Авторское предисловие:
Дорогие читатели! В этой части повествование происходит в двух временных линиях. Первая — настоящее, то, что происходит сейчас, второе — как все пришли к тому, к чему пришли. Для вашего удобства я буду писать "Настоящее" и "За некоторое время до этого", чтобы вы могли отследить переключение между временными линиями.
Всем приятного чтения!
Настоящее
Адергайн Ниихтарн
— В ближайшее время ты мне больше не потребуешься, — Адергайн посмотрел на стоявшего перед ним человека сверху вниз. При том, что тот застыл перед его троном, будучи высоким и крепким в плечах.
— Полагаю, так будет даже лучше. В Даррании сейчас сложное время, работать безопасно становится все труднее.
— Не люблю, когда мне говорят про трудности.
— Но это правда, и если…
Адергайн остановил говорившего взмахом руки. Правда, и сам не успел продолжить, в тронный зал вошел один из велифертов и низко поклонился.
— Прошу прощения, Верховный эрд, это срочно. Мы схватили тэрн-арха Даррании.
Брови Адергайна невольно приподнялись, что же касается визитера, тот застыл столбом.
— Которого из тэрн-архов?
— Младшего. Он пытался проникнуть в замок, предположительно, пришел за Драконовым. Считал сложный портальный след.
Темный медленно перевел взгляд на мужчину.
— Это невозможно! Я предпринимал все меры… Меня не могли раскрыть…
— Драгона ко мне, — перебил его Адергайн, постукивая пальцами по подлокотнику. — Когда я закончу с этим, лично его допрошу.
Драконов оглянулся, словно пытался увидеть пути отступления, но их не было. Особенно после того, как за велифертом запечатались высокие, в несколько этажей, мощные двери, по которым на сей раз поползла черная лоза. Заклинание, не позволяющее войти никому. И никому выйти. Разумеется, Иван понимал, что не успеет открыть портал, но даже если и попытается, для него это закончится весьма плачевно.
— Это недоразумение, — снова попытался оправдаться Драконов. Из высоченного, уверенного в себе архимага, он сейчас превратился в того, на кого даже смотреть смешно. И в этом все люди. — Уверен, появлению Драгона есть какое-то иное объяснение…
— Какое? — вкрадчиво уточнил Адергайн.
Он терпеть не мог дилетантов. Еще больше — оправдывающихся дилентантов, которые стараются сбросить со своих плеч груз ошибки, хотя этому нет и не может быть оправдания.
— Я не знаю, но я этим займусь. Если хотите, я выясню…
— Ты уже достаточно натворил, Иван, — к голосу сына было сложно привыкнуть. Точнее, сложно было привыкнуть к тому, что теперь так звучит его собственный голос. Переход между телами оказался гораздо более неприятным, чем представлял Адергайн, но с этим можно было справиться. А вот с тем, сколько еще ошибок допустил Драконов, работая в Даррании, сколько следов оставил — возможно, нет.
— Я еще могу быть полезным, — предпринял последнюю попытку тот. — Особенно сейчас. Я…
— Как я уже сказал, ты мне больше не нужен.
С пальцев сорвались смертоносные ленты. Драконов попытался защититься, но тщетно, они прошили его лишь начавшие формироваться щиты с легкостью раскаленного ножа, вошедшего в масло. Теперь, когда возросшую силу можно было не сдерживать, Адергайн чувствовал себя всесильным. Или почти всесильным. До полного становления его власти дело осталось за малым.
Он наблюдал за тем, как тьма пожирает и иссушает тело Драконова равнодушно, спустя несколько мгновений от былого союзника осталась лишь горстка праха. Лоза дрогнула, подчиняясь его магии, расползлась в стороны. Но, вопреки его ожиданиям, в зал вошли не велиферты с Драгоном, а Елена.
Ему нравилось называть ее так. Это имя ей шло больше остальных. Резкое, какое-то темное, как и она сама. Темный ей вообще шел. Черный цвет удачно сочетался со светлой кожей и светлыми волосами. Черное платье с мерцающими узорами серебра, неестественно светлые для темной глаза со вкраплениями черных и серебряных искр, холодный взгляд.
Определенно, Тьма была ей к лицу.
— Не ждал тебя, — без церемоний произнес Адергайн.
— Не уверена, что ты вообще кого-то ждешь. — Елена приблизилась к нему и опустилась на подлокотник кресла. — Тебе надоел Драконов?
От нее явно не укрылось то, что осталось от него на полу.
— Надоел. Полагаю, ты уже поняла, что стало последней каплей, если ты здесь.
Иногда это здорово раздражало. Их связь. Эта девчонка при всей ее нужности могла залезть ему в голову и устроиться там, как у себя дома. Никогда раньше Адергайн не испытывал такого, и это злило. Побочный эффект нахождения в теле Валентайна, которого не должно было быть.
— Да. Драгон, — она улыбнулась уголками губ. — Что ты собираешься с ним делать?
— Не думал об этом, — коротко признался Адергайн. Хотя она и так это знала. Конечно, через защиту, которую он выстраивал, Елена пробиться не могла. Но иногда это случалось внезапно. Как, например, сегодня.
За некоторое время до этого
Женевьев Анадоррская
— Держите его! — прошипела Женевьев, чувствуя, как внутри все дрожит от напряжения. — Да держите же!
Держать Люциана приходилось шестерым сильным мужчинам, и они справлялись с трудом. Совсем недавно Драгон был мертв — она могла поклясться, что это так, да и любой, кто углубленно изучал целительство, мог бы. Поэтому когда Ленор Ларо (или кто она) звала на помощь, Женевьев застыла как вкопанная. У нее был шок. Она всегда думала, что готова к любым событиям, что ее воспитание, ее обучение позволят ей хладнокровно действовать в любой ситуации, но в тот момент она смотрела на мертвого Драгона и не могла пошевелиться.
А потом что-то произошло. Точнее, что-то сделала она. Ленор. Кто-то еще. Темная. Она его вернула. С помощью самой Тьмы, с помощью Лозантира, с помощью непонятно кого и непонятно чего еще. Женевьев надеялась только, что это увидела лишь она. Потому что внешне — внешне — все выглядело так, будто Люциан Драгон просто пришел в себя после ранения сильнейшим темным заклинанием и падения с высоты, после которого не выживают.
Все они видели клубящуюся вокруг Ленор Ларо и вокруг него тьму, которая на миг полностью их поглотила, высосала все краски даже из ночи, гораздо страшнее, чем то, что сделал Валентайн Альгор. А потом она почувствовала, на уровне жизненных контуров, что он снова здесь. Поэтому сразу бросилась к нему.
Поэтому сейчас боролась за его жизнь на пределе сил, но… проблема заключалась в том, что смерть не хотела его отпускать.
Он дышал рвано, все его жизненные контуры искрили, словно надорванные, угловатые, искореженные. Именно поэтому он выгибался поломанной куклой, не давая ей даже толком провести по ним исцеляющую магию. Его собственное исцеление сбоило, и Женевьев смутно представляла, какая боль сейчас проходит сквозь его тело.
— Люциан, — хрипло позвала она и не узнала собственный голос. Ее ладони все были в его крови и дрожали от напряжения. — Люциан, пожалуйста… Помоги нам.
Вряд ли он даже ее слышал. В широко раскрытых глазах, в которых зрачок заполнял собой всю золотую радужку, рвано пульсировала золотая магия. Вспыхивал и гас золотой ободок.
Женевьев судорожно вздохнула и снова сосредоточилась на исцеляющем процессе. Ей нужно было сосредоточиться, как никогда раньше, потому что каждое мгновение отнимало у Драгона шанс на жизнь. Наконец ей удалось зацепиться за дрожащие контуры, плеснуть в них собственной силы. Они начали выравниваться, но порадоваться Женевьев не успела.
Магия, отданная ему, словно втянулась в бесконечную воронку, прорву, растаяла в его теле. Через надорванное крыло. Драконья ипостась, полуооборот требовал бесконечного ресурса на восстановление, а у нее уже начинала кружиться голова. В окружающем их мраке созданного Альгором купола, все еще накрывающего дворец, Женевьев видела свои ладони полыхающими золотом. Настолько, что временами хотелось зажмуриться.
— Люциан не сможет закрыть полуоборот с такой раной, а значит, выход только один, — произнесла она, глядя в глаза одному из мужчин. — Нам придется убирать крыло.
Тот посмотрел на нее как на безумную.
— Иначе он умрет, — Женевьев обвела взглядом остальных. — И он должен оставаться в сознании, потому что когда все закончится, мне надо будет, чтобы он восстанавливался сам. Мне не хватит сил его вытащить.
Она впервые признавалась в собственной слабости. Хотя… можно ли это назвать слабостью? Ресурс Драгона в разы больше ее, ей просто нужно запустить процесс исцеления, просто нужно ему помочь. Даже если бы она могла отдать всю свою жизнь, без его усилий ничего не получится. Ему просто не хватит всей ее магии.
— Люциан, — снова позвала она. — Люциан, послушай меня…
Никакой реакции.
Женевьев отерла со лба пот тыльной стороной ладони. А после наклонилась к самому его уху, на мгновение набросив на них двоих Cubrire Silencial.
— Ленор спасла тебе жизнь, — инстинктивно тихо, еле-еле слышно произнесла она. — Ты же не хочешь, чтобы ее усилия прошли даром?
То ли имя Ленор сработало, то ли ее близость. Может быть, и первое, и второе вместе, но Драгон на мгновение зажмурился, рвано со стоном вздохнул, а после снова открыл глаза.
— Мне нужно убрать раненое крыло, — произнесла Женевьев, глядя ему в глаза. — По-другому тебе сейчас не хватит сил. Туда уходит все твое и мое исцеление.
Кажется, за все это время он впервые сделал что-то осознанно. Моргнул. Или просто открыл и закрыл глаза в знак согласия.
К сожалению или к счастью, Женевьев видела магическое отсечение только в теории. На примерах, созданных магистрами для демонстрации адептам. Поэтому сейчас на миг закрыла глаза, вспоминая мельчайшие детали, как происходит операция. Память не подвела, выложив все схемы расчетов и действий, но оставалась одна проблема: все магические отсечения проходили под заклинаниями, когда пострадавший был без сознания.
Сейчас же…
— Прости, — прошептала она то ли себе, то ли ему. — Или сейчас, или никогда.
Понимая, что еще миг — и просто не сможет это сделать, Женевьев собрала все связующие заклинания, выстроив и режущий контур, и запечатывающее исцеление.
— Переверните его, — скомандовала быстро. И, когда мужчины подчинились, положила ладони на надлом и рваную рану крыла.