Начнем потихоньку, пока без обложки, возможны изменения в аннотации.
1)
— Эй, ты! Живо оторвала свою задницу от стула и сгоняла мне за пивом и бурито!
Окрик отца, появившегося в дверях моей комнаты, не застал меня врасплох. Грузный и одышливый, он и трезвым то топал тяжело по давно растрескавшемуся дёшевому половому покрытию, а уж как на грудь примет…
— Закажи доставку. — огрызнулась я, прекрасно уже зная, что не сработает. — Робот привезет все быстрее, чем я схожу.
— Значит ты не пойдешь, а побежишь мухой, — ожидаемо ответил отец. — Ишь ты, доставку закажи! А ты в это время будешь без дела сидеть и всякой фигнёй бесполезной заниматься? Шевелись, поганка!
Все именно так, как я и думала. Это же его любимый жизненный принцип, почерпнутый из недолгой армейской службы: чем бы дочь не занималась, главное чтобы за… не бездельничала и уставала, в общем.
— Это не бесполезная фигня, а новые правила орбитальных перевозок, которые, к твоему сведению, вступят в силу уже со следующего месяца.
— С какого ещё перепугу? — наморщил лоб отец, почесывая волосатый выпирающий живот.
— С такого, что наша богом забытая дыра вступает наконец в состав Федерации Внешней сферы. Забыл?
— Да как будто мне на это не наплевать. — отмахнулся отец пренебрежительно. — Как должно быть и тебе. Как летали, так и будем дальше летать. На кой черт нам правила Федерации, если мы на нее никогда работать не будем. И так хватает на жизнь. Живо бросила эту фигню читать и за пивом!
Хватает нам на жизнь, конечно. Какую жизнь? На прозябание в грязной подземной норе на планете — одной сплошной шахте? Хватает ему. На пиво, мерзкую суррогатную дешёвую жрачку, таких же дешёвых девок и в карты проиграться. А у меня все тряпки или ворованные или сто раз перешитые, нормальные люди таким и пол мыть не станут. На ботинках единственных подошва каждую неделю отваливается, клеить приходиться. И это при том, что сам он на орбиту груз посреднику сдавать летал последний раз больше двух лет назад. Теперь это стало чисто моей обязанностью и работой, за которую меня спасибо, если накормят. Потому что, бьет отец меня раза в два чаще, чем дает поесть. А замутить что-то свое без его ведома, чтобы единицу-другую чисто себе подзаработать не могу, контроль то полный над искином у отца.
Вздохнув, я смирилась, свернула проекцию вирт-страницы и поднялась. Само собой, отец застыл посреди дверного проема, изготовившись отвесить мне заслуженную затрещину. Потому что, по его мнению, бабу, в том числе и дочь, всегда есть за что бить. Я умудрилась рыбкой нырнуть между ним и косяком, только по волосам зацепил ладонью и припустила побыстрее из дома.
Коридор снаружи освещался очень слабо, ещё тратить энергию на наши трущобы. Привычно воняло сыростью, нечистотами и кислой тухлятиной. Я шла мимо десятков дверей с обеих сторон, ведущих в точно такие же тесные крысиные норы, как наша с отцом.
Вообще-то, имея свой какой-никакой корабль, мы вполне могли жить на ярус, а то и два выше. Если бы отец не пропивал и не проигрывал весь заработок, брал побольше заказов, помимо откровенно криминальных рейсов с ворованным из шахты минералом на орбиту. У нас, точнее у отца, ведь хоть и старенький, но крепкий транспортник, причем с прыжковым движком, неплохой внутренней оснасткой и аж семью жилыми каютами. И не держись так отец за этот поганый кусок камня с шахтой, мы могли бы заниматься и дальними частными перевозками и когда-никогда пассажиров возить. Столько всего нового узнать, увидеть собственными глазами, а не на вирт-экране. Эх…
Вот чую, как передаст нас корпорация федератам, те так гайки прикрутят, что весь наш незаконный бизнес накроется мигом, ещё и в тюрьму загремим. Слышала я, что свое добро Федерация отправляет военных охранять, а это вам не зажравшиеся в конец на взятках, чтобы в сторону смотрели, охранники-корпораты.
Хотя, может я и молодая, но уже поняла, что люди везде одинаковы. Полютуют поначалу вояки, а потом и с ними наши криминальные боссы договорятся. Ну а кто будет сильно несговорчивым, так отработанных шурфов сотни, никто никогда и не найдет. Впрочем, есть и другой вариант развития событий, как было недавно на Перунди, другой такой же планете-шахте, вроде нашей Рагунди. Ее тоже под себя федераты взяли, стали порядки наводить, а тамошние боссы теневые упёрлись, не желая менять установившиеся правила, лишаться влияния и доходов. Дошло до прямых столкновений, народ, само собой, сначала криминальную верхушку поддержал. Свои-то бандюки и кровопийцы все же привычнее, чем новые незнакомцы с их правилами.
Так федералы спокойно своих оттуда вывезли, а потом такой жёсткий карантин для Перунди устроили, прекратив не только прямые поставки всего необходимого, в том числе и продовольствия, но и перекрыв кислород большинству контрабандистов. Короче, через два месяца, когда даже самые паршивые запасы пищевых гелей для синтезаторов закончились, крыс с тараканами всех народ отловил и сожрал, головы тех самых боссов тамошние работяги сами федератам выдали в качестве извинений и гарантии будущей безопасности. Правда говорят, что перед этим там такое творилось, особенно на нижних ярусах, типа нашего. Голод и страх так легко и быстро обращает людей в кошмарных чудовищ, пещерных монстров-людоедов, будто и нет за плечами человечества десятков тысяч лет цивилизованной жизни.
Лестничные пролеты до четвертого уровня я пролетела бегом, лавируя между идущими в обе стороны людьми и щурясь от стремительно нарастающего освещения. Лифтом я не пользуюсь никогда. Мало того, что около них частенько отбирается местная шпана, так ещё и терпеть не могу замкнутых помещений, из которых деться некуда. Корабль не в счёт, там я бываю одна и ощущаю себя хотя бы иллюзорно свободной и защищённой.
В носу защекотало от вони прогорклого масла, на котором жарил всяких ползучих тварей пожилой Ван Као в своей передвижной палатке. На большом грязноватом блюде уже лежали готовые, зажаренные до хруста и щедро приправленные яркими и жгучими искусственными специями нанизанные на тонкие шпажки жуки, толстые личинки, и что-то ещё щетинящееся усами и множеством лап. А в нескольких прозрачных пластиковых ящиках, прикрепленный сбоку тележки все тоже самое копошилось и ползало, ожидая своей участи. Меня привычно передёрнуло, ведь даже в самые голодные моменты я так и не смогла перебороть собственную брезгливость и попробовать стряпню старого Ван Као, хотя он частенько предлагал, убеждая, что я много теряю, отказываясь есть единственную натуральную пищу в нашей дыре. Ведь кроме этих ползучих тварей, которых семья Ван Као плодила и выращивала на домашней мини-ферме, из живности на Рагунди водились только вездесущие крысы — неизменные спутники человечества, куда бы оно не подалось во Вселенной.
— Лав! Да притормози ты! — Кайл схватил меня за локоть, но я шарахнулась, освобождаясь. — Лав, слушай… я же того… хочу всерьез с тобой замутить. Ну ты понимаешь? Типа пара мы и все такое. Уже ведь не дети. Скоро комнату личную сниму, смогу себе позволить.
— Нет-нет! — замотала я головой, попятившись, но Кайл наступал.
— Уйдешь от отца, со мной жить сможешь. Сколько он ещё помыкать тобой будет и горбатиться на себя заставлять? А потом поднакопим и вообще свалим из этой проклятой дыры.
— Отвали, Кайл! — озлилась я. — Башкой подумай своей реально, а не фантазируй! Ничего такого не выйдет!
Уж не пока жив мой отец. Никуда он меня не отпустит, постоянно орет же, что убьет к чертям, если попробую бросить его, как мать. И верю, что убьет, я же его знаю. Ещё и дружков привлечет, чтобы дурня Кайла запросто в шурф заброшенный отправить, совсем не работать, чтобы воду не мутил.
— Да почему? Ну нормально же у нас все раньше было, в чем дело то? — не может же он настолько быть наивным и не понимать реального положения вещей? — Лав, ясное дело, что я тебе не дворец и жизнь в шоколаде предлагаю, особенно поначалу, но ведь хоть что лучше того, что у тебя сейчас.
— Да отвали ты, спаситель долбаный!
— Отвалить, значит? — тоже мигом завелся бывший друг. — Так тебе видать нравится, как живёшь? Правду говорят, что все тебя устраивает? На что надеешься? Что однажды под богатея тебя подложит папаша за долги и тот тебя себе решит оставить? Да ты на себя посмотри, замухрышка! Кому нужна ты такая? Я тебе достойную жизнь предложил, в ты рожей воротишь? Что, по кайфу, что отец тебя подк…
Я врезала ему в нос с разворота, пнула грубым носком ботинка по колену и добавила еще, саданув в район паха. Кайл повалился на грязный пол, завывая и скрючиваясь, зажимая одновременно нос и свои причиндалы ладонями, привлекая воплем внимание прохожих. Я же рванула оттуда поскорее, не дожидаясь последствий и тряся на ходу ушибленной рукой. В носу засвербило от пойманного отголоска запаха крови бывшего друга, а живот отозвался жгучим спазмом.
Обратно возвращалась короткими перебежками, опасаясь мести Кайла. Выглядывала из-за углов, осматривая не поджидает ли он меня, прижимая к груди пакет с едой, а в вторую руку оттягивала упаковка пива. Конечно, напади на меня Кайл в открытую и кто-то скорее всего вмешается. Ведь все в курсе чья я дочь и на кого работает мой отец. Но все равно словить несколько ударов от здоровенного парня мне как-то не улыбалось.
Зря все же сорвалась, ой зря. Пусть бы себе болтал, от слов синяков не бывает и кости не ломаются. А гадости мне слушать о себе постоянно не привыкать. Знаю уже ведь что мужики все так устроены. Хотят от тебя одного, тебя же за это и ненавидят, если не получают, а получив — презирают и называют шлюхой. И Кайл таким же стал, но не развалилась бы стерпеть его эту полезшую из него мерзость. А теперь ходи и оглядывайся.
По лестнице вниз бежала сломя голову, а вот перед нашим вонючим коридором надолго замерла, прислушиваясь и тщетно вглядываясь в сероватую мглу и даже принюхиваясь, когда почудилось что-то непривычное в обычной сырой затхлости. Некий дымно-пряный запах.
Это меня и уберегло.
3)
Я практически кралась к нашей двери, готовая к тому, что в любой момент из смрадного сумрака выскочит злой, как черт, бывший друг.
Неожиданно впереди скрипнуло, дверь в нашу конуру распахнулась и в прямоугольнике бледного света, упавшем из проема в коридор, замаячил какой-то очень массивный силуэт. Слишком уж высокий, чтобы быть отцовским, плюс тут же ещё более отчётливо потянуло пряной вонью и наружу выплыло едва различимое облако дыма. Кто-то явно курил фиоол, лёгкий наркотик, что привозили контрабандой с Селлы, а это очень недешевое удовольствие, недоступное обитателям местных крысиных нор. И, при всех своих пороках, мой отец таким не баловался, терпеть не мог его запах, хотя доставлять эту дурь с орбиты на грунт никогда не отказывался.
Стало быть, у нас гости. А это никогда для меня не было чем-то хорошим. И один то пьяный родитель тот ещё геморрой, а что же говорить о целой компании бухих и укуренных ублюдков. Нормальные-то люди моего папашу не навещают.
Я замешкалась, решая, что обернется для меня большими проблемами: не идти домой, пока чужие не свалят и непременно выхватить за это или вернуться и, весьма вероятно, огрести неизвестно еще чего и сколько.
Раздался короткий, но очень болезненный вскрик, и я буквально размазалась по стене, прижимаясь и замирая. Благо, что освещение тут настолько слабое, что и в десяти шагах впереди ничего не разглядишь, тем более если смотреть со света в полумрак.
Из дверей нашей с отцом каморки выглянул здоровенный темнокожий мужик, которого я сразу опознала по копне длинных, чуть ли не до пояса разноцветных дредов на башке. Моан — один из ближайших помощников мистера Гано, бизнес-партнера, если это так можно назвать, моего отца. Именно мистер Гано и заправлял всем трафиком незаконного вывоза минерала, как впрочем, и ввозом большей части всего столь же незаконного на планету. А Моан, по слухам, был его правой рукой, типа менеджером по кризисным ситуациям, штатным киллером.
Моан глянул вправо-влево по коридору, не заметил меня, вросшую в стену, вернулся внутрь и закрыл дверь. Щёлкнул замок и тут же снова я услышала вопль, но уже более глухой и долгий.
Во что влип этот старый козел? Моан уж точно не в картишки с ним перекинуться пришел и не поздравить папашу с тем, что он получил звание лучшего контрабандиста-перевозчика месяца.
В любом случае, стоять на месте нельзя, как и соваться пока домой. Помощи ждать неоткуда, ссыкливая местная полиция связываться с людьми мистера Гано не станет, наоборот меня им ещё и собственноручно доставит, чтобы свидетелей, не по делу вякающих, не осталось.
А может ещё все обойдется? Ну ввалят папаше за какой-то неизвестный мне косяк, поучат, так сказать, уму-разуму и уйдут. Небось переживет старый черт как-нибудь, меня то он всю жизнь дубасит, как особенно разойдется и ногами куда попало, не померла же ещё. Случалось и по неделе отлеживаться несколько раз и сознание терять, но не сдохла же. Вот и он переживет.
Новый вопль сорвал меня с места. Быстро пробежав по коридору, я остановилась у двери рядом с нашей и выудила из кармана шортов нож-бабочку. У нас ходить без хоть какого то оружия, тем более девчонке — дурость полная. Выщелкнула лезвие, сунула в щель между дверью и рамой, тихонько отжала язычок замка. На верхних уровнях, слыхала, замки стоят электронные, их так запросто не вскроешь, а у нас только примитивное хлипкое механическое старье.
Эта каморка уже с год как пустовала, бывший жилец загнулся прямо в коридоре от передоза, а новый никто не вселился, так что, смело скользнула внутрь. Я довольно давно сюда шастала, обычно когда ужравшийся отец жутко храпел, напившись как свинья, или бесился особенно сильно. Делала вид, что сбегаю, а сама сюда. Потому что, наша подземная колония это не то место, где можно одной погулять, пока папаша не перепсихует, вспоминая свою вечную лютую обиду на мою сбежавшую мать. И на корабле от него тоже не спрячешься. Искин тут же доложит и то, что я на борту и ни в какую не даст заблокироваться где-то от единственного владельца судна. А старый козел мне даже постоянных прав управления не передавал, на каждый вылет отдельное разрешение, ещё и с ограничением по дальности.
Стены перегородок в наших норах не намного толще дверей, так что, прижавшись ухом, я могла слышать что происходит за ней достаточно четко.
— Ну же, кончай ломаться, Ральф. Быстрее расколешься, быстрее отмучаешься. — с откровенным цинизмом пробасил кто-то. Судя по специфическому акценту — Моан.
— Какого черта, Мо! — просипел отцовский голос, — Я вам правду говорю — не знаю я ничего об этом уроде! Я со всеми потрохами предан мистеру Гано и ни за что бы не переметнулся к…
Раздались звуки новых глухих ударов, вопли, потом стоны, а я в страхе сжалась у стены. Что происходит то?
— Ральф, кончай под дурака косить! — услышала я другой мужской голос, более высокий, нервный, чуть ли не визгливый. — Тебя сдали и мы абсолютно точно знаем, что ты договорился вывезти этого оборзевшего Киана с планеты. Знаем и за сколько. Что, небось рассчитывал свалить отсюда с концами?
Кого?! Киана? Того самого бешеного отморозка, о котором последнее время гудит вся Рагунди. Шепотом все больше, правда гудит. Мол, появился какой-то краев не видящий молодой беспредельщик, который вознамерился подвинуть в бизнесе мистера Гано и уже с десяток его ближайших подручных замочил. И он вроде как не местный, прилетел издалека, тут осел, потому что в розыске много где и головорез тот ещё, человека ему убить — как чихнуть. Будто остальной местной шпане или тем же подручным мистера Гано не так, ага-ага. В общем никто конкретно не знал по какому поводу этот самый Киан закусился с нашим главным криминальным боссом, но болтали, что собрал молодой наглец банду и начал всячески гадить мистеру Гано.
— Брехня! Я знаю, это вам Цыфа напел, мразь такая, а он на меня зуб давно точит, с того времени, как свой корабль угробил и больше летать не может! — гнусаво огрызнулся отец и судя по звуку сплюнул кровь.
— Цыфа, может и мразь, но в кормящую его руку не плюет. — басил Моан, — Он не дурак и предан мистеру Гано. А вот ты на что рассчитывал? Неужто и правда думал, что возьмёшь бабки у Киана и свалишь с дочуркой с планеты, заживешь на новом месте в шоколаде? Где она, кстати?
Да о чем, блин, речь? Какие денежные дела могут быть у моего папаши с этим отморозком, если он никогда не разрешал мне даже попутно что-то прихватывать, мотаясь на орбиту и обратно, строго только грузы для мистера Гано.
— Я понятия не имею о чем… Ох!
Голос отца оборвался звуками новых ударов , стонами и воплями.
— Клянусь…не знаю ничего … позвольте мне связаться с боссом…
— Связаться и доложить ты должен был ещё позавчера, как только договорился с Кианом. Теперь просто говори, когда вы договорились вылетать и как держите связь.
— Никак! Клянусь! Я предан боссу, как собака! — голос отца стал уже каким-то непонятным бульканьем, дыхание — тяжёлыми влажными всхлипами.
— Ах ты мразь, достал!
Удары, судя по звукам, посыпались на отца градом, он заорал, потом захрипел и вдруг замолк.
— Тормози, Поляк! — рявкнул Моан так, что дрогнула стена у моего уха. — Он не должен сдохнуть, пока не расколется!
Шаги, возня, тишина, а потом Моан принялся грязно ругаться, костеря по всякому своего подельника. А у меня внутри начала разрастаться ледяная глыба с острыми краями.
— Я не хотел, Мо! Случайно вышло, богом клянусь! Кто же знал, что он …
— Сраный ты псих обдолбаный! Вот и что мы теперь должны боссу сказать? — бушевал чернокожий. — Сам и пойдешь докладывать!
— Мо, ну пожалуйста! Может он ещё не того…
— Еще как того!
— Зато теперь Киан точно никуда с планеты не денется. А вечно по шахтам тихариться не сможет, так что это только дело времени, когда босс его башку получит.
— Вот это ты сам ему и пояснишь, укурок тупой! Мистер Гано ведь так любит ждать!
Внезапно по ушам ударил звук нескольких сухих хлопков и яростный рык.
— Вот так, ублюдок, будет с каждым, кто посмеет вести дела в обход мистера Гано. — проревел Моан, видимо, уже просто срывая злость.
— Слушай, Мо, а где эта мелкая замухрышка, дочка Ральфа? — подал голос Поляк и я тут же насторожились.
Затоптали, хлопнула дверь, тяжёлые шаги Моана постепенно затихли. А за стеной Поляк возился, что-то ронял или даже швырял, ругаясь матерно себе под нос.
Я сползла на пол, обхватила колени и уставилась совершенно сухими глазами в темноту. Вот и доигрался ты, отец. И мне тебя не жалко даже и не стыдно за это. Дня не было, чтобы ты не бил и не оскорблял меня, по имени звал разве что при посторонних. И тот случай с Гюнтером и теми, кто был после… Я невольно съежилась ещё сильнее, от фантомной боли внизу живота и подступившей к горлу тошноты от омерзения. С чего мне по тебе хоть слезинку проронить, если даже померев, ты подставил меня под такое дерьмище с этим проклятым мистером Гано?
— Не собираюсь рыдать по тебе. Сдох и сдох. — зло, но беззвучно, одними губами пробормотала я.
Теперь я сама за себя и надо как-то выплывать из того, что наворотил папаша мне в качестве наследства. Потому что тонуть и сдаваться этим мразям просто так я не собираюсь. Вот только что делать? Шкериться по глухим заброшенным шахтам долго не вариант, прятать меня некому, с планеты так просто не улетишь. Мало того, что люди мистера Гано отслеживают все корабли и корпоративные и частные, так и откуда бы у меня чертова уйма денег, чтобы оплатить даже обычный рейсовый перелет, не говоря уже о тайной переправке куда-то из этой проклятой дыры. Я же не бандюган Киан, успевший нахапаться, пока хлеб у главного босса перехватывал.
Поляк за стеной то топал, то скрипел диваном, врубил телек. Снова сильно завоняло дымом от фиоола, у меня даже голова закружилась. Убийца опять стал вышагивать по нашей каморке, потом хлопнул дверцей холодильника и снова принялся ругаться.
— Да какого черта я должен тут торчать! — возмутился он противным голосом. — Ни бухла, ни жратвы! Достало! Куда эта мелкая сучка денется? Трупак найдет и к копам побежит, дура тупая, а те нам ее и сдадут.
Он дребезжаще и как-то нетрезво засмеялся, явно довольный своим умозаключением. Внезапно шарахнула входная дверь, тяжёлые шаги и ругань стали удаляться, затихая.
Я метнулась к двери, прислушиваясь. Он просто взял и ушел? Или это какой-то обманный прием, чтобы я себя выдала? Да ну нет! Если бы он мог узнать, что я поблизости, то пошел бы искать, так? Приоткрыла дверь, напрягая слух и смогла расслышать, как кто-то, часто спотыкаясь, тяжело затопал по лестнице. То есть, Поляк реально ушел? Но надолго ли? Может только поесть купить, потому что дома шаром покати, отец же меня как раз за едой и пивом послал. Ведь я слышала, что у курильщиков фиоола случаются приступы зверского голода.
Выскользнула из чужой каморки и несколько минут ещё стояла перед дверью в нашу, напряжённо прислушиваясь и открывая буквально по сантиметру. Наконец решилась и вошла, тут же заперевшись, хоть и понимала, что это бессмысленно.
Стараясь не смотреть на то кровавое месиво, в которое превратилось лицо отца, привязанного к стулу, накинула на него простыню. От густого запаха его крови меня замутило, она воняла так, будто он начал гнить еще при жизни.
Ещё несколько секунд стояла столбом, не в состоянии поверить, что получила шанс на спасение и свободу, пусть и таким ужасным образом. Не в состоянии поверить, что решусь, рискну, смогу.
Наконец, отмерла и стянула с ещё теплого и не окоченевшего запястья отца комм, прижав его же палец, разблокировала. Торопливо сменила в настройках его отпечатки на свои для доступа. Передернувшись от омерзения и ежесекундно зыркая на дверь, приподняла простыню, мазнула пальцем по крови на виске, нанесла ее на открывшееся окошко анализа ДНК, подтверждая, что передачу прав управления осуществляет настоящий владелец. Получив ответ от корабельного искина, проколола уже свой палец и зарегистрировала себя, как нового владельца.
Быстро огляделась. Мне, блин, и забирать отсюда особенно нечего да и не хочется. И хорошо, значит никаких сожалений и оглядок назад. Я убегаю из этой клятой дыры навсегда!
Пока проходила коридор и поднималась по лестнице чуть не поседела, прекрасно понимая насколько уязвима сейчас. Если Поляк или кто-то другой из подручных мистера Гано решит пойти за мной, то мне и деваться тут некуда. Не сигать же через перила в надежде на быструю и лёгкую смерть.
Слегка выдохнула только в коридоре, ведущем к ремонтным ангарам и складам, но срываться на бег не решилась, пусть и очень хотелось. Побегу — привлеку лишнее внимание прохожих, да и по камерам охрана засечет суету, а мало ли кто решит тут же сообщить об этом бандитам. У нас же все под ними, так или иначе.
Нырнула за угол, скрываясь от любого возможного наблюдения между рядами готовых к погрузке контейнеров. Замерла, прижавшись спиной к композитной стенке, утирая пот, переводя дух, позволяя бешено колотящемуся сердцу чуть успокоиться. Ну вот, остался последний рывок. Пересечь открытую площадку до корабля, снять силовое поле, шнырнуть внутрь, поднять его, а потом стремительно вывести из купола, прежде чем перекроют стартовый тоннель.
Я уже почти шагнула из-за контейнера на открытое место, как вдруг заметила мужской силуэт около посадочной опоры корабля. Кто-то слонялся там, скорее всего, поджидая меня. Здоровый такой смуглокожий мужик с торчащими во все стороны ещё короткими дредами. Стало быть кто-то из ближайших помощников зверюги Моана. Черт-черт-черт! Моан ведь не такой дурак, как нарик Поляк, видимо, догадался отправить кого-то следить за кораблем.
Я попятились, чуть не закричав от разочарования. Сердце опять грохотало бешено, аж пятна цветные замельками перед глазами и дышать стало трудно. Что мне делать? Спрятаться и ждать? Чего? Того, что мистер Гано пришлет кого-то из своих умельцев принудительно вскрыть наш … мой транспортник и лишит меня всех шансов на побег? Тогда реально только и останется, что самой в шурф прыгнуть, чтобы хоть сдохнуть без долгих измывательств отморозков.
Я кусала губы, все ещё пятясь обратно в темную тень от ремонтного бокса, мучительно решая, как же быть. Внезапно кто-то схватил меня сзади, стиснув, как железным обручем пониже груди, а рот зажала сильная рука, не позволив даже пискнуть.