Если кто-то осмелится спросить меня, что такое стыд и отчаяние, я отвечу, не задумываясь, и расскажу свою историю…
Уже месяц я числюсь ассистенткой у генерального директора одной крупной айти компании. Работаю я, смею надеяться, хорошо: внимательно, ответственно. Но есть одно «но», что выбивает меня из колеи. И это мой директор…
Владислав Дмитриевич — эталон красоты и мужества. Когда меня направили к нему от института, я безумно боялась. Наслушалась рассказов, какой он властный, не терпит ошибок, грубый и бесчувственный. Да, он не плюшевый мишка, он серьезный, успешный, четко знающий, чего хочет от жизни мужчина.
С первой же встречи между нами возникло какое-то электрическое напряжение, пронизанное сексуальным притяжением. Он часто задерживал на мне пожирающий взгляд, а я после работы в душе занималась непристойными делами, представляя своего директора.
И вот вчера, после очередных переговоров в неформальной обстановке, в ресторане, Владислав Дмитриевич любезно предложил подвезти меня.
Там-то между нами и полыхнула страсть. Даже сама не поняла, как именно его язык оказался у меня во рту. Он не просто целовал, он пожирал меня. Это была необъяснимая смесь безумия.
Руки его скользили по моему телу, обжигая сквозь тонкую ткань платья. В голове пульсировала только одна мысль: «Хочу его».
Но до секса не дошло, Владу позвонили, и слава Богу. Потому что сейчас, сидя напротив папы и Владислава Дмитриевича, я чувствую, как мир вокруг рушится, а земля уходит из-под ног.
Дыхание перехватывает, а в голове эхом звучат только что прозвучавшие слова папы: «Познакомься, это Влад, мой друг.»
Я не беру в счет тот факт, что он младше папы, я его никогда не видела, но он мой…директор.
А Владислав Дмитриевич смотрит на меня все тем же пожирающим взглядом, и его словно ничего не смущает. Он незаметно для папы качает головой, дав понять, чтобы я молчала, и дерзко подмигивает.
Ресторан словно наполняется вакуумом. Я чувствую, как кровь отливает от лица, оставляя за собой ледяную пустоту. В горле пересыхает, и я не могу выдавить из себя ни звука. Папа сидит и ни о чем не подозревает. А Владислав Дмитриевич, напротив, сохраняет невозмутимое выражение лица, лишь в глазах пляшут искорки какого-то хищного удовольствия.
Я лихорадочно соображаю, что делать. Рассказать папе правду? Разрушить их дружбу? Или промолчать, позволив этой абсурдной ситуации развиваться дальше?
В голове крутятся обрывки мыслей, воспоминания о вчерашнем вечере, о страстных поцелуях и желании, которое почти вышло из-под контроля.
— Па, — с трудом выдавливаю я, пытаясь собраться с мыслями, потому что молчание затянулось.
— Мне уже пора, вы не против? — улыбаясь, спрашивает папа, на что я молча и обессиленно киваю. — Вечером поболтаем, обсудим твой вопрос. Я побежал, у меня внеплановая встреча через полчаса, Харитон уже подъехал, — говорит отец, уже не обращая на меня внимания.
Он пожимает руку Владу, что-то говорит и быстро исчезает из виду. И вот тут я остаюсь наедине с ним…
С тем, о ком грезила в самых сокровенных и дерзких фантазиях, с тем, от одного поцелуя которого я вчера едва не потеряла рассудок, с тем, с кем я наивно надеялась на что-то большее.
Боже, какая я наивная дура!
— Я тоже пошла, — подскакиваю с места, криво улыбаюсь и стартую подальше отсюда. Мне нужно побыть одной и переварить информацию.
Но меня останавливает крепкая хватка на руке. Поворачиваюсь к Владу и таращусь на него яростно. Что он позволяет себе?!
— Сядь! — рычит тихо, но угрожающе.
А я вместо того, чтобы выдернуть руку, дать пощечину и уйти куда подальше, возвращаюсь на свое место и плюхаюсь на диванчик.
— Слушаю, Владислав Дмитриевич, будут поручения по работе? — натягиваю на лицо улыбочку и произношу подчеркнуто деловым тоном.
— Дарья, обеденное время почти закончилось, в офис поедем вместе, — чеканит строго.
Неужели я вчера сгорала от страсти именно к этому человеку? В объятиях этого человека я растворялась, как сахар в кипятке?
Наивная, маленькая дурочка!
— Буду ждать у машины, — отвечаю грубо, и встав с места, иду к выходу.
Выхожу на улицу, жадно глотая прохладный воздух, надеясь им погасить бушующий внутри пожар. Но тщетно. В голове, как назойливая муха, бьется одна и та же мысль: «Что это, черт возьми, было?». Как такое вообще возможно? Мой директор, мужчина, который меня возбуждает одним своим взглядом, оказывается лучшим другом отца. Это какой-то сюрреализм.
Да и вообще откуда он вообще взялся? Я знаю друзей отца, и в их числе я никогда не видела Влада.
Около машины жду директора. Он выходит через несколько минут, невозмутимый, словно ничего не произошло. Открывает передо мной дверь, и я, словно зомби, сажусь в салон. Всю дорогу до офиса мы молчим. Напряжение висит в воздухе, его можно потрогать руками.
Водитель сворачивает на подземку и паркуется. Хочу выскочить из салона, но сильная ладонь снова хватает меня за руку. Поворачиваюсь и тону в бушующем море серых глаз, в которых плещется нескрываемая ярость.
— Михаил, выйди из машины, мне с Дарьей надо поговорить, — не отнимая от меня взгляда, произносит Влад.
А у меня сердце пропускает удар. Чего он хочет?