
До него уже успели выступить Королева Дании и премьер-министр страны, как принимающая сторона. Были прослушали спичи эко-активистов, но я ожидала другого выступления.
Как и в случая с музыкальной зарисовкой Вивальди, я знала, что Генри тоже был приглашен Карлом Юргенсом произнести вступительную речью на открытии.
В зале послышались аплодисменты, и голос, который ранее просил гостей занять свои места, пригласил на сцену следующего гостя.
- Ваши Королевские Величества, Ваши Королевские высочества, Ваши Превосходительства, лорды, дама и господа, поприветствуйте Его Величество короля Генриха… - донеслось из динамиков, и я внимательно посмотрела на сцену.
В отличие от принца Великобритании, который, в силу возраста, с трудом взбирался на трибуну полчаса назад, Генри в несколько уверенных шагов преодолел ступеньки и, повернувшись лицом к залу, встал за прозрачной кафедрой.
Пока он поправлял микрофон, я внимательно рассматривала его лицо и сейчас знакомилась с ним по-новой.
И взгляд серых глаз, и легкая улыбка, застывшая на губах, и стать этого человека излучали спокойствие и уверенность. Однако, я не могла не заметить, что под глазами пролегли круги от недосыпа, а на высоком лбу, между бровей, иногда проскальзывала небольшая тень.
- Итак, начнем, - заговорил король, а я, вновь прислушавшись к своим ощущениям, отметила, что мне приятен этот ровный баритон.
Он скользнул взглядом по залу, и от моего внимания не ушел тот факт, что, в отличие от других делегатов, у него не было с собой “шпаргалок” записей - будь то аккуратный лист бумаги с тиснением, как у королевы Дании, или смарт, как у эко-активистки Риты Гутенберг из Нидерландов.
- Знаете, сегодняшнее положение в мире мне напоминает сценарий апокалипсиса из “Армагеддона”, - стартовал он, и я удивленно приподняла бровь. Одобрительно-удивленно. Начало его речи сильно отличалась от всего того, что я слышала на конференции здесь и в Ле-Бурже. - Мы в такой же ситуации, не находите?
По залу пробежалась волна, словно шелест листьев, и так как мы с группой коллег сидели не по центру, а в стороне, я отметила на лицах многих глав государств эмоции. Настоящие. Кто-то согласно кивнул, кто-то скептически задумался, а кто-то грустно улыбнулся. Я же обратила внимание, что и здесь выразилась любовь Генри к кинематографу. Одно было ясно наверняка - никто не остался равнодушным к этому неожиданному неофициальному вступлению. Генри же тем временем продолжил:
- Но неприятный факт заключается в том, что мы не просто являемся зрителями экшена, мы живем в этой реальности.
По залу вновь пробежала волна одобрения, а я вновь задумалась. Возможно, делая отсылки к кинематографу, он хотел в том числе проверить мою готовность к отношениям после Голливуда, и я поймала себя на мысли, что не возвращаюсь к прошлому в Калифорнии. Я была готова идти дальше.
Если упоминание кинематографа касалась, ко всему прочему, и меня, то Генри таким началом убил двух зайцев. Вывел на эмоции уставших от длительных разговоров гостей и дал мне возможность прозондировать саму себя.
Я не отводила от Генри внимательного взгляда, собственно, как и весь зал, но он не смотрел в мою сторону, и было понятно, почему. Ему не нужно было смотреть на мою реакцию. Он будто говорил мне - смотри внутрь себя.
“Тонкая игра, Ваше Величество. Тонкая”, - задумчиво улыбнулась я.
- А теперь немного цифр, - продолжил он и в его голосе прозвучали жесткие нотки. - Для развивающихся стран перейти на зеленую энергию архисложно. Они нуждаются в финансовой поддержке. Правительство нашей страны намерено увеличить объем инвестиций, добавив в общее финансирование еще один миллиард для выполнения обязательств в этом направлении.
Я внимательно слушала его речь и сейчас видела в нем не политика, а финасиста, который не просто говорил, а предлагал реальное решение проблемы.
- Несмотря на то, что это переговоры между правительствами, на мой взгляд, корпорации-гиганты тоже должны участвовать в конференциях, чтобы взаимодействовать с теми, кто принимает решение. Именно они являются разработчиками в области энергетики и электроники. Для них это возможность ускорения необходимого нам всем переходу к энергетике 4.0.
“Вместо тысячи слов”, - тихо проговорила я и поймала себя на мысли, что улыбаюсь. Моя шкала оценки того, что я в первую очередь уважаю в мужчине, сработала. Развитие. Действие. Поставленные цели. Однако, я не знала точно, будет ли между нами контакт.
Я внимательно изучала человека, стоявшего на трибуне, пытаясь ответить на свой вопрос, но знала, что так я ничего не пойму. Необходимо взаимодействие другого порядка.
Необходим зрительный контакт. Рукопожатие. Разговор. Там, на сцене, он все равно был государственным человеком, а не Генри, которого я хотела узнать.
В зале послышались аплодисменты, Генри проследовал на свое место, а из динамиков вновь заговорил безликий голос:
Взгляд Генри был мимолетным, ничего не говорящим, так он скользил и по другим участникам нашей компании, но этого и следовало ожидать. Здесь, в этой обстановке, другое поведение выглядело бы неприемлемым. Как для него, так и для меня.
Герр Юргенс начал представлять всех собравшихся Его Величеству, но я бы назвала этикет представления не королевским, а деловым. Сам Генри вел себя ровно - ни взглядом, ни поведением не выпячивал свой статус и обращение к нему “Ваше Величество”, скорее было данью протоколу, а не желанием самого короля.
Гвен, которая была уже знакома с Генри, поздоровалась, и, согласно деловому этикету, они обменялись рукопожатиями. Однако, меня заинтересовала реакция на короля тех, кто встречался с ним первый раз.
В их глазах отмечалось уважение и желание поговорить с этим человеком. Не потому, что тот был королем - статус здесь был ни при чем. Всего пять минут публичного выступления, и Генри заинтересовал всех своей личностью. Своими действиями, своей активной позицией в решении проблемы. В нем чувствовался интересный собеседник, и присутствующие, кто осознанно, кто подсознательно, хотели узнать его мнение по той или иной проблеме. Собственно, чему я удивлялась? Он заинтересовал меня не меньше, чем остальных. Было интересно за ним наблюдать со стороны. Знакомясь с тем или иным человеком, он иногда задавал вопросы и попадал точно в цель. Я же, наблюдая, с какой искренностью и воодушевлением ему отвечают, в очередной раз делала вывод - Генри был тонким политиком и дипломатом, легко читал людей, без труда находил их проблемные точки и мог расположить к себе.
- Разделяю ваше беспокойство, мисс Азми, - говорил он делегату из Индии, которая ранее выражала озабоченность. - С моей точки зрения развивающиеся страны не могут позволить себе быстро переключиться на зеленую энергию. Вопрос нужно решать внутри страны, меняя экономику, - показывал он решение проблемы.
Мисс Азми закивала с видом “читаете мои мысли”, а следующей на подходе была Карин Аченг Оукко, член делегации из Кении.
- Более семисот миллионов человек все еще не имеет доступа к электричеству. Более двух миллионов не имеет доступа к экологически чистым способам приготовления пищи. Нам нужно понять, как сделать так, чтобы эти люди тоже получили доступ к чистой энергетике, - обрисовывала она проблему.
- Именно поэтому я в числе прочего призываю все развитые государства увеличить объем инвестиций в зеленую экономику развивающихся стран, - ответил король, а тем временем в разговор включилась мужская половина делегации, подошедшая с Генри.
Здесь были по большей части представители бизнеса. Так я познакомилась с председателем совета директоров европейского филиала корпорации-гиганта “Китачи”, мистером Картенберри - министром бизнеса и энергетики Великобритании, а также консультантом по углеродным технологиям из Пекина.
- Нельзя просто взять и резко сократить использование угля уже завтра, - вступил в спор мистер Ван Цзюнь. - Это невозможно. Я считаю, что цели нашего правительства разумны. Мы не можем позволить страдать людям от холода и голода из-за заботы о климате. Это неразумно.
- Зеленая промышленная революция обещает огромные экономические возможности, - ответил Генри, а я поймала себя на мысли, что любуюсь этим человеком. Как политиком, как государственным человеком. Как экономистом.
Сейчас я уже вблизи примеряла на нем свою шкалу ценностей. Осознанно. Его ум. Его стремление к развитию. Его ответственность за дело, которое он вел, и внезапно поймала себя на желании включиться в его работу. Помогать ему. Встать рядом с ним.
Я мысленно улыбнулась еще одному пройденному этапу, еще оному принятию Генри, а тем временем пришла и моя очередь.
- Ваше Величество, позвольте представить мисс Злату Дюнину. Координатора русского направления в экологическо-образовательном проекте ООН, - произнес герр Юргенс, и Генри перевел на меня свое внимание.
Его взгляд был непроницаемым, так он смотрел и на всех остальных - доброжелательно, но через официальную маску. Но я и не ожидала от него чего-то другого. Несмотря на мое желание понять степень нашей совместимости, я осознавала - это очередной этап знакомства. Официальный. Любая личная эмоция была неуместна.
Мы протянули друг другу руки, и я на секунду замерла, чтобы поймать свои ощущения. Первый контакт. Пусть и официальный. Но он мне понравился. Понравилось его уверенное рукопожатие. Его теплая ладонь. Внезапно я поймала себя на мысли, что хочу продлить это взаимодействие.
Однако, моя ладонь задержалась в его ладони ровно столько, сколько того требовал деловой этикет, и я опустила руку.
- Надеюсь, ваша деятельность проходит успешно? - поинтересовался король.
- Нашей командой ведется активная работа в сфере взаимодействия между странами, и есть результаты, - ответила я, и внезапно пришла мысль, которую раньше я как-то не обозначала. Возможно, это новое направление в ООН было организовано и проспонсировано самим Генри.
- Рад слышать, - ответил он, а к нашему разговору подключилась Гвен.
- Сэр, я бы хотела поговорить о расширении фондов, открытых под эгидой проекта, - а я убедилась в правильности своего предположения о том, что новый проект находился под патронажем Генри.
- Сегодня у меня весь день расписан по минутам, - ответил он, - но я буду рад обсудить этот вопрос завтра за ужином.
- Благодарю, сэр, - улыбнулась фрау Ройснер, и Генри начал официально прощаться со всеми. Мне при этом прощании было выделено столько же внимания, как и всем остальным.
Мы продолжили беседу без него, однако, я уже не волновалась. Я понимала - все идет так, как должно идти. Всему свое время. Я познавала Генри шаг за шагом и находила в этом удовольствие. Узнавать этого человека было не менее интересным, чем читать захватывающую книгу. Смакуя каждую страницу, перечитывая строки и вскрывая для себя новые смыслы.
Я украдкой бросила взгляд на группу политиков, куда отошел король вместе с Карлом Юргенсом и представителями бизнеса. Он разговаривал с президентом ЕС, рядом включились в беседу канцлер Германии и президент Франции, и я понимала - он выделил время на нашу группу, и теперь решал экономические и политические вопросы.
Вся первая половина следующего дня пролетела, как один час, и по тому же сценарию.
Так же слушались доклады и так же велась работа в павильонах, так же решались проблемы и велись дебаты. Генри больше к нам не подходил, и видела я его мельком - сначала во время форума, затем “в кулуарах”. Мы не встречались “случайно” взглядами, и каждый был занят своим делом.
Однако знание того, что сегодня вечером нам предстоит совместный ужин, вселяло противоречивые ощущения. С одной стороны, мне хотелось этой встречи, хотелось прочитать еще одну главу книги по имени “Генри”, с другой - чем ближе подходил час “икс”, тем больше я волновалась, опасаясь найти в этой главе нечто такое, что меня оттолкнет от этого человека. Я осознавала - Генри меня не завоевывал, а лишь давал время к нему привыкнуть. Посмотреть на его деятельность со всех сторон. Как бы я к нему ни относилась, но, рано или поздно, он поведет меня в постель, независимо от того, хочу я этой связи, или нет.
Я стояла перед шкафом, посматривала на часы и понятия не имела, что надеть.
“Главное - баланс…”- повторила я про себя и потянулась к темно-синему костюму от Стеллы Маккартни.
Уже на выходе из отеля, садясь в автомобиль вместе с фрау Ройснер и миссис Оливер, я бросила взгляд на свое отражение и решила, что мой выбор был сделан правильно.
Узкая юбка и строгий силуэт подчеркивали деловой стиль, а волнистые фалды пиджака и аккуратный V-образный вырез придавали образу женственности.
- Куда мы едем? - поинтересовалась я, видя, как наш автомобиль выруливает к набережной в противоположную от “конгресс-центра” сторону.
- В загородный клуб. В один качественный ресторан, - ответила Гвен.
“Если качественный, то, определенно, без Мишлена здесь не обошлось”, - пронеслась мысль, но я была рада немного отвлечься загородной прогулкой.
За два дня пребывания в Копенгагене я нигде не успела побывать и ничего, кроме нашего отеля и “конгресс-центра”, не видела. Когда мы выехали на трассу, я любовалась весенним Копенгагеном, и предстоящая встреча с Генри немного отступала на второй план.
Ехали мы сравнительно недолго, и, едва припарковались, на подъездной дорожке появились еще три машины, откуда начали выходить люди.
Рядом с Генри был Карл Юргенсон, премьер-министр Бельгии и мужчина лет шестидесяти. Его я ранее не видела, но что-то в его чертах мне показалось знакомым.
И не зря. Как оказалось позже, это был двоюродный дядя короля Генри, Альберт, никто иной, как великий герцог, правящий Люксембургом.
Следом, из другой машины, вышла молодая женщина - миссис Сола Робертсон, председатель Европарламента, вместе с ней президент ЕС Жан Розен, и к этой компании присоединился мужчина из джипа, подъехавшего последним. Это был председатель НАТО и бывший премьер-министр Бельгии - мистер Блумберг, которого я тоже видела на сегодняшнем заседании.
Как оказалось, нас уже встречали у входа в ресторан, который представлял из себя отдельное двухэтажное здание немалых размеров. Едва мы все обменялись приветствиями, к нам подошел пожилой мужчина, как я поняла, владелец заведения, и повел нас в ресторан. Вернее, в приватную его часть.
“Кажется, саммит перетек сюда…” - пронеслась мысль, пока мы рассаживались по своим местам.
Меня разместили рядом с Гвен и миссис Оливер, Генри же оказался напротив, что немного смущало.
И ужин начался. Как ни странно, но обсуждение проблем стартовало именно с нашего проекта.
Генри вел себя по-прежнему официально, его взгляд был спокойным, голос ровным, и разговоры за столом велись сугубо деловые - они касались работы ООН в частности и саммита в целом. Как оказалось, герцог Люксембургский тоже являлся спонсором нашего проекта, однако, разместившись напротив двух монархов, я отметила странную иерархию. Несмотря на разницу в возрасте, несмотря на то, что у каждого из этих людей была своя сфера влияния и свой трон, именно Генри был лидером в этих семейных хитросплетениях.
От меня не ускользнул ни взгляд Альберта на Генри, когда его спрашивали о финансировании, ни его ответы. Несмотря на то, что голос великого герцога был уверенным, улавливался како-то налет зависимости. Собственно, мягкие черты его лица тоже говорили о том, что решения он принимал не самостоятельно.
Я активно участвовала в беседе, касающейся расширения фондов, и едва миссис Оливер замолчала, я вступила в разговор.
- Наше направление столкнулось с другой проблемой - территориальной.
- Мне нужна конкретика, - Генри смотрел внимательно, и сейчас я в нем видела бизнесмена.
- Не хватает возможностей московского офиса, который не только выполняет функцию центра, но и обрабатывает заявки вплоть до Урала. Также фонд во Владивостоке обслуживает весь Дальний Восток до Чукотки. Чтобы предоставить молодежи новые возможности и вовлечь их в решение экологических проблем с акцентом на зеленой энергетике, необходимы дополнительные точки в Екатеринбурге и Петропавловске Камчатском.
- Подготовьте запросы, будем их рассматривать, - ответил Генри нам с мисис Оливер, а тем временем принесли горячие блюда.
Комната наполнилась ароматами палтуса с крыжовником и цитрусовым юзу, баранины с грибами и баклажанами, приправленной травами, но беседа на этом не закончилась. Несмотря на то, что все участники неофициального саммита были голодны, разговор плавно перетек на обсуждение предстоящих выборов в Европарламент и новой программы НАТО.
На данном этапе разговоров я больше помалкивала и лишь внимательно следила за их ходом, иногда попивая свой “Clos Sainte Hune”.
- Одна из главных проблем предстоящий выборов - распределение мест между представителями проевропейских партий и популистами, - недовольно произнесла Сола и ее поддержал президент ЕС Жан Розен.
- Они набирают силу, - добавил он, и Генри кивнул.
- Истоки их популярности проистекают из несовершенной общественно-политической системы, - ответил он. - Утрачено доверие к институ власти, и это надо менять уже сейчас. Нужно ставить других людей в управление. Не просто политиков, а экономистов.
Между тем ужин подходил к концу, и нас пригласили на веранду, закрытую на частное обслуживание, куда подали напитки.
Мы разместились за небольшими столиками в удобных кожаных креслах, и наши разговоры поменяли оттенок, стали более личными, как и обстановка.
Сола рассказывала о своих детях, и как они адаптировались после переезда из Италии, Жан Розен отвечал НАТО-вцу, что его сын собирается поступать в Кембридж, я же сидела рядом с фрау Ройснер и миссис Оливер, иногда отпивала кофе и наблюдала за происходящим.
Генри разговаривал с Юргенсом и НАТО-вцем, и даже сейчас, в полуформальной обстановке, выглядел уже другим. Словно за это время он повзрослел еще на одну жизнь. Груз ответственности брал свое, и он уже давно перестал быть тем принцем, с которым я познакомилась в Штатах.
Разговор ушел в сферу образовательной системы и сравнения ВУЗов, и герцог внезапно произнес:
- Я в свое время закончил королевскую военную академию, и не пожалел. Именно там я выучился дисциплине. Чего так не хватает современной молодежи.
- Военная академия - это полезный опыт, - кивнул Генри, и я не была удивлена. Учитывая его сотрудничество с НАТО, он знал до основания военное дело, и, думаю, был отличным солдатом, военным лидером и стратегом.
- Злата, а что вы заканчивали? - внезапно поинтересовался герцог.
- Французскую филологию, - ответила я.
- Злата отлично говорит по-французски и очень хорошо ориентируется в истории и культуре Франции, - подтвердила Гвен. - На работе в ООН несколько раз бывала во Франции, и ее знания тоже помогли в сборе средств.
- Хороший выбор профессии, - произнес герцог, а Генри, как мне показалось, кивнул. И было понятно, почему. Одним из официальный языков Бельгии был французский.
- А из какого вы города? - поинтересовалась Сола, ставя чашку кофе на столик.
- Из Санкт-Петербурга.
- Замечательный город. Мы там бывали, - ответила она.
- Кстати, в нашем генеалогическом древе есть русские. И у Генриха, и у наших общих предков, - добавил Альберт.
- Есть, - подтвердил король.
Я знала об этом факте, мне о нем в свое время говорил сам Генри, когда цитировал Пушкина, но мне показалось, что Альберт не просто так завел этот разговор. Не просто так подчеркнул их взаимодействие с моей национальностью.
Ответ лежал на поверхности. Во-первых, Альберт знал о намерениях Генри в отношении меня и специально завел этот разговор. Во-вторых, бельгийская королевская династия таким образом признавала, что в их роду были русские, но этот факт никак не влиял на их политическую позицию, тесное сотрудничество с НАТО и активное финансирование военно-политического блока.
Собственно, мне было сложно представить, чтобы таким человеком, как Генри, можно было манипулировать или диктовать ему с кем встречаться или на ком жениться.
Оставалось непонятным одно - зачем я этому человеку. Еще будучи в Швейцарии, я поставила его в один ряд с Коулом и Нолоном и, наблюдая за его поступками, в очередной раз убеждалась, что мои выводы были верны. Он был самодостаточен и явно не из тех, кто любит, как Иэн.
Тем временем, наша компания разбилась на несколько групп по интересом, а мужчины, включая Генри, закурили сигары и вышли в сад.
Отказавшись от напитков, я осталась сидеть с фрау Ройснер и миссис Оливер и продолжала украдкой бросать вгляд на Генри. Уже в неформальной обстановке.
Немного склонив голову, я наблюдала, как он небрежно фиксировал пальцами сигару и, неспешно поднеся ее ко рту, втягивал и выпускал дым. Наблюдала, как он иронично улыбался или смеялся, когда слышал шутку, или наклонял голову, когда собеседник что-то тихо ему говорил. Наблюдала, как он грел в ладони снифтер и элегантно пил из бокала. Теперь я отмечала и его военную выправку, и его королевскую осанку.
“Дюнина, да он тебя нравится, как мужчина...” - пронеслась мысль, и я почувствоала, как горят мои щеки.
Я поймала себя на мысли, что хочу, чтобы он прикоснулся ко мне или запустил ладонь в мои волосы.
“Очень своевременно…” - скривилась я и отвела взгляд, больше не желая подобных мыслей на ужине.
- Ты выглядишь взволнованной? Все в порядке? - спросила миссис Оливер.
- Устала немного и волнуюсь перед докладом… - проговорила я, закрываясь улыбкой.
- Ты справишься на “отлично”, даже не сомневайся, - она ободряюще накрыла мою ладонь.
- Надеюсь, - улыбнулась я, но, теперь представляя, что на меня будет смотреть Генри, опасалась сбиться.
Чтобы немного прийти в себя от очередного открытия, я, извинившись, направилась в дамскую комнату, и прохладная вода вместе с влажной салфеткой помогли отвлечься.
Вернувшись на террасу, я обнаружила, что вся компания засобиралась по домам, и была рада этому факту.
Собравшиеся прощались друг с другом, уже не соблюдая деловой этикет, а Генри продолжал разговаривать с Карлом и Гвен, и в результате на подъездной дорожке остались только наши машины.
Мы с миссис Оливер ждали в салоне, однако, едва разговор закончился, и Генри направился к своему Бентли, к нашему авто подошла Гвен вместе с каким-то мужчиной, судя по всему, из службы безопасности короля.
Он открыл дверь с моей стороны и немного наклонившись, протянул руку.
- Мисс Дюнина, вас просят пройти в другую машину, - произнес он, нависнув надо мной.
Я бросила взгляд на Бентли, которая так и не тронулась с места, и поняла, что из ресторана я поеду вместе с Генри. И не факт, что в свой отель.
“Ну не съедят же меня”, - тихо проговорила я и вышла из машины.
Гвен, как ни в чем ни бывало, улыбнулась и опустилась на сиденье, я же направилась вслед за телохранителем, отмечая его военную выправку, и понимала, что наступил следующий этап нашего с королем взаимодействия. Еще одна страница книги по имени “Генри”.
Передо мной аккуратно распахнулась дверь, и я, пряча волнение, села в автомобиль.
Едва я опустилась на сиденье, дверь за мной закрылась, но машина почему-то не трогалась с места, и это было странно.
Генри в это время разговаривал по телефону по-немецки, и, не прекращая беседу, коротко кивнул, будто давая позволение приблизиться к нему, войти в его личное пространство.
“Почему мы стоим…” - я посматривала то на водителя, то в окно, но вопросов вслух не задавала.
Продолжая слушать немецкую речь, я иногда бросала взгляд на короля и вновь чувствовала, что меня тянет к нему. Темная сторона Генри не оттолкнула меня. Напротив, я ее приняла, приняла разумом, а не идя на поводу у эмоций, поняла логику его поступков и хотела узнать больше об этом человеке.
Я обращала внимание на все. То, как он держит телефон. Одновременно небрежно и изящно. То, как он откинулся на спинку сиденья. То, как он грациозно опустил руку на подлокотник, отделявший меня от него.
Будто я собирала его образ по-новой. Штрихи. Детали из которых складывался его портрет. Его аристократичная кисть и длинные пальцы. Его точеный королевский профиль и благородная стать. Его ровный баритон и правильно поставленная речь. В нем гармонично сплетались кровь предков с их многовековыми традициями и современность с ее прогрессом и новаторством. Странный и в то же время идеальный симбиоз.
Наконец, он дал отбой и посмотрел на меня, но его телефон вновь завибрировал. Бросив взгляд на экран, Генри на секунду задумался, будто решая, стоит ли говорить при мне, и все же ответил на звонок.
- Готовь людей. Они пошли на мои условия… - выслушав собеседника, произнес он по-французски. - Да. Выражаясь твоим языком, это победа… - пауза. - Не слишком расслабляйтесь. Предстоит много работы… - пауза. - Сейчас у меня больше возможностей воздействовать…
Казалось бы пара фраз, но они мне сказали многое об этом человеке. Из них я сделала несколько выводов.
Первый. Говоря о своей победе, он не торжествовал, не бахвалился, а констатировал факт. Отвечал на вопрос собеседника, подтверждая успех.
Второй. Теперь я понимала, почему он держался за монархию. Ключевое слово здесь было “возможности”. Генри не нужна была корона, как таковая. Он был самодостаточной личностью и успешным бизнесменом, чтобы самовыражаться через королевские регалии и финансово сидеть на шее у налогоплательщиков. Власть для него являлась инструментом, а не средством самовыражения. Генри ее использовал для достижения своих целей. Король государства, в котором были расположены штаб-квартиры ЕС и НАТО, получал гораздо больше возможностей.
И третий. Он говорил при мне со своим приближенным. И пусть из этой беседы мне было мало что понятно, но она не предназначалась для для посторонних ушей, а это значило, что Генри доверял мне.
- До скорого, - произнес он и, дав отбой, вновь посмотрел на меня.
Сейчас его взгляд был не таким официальным, но я бы не назвала выражение лица короля открытым или прежним, с каким он смотрел на меня ранее в Штатах.
Он уже был совсем другим Генри, даже наедине со мной. Собственно, я тоже уже была другой. Я тоже повзрослела и на многие вещи смотрела с другой позиции. Однако, факт моих изменений в совокупности с тем, что мне нравился Генри, как мужчина, одновременно и расставлял все по местам, и мешал. Я не знала, как себя вести с этим человеком и не могла найти баланс. Я не хотела бросаться ему на шею, но и не желала казаться прежней, отторгавшей его.
- Я улетаю по делам, - внезапно произнес он, и я с удивлением посмотрела на него.
- Сегодня?
Я слышала, как в разговоре с Солой и НАТО-вцем Генри упоминал какую-то деловую поездку в Эмираты, но не ожидала, что она произойдет так скоро.
Король скользнул по моему лицу внимательным взглядом, и я смутилась.
В моем голосе отчетливо прозвучало сожаление, моя реакция была яркой, определенно выявила истинные чувства к Генри, что не ускользнуло от его внимания.
“С балансом у тебя не получилось…” - отругала я себя за несдержанность и внимательно посмотрела на него.
“Вдруг он сейчас усмехнется, торжествуя победу надо мной теперешней. Той, которая познала себя настоящую, признала его правоту, согласилась с его поступками и оправдала его шантаж”.
Несмотря на то, что я уже сделала соответствующие выводы об этом человеке, сейчас я опасалась подобной реакции. Не потому что боялась, а потому, что она бы меня разочаровала. Внезапно пришла мысль - я принимала в нем серого короля, манипулирующего людьми, но не хвастуна, упивающегося своими победами перед побежденным.
Но, к счастью, этого не произошло, и Генри остался тем королем, которого я себе представляла. Спокойным, выдержанным, без лишних эмоций.
- По завершению саммита ты прилетишь ко мне в Бельгию. Я пришлю свой джет, - продолжил король, и стало понятно, зачем я была приглашена в машину. Меня вызвали на инструктаж. - Твоя охрана и домработница проинструктированы.
Я слушала Генри и вновь ловила себя на мысли, что тянусь к этому человеку и хочу приехать к нему - не потому, что он так решил, а потому, что сама этого желала.
- Мне нужно что-то сказать фрау Ройснер и герру Юргенсу? - спросила я.
У меня не было сомнений, что их и без меня предупредят, но все же задала этот вопрос.
- Они тоже проинформированы, - ответил он, и я кивнула в подтверждение своей мысли. - Тебе пора, - послышался его спокойный баритон.
- Пора, - эхом повторила я и добавила: - Желаю тебе успешной поездки.
Генри продолжал смотреть на меня. Он видел, что мне не хотелось с ним прощаться, а я этого не скрывала.
- Не волнуйся относительно доклада. У тебя все получится, - произнес он.
Я внимательно изучала его лицо и чувствовала его поддержку.
Собственно, Генри обеспечивал мне ее на протяжении всего времени, пока я работала в ООН, но, отгораживаясь от этого человека, я не хотела ее замечать.
Сейчас, видя Генри настоящего, чувствуя его, я внезапно поняла, что скучала по нему. Скучала по тому состоянию любви, которое умела продуцировать по отношению к правильному лично для меня мужчине. Которое было заложено во мне изначально и которое атрофировалось, пока я жила с Иэном.
- Для всех нас очевидно, - мои слова эхом отдавались в огромном зале. На меня смотрели сотни людей, и я волновалась так, что слышала собственный голос в голове. Я чувствовала важность момента. Я могла осязать его пальцами. Здесь и сейчас мои слова имели действие. Меня слушали те, кто мог исправить ситуацию. Как бы пафосно это не звучало, но здесь и сейчас вершилась история.
- Чтобы удержать повышение средней глобальной температуры в мире на уровне одного с половиной градусов цельсия, нам нужно оставить уголь в прошлом и сделать чистую энергию нашим будущим.
Однако, несмотря на волнение, мой голос звучал уверенно и ровно. Я бросала взгляд на свой телефон, лежавший на горизонтальной поверхности трибуны, и мысленно улыбалась, видя СМС от Генри.
Оно пришло накануне вечером. Было неожиданным и предельно лаконичным. Гласило “Успеха, Королева”. Всего одна фраза, но ее было достаточно. Достаточно для того, чтобы я чувствовала его присутствие.
Пусть Генри был за сотни километров, но мне нравилось это старое новое ощущение моей любви. Я не видела лица Генри, была уверена, что сейчас он далеко от меня занят другими делами, но все же ощущала его взгляд. Будто я крутила фуэте - танец своей любви, танец своей жизни - и сейчас видела его серые глаза.
- Таким образом можно подытожить: работая с образовательной системой, мы понимаем, что у нас есть надежда на будущее. К тому же, наше собственное исследование показало, что зеленые компании могут предоставить гораздо больше рабочих мест для молодежи, чем, например, в нефтяной отрасли.
В зале послышались аплодисменты, и следом голос президента саммита, которым в этом году назначили Карла Юргенса:
- Благодарим сотрудника ООН, мисс Дюнину за речь. На трибуну приглашается мистер Бертран. Председатель фонда Solar System…
Проходя к своему месту, я внимательно посмотрела на фрау Ройснер. Не сфальшивила ли я? Звучал ли мой голос достаточно убедительно? Ее мнением я дорожила. Не только потому, что она была моим куратором. Я уважала ее, как профессионала, видела ее в работе, и ее опыт был безмерным. Она едва заметно кивнула, и это значило, что все прошло успешно.
Понимая, что ответственное задание позади и очередной экзамен пройден, я облегченно выдохнула и села на своё место. Однако, чувство спокойствия длилось недолго.
- Завтра последний день заседаний, - послышался голос председателя, и эти слова вновь заставили меня волноваться.
“По окончанию саммита ты прилетишь ко мне”, - звучал в ушах голос Генри, и я понимала, что с момента, как я ступлю на землю Бельгии, для меня начнется другая жизнь. От этих мыслей меня накрывало самыми разнообразными эмоциями. Здесь было и неимоверное желание видеть Генри, узнать о нем еще больше, прочитать очередную главу его жизни. Однако, я страшилась спугнуть то зыбкое предвкушение счастья, которое не испытывала долгое время.
- Готовьтесь, будем подводить итоги. Мы публикуем заявление о переходе от глобального использования угля к чистой энергии. Это обязательство положить конец инвестициям в уголь, расширить масштабы экологически чистой энергии, осуществить справедливый переход и поэтапно отказ от угля к 2030 годам в крупных странах, - громко произнес председатель герр Юргенс и добавил: - На сегодня заседание считаю закрытым.
В зале послышалась музыка, возвещая о завершении сегодняшней сессии, и гости начали подниматься со своих мест.
- Не расслабляемся, у нас еще много работы, - произнесла фрау Ройснер, и весь остаток дня прошел под этим девизом.
Работа в филиалах с делегатами из развивающихся стран, встреча с представителями международной алюминиевой корпорации, деловой обед с организаторами зеленых фондов. Полчаса на отдых и снова в бой. По новой. Договоренность с вице-президентом корпорации Китачи. Деловой ужин с обсуждением стратегии “Индустрии 4.0”, которую разработала Германия.
И так до бесконечности. Лишь в десятом часу вечера я добралась до своего номера в “Мариотте” и, скинув каблуки, облегченно выдохнула.
Язык онемел, ноги гудели, спина ныла, но я была рада этой загруженности. Не только потому, что мне нравилась моя работа. Она отвлекала от неопределнности. От мыслей о том, что меня ждет после саммита.
Собрав последние силы, я приняла душ и отключилась на постели, едва моя голова коснулась подушки.
Мне снился Генри. Снился странно. Штрихами. Отдельными кадрами.
Снились его руки. Красивая аристократическая кисть, но при этом мужская, без лишней утонченности.
Снилось его запястье, скрытое под идеально-белым манжетом с запонкой - гербом его королевского дома.
Снился его взгляд. Спокойный. Уверенный. Не затуманенный эмоциями. Учитывая, что я уже обозначила для себя, какой тип мужчины мне нравился, и отсекла Пьера Безухова с его широтой души и покладистостью, меня завораживал этот взгляд без драмы и рефлексии. В Генри чувствовался человек большого ума. Такой мужчина развивал не свою эмпатию, а свой разум.
Снились его глаза. Они переливались необычным цветом. Словно серый жемчуг. Этот цвет как нельзя лучше передавал его суть Серого Короля. Манипулятора, игравшего судьбами людей и целых стран во имя прогресса и развития.
Снилось его прикосновение к моей щеке. Лёгкое, едва уловимое, но при этом обжигающее до кости. Бросавшее в самый настоящий жар. Оно было настолько реальным, что, проснувшись, я все еще чувствовала его пальцы на своей коже.
Учитывая, что я редко вижу сны, этот был настолько отчетливым, что я даже не поняла, видела ли я Генри во сне, или он находился со мной в спальне.
Но даже не эта реалистичность меня застала врасплох. Проснувшись, я поняла, что возбуждена до предела. Низ живота горел, белье промокло насквозь и, казалось, достаточно одного прикосновения, чтобы я кончила.
Сев на постели, я дернула головой, избавляясь от сладкого морока и попыталась прийти в себя.
- Дюнина, это нормальная реакция на прикосновения от мужчины, который тебе нравится, - выдохнула я и не стыдилась подобного отклика организма.
Я ехала в машине к аэропорту, где меня уже ждал самолет, вылетающий в Брюссель, и от волнения не чувствовала собственных конечностей. Чтобы избавиться от нервозности, я попросила водителя включить новости и стала смотреть в окно. Пока мы пробирались по центру, там было на что посмотреть. Каждый день саммита сопровождался акциями экоактивистов. Не стал исключением и последний день конференции. По улицам Копенгагена шли люди в костюмах покемона Пикачу, и я знала, почему. Таким образом японцы призывали Японию отказаться от использования угля. Не успели мы выехать в пригород, как попали еще в одну пробку из-за активиста, который демонстративно пил жидкость, похожую на нефть.
Новости, доносившиеся из динамиков, тоже отвлекали от мыслей о Генри и давали чувство удовлетворенности от работы, которую я делала.
- Итоги налицо, - говорил один из участников саммита. - Как минимум 19 государств согласились прекратить финансирование добычи ископаемого топлива за рубежом. Государства взяли на себя такие обязательства, как снижение выбросов в атмосферу, увеличение производства возобновляемой энергии и помощь развивающимся странам в борьбе с изменением климата. Однако, не все так просто. Не все лидеры пришли к общему согласию. Три государства, сильно загрязняющих воздух, - Китай, Россия и Индия - не поддерживают инициативу по сокращению выбросов парниковых газов в атмосферу к 50-му году до нуля. Россия и Китай ориентируются на 60-70-ые года, а Индия пока не озвучила свою позицию…
Услышав это, я скривилась, вспоминая сегодняшнее подведение итогов и жесткий голос председателя саммита.
- Я ожидаю, что к следующей конференции, вы предоставите более конкретные даты и отчеты по решению проблемы, - говорил герр Юргенс, и на его лице отображалось недовольство.
Я понимала, что многое из озвученного было политикой, и внедрение зеленой энергетики не было однозначным добром. Отказавшись от угля, страны были вынуждены закупать газ, а это вело к зависимости от тех, кто его продавал.
“Надо обсудить этот момент с Генри…” - пронеслась мысль, а тем временем мы вырвались на трассу и уже совсем скоро снижали скорость перед указателем “аэропорт”.
Наконец, в окне появилось взлетное поле, мы остановились у КПП, а мне в глаза бросился огромный самолет с гербом бельгийского королевского дома. Меня нигде не останавливали, документов не спрашивали и официально улыбались, отчего у меня вновь начинали холодеть конечности.
И вновь я поднималась по трапу самолета. Вновь зависала в воздушном пространстве. Вновь чувствовала позвоночником, как закручивается спираль моей жизни.
Возникало странное дежавю. Каждый мой жизненный поворот сопровождался перелетом, которому я уже не удивлялась. Напротив. Сейчас я его воспринимала, как некую сумеречную зону. Переход от одного жизненного этапа к другому. Воздушный коридор, где происходила трансформация прошлого в будущее.
Отличалась лишь атрибутика. Королевский лайнер впечатлял своей роскошью и габаритами. Здесь была не только обстановка класса люкс, но и в высшей степени вымуштрованный персонал, на фоне профессионализма которого меркла даже швейцарская педантичность.
Бортпроводница боялась сделать лишнее движение, а человек, сопровождавший меня из отеля, был настолько впечатляюще молчалив, что я его побаивалась. Чувствовалось, что он был не просто профессионалом, а военным.
Вся эта официальная обстановка была настолько некомфортной, что к концу полета я, сидя натянутой струной, уже не чувствовала спины.
“Спокойствие, Дюнина. Рубикон перейден… Трансформация завершена…” - успокоила я себя, однако, едва шасси самолета коснулось бельгийской земли, и приветливая бортпроводница пригласила меня к выходу, стало понятно, что всё только начиналось.
У трапа меня ждали черный автомобиль и мужчина средних лет с военной выправкой.
- Добрый вечер, мисс Дюнина, - поздоровался он, и по голосу я узнала в нем Мориса Роденбаха.
- Добрый вечер господин Роденбах, - улыбнулась я, и на этом беседа завершилась.
Меня молча пригласили в автомобиль, мы молча выехали из аэропорта, так же молча начали набирать скорость на трассе, и, казалось, в тишине салона был слышен стук моего сердца.
Заранее зная о своем вылете в Брюссель, я немного изучила информацию о королевской семье, но сейчас понятия не имела, куда мы направляемся, где меня поселят, насколько долго продлится мое пребывание в Брюсселе и когда появится Генри. В голове смерчем кружил миллион вопросов, но я бросала взгляд на коротко стриженный затылок начальника службы безопасности, сидевшего впереди, и не торопилась их озвучивать.
Чтобы отвлечься от мыслей, я переключилась на проносящийся мимо пейзаж вечернего Брюсселя, но и здесь все было неоднозначно. Город, как таковой, я не видела - казалось, автобану не было конца и края, и мне оставалось лишь наблюдать за зеленой растительностью в отблеске фонарей и мелькавшими изредка частными домами по краям трассы. Я знала, что место проживания бельгийских монархов находится в пригороде Брюсселя, была уверена, что меня не поселят в королевском дворце, но виделось логичным, что Генри будет меня принимать как раз у себя в резиденции. Мне как-то не верилось, что король будет ютиться по отелям или частным апартаментам.
Между тем мы начали сбавлять скорость, и по левую сторону показался длинный кирпичный забор с натянутыми по верху металлическими прутьями и странными сооружениями. Мы продвигались все дальше вперед, забор все не заканчивался, и мне даже стало не по себе.
“Надеюсь, мне не сюда…” - наблюдая за колючим ограждением, пробормотала я, а кирпичная стена внезапно сменилась металлической оградой. Правда, и она не прояснила ситуации - густая растительность не давала обзора. Я понятия не имела, что скрывает это ограждение, одно было несомненно - забор охватывал огромную территорию размером с небольшой город.
“Дюнина, не дергайся… куда-нибудь да прибудем…” - выдохнула я, а тем временем мы проехали мимо позолоченных ворот с каменными изваяниями львов и королевским гербом.
Ехали мы медленно, и, насколько я могла рассмотреть, только по территории резиденции. Вернее, по необъятному парку, который даже в свете фонарей выглядел необыкновенно красиво. Однако, иногда сквозь зеленую изгородь проглядывал кирпичный забор со стальными прутьями, и это немного напрягало.
- Дюнина, не дергйся. Это королевская резиденция, и ограждение всего лишь средство защиты от чужаков, ненормальных фанатов и антимонархистов… - успокоила я себя, а тем временем наш автомобиль юркнул в небольшой тоннель, проходивший под дорогой, и уже совсем скоро въехал во внутренний двор и припарковался у крыльца с колоннами, видными в неяркой ночной подсветке.
Официальный вход во дворец я мельком видела, когда наша машина пронеслась мимо ворот с каменными львами, и это, определенно, был не он.
“Ну, если мы не выезжали за пределы резиденции, скорее всего, меня привезли в какое-нибудь боковое крыло основного дворца” - я рассматривала старинное здание светлых оттенков, и у меня в этой связи возник еще один вопрос, который добавил нервозности.
“Генри здесь живет один или со своими многочисленными родственниками?” - промелькнула мысль, и я, представив, что могу сейчас столкнуться с его матерью или каким-нибудь кузеном или троюродным дядей, нервно сжала свой клатч.
- Главное, будь вежливой и веди себя с достоинством, - тихо проговорила я, а тем временем из-за колонны вышел мужчина в костюме и, преодолев несколько ступенек, направился к нам. Судя по его широким плечам, походке и выправке, он тоже был из военных.
Он молча помог мне выйти из автомобиля, молча поклонился в знак приветствия и молча повел ко входу.
“Болтун - находка для шпиона…” - вновь нервно усмехнулась я, и если бы не шум в ушах, то и дело возникавший от волнения, то я бы услышала стрекотание сверчков и шелест листвы парка, окружавшего резиденцию.
Я ступила на мраморное крыльцо, отчего в тишине раздался стук моих каблуков от Вивье, и меня закружило вихрем странной трансформации. Странной, потому что объяснение этому явлению я не могла дать, то ли от волнения, то ли по причине того, что не была к нему готова. Однако, времени на размышления мне не дали. Сопровождавший меня военный шел быстрым шагом, и я поторопилась за ним, стараясь, чтобы мои каблуки были не слышны.
Едва я очутилась внутри, передо мной выросла мраморная лестница, уводившая вверх по обе стороны от каменной статуи, и именно отсюда начался мой путь.
Меня повели по коридорам, несколько раз мы оказывались в переходных комнатах и снова в коридорах, из чего можно было сделать вывод - если бы я и захотела отсюда выйти, то элементарно заблудилась бы в дворцовых лабиринтах.
“Ну, скажи спасибо, что тебя ведут не подземельями, как в Лувре…” - вновь ирония пришла на помощь моей нервной системе, но даже волнуясь до дрожи в коленях, я отметила, что в интерьере холлов превалировали светлые оттенки - белые двери и такая же мебель с позолотой, хрустальные люстры и канделябры, светлые мраморные стены и теплый паркет немного придавали оптимизма.
Однако, встречая на своем пути очередной старинный портрет в стиле Винтерхальтера или Рейнольдса, я вновь нервно сжимала клатч - меньше всего я желала в данный момент встретить живого родственника Генри.
Не то, чтобы меня вели тайно, крадучись по закаулкам, но я понятия не имела, как себя вести и что говорить.
“Дюнина, успокойся. Уверена, Генри все предусмотрел, и если в его планы не входило знакомить меня со своими родственниками сегодня ночью, то этого не случится”.
Эта мысль немного успокоила меня, и едва я сбила очередной приступ паники, как мой молчаливый гид остановился у очередных белых дверей с позолотой и так же безмолвно их открыл. Наблюдая, как сам он остался стоять неподвижно, будто караул у мавзолея, я догадалась, что мы достигли пункта назначения, и от этой мысли мои руки стали еще холодней.
Вежливо улыбнувшись сопровождающему в знак благодарности, я, не чувствуя конечностей, переступила порог и очутилась в просторной гостиной. Одна. Генри здесь не было. Дверь за мной так же тихо закрылась, и я, не зная, как быть дальше, так и осталась стоять на месте, осматриваясь по сторонам.
Зал все в тех же светлых тонах определенно был проходным, потому что по обе его стороны наблюдались двери.
“Возможно, одна из них ведет в кабинет, а другая в спальню…” - предположила я, и не могла не отметить, что, несмотря на отсутствие личных вещей, пространство было обжитым, не таким формальным.
Здесь была и уютная современная мебель у камина с изысканной лепниной, и высокий книжный шкаф, где виднелись корешки старинных фолиантов с золотым тиснением вперемешку с книгами нынешнего века, и огромный плоский телевизор неподалеку от очередного портрета предка Генри. Было странным наблюдать этот удивительный, но на редкость гармоничный симбиоз современности и музейной старины.
Однако, несмотря на ситуацию и предстоящую встречу с Генри, я внезапно поймала себя на мысли, что чувствую себя здесь спокойнее. Не только потому, что комната была жилой и не такой официальной. Здесь ощущалась энергетика Генри, его личное пространство, в которое я гармонично вплелась.
- Видимо, здесь он отдыхает… - сделала я выводы, вновь обводя взглядом комнату, и сейчас, когда нервозность спала, мое внимание вновь привлекла картина, определенно кисти знаменитого художника, насчитывающая не один век.
Портрет мужчины в военной форме. Подтянутый. Статный. С вызовом во взгляде. Глаза. Я всегда обращала внимание на глаза. Такие же серые. Такие же бездонные. Хранящие тайны. Завораживающие.
Я медленно подошла к картине, не в состоянии отвести взгляда. Сейчас, рассматривая мужчину более пристально, я не могла не увидеть схожесть. Она бросалась в глаза. Та же королевская стать, тот же гордый поворот головы, те же твердые черты лица, та же серьезность во взгляде. Определенно, это был один из родственников Генри. И это было странно. Словно Генри впитал в себя гены многих поколений и сейчас смотрел на меня из глубины веков.