Какие ж люди все-таки уроды.
Циничная бесчувственная шваль.
Ведь им не то, что неживой природы,
Им и друг дружку ни черта не жаль.
(с) Вольная интерпретация безымянного четверостишия Чен Ким,
сделанная Павлом Пламеневым в качестве эпиграфа к песне «Вне смерти»
«Защитные щиты опущены. Все дома», — подумал Максим Иванович, глядя на узкую полоску едкого зелёного света у входа. Активировать панель доступа не пришлось. Два щита сами разомкнулись и разошлись в стороны. Щелчок и писк охранной сигнализации поторопили войти внутрь. А после – щиты снова сомкнулись. Теперь Максим Иванович ощутил себя в безопасности. Дома. Как же хорошо.
Едва он протянул руку к входной двери из специального огнеупорного дерева, как та распахнулась. В лицо ударил жёлтый свет, а запах готовящейся еды защекотал в носу. Младшая дочь с радостным криком набросилась на отца обниматься. Следом, выскочил Гурд и лая стал крутиться возле ног, мешая войти в прихожую.
— Ира! Позови пса, — крикнул Максим Иванович жене. Было грубо прогонять того, кто так искренне демонстрирует свою радость, но войти-то нужно.
— Гурд, ко мне! На-на-на! — пёс тут же умчался в дом на голос хозяйки.
— Катюш, отпусти папу. А то папа упадёт, как старый зомби.
— Фу! Папа! — возмутилась дочь, расцепив руки. Уперев кулачки в боки, добавила поучающим тоном. — Нельзя детям говорить такие гадости.
— Прости, — Максим Иванович поцеловал Катюшу в макушку и вошёл в дом. — Как же я устал.
— Мы ещё не ужинали. Рис с овощами будешь? — долетели с кухни слова жены.
Максим Иванович скинул обувь и воткнул ноги в мягкие тапочки. В этот миг Ирина Сергеевна вошла в прихожую.
— Привет. Устал? — спросила она, и, подойдя ближе, поцеловала мужа в щёку. — Давай, переодевайся и за стол. Если не хочешь овощи, пожарю мясо.
— Я тоже хочу мясо, — встряла в разговор Катюша.
— И мы! — прилетело из комнат. — Мы тоже хотим мясо!
— Вы ещё с отцом не поздоровались, а туда же, — крикнул детям Максим Иванович и приобняв жену, тихим голосом сказал. — Не надо ничего. Я слишком устал.
В коридор вбежали старшие дети: Ольга и Кирилл. Наспех поздоровавшись с отцом, они затараторили о последних успехах в академии. Делали это не столько из тяги к похвале, сколько из неудержимой потребности вернуться в комнату к виртуальным играм. Как говориться отчитался и свободен. Максим Иванович не одобрял излишней увлечённости, но дети радовали успехами в учёбе и повода для лишений не давали. Натянув на лицо маску счастливого отца, он изобразил восхищение и гордость, после чего разрешил вернуться в комнаты.
Гурд и Катюша всё ещё стояли в прихожей в ожидании не то награды, не то похвалы. Максим Иванович устало прикрыл глаза, пытаясь придумать слова и сложить их в текст.
— Рисунок показала? — спросила жена, глянув сперва на мужа, а затем на дочь.
— Ой, забыла! — встревожилась Катюша и убежала прочь. Гурд зацокал когтями по полу вслед за девочкой.
— Вот и всё, — сказала Ирина Сергеевна, и прежде чем вернуться в кухню, серьёзно посмотрела в глаза мужа. Максим Иванович сразу понял, что сегодня его ждёт серьёзный разговор.
«Чёрт, лечь спать пораньше не получится», — подумал он, добравшись до спальни.
На раздвижной дверце шкафа, выполненной в китайском стиле висели плечики с зажимами для брюк и ответвлениями, позволяющими раздельно держать рубашку, жилет и китель. Сейчас на ней висела домашняя одежда: штаны из мягкой ткани спортивного кроя, футболка и короткий халат с широкими руками. Переодевшись, Максим Иванович упал спиной на постель и закрыл глаза. Ноги гудели, плечи ныли, а в висках настойчиво стучало. В одно мгновение дрёма навалилась всем своим чудовищным весом, едва не раздавив уставшее тело.
—Ты ещё долго будешь задерживаться на работе? — голос жены долетел как из другой реальности. Максим Иванович заставил себя открыть глаза. Безголовая фигура в тёмно-синем кителе с красными нашивками на воротничке недвижно стояла над ним, подобно призраку. Дремота рассеялась, уступив свою добычу надоевшей реальности.
— Не знаю. А что? — ответил Максим Иванович, уставившись на китель, и удивляясь тому, насколько странной может быть фантазия человека на грани сна и яви.
— Мне нужно уехать в Узур-ден на несколько дней.
«Узур-ден? Ден – клановые охотничьи угодья, а Узур видимо название», — размышлял про себя Максим Иванович, вслух же спросил:
— Что-то случилось?
— Хотела после ужина рассказать, но ты, похоже, не будешь есть. А решить нужно всё сегодня. Завтра поздно будет.
По лёгким Максима Ивановича, скребясь и щекоча, промчалась стая когтистых мышат, от чего к горлу подступил удушающий кашель.
— Тебе нужен отдых. Смотри, как давишься. А завтра начинается золотая неделя, так что само Око велит позаботиться о себе. Заодно с детьми побудешь, пока я не вернусь.
«Издеваешься? Отдых с детьми, тяжелей любой работы. Я потом себя по схемам собирать буду», — подумал Максим Иванович, но вслух лишь ещё раз повторил свой вопрос.
По дому бегали дети, носясь то с игрушками, то с какими-то вещами. Гурд смотрел с интересом на человеческую суматоху. Всё это казалось игрой, правил который он не знал, а потому не мог участвовать, хотя очень хотел. Праздное наблюдение слишком скучное занятие, поэтому очень скоро оно переросло в разгуливание, а затем в беготню следом за детьми. Отчего те, заметив преследование, радостно визжали и смеялись. Веселье длилось не долго. Хозяйка прикрикнула на разудалую ватагу: «Ну-ка, прекратили беготню! Гурд, на место!». Последние слова Гурд хорошо знал и понимал, что от него ждут.
Хозяева приучили его с молочных зубов и щенячьей шерсти понимать некоторые фразы. Знать их и верно исполнять – считалось очень важным. Хотя смысла Гурд всё равно не понимал. Поэтому, сделав обиженный и огорчённый вид, он не спеша ушёл в коридор, где лежала его подстилка. Спать совсем не хотелось, наоборот, хотелось бегать, прыгать и лаять. Однако в лежании свой плюс: можно наблюдать и думать. Размышления привели Гурда к неожиданному результату. Творящаяся вокруг суматоха так похожа на сборы, которые заканчивались поездкой на природу.
От внезапной догадки он вскочил на четыре лапы и едва не залаял на весь дом. Ведь это так здорово – побегать по земле, поваляться в траве, погонять «внезапную» живность. Волнение и нетерпение не позволили Гурду смирно лежать на подстилке, а силы воли хватило лишь на то, чтобы держать пасть закрытой, жалобно поскуливая в нетерпении. Ожидание – страшная пытка.
Знакомый щелчок и писк. Входная дверь, распахнувшись, впустила хозяина в дом. Гурд бросился к нему, забыв, что должен быть «на месте». Следом из комнаты вышла хозяйка и начала что-то быстро говорить. Её голос сперва показался просящим, затем в нём зазвучали нотки настойчивости, а после и вовсе угрозы. Гурд подумал, что хозяева ругают друг друга, а потому поспешил вмешаться, вставив ворчливое «гав-гав». На удивление хозяева сразу замолчали и стали внимательно смотреть на него. Хотелось пролаять что-то ещё, но они снова начали кидаться друг в друга резкими словами, только в этот раз поочерёдно указывали на него.
Хозяйка говорила отрывисто и резко, при этом жестикулируя так, словно хочет драться. Это не нравилось Гурду. Почему-то стало жаль хозяина. Но тот вдруг ответил ей таким голосом, что Гурду захотелось спрятаться.
Уже лёжа под креслом, он наблюдал, как заканчиваются сборы, и вылез только тогда, когда вся семья собралась у входной двери. Но хозяева не взяли его с собой. Огорчённый, он бродил по опустевшим комнатам, борясь с желанием завыть. Однако оно победило уже через пару минут. Сколько времени прошло с отъезда хозяев, Гурд не знал, но послонявшись ещё немного, он не придумал ничего лучше, как забраться на диван. Здесь было мягко и пахло хозяевами, словно те ещё рядом.
— Гурд! Ко мне! Где ты? Ко мне, мальчик! — знакомые слова резанули по ушам. Гурд резко открыл глаза, внезапно поняв, что умудрился заснуть на мягком диване. Ох и влетело бы, да только хозяин звал его из прихожей, а оттуда не видно, что твориться в комнате.
Быстрее ветра Гурд помчался на голос, виляя хвостом. Радости прибавилось вдвое, как только на глаза попался прогулочный ошейник.
«Мы идём гулять? Ведь так?», — мысленно спросил Гурд, на мгновение замерев, чтобы позволить хозяину застегнуть на шее электронный замок.
Вместо парка хозяин отвёз его к огромному зданию. Радушно распахнулись двери, предлагая войти. Изнутри здание выглядело коридорным лабиринтом с множеством дверей, от которых пахло химией, травами, кровью, людьми и животными, а ещё пылью, от которой так и хотелось чихнуть. И Гурд чихал.
Хозяин шёл быстрым шагом, поворачивая то направо, то налево. Исходящая от него уверенность, вызывала чувство гордости восхищения в душе Гурда, семенившего рядом. Ещё один поворот и вереница однотипных коридоров закончилась прозрачной дверью, ведущей на широкий двор, огороженный каменными стенами, вдоль которых рос колючий кустарник. В дальней части стояли контейнеры. Гурд знал, что в таких громоздких коробках хранят разные вещицы, которые нельзя есть, грызть и раскидывать по дому. Хозяева называли это мусором. Раз в неделю полный контейнер исчезал, а на его месте появлялся новый, совсем пустой.
— Побудь здесь. Сидеть! Ждать! — сказал хозяин, и Гурд продемонстрировал полное послушание. — Хороший мальчик.
Хозяин ушёл. Прозрачная дверь тихо закрылась за его спиной. Гурд смирно сидел, как было велено, чувствуя с каждой секундой, что надолго послушания не хватит. Вокруг ведь столько неизведанного. Любопытство и жажда приключений так и манили обнюхать каждый угол, каждый куст и контейнер, подстрекая оставить следы своего пребывания если не повсюду, то хотя бы в нескольких местах.
Едва задрав лапу на один из контейнеров, Гурд услышал неприятный звук и шипение, которое шло сверху, с крышки. Встав на задние лапы, он попытался понять, что это там.
— Дурачьё! — фыркнула дымчатая кошка и ударила любопытного пса по морде лапой. От неожиданной атаки, Гурд отбежал от контейнера и залаял. А после вернулся обратно, подпрыгивая в попытке достать обидчицу. Он громко лаял, требуя ту немедленно слезть.
— Фи! Вот ещё, каждая собака будет мне указывать, что делать? — презрительно прогундела кошка, наблюдая за действиями Гурда, который тщетно пытался запрыгнуть на контейнер.
Очередной прыжок и контейнер с грохотом перевернулся. От удара крышка распахнулась двумя створками, вывалив наружу зловонное содержимое. Гурд завертелся вокруг, ища грубиянку, которая так бесцеремонно с ним обошлась. Нашёл! На усыпанной гравием тропинке, сидело серое облако с жёлтыми глазами и недовольно урчало. Едва Гурд сделал к нему шаг, а вернее прыжок, как вдруг перед носом замелькали кошачьи когти, а следом раздался угрожающий рёв: