– Ты дура, – заявляю своему отражению в зеркале и оно согласно кивает.
Челка стоит дыбом, хотя довольно длинная и ей, вообще-то, вести себя так не положено по определению. Тушь осыпалась и осталась где-то на простынях, сегодняшней ночью изрядно измятых. Под глазами мешки от недосыпа, но это все поправимо: косметичка с собой. А вот реальная проблема заключается лишь в парне, с которым я провела ночь, и который (за каким-то хреном) приготовил мне завтрак, да еще и притащил его в постель.
В постель, из которой я хотела под шумок слинять, но в которой пришлось задержаться, потому что был он чертовски мил, не смотря на мой довольно плачевный внешний вид.
Вообще-то, я так не делаю. Не сплю с малознакомыми мужиками, не остаюсь у них на ночь и не ем в постели, но…
– Он был чертовски мил, а я чертовски зла, – вновь заговорила со своим отражением и кисло улыбнулась.
– Что?! – услышала крик из-за двери.
– Ничего! – крикнула в ответ.
Подумает теперь, что, помимо того, что я легкодоступная, еще и полоумная. И будет дважды прав, по версии моей мамы. Благо, живет она в другом городе и ее мудрые слова я слышу не то чтобы часто и только по телефону, исключив из уравнения уничижающий взгляд.
Смотрю на наручные часы, понимаю, что должна быть на объекте через час, лезу под душ. Из квартиры, в которой я оказалась, ехать всего ничего, минут пятнадцать от силы, я на машине, так что, привести себя в порядок я все же успею.
Выхожу из ванной при полном параде и прокручиваю в голове пламенную речь, которую продумала, стоя под струями воды.
– Уходишь? – спрашивает Иван, выглядывая из кухни.
– Да… – мямлю, стоя в прихожей в одной туфле.
– Пока, – брякает негромко и скрывается с поля зрения.
Хм… это точно тот же парень? Может, его равнодушный брат-близнец? Как-то странно… Сорок минут назад он шептал мне на ухо с придыханием, практически умоляя задержаться, а сейчас даже не выходит проводить.
– Пока, – бормочу растерянно, обуваюсь, бросаю беглый взгляд на наручные часы и выхожу.
«Успеваю впритык» – так я думала, подъезжая.
Кое-как паркуюсь у самых ворот, отмечаю машину Воронова, выхожу и спешу к распахнутой настежь калитке, досадуя на то, что он приехал первым.
Замираю на дорожке в абсолютной растерянности, видя, как хозяин дома с чувством трясет руку Михаила.
– Какого хрена… – бормочу себе под нос, едва шевеля губами.
Мужчины замечают меня, хозяин дома слегка хмурится и выглядит недовольным, а вот Михаил Юрьевич Воронов, напротив, сияет тульским самоваром.
– Доброе утро, – говорю громко, еще на подходе, не дойдя пары шагов до ступенек.
– Здравствуйте, – отвечает хозяин дома. – И до свиданья.
Грубо, язвительно. С какой стати?
– Простите? – спрашиваю с легким недоумением.
– Прощаю, – слабо хмыкает и разворачивается к Михаилу, который даже не думает прятать широкую самодовольную улыбку. – Что ж, Михаил Юрьевич, до встречи.
Передает ему ключи, спускается по ступенькам и, обойдя меня по довольно приличному радиусу, словно я прокаженная, идет к калитке.
Складываю руки замком под грудью и злобно цежу сквозь зубы:
– Какого черта?!
– Момент! – паясничает Воронов, подняв палец вверх.
Смотрит на удаляющегося мужчину, дожидается, когда тот скроется за воротами, подкидывает ключи и ловит их на лету, нахально ухмыляясь.
– Ты все проспала, Манюха!
– Я приехала вовремя, – продолжаю шипеть, как змея. – Встреча назначена на десять! Какого черта ты приперся раньше?!
– Я приехал в десять, как и клиент.
Он подпирает бедром колонну и прокручивает кольцо брелка с ключами на пальце, продолжая меня поддразнивать. А рожа ну до того паскудная, что я начинаю чуять подвох.
Смотрю на часы на руке, убеждаюсь, что они показывают начало одиннадцатого, лезу в сумочку, достаю мобильный и понимаю, как именно он меня развел. Не в первый раз, но…
– Это низко даже для тебя, – говорю спокойно, в глаза его наглые смотрю.
А он лишь пожимает плечами, продолжая ухмыляться, подтверждая мои догадки.
«Козел» – констатирую мысленно, разворачиваюсь на пятках и иду к своей машине.
Хочется разреветься, но я держусь. Сама виновата. Никто силком не тащил меня в постель мужчины, которого я видела в первый и, надеюсь теперь, последний раз в жизни.
Вчера вечером я, как это обычно бывает по пятницам, зависала в баре «Два-ноль», который задумывался владельцами как футбольный, но быстро превратился в пристанище сотрудников следственного комитета, расположенного на той же улице.
Зависала не просто так, а с пользой для дела – поддерживала контакты в комитете. Для риэлтора, специализирующегося на продаже объектов недвижимости, в которых были совершены тяжкие преступления, связи в полиции – главный источник информации.
К сожалению, Воронов отирался там же и по тем же причинам. Мой конкурент номер один в городе, хотя, если выражаться точнее, я – его, ибо перешла на эту специфику только четыре года назад, когда он уже был настоящей акулой.
– Ну что, Манюха, готова к завтрашнему рандеву? – хмыкнул, присаживаясь на барный стул по-соседству. – Мужик серьезный, женатый, просто показать коленки не прокатит.
Тут стоит пояснить, что было между нами некое соглашение – на особо значимые (читай – дорогостоящие) объекты мы выезжали вместе, давая возможность клиенту самому сделать выбор.
Честно? Да как же!
На первом же объекте он опозорил меня, ненавязчиво ввернув вопрос о судьбе здания, и с ответом я катастрофически облажалась. К сожалению, хозяин квартиры в историческом центре города был смотрителем краеведческого музея и мои невнятные мычания для него были сродни звуку пенопласта, ненавязчиво скользящего по влажному стеклу.
И началась подпольная война.
– До чего ж ты мерзкий тип, – морщусь с неприкрытым отвращением.
– Неправда, я красавчик, – ухмыляется самодовольно и опрокидывает рюмку водки, запивая пивом.
Из машины выхожу не сразу: привожу в порядок свое лицо после безудержных рыданий, одновременно с этим поражаясь выдержке Воронова, не отпустившего ни одной шуточки на тему моего поплывшего в зону декольте макияжа.
– Ну что, Манюха! – Воронов сует руки в карманы брюк, ненавязчиво привлекая мое внимание к единственному достоинству, что у него имеется.
– Твои шпионы оперативно работают, – замечаю ненавязчиво, отвернувшись от него и разглядывая глухой забор под три метра, из кирпича унылого серого цвета.
– Я, в отличии от тебя, не обладаю такой роскошной грудью, – хмыкает, подходя сбоку и бесстыдно заглядывая в вырез блузки. – И за информацию, как правило, плачу. Не всем, не всегда… не суть не в этом. А в том, Марь Санна, что денюшку надо отрабатывать, о чем всем прекрасно известно.
– Так ты авансы раздаешь? – продолжила вялые пререкания, прохаживаясь вдоль забора.
Сколько ж там соток участок? Конца и края не видно.
– Как и ты, – отвечает с ленцой, – многократно показала сиськи одному и тому же мужику, вызвав у него стойкую зависимость, и долгие годы пожинаешь плоды. Аж самому посмотреть захотелось.
– Ослепнуть не боишься? – хмыкаю, цокая каблуками по идеальному асфальтовому покрытию.
– Завязывай с анонсами, пока не лопнул! – возмущается практически искренне. – Так через сколько у нас встреча с владельцем?
– У меня, – поправляю ехидно.
– Это ты так думаешь, – скалится, пристраивая руку на моем плече.
Смотрю на его золотую печатку на большом пальце, перевожу недоуменный взгляд на его мужественное лицо с паршивой ухмылкой, с пренебрежением веду плечом, сбрасывая его кисть.
– Ханжа, – фыркает, делая полшага в сторону. – Так через сколько?
– Ты ж знаешь.
– С тобой неинтересно, – «обиженно» кривится, сверкая глазами с легкой сеточкой морщин в уголках.
– Да кто б тебя звал…
– А вот это откровенно грубо, – тыкает в меня пальцем, нахмурившись. – Ты должна была позвонить.
– Да я трубку едва успела повесить, как ты сам нарисовался!
Нахальства ему не занимать! Впрочем, этим и берет… помимо прочего.
– И что, позвонила бы? – хмыкнул, а ухмыльнулась:
– Нет. И ты знаешь почему.
– Ну… хотели тебя, допустим. Но это только потому, что меня она еще не видела.
– Так какого рода услуги ты хочешь предложить? – уточняю ненавязчиво.
– Смотря кто подъедет, – хмыкает и мы оба, как по команде, оборачиваемся на звук приближающейся машины. – Риелторские, – говорит тихо, практически не шевеля губами, когда из машины выходит девушка.
Поворачиваю голову и смотрю на него, округлив глаза.
– Ты совсем зажрался? – спрашиваю медленно, пока миниатюрная блондинка с ногами от ушей семенит к нам на высоченных каблуках и в коротеньком платье, умудряясь при этом выглядеть женственно, а не вульгарно.
– Просто у меня вкус есть, а у нее – нет, – отвечает невзначай.
– Тогда ты ей сто процентов понравишься, – успеваю ответить, прежде чем девушка приближается настолько, что не остается сомнений – к нам. – Добрый день, – говорю мягко, делая пару шагов навстречу и протягивая руку.
– Здравствуйте, – отвечает тихим обреченным голосом, – Мария Александровна?
– Просто Мария, – говорю тут же и краем глаза вижу, как Воронов плотно сжимает губы, чтобы не заржать.
Каждый гребаный раз! Паршивец! От его ужимок я сама начинаю внутренне давиться смехом, весь настрой летит к чертям. А у девушки, между тем, мать мертва, а отец в психушке.
– Юницкая Арина Дмитриевна, – представляется девушка. – Можно просто Арина. А это? – она вопросительно смотрит на Мишу и тот тут же выплывает вперед, затмевая собой меня.
– Воронов Михаил Юрьевич, – протягивает ей руку, а она хмурится, так и не протянув свою в ответ:
– Ясно. Меня предупредили.
– Ясно, – отвечает с язвительным смешком, таким нетипичным при общении с клиентом.
Видать, задела его самолюбие. Какая милая девушка, как она мне нравится!
– В общем, раз уж вы оба тут… – начинает Арина устало и трет лоб. – Мария, простите, понимаю, как это прозвучит, но ситуация… непростая. Скажу, как есть. Тот, кто из вас сможет выбить за это большую сумму, тот и получит свой процент.
– Разумно, – отвечаю без тени сарказма.
А чего кривить душой? Все хотят свою выгодную сделку.
Арина облегченно выдыхает и смотрит с благодарностью.
– Ключей с собой только один комплект, – она протягивает его мне, – Михаил Сергеевич, оставьте свою визитку, договоримся о встрече.
– Я сделаю дубликат с этих, – отвечает обыденно, как будто я уже согласилась тратить на него свое время, – так будет быстрее и удобнее.
«Кому, интересно?!» – вспыхиваю мысленно, но мы оба отлично знаем, что при клиенте я никаких сцен устраивать не буду. На то и расчет.
– Что ж… – она смотрит сквозь меня на забор с таким презрением, будто за ним сосредоточено все зло этого мира. Впрочем, для нее так и есть, надо полагать. – Папка с документами в машине…
– Пойдемте, – говорю с готовностью, отлично понимая ее желание убраться как можно дальше и как можно скорее.
– Мария, еще раз извините… – говорит, передавая мне документы, – Андрею это не понравится, но… нам нужны деньги и как можно скорее. А дух азарта, он, знаете, подстегивает… Так ведь?
– Да, мы то и дело работаем подобным образом, – утешаю ее со слабой улыбкой, без тени смущения говоря абсолютную ложь. – Вы приняли верное решение.
– Спасибо, – повторяет, вновь выдыхая, – спасибо, всего доброго.
– И Вам… – отвечаю, отходя на пару шагов и провожая ее взмахом руки.
– Это будет весьма интересный опыт, – многозначительно говорит Воронов мне на ухо, ненавязчиво притянув к себе за талию, но я даже не реагирую, поглощенная своими мыслями.
Она сказала «нам».
Когда говорила про Андрея, сказала «нам». Его друг, Сергей, сказал, что он уже неделю не спит, хотя обмывали только вчера, а это, как правило, происходит, когда жена еще в роддоме. Но, если ребенок дома уже неделю, а поделился радостной новостью и проставился перед коллегами он только сейчас…