Данная книга родилась из двух удивительных вещей: веры в человеческий потенциал и страха перед чистым листом.
Я всегда был убежден, что в каждом человеке дремлет талант, ожидая лишь малейшей искры ВЕРЫ в себя, чтобы разгореться.
Но почему же тогда нам так часто не хватает духа сделать первый шаг? Особенно, когда мир нашептывает нам о «прагматичности», «реализме» и наших же пределах.
Я и сам годами откладывал свою мечту — написать книгу, которая стала бы такой искрой для других. Мне казалось, что мой голос не важен, а мои истории не стоят внимания. Звучит знакомо?
Я долго размышлял, как одним действием принести в мир что-то хорошее. И понял, что лучший способ — это рассказать историю.
Не учебник по саморазвитию, а живую, эмоциональную повесть о людях, которые, как и мы, боятся, ошибаются, падают, но находят в себе силы подняться и идти дальше.
История Майка и Джинни — это мой ответ самому себе и всем, кто считает, что «уже слишком поздно» или что он «недостаточно хорош». Это доказательство, что самый тяжелый шаг — первый, а дальше начинается самое интересное путешествие. Ведь не важно кто ты сейчас, важно – куда и зачем ты идешь.
Изначально я задумывал руководство к действию, но жизнь подарила истории любовную линию. Теперь я понимаю, что так и должно было быть. Ведь любовь — не только к другому человеку, но и к своему делу, к своей мечте, к самому себе — и есть главная движущая сила любого свершения.
Я верю, что «Древо Жизни» — это не просто история о любви. Это история о Вере и Действии. О том, что даже самый нелогичный и спонтанный поступок, продиктованный сердцем, может стать самым важным решением в жизни.
Если эти страницы подарят вам хотя бы крупицу уверенности, для вашего собственного первого шага — моя миссия будет выполнена.
Пусть же эта книга вдохновит вас не бояться своих желаний. Начать. Пробовать. Идти. Несмотря ни на что.
Ваш талант ждет своего часа. Дайте ему шанс.
Воздух в Нью-Йорке обладал особой плотностью. Он не просто был наполнен выхлопами и пылью — он состоял из чужих амбиций, обломков чьих-то надежд и электричества миллионов возможностей.
Майк Хейл, молодой выпускник из провинциального Огайо, вдохнул его полной грудью, стоя на краю Центрального парка. Он чувствовал, как этот воздух обжигает лёгкие, обещая всё и сразу.
Он представлял, как когда-то так же стояли его предки, прибывшие в страну свободы и возможностей с непоколебимой верой в то, что они смогут добиться всего и осуществить все свои мечты на светлое будущее. Он был их продолжением, он истово верил, что его также ждет успех.
— Осторожно, парень, смотри под ноги! — грубоватый голос таксиста выдернул его из раздумий. Майк отпрыгнул с проезжей части на тротуар, чуть не угодив под колеса желтого кэба.
— Спасибо! — крикнул он ему вслед, но водитель, уже сигналя кому-то, растворился в потоке. «Добро пожаловать в Нью-Йорк», — с горьковатой усмешкой подумал Майк. Город не собирался подстилать соломки.
Ему было двадцать два, и он носил свою молодость как удобный, немного поношенный пиджак — легко, без намёка на самолюбование.
Высокий, под метр восемьдесят пять, он ещё не набрал взрослой, солидной грузности, и в его движениях угадывалась упругая, почти пружинистая энергия футболиста-любителя. Его волосы, цвета спелой пшеницы, вечно были слегка взъерошены, будто он только что вышел из-под порывистого ветра с полей Огайо, а не из душного вагона метро.
Выразительной чертой парня были его глаза. Широко поставленные, пронзительного серо-голубого оттенка, они горели смесью безрассудной уверенности и наивного любопытства ко всему на свете. В них читалась непоколебимая вера в то, что все двери перед ним вот-вот распахнутся, стоит лишь толкнуть их посильнее.
Уголки его губ были приподняты в готовности к улыбке — открытой, немного смущённой, но невероятно заразительной. Он выглядел как парень, с которым легко заговорить в баре и которому без опаски можно доверить присмотреть за собакой.
В его простоватом, но опрятном свитере и джинсах чувствовалась неброская провинциальная аккуратность, выгодно отличавшая его от нарочитой небрежности столичных хипстеров.
В кармане его заношенных джинсов лежали последние семьсот долларов — жалкие остатки от летней подработки, которые должны были стать билетом в новую жизнь.
План парня был прост и гениален, как все планы двадцатидвухлетних: приехать, изучить Уолл-стрит, найти наставника и стать королём инвестиций.
У Майка была великая Мечта — заработать состояние, чтобы помогать другим, тем, у кого есть настоящий талант.
Сам парень считал себя абсолютно заурядным, но упорным малым и в детстве очень сильно из-за этого переживал. Тогда-то он и решил, что приложит все силы, чтобы разбогатеть и поддержать молодых дарований, которые сами не смогут пробить себе путь наверх. И сейчас ему казалось, что он приблизился к своей цели на расстояние вытянутой руки.
Он был голоден, упрям и слепо верил в то, что город не сможет его сломать.
Шаги Майка были упругими и быстрыми. Его глаза осматривали небоскрёбы, выискивая будущие офисы, где он будет заключать сделки.
И тут его взгляд наткнулся на скромный щит: «Благотворительная акция - Подари жизнь планете Земля». Парень вчитался в более мелкий текст - «купи и посади свое дерево, расти вместе с ним и оставь свое наследие в вечности. Стоимость участия 500$. Все средства будут отправлены на благотворительность».
Майк фыркнул. Сентиментальная ерунда для туристов и богатых старушек. Пятьсот долларов? Это были его кровные деньги! На них можно было купить стопку учебников по трейдингу, оплатить месяц в неплохом хостеле или сделать первую, пусть и крошечную, но реальную инвестицию. Рациональный голос в его голове кричал: «Беги! Это ловушка для сентиментальных дураков!»
Он уже сделал пять шагов вперёд, но что-то заставило его замедлиться. Не голос разума, нет. Это было странное, щемящее чувство где-то под рёбрами. Словно невидимая нить натянулась и дёрнула его за сердце. Он обернулся и посмотрел на щит ещё раз.
«Это безумие», —прошептал внутренний голос, голос прагматика. «Это твои последние деньги». Но другой голос, тихий и настойчивый, спросил: «а что, если это и есть твоя первая настоящая инвестиция? Не в дерево. Инвестиция… в надежду? В нечто хорошее?»
Майк представил, как рассказывает на собеседовании в инвестиционном фонде, что спустил последние деньги на дерево. И мысленно увидел насмешку в глазах матерого брокера.
Но тот тихий голос настаивал: «Это и есть твой первый настоящий выбор. Не расчет, а Вера». Сжав кулаки в карманах, Майк развернулся и направился к столику с надписью «Регистрация», он решил довериться своей интуиции и перешел к действию.
---
В тот же самый час, всего в нескольких кварталах оттуда, мир Джинни Кэмпбелл рушился. Он не рухнул с грохотом, а скорее рассыпался в тишине, как пыль.
Конверт из Нью-Йоркской академии искусств был удивительно тонким и лёгким. Слишком лёгким для того, чтобы внутри помещались все её мечты.
Она стояла на оживленном углу, и люди безучастно обтекали ее, как вода камень.
Город, встретивший Майка сонмом возможностей, быстро сменил милость на суровую гримасу реальности. Одной сотни долларов, оставшейся после его спонтанной благотворительности, хватило ровно на неделю оплаты дешёвого хостела в Бруклине, пачку лапши быстрого приготовления и пополнение счета телефона.
Парень разослал два десятка резюме в инвестиционные компании и брокерские конторы. Ответили из трех.
В двух случаях после пятиминутной беседы с HR-менеджером он понимал, что его диплом из Огайо — это просто бумажка, не вызывающая никакого доверия.
На третье собеседование он даже не попал, заблудившись в лабиринте коридоров небоскреба и в итоге опоздав на полчаса.
Его первая, дрожащая, попытка вложить вторую сотню долларов в акции одной перспективной, как ему казалось, IT-компании обернулась болезненным уроком. Он потерял все деньги за один день, наблюдая, как график неумолимо ползёт вниз.
Рынок смеялся над его наивностью, жестоко наказывая за самоуверенность. «Вот и все, ковбой. Твои великие инвестиционные успехи закончились, едва начавшись», — мрачно констатировал он сам себе, закрывая браузер. В кармане — последние пятьдесят долларов. До конца недели — два дня.
Через две недели отчаяния и выживания в огромном городе Майк сдался, он полностью потерял веру в свои силы. Именно тогда он впервые решил позвонить домой.
Звонок в Огайо стоил дорого, но ему отчаянно нужно было услышать голос отца — тот самый, что всегда говорил: «Хейлы не сдаются».
— Алло? — хриплый, спокойный голос отца был таким знакомым, что у Майка на мгновение перехватило дыхание.
— Пап, это я.
— Сынок! — в голосе отца сразу послышалась радость и беспокойство.
— Ну как ты? Как Нью-Йорк? Устроился уже?
Майк сжал телефон так, что костяшки побелели. Он смотрел на бесконечный поток желтых такси и людей, куда-то вечно спешащих.
— Всё отлично, пап. Всё... по плану. Собеседования идут одно за другим. Скоро уже выберу лучшее предложение, — он старался, чтобы в голосе звучала уверенность, но слышал собственную фальшь.
На другом конце провода повисла короткая пауза, полная немых вопросов.
— Сынок... — отец говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Ты же знаешь, мы тут все за тебя болеем. Мама каждый день переживает. Но... если что... если там слишком сложно... Дверь дома всегда открыта. Понимаешь? Всегда есть куда вернуться.
Эти слова, такие полные любви и заботы, ударили Майка больнее любой насмешки. Вернуться? Вернуться побежденным? Увидеть молчаливое разочарование в глазах отца, который всю жизнь проработал на заводе, чтобы дать сыну «лучшую жизнь»? Стать темой для перешептывания соседей: «Слышал, Майк Хейл вернулся? Не смог, видно, не потянул наш парень большого города».
— Нет, пап, — его собственный голос прозвучал неожиданно твёрдо и почти чуждо ему. — Я не вернусь. Я не для того сюда приехал. Я... я справлюсь. Передай маме, что у меня всё хорошо. Обещаю.
— Ладно, сынок, — отец вздохнул. В его голосе слышалась и грусть, и смутная гордость. — Держись. И помни, кто ты. Ты — Майкл Хейл из Огайо. И твой дед приехал в эту страну с одним чемоданом, но с огромной верой. Деньги придут и уйдут, а честь и наше имя — останутся. Не подведи нас.
— Не подведу, — прошептал Майк, чувствуя, как на глаза наворачиваются предательские слёзы. — Я позвоню позже.
Он сбросил звонок, глубоко вдохнул едкий нью-йоркский воздух и сжал кулаки. Теперь отступать было действительно некуда. Он дал слово отцу. Он поставил на кон всё — свою веру, веру своей семьи и свою честь. Провал был равен предательству.
Майк откликнулся на первое же попавшееся объявление и устроился на постоянную работу курьером в логистическую фирму «Доставка от Бартона».
Работа была изматывающей, монотонной и убийственно скучной. Он носился по улицам Нью-Йорка на потрёпанном велосипеде с чужими посылками, а по ночам падал без сил на узкую койку в комнате, которую снимал с тремя такими же неудачниками. Его мир сузился до точек на карте маршрута и счета за аренду.
Именно там, в «Бартоне», он и встретил Тома. Том был его антиподом — коренной житель Нью-Йорка, лет тридцати пяти, с обветренным лицом, вечной сигаретой в зубах и философией законченного циника. Он работал курьером уже десять лет и, казалось, смирился с этой участью навсегда.
Их первый полноценный разговор завязался в тот день, когда Майк в третий раз за неделю чуть не попал под машину, пытаясь проехать на красный, чтобы ускорить доставку.
— Стой, новичок! — крикнул ему Том, ожидавший зеленого света на перекрестке.
Майк затормозил, а мимо пронесся красный пикап, сигналя в клаксон.
— Тебя что, дома не учили, что светофоры существуют не просто так?
Майк, всё еще трясясь от адреналина, мрачно посмотрел на него.
— Я тороплюсь.
— Куда? В рай? — фыркнул Том. — Поверь, он тебя подождет. А вот этот грузовик — нет. — Он кивнул на фуру, пронесшуюся в сантиметрах от них. — Здесь все куда-то торопятся. А в итоге оказываются на одном и том же перекрестке. Ирония.
Свет зажегся, и они поехали рядом.