Пролог
* * *
— ВАСИЛИСА —
Никогда не думала, что мой идеальный вечер будет выглядеть так: я, в грязи по локоть, в саду при свете луны закапываю в яму дико брыкающегося гада, завёрнутого в толстый ковёр.
И окружают меня скелет, говорящий кот и домовая размером с напёрсток.
Но сейчас это была моя реальность. И, чёрт побери, моя ответственность.
— Ты хорошую яму выкопал? Достаточно глубокую? – прошипела я, спотыкаясь о кочку и чувствуя, как сволочь в ковре сильнее дёргается. – Он там поместится?
Акакий, чьи кости хрустели в такт нашей спешной походке, возмущённо проговорил:
— Обижаешь, хозяйка. Яма просто загляденье. Глубокая. Очень.
— Мррраааур! Вот же брыкается как! – взвизгнул Батискаф, путаясь у меня под ногами.
Его чёрная, как сама ночь, шерсть сливалась с темнотой, и только злобно горящие глаза выдавали его местоположение.
— Никак не угомонится, паразит! Василиса, а ты его точно хорошо стукнула? Мне кажется, ты слабо его ударила, надо было капитально бить, чтобы наверняка!
— Да ты же сам видел, как я его чугунной кочергой по… по тому самому месту! – рявкнула я, с трудом удерживая непослушный свёрток. – Откуда мне было знать, что он такой живучий!
— Надо было сначала кислотой его залить! Кислотой! – пронзительно прокричала у меня на плече Марта, вцепившись крошечными ручками в мой воротник. – Но ещё не поздно! Я принесу!
Ковровый свёрток в ответ на это задёргался с удвоенной силой, издавая приглушённые, обиженные звуки.
— Видишь? Видишь?! – завопил Батискаф. – Он всё слышит! Он теперь нас возненавидел ещё сильнее! Я говорил, не надо было его дразнить!
Наконец мы доплелись до ямы.
Действительно, яма была впечатляющая.
Акакий не соврал.
В свете луны она зияла чёрной, сырой пропастью, от которой пахло влажной землёй.
— Раз, два, три!
Мы с Акакием, пыхтя, зашвырнули ковёр с его содержимым вниз.
Раздался глухой стук, и на мгновение воцарилась тишина.
Слабая надежда зашевелилась у меня в груди.
Может, угомонился?
Но нет.
Из глубины тут же донёсся приглушённый, но яростный рык.
— Скорее закапывай! – взвыл Батискаф, подпрыгивая на краю ямы. – Смотри, какой он живучий! Он же сейчас вылезет и всех нас… всех нас… передавит! Или того хуже!
Акакий героически схватил лопату, принял эффектную позу и… начал закапывать.
Медленно.
Крайне медленно.
С таким видом, будто он не землю кидает, а создаёт песочную скульптуру на курорте.
— Ты так будешь месяц его закапывать, – фыркнул кот, забил хвостом от злости и нетерпения. – Нет, он выберется, и переломает тебе все кости! По одной!
— Я… я очень стараюсь! – обиделся Акакий. – Это искусство! Нужно равномерно распределить грунт, чтобы… чтобы…
Я не выдержала.
Забрала у скелета лопату и отпихнула его в сторону.
— Да что вы все как с похмелья! Дай сюда!
И я начала закапывать.
Яростно, ожесточённо, с той самой решимостью, которая появляется у женщины, доведённой до ручки ожившим, буйным и совершенно невоспитанным… предметом обстановки.
Земля летела в яму тяжёлыми комьями, заглушая негодующие, всё тише становящиеся стоны.
Батискаф метался по краю, давая советы.
Марта выкрикивала всё более изощрённые рецепты растворов.
Акакий, потирая ключицу, ворчал:
— Эх, такой хороший ковёр испортили, надо было замотать во что другое…
Когда яма сравнялась с землёй, я ещё пару раз с силой притоптала её ногами, на всякий случай.
Наступила тишина, нарушаемая только нашим тяжёлым дыханием.
Батискаф первым нарушил спокойствие.
— Ну что… теперь всё? Нам ничто не угрожает и можно выдохнуть, мя-а-а-у-ар?
Я вытерла пот со лба и пожала плечами:
— Посмотрим. Но очень надеюсь, что мы в безопасности.
Марта, домовушка, переместилась с моего плеча и прошлась по свежевскопанной земле, бормоча заклинания укрепления для верности.
Акакий меланхолично посмотрел на место захоронения.
— А коврик-то был старинный… жалко так.
— Молчи! – хором ответили мы ему.
Я посмотрела на звёзды, на полную яркую луну, на нашу маленькую, уставшую банду.
Да, определённо, я ожидала другой жизни в своём доме – тихой, спокойной…
А не это вот всё.
Глава 1
* * *
— ВАСИЛИСА —
Меня выселяли в последний день октября, что, я считаю, верх невоспитанности.
У ведьм в это время и так хлопот по горло, а тут ещё и коробки с барахлом таскать.
Я, конечно, не ведьма. Но могла бы ею стать, если бы приложила усилия.
А вот усилия для того, чтобы остаться в своей съёмной берлоге, я приложила титанические, вплоть до заклинания: «О, господи-арендодатель, ну пожалуйста, не гони меня!»
Не сработало.
— Василиса, нам срочно нужна квартира для племянницы из Мурманска. Вы жё сами понимаете, – голос хозяйки квартиры в телефоне звучал так сладко, что у меня моментально подскочил уровень сахара в крови.
Да, я всё понимала.
Понимала, что племянница из Мурманска – это классический эвфемизм для «мы нашли того, кто платит больше».
Так я и оказалась в ночь Хеллоуина посреди хаоса из картонных коробок, чемоданов, сумок, даже мешков, которые почему-то размножались в геометрической прогрессии.
Вроде и вещей у меня мало, так откуда столько барахла?
За окном лил холодный дождь, завывал ветер.
Я с тоской думала, что неделя на поиск другой квартиры и выезд – это слишком мало.
Отыскала под грузом маек, джинсов, кроссовок шоколадку, загадала желание.
— Хочу дом, – прошептала я, глядя в окно. – Свой. Пусть он будет, где угодно, какой угодно, да хоть склеп, лишь бы он был полностью мой!
Желание было брошено в ночь с энергией человека, которому через неделю некуда будет нести свои шесть томов Толкиена.
Конечно же, я не ожидала ответа.
Вселенная обычно отвечает мне молчанием, похожим на презрение.
Поэтому звонок на следующее утро я приняла за розыгрыш.
Голос с той стороны вещал, что звонят из нотариальной конторы, что мне срочно нужно вступить в наследство и необходимо явиться «не откладывая».
Я попыталась отмахнуться и проворчала, что все мошенники уроды и пусть катятся, куда подальше…
Но голос стал настолько пронзительным и настойчивым, требовал, чтобы я явилась к нотариусу по адресу, который был недалеко от меня, что это очень-очень срочно!
Вспомнила, что видела вывеску по названному адресу, там и правда была нотариальная контора.
Ну, я и согласилась.
Быстро собралась и была на месте через пятнадцать минут.
Нотариальная контора пахла деньгами.
Нотариус, мужчина с лицом, выражавшим хроническую усталость от человеческого счастья, протянул мне документы.
— Поздравляю, Василиса Михайловна, вам досталось недвижимое имущество, – произнёс он это так, будто сообщал о смертельном диагнозе.
— А что… А кто оставил мне наследство? – это всё, что я смогла выдавить из себя.
Дело в том, что меня вырастила бабушка, к сожалению, на этом свете её больше нет.
Родной маме я была не нужна, и где она сейчас, понятия не имею.
Про отца вообще ничего неизвестно.
Знаю одно, что у него были зелёные глаза, так бабушка говорила.
Она его всего один раз видела.
— Наследодатель некая Осения Витальевна Черноручка. Вам что-нибудь говорит это имя?
Имя не говорило ровным счётом ничего.
Оно звучало как персонаж из баллады о проклятых родах.
Я покачала головой.
— Вам повезло, – без тени уверенности в голосе констатировал нотариус. – Дом почти четыреста квадратов. Земельный участок в несколько гектаров. Отныне это исключительно ваша собственность. Со всеми вытекающими. Так завещала Осения Витальевна. Подписывайте здесь, здесь и здесь. Ещё распишитесь о получении ключей и можете ехать смотреть дом.
Он выдал мне увесистую папку, конверт с ключами, которые на ощупь были старыми, тяжёлыми, и листок с адресом.
Адрес состоял из названия деревни, которое я слышала впервые в жизни, улицы и номера дома.
Деревня «Кривая». Улица «Перепутья», дом один.
Забила адрес в интернет и приуныла.
Деревня находилась в ста пятидесяти километрах от города.
«Далековато», – подумала я.
Шок не прошёл, но вскоре он сменился азартом.
Свой дом!
Пусть и в глуши.
Пусть и от какой-то таинственной Черноручки, зато он мой!
Уи-и-и-и!
Я не стала думать о подвохе.
Когда тебе падает с неба дом, нелепо спрашивать, с какой он высоты прилетел.
Мой автомобиль, ветеран отечественного автопрома, которого я окрестила «Железным Конём с душой вредного сапожника», заводиться в первого раза, как всегда не захотел.
Глава 1.1
* * *
Я медленно проехала под сенью кованых ворот, и они с тихим скрипом захлопнулись за мной, совсем как в плохом фильме ужасов.
Дорога, к моему удивлению, оказалась ровной и заасфальтированной.
Странное сочетание: ворота, явно видевшие последнего графа Дракулу, и добротное дорожное покрытие, достойное подъезда к коттеджному посёлку новорусской элиты.
Аллея была длинной, очень длинной.
Я ехала минут десять, и за это время успела рассмотреть «ландшафтный дизайн».
Его главным элементом были деревья-скелеты, чёрные и корявые, которые, казалось, вот-вот шагнут на дорогу и потребуют уплаты дани за проезд.
Между ними ютились кустарники, похожие на спутанные клубки колючей проволоки.
А ещё там были статуи.
Вернее, то, что от них осталось.
Один юноша с лирой лишился не только рук, но и головы.
Ангелочек треснул пополам.
А от третьей статуи, изображавшей, видимо, воина, остались только сапоги и торс, безнадёжно вросший в землю.
«Атмосферно», – констатировал внутренний голос, уже научившийся не удивляться.
И вот аллея сделала поворот, и я его увидела.
Мой новый дом.
Моя новая… развалина.
Я замерла от увиденного, и челюсть моя отвисла с таким глухим стуком, что, казалось, его было слышно даже в ближайшей деревне, до которой, впрочем, было неизвестно сколько километров.
Дом был чудовищным. Во всех смыслах этого слова.
Огромный, трёхэтажный монстр из тёмного, почти чёрного дерева, он вздымался к свинцовому небу, как воплощённая угроза.
Множество окон, часть из которых была заколочена досками, выглядели… стрёмно.
Башенки, шпили, галереи…
Архитектор, очевидно, страдал от несварения готических мотивов и выплеснул всю свою боль в этот проект.
Первой мыслью было: «Это не дом. Это чёртова заброшенка».
Вторая, более практичная: «Его проще и гуманнее снести. Термоядерным зарядом».
Я вылезла из машины, ноги подкосились.
Воздух пах влажной землёй, прелыми листьями и… деньгами.
Очень-очень большими деньгами, которые нужно закопать в эту деревянную, трухлявую гробницу.
«Миллионы, – зашептал во мне паникующий бухгалтер. – Здесь нужны миллионы. На новую крышу. На фасад. На окна. На то, чтобы просто отскрести мох. У меня есть сбережения на новый комплект зимних шин и всё!»
Чувства переполняли меня винегретом из недоумения, ужаса и чёрного-чёрного юмора.
Я представляла себе домик.
Ну, знаете, милый, немного потрёпанный, но уютный домишко.
А получила… это.
Эту деревянную повесть о тщётности всего сущего.
Сглотнула вязкую слюну и подошла ближе.
Массивная деревянная дверь была покрыта трещинами, но на удивление цела.
Над ней красовался герб, стёршийся почти до неузнаваемости. Я судорожно вздохнула.
— Ну что ж, Василиса, – сказала я вслух, чтобы заглушить внутреннюю истерику. – Ты хотела свой дом?. Поздравляю, ты получила склеп. Только очень большой и старый. И с потрясающим видом на… на мрак и отчаяние.
Я достала связку ключей, которую мне вручил нотариус.
Они звякнули зловеще, словно предупреждая, что перед тем как войти, нужно составить завещание.
Один ключ был особенно большим, старинным, с замысловатой резьбой.
Он идеально подошёл к замочной скважине.
Поворот. Глухой щелчок прозвучал как выстрел в гробовой тишине.
Дверь со скрипом подалась внутрь.
Из темноты на меня пахнуло запахом старины, пыли и чего-то ещё… чего-то, что было похоже на ожидание.
Первый шаг внутрь я сделала с осторожностью сапёра, вступающего на минное поле.
Пятка коснулась скрипучего деревянного пола.
Сделала ещё шаг и ещё.
Остановилась.
И в этот самый момент снаружи грянул гром.
Не просто гром, а оглушительный удар, от которого, я поклялась бы, содрогнулась не только я, но ещё этот дом и вся Вселенная в придачу.
В доме что-то угрожающе звякнуло, со стен что-то рухнуло, а дверь за моей спиной с грохотом захлопнулась, как ловушка для неразумных героинь фильмов ужасов.
Я рванулась назад, схватилась за массивную ручку и дёрнула.
Дверь не поддалась.
Я дёрнула сильнее, потом начала её пинать, призывая на помощь весь свой лексикон, приобретённый за годы общения с сотрудниками налоговой.
Бесполезно.
Глава 2
* * *
— ВАСИЛИСА —
Раздалось короткое, уже скорее нетерпеливое «Мрррряуа!».
Я осторожно приоткрыла один глаз.
Передо мной сидел кот.
Вернее, котёнок.
Чёрный, худой, до смешного маленький.
Его шёрстка торчала во все стороны, а огромные, не по размеру, жёлтые глаза смотрели на меня с выражением глубокого презрения, доступного лишь кошачьим аристократам.
Меня только что до полусмерти напугал котёнок размером с мою туфлю.
Он сидел в луче света, исходившего от настенного запыленного светильника, который непонятно как сам собою включился.
Кот вылизывал лапку с видом полнейшего безразличия к моей персоне.
Говорящий кот?
В этом доме ядовитая плесень, да?
Я надышалась её парами, или выхлопами, или спорами… чёрт знает, что она там выпускает, и теперь вижу галюны?
— Это… это ты так рычал? – выдавила я, резюмируя, что я, кажется, сошла с ума.
Котёнок закончил с лапкой и тщательно обнюхал место, где я только что стояла.
К счастью, я не обделалась.
— Ну, конечно, я, – ответил он тем же скрипучим голосом, что и минуту назад. – А кто же ещё? Привидения? Они тут все настолько старые, что только выть могут. А мне приходится поддерживать атмосферу. Работа такая.
Он поднял на меня суровый взгляд.
Так обычно смотрят представители проверяющих госорганов.
— А ты слишком шумная. Осения никогда не шумела. Она была женщиной сдержанной. Ходила тихо, кормила меня сметанкой, чесала за ушком… – он мечтательно прикрыл глаза, а потом снова сурово уставился на меня. – А ты что мне принесла?
Я беспомощно огляделась, потом заглянула в сумку.
Моя сумочка содержала пачку влажных салфеток, телефон без сети, ключи от арендованной квартиры и две карамельки, которые я взяла в каком-то бутике.
Вряд ли кот будет карамель.
— Э-э-э… извините, я не знала, что тут будет… проверка сметаной.
Котёнок фыркнул, и из его носа вырвалось маленькое облачко пыли.
— Незнание законов не освобождает от ответственности. Впрочем, ладно. Первый раз прощается. Я Батискаф. Хранитель Перепутья, главный здесь.
Я кивнула, всё ещё не в силах поверить, что веду светскую беседу с котом, которого зовут… Батискаф? Серьёзно?
— А дверь… открывается? – робко проговорила я. Мне хотелось как можно скорее унести отсюда ноги.
— Ах, дверь! – Батискаф махнул хвостом. Дверь с лёгким скрипом отворилась сама собой, впуская внутрь серый свет дня. – Просто сквозняк. В доме их полно. Придётся привыкать. Или щели затыкать. Или магией их заделать… если она у тебя есть.
Он развернулся и мелкой трусцой направился вглубь холла, и на стенах начали включаться светильники.
Кот оглянулся на меня.
— Ну? Что стоишь? Проходи, осматривайся.
Но как только входная дверь полностью открылась, наполнив холл благословенным серым светом, мой разум включил режим аварийной эвакуации.
Говорящий кот?
Двери, открывающиеся сами собой?
Нет, спасибо!
Моя психика была воспитана на стандартной реальности: коммунальные платежи, пробки, дождь во время отпуска.
И никаких магических котов и страшных домов в программе не значилось!
Я рванула прочь из дома, как будто за мной гнались маньяки. Ноги сами несли меня по аллее к спасительной машине. «Галлюцинации! Меня накрыли галлюцинации, – твердила я себе, задыхаясь от бега. – Это просто нервное перенапряжение. Стресс…»
Мой автомобиль был рядом. Я почти добежала, почти коснулась ручки двери, когда земля передо мной вдруг… зашевелилась. И не просто зашевелилась, а взбухла, треснула и выплюнула нечто белое и костлявое.
Я отскочила в сторону и вовремя!
Из земли вылез скелет. Самый что ни на есть классический скелет, какие рисуют в учебниках анатомии, только этот был в три раза натуральнее и в десять раз ужаснее.
В пустых глазницах пылал зелёный огонь, от которого хотелось срочно купить солнцезащитные очки и билет в другое полушарие Земли.
Скелет щёлкнул челюстью, сухо и деловито, как бухгалтер, подсчитывающий недоимки.
Потом, с трудом координируя движения и кое-как владея своими конечностями, он рухнул рёбрами прямо на капот моей машины. Металл жалобно заскрипел. Костлявые пальцы провели по краске, оставляя белые царапины, как подпись художника-вандала.
Я завизжала. Опять. Видимо, это был мой новый фирменный звук.
А потом за моей спиной что-то завыло. Это был звук, от которого волосы не просто встают дыбом, а подают заявление об увольнении. Низкий, протяжный вой, словно само отчаяние решило исполнить арию конца света.
Глава 3
* * *
— ВАСИЛИСА —
Если бы мне ещё неделю назад сказали, что я буду пробираться по заброшенной усадьбе некой Осении Черноручки, где живёт говорящий кот, призраки, скелет-садовник, домовая, я бы рассмеялась тому в лицо.
Но сейчас я была здесь. И всё вышеперечисленное тоже было здесь.
Итак, кухня. То, что я увидела, заставило моё сердце сделать сальто назад, вперёд и снова назад, в попытке сбежать через ухо.
Кухня была огромной, как пещера дракона. В центре, занимая половину помещения, стояла настоящая русская печь, монументальная, потрескавшаяся, но живая, из неё доносилось дружелюбное потрескивание поленьев.
Воздух был густым и горячим, пахло дымом, сушёными травами и чем-то древним, как сама пыль, лежавшая на всех поверхностях толстым слоем в палец толщиной.
Массивный дубовый стол, вырезанный, я думаю для великана, темнел у стены. На резных стульях с высокими спинками, казалось, последний раз сидели лет двести назад.
И у печи, на трехногом табурете, сидел он. Скелет. Не анатомическое пособие, а самый, что ни на есть настоящий, потёртый временем, с чуть скривившимся черепом.
Он подпирал его костяной рукой и тихо, заунывно подвывал, глядя светящимися зелёным светом глазницами на огонь. На нём даже болтались какие-то лохмотья, как у мумии.
Я застыла на пороге, готовая в любой момент развернуться и побить рекорд олимпийцев по бегу.
— Ты опять за своё? – раздался голос кота у моих ног. – Перестань пугаться! И ты, Акакий, хватит уже ныть и страдать! Где твоя гордость?
— Батискаф, умерь свой пыл, – фыркнул кто-то.
Голос донёсся от печи.
Я перевела взгляд и увидела… гнома? Говорящую куклу?
Нет. Это была крошечная старушка, ростом с мою ладонь. На ней было ситцевое платьице, передничек и на голове цветастый платочек, кончики которого торчали, как заячьи уши.
Она стояла на кирпичном выступе печи и помешивала в огромном, по её меркам, чугунке деревянной ложкой. А по моим меркам, этот чугунок был создан для игры в куклы.
— Батискаф, – возмущённо вздохнул скелет, поворачивая череп в его сторону. – Мне плохо. И земля сегодня холодная. У меня кости ломит. И душа боли-и-ит.
— Сам виноват, разбросал свои рёбра по всей земле. Говорила тебе, спи в доме, – отрезала домовая, не отвлекаясь от готовки. – А теперь извинись перед барышней. Ты её изрядно перепугал. Кости-то у тебя жуткие. Хоть бы раз себя помыл и почистил, как следует.
Скелет по имени Акакий тяжело вздохнул, скрипя шейными позвонками, и повернулся ко мне.
— Простите, сударыня, – пробормотал он. – Не со зла я. Просто не выспался я сегодня…
Я, всё ещё не веря своим глазам, ушам, сделала шаг вперёд.
— З-зд-дравствуйте, – выдавила из себя. – А я… Э-э-э… Василиса я. Вроде как… хозяйка дома…
Маленькая старушка Марта, наконец, отвлеклась от своего варева и посмотрела на меня. Её лицо было всё в морщинках, как печёное яблоко, но глаза блестели остро и живо.
— Знаю, знаю, Осения нас предупредила, – сказала она. – Иди сюда, детка, не бойся нас. Акакий безвредный. Просто меланхолик. А ты, я смотрю, перепугалась жутко. Но ничего, просто нужно горяченького скушать.
Она повернулась к своему маленькому чугунку и что-то пробормотала себе под нос. Потом хлопнула в ладоши, звук был негромким, но властным.
И тут произошло чудо. Не то, чтобы я уже не привыкла к чудесам за последние пять минут, но это было впечатляюще. Крошечный чугунок начал расти, увеличиваться в размерах, пока не превратился в огромный, пузатый чан, который перелетел через всю кухню и с глухим стуком встал на чугунную подставку посреди огромного стола.
Пар от него повалил ароматный, с нотками… а вот с нотками чего? Мяса? Трав? Чьих-то костей или мозгов? Или чего-то неуловимого, лесного?
Ох, что-то мне стрёмно.
— Садись, садись, – засуетилась Марта, появившись теперь уже на краю стола. Она снова хлопнула в ладоши, и с полки приплыли по воздуху три деревянные миски и ложки. – У меня как раз супчик поспел. Из того, что было.
Из того, что было, это из чего?
Я осторожно подошла к столу и уселась на монументальный и пыльный стул.
Акакий, по-прежнему подвывая, но уже как-то менее убедительно, сидел напротив. Он медленно сложил костяные руки на столе.
— А из чего, собственно, суп? – осмелилась я спросить, заглядывая в чан. Варилось там что-то густое, тёмно-зелёного цвета, с плавающими сушеными ягодами и корешками.
— Из кореньев-перележков, сушёных яблок с чердака, целебных травок, что у плетня растут, – перечислила Марта. – И, конечно, из щепотки лунного света, что в прошлую полную луну в кувшине поймала, да из пары криков филина для остроты. Без этого никак, а то пресным получается.
Я медленно кивнула, пытаясь осмыслить рецепт. Звучало… пугающе странно. Но органично для этого места.
— А вы… вы кто? – наконец спросила я самый главный вопрос. – Домовая, верно? Так… кот сказал.
Глава 4
* * *
— ВАСИЛИСА —
Дорога домой промелькнула в туманном вакууме.
Я сидела в машине, крепко сжимая руль, и мысленно повторяла мантру: «Плесень. Споры. Болотный газ. Вполне научное объяснение».
К тому времени, как я вставила ключ в замочную скважину своей обычной, панельной, хоть и арендованной квартиры, мне уже почти удалось убедить себя, что ничего особенного не произошло. Почти.
Дверь закрылась с привычным щелчком. Я прислонилась к ней спиной, переводя дух. Тишина. Никакого скрипа костей, кошачьего ворчания или магических завываний. Только гул холодильника и доносящийся сверху звук телевизора.
Боже, какая благодать.
Я скинула обувь, прошла в гостиную и посмотрела на часы. Поздний вечер. Нотариальная контора, разумеется, уже закрыта. А ведь мне так отчаянно хотелось узнать хоть что-то о той загадочной Черноручке, которая завещала мне этот сумасшедший дом.
Кто она? Почему я? Может, мы дальние родственницы?
Желудок предательски заурчал, напоминая, что волшебный суп – это, конечно, прекрасно, но его действие уже выветрилось.
Я покорила цивилизацию, разогрев в микроволновке вчерашнюю пиццу «Пепперони». Звук, с которым она вращалась за стеклом, был гимном нормальной жизни.
С чашкой кофе и двумя треугольниками пахнущих пластиком и колбасой пиццы я устроилась перед ноутбуком.
Первый запрос был очевиден: «Осения Витальевна Черноручка».
Поиск выдал… ноль. Абсолютный ноль. Ни одного упоминания. Были какие-то Черноручки в соцсетях, постящие котиков и рецепты салатов, было значение имени «Осения». Оказывается, «посвящённая осени», как мило. Но самой Осении Витальевны Черноручки не было.
«Ну что ж», – подумала я, откусывая пиццу. – «Значит, играем в детективов».
Следующий запрос был «деревня Кривая улица Перепутья, дом один».
И тут поисковик ожил.
О, да! Он буквально запестрел результатами.
К моему полному восторгу и растущей тревоге, деревня Кривая оказалась местной легендой, причём легендой настолько пёстрой, что хватило бы на сериал для самого непритязательного телеканала.
Люди на форумах, пахнущих нафталином и паранойей, с упоением делились «фактами»:
– В этой «Кривой» деревне после Гражданской войны целый отряд белых сгинул, и теперь по ночам слышен лязг оружия и пение «Боже, Царя храни!»
Комментарий к этому посту: «А мой дед слышал, как они маршируют, но это были не белые, а зелёные! Инопланетяне!»
– В тридцатые годы прошлого века там вымерла от странной болезни вся деревня. То ли оспа, то ли лихорадка, а по другой версии их все забрали в летающую тарелку, которая приземлилась на местном болоте.
Прилагалась кривая фотография какого-то светового пятна.
– Да что там! Любые приборы в тех местах глохнут, компас показывает на юго-запад, а не на север, а на фотографиях появляются лишние тени…
Один «исследователь аномальных зон» с ником «Следопыт-69» писал, что его металлоискатель начал пищать без остановки, а потом у него в рюкзаке испортились все протеиновые батончики и взорвалась жестяная банка с газировкой.
– И, конечно же, там водятся… русалки, лешие, блуждающие огоньки и «нечто высокое и мохнатое».
Я откинулась на спинку стула, чувствуя, как по телу разливается странная смесь ужаса и иронии.
НЛО, русалки и летающие тарелки в одном флаконе! Это было уже слишком даже для моего нынешнего состояния.
«Понятно», – заключила я, глотая кофе. – «Я не просто унаследовала дом. Я унаследовала местную аномалию, приправленную городскими легендами. Класс».
Самое забавное, что во всей этой каше из мистики не было ни единого упоминания о доме номер один на улице Перепутья. Ни слова. Как будто дома не существовало. Как будто он был дырой в информационном поле, чёрной дырой, затянувшей в себя все слухи и оставившей снаружи только самый сочный бред.
С глубоким, решительным вдохом, будто собиралась нырнуть в ледяную воду, я потянулась к сумке, где лежала папка с документами от нотариуса.
Документы были к моему счастью обычными. Договор дарения, кадастровый паспорт, выписка из ЕГРН. Никаких зашифрованных посланий, печатей с пентаграммами или упоминаний об «ответственности за кота, скелета, домового, летучую мышь и прочей нечисти в придачу». Всё было сухо, скучно и по-государственному бесстрастно.
Среди цифр и официальных обозначений, красовался кадастровый номер.
Я зашла на сайт Россреестра. Интерфейс был на удивление дружелюбным, что само по себе уже казалось чудом. Я вбила заветный номер в поисковую строку и нажала «Enter».
Секунда ожидания показалась вечностью. Я представила, как сайт выдаст ошибку: «Объект не найден».
Но нет. Страница обновилась. И я увидела его.
Тот самый дом. Из кадастровой выписки. Участок. План. Координаты. Всё четко, ясно, по полочкам.
Глава 5
* * *
— ВАСИЛИСА —
Итак, я приготовила себе нехитрый завтрак. Если, конечно, можно назвать завтраком подсохший кусок хлеба, смазанный маслом и сверху кусок колбасы, чей состав был загадкой почище рецепта супа от Марты.
Запивалось это великолепие крепким кофе с безлактозным молоком, пахнущим обречённостью и недосыпом.
«Ничего, – мысленно бодрила я себя, – сейчас быстренько смотаюсь по магазинам, затарюсь сметаной, валерьянкой, томатным соком для таинственного Гаспара из кладовки и к обеду буду на пороге своего нового… приюта аномалий».
Даже в мыслях звучало это так «бодро», что хотелось плакать.
Я уже натягивала куртку, представляя, как буду с умным видом выбирать осиновый кол в строительном гипермаркете, а потом биту в спортивном отделе, как на телефон пришло сообщение.
Сообщение было от Даши, моей коллеги.
Я открыла его с лёгким предчувствием недоброго.
«Васька, ты где? Планёрка уже полчаса как началась! И отчёта твоего нет! Гендир рвёт и мечет, он всех нас своим ядом заплевал! Дуй живо в офис! И отчёт не забудь! Я пока прикрыла тебя, сказала, что у тебя… ну, несварение… очень сильное».
Мир замер. Я буквально ощутила ледяной холодок, проползший по спине.
Работа. ОТЧЁТ.
Как?!
Как я могла об этом забыть? Я, на минуточку, образец ответственности и пунктуальности (ну, почти), человек, который никогда не пропускает дедлайны даже во время пищевого отравления, а тут я выпала из реальности настолько, что забыла о существовании работы и отчётов!
Это было непохоже на меня.
Это было похоже на действие некоего постороннего фактора. На намеренное отвлечение внимания. Мысль была параноидальной, но, чёрт побери, имела право на существование!
Покупки мгновенно отошли на двадцатый план. Дом с его обитателями мог подождать. А вот гнев начальника, способного обернуться в монстра, и превратить мою жизнь в ад – нет.
Я лихорадочно ответила Даше:
«Дашка! Ты мой ангел! Придумай ещё что-то! Что угодно! Хоть то, что меня грузовик сбил и переехал, но я героически ползу на работу! Скоро буду!»
Ответ пришел почти мгновенно: «Ок».
Выдохнув, я рванула к ноутбуку. Включила его. Отчёт-отчёт… Я же почти его закончила! Пару дней назад... Осталось лишь проверить пару цифр и отправить на почту…
Запустила программу, нашла папку, щёлкнула, открывая отчёт и…
И тут случилось оно.
Экран замер. Курсор превратился в цветной кружок, безнадёжно закрутившийся в вечном танце. Я постучала по клавишам. Ничего.
— Ну же, – прошептала я. – Только не сейчас. Прошу, не висни.
Я подождала и скрипнула зубами.
Нажала «горячие клавиши» Ctrl+Alt+Delete.
Вместо того чтобы показать мне «диспетчер задач», ноутбук вдруг…
На смену моей программы для формирования отчётов и рабочему столу пришёл он. Великий и ужасный. Голубой экран смерти.
Он смотрел на меня своим бездушным бело-синим ликом, усыпанным непонятными кодами, словно говоря: «Твои проблемы меня не волнуют, смертная».
— А-А-А-А! – заорала я, вскакивая с места. – Только не это! Не смей, не смей сдыхать сейчас!
Я начала пытаться перезагрузить его, спасала ноут, как могла. Потом жала на все кнопки подряд. Шептала заклинания, которые обычно помогают от зависшего принтера. Бесполезно. Экран при любом раскладе, после выключения и включения снова и снова сиял голубой насмешкой.
И тут меня осенило. Слишком уж вовремя. Слишком уж подозрительно. Сначала я забываю о работе, что со мной вообще никогда не случалось. А теперь, когда я пытаюсь вернуться в колею, техника восстаёт против меня!
Я отступила на шаг и уставилась на ноутбук с подозрением.
— Это ты? – прошептала я в пространство, обращаясь не к машине, а к тому дому за городом. Или силе, которая меня туда притянула. – Это ты так со мной поступаешь, да? Мешаешь мне жить, гадина? Отрезаешь пути к нормальной жизни?
Ответа не было.
Ноутбук молчал, показывая голубой экран.
Я закрыла глаза, пытаясь унять панику. Ладно. Хорошо. Отчёт не отправлен. Ноутбук мёртв. Гендир превратит мою жизнь в ад. У меня есть… два дня, чтобы съехать из квартиры.
Я открыла глаза и посмотрела на голубой экран уже без ненависти, а с неким фаталистическим смирением.
— Ладно, – сказала я тихо. – Ты победил. Или они. Неважно.
Я захлопнула крышку ноута.
Взяла сумку и ключи, и снова составила список.
Первым пунктом был компьютерный сервис. Может парни смогут реанимировать моего помощника? Было бы так здорово!
Вторым пунктом стояла работа… Но это если ноут реально воскресят или хотя бы жёсткий диск вытащат. С него можно всю инфу перезалить… Чёрт, это даже звучит страшно и ужасно долго.
Глава 5.1
* * *
Офис нашей «перспективной» строительной компании напоминал муравейник, залитый неестественно ярким светом и запахом дешёвого кофе.
Войдя туда, я почувствовала себя актрисой, вышедшей на сцену без знания своего текста.
Все взгляды сотрудников буквально впились в меня. Одни с искренним сочувствием, другие с таким неприкрытым злорадством, что хотелось шипеть в ответ. Сволочи. Все эти годы я прикрывала их косяки, а теперь они смотрели на меня, как на преступницу, которую ведут на казнь.
Я прижимала к груди завёрнутый в пакет ноутбук. Он был моим мёртвым и бессловесным доказательством моей невиновности и одновременно моей чудовищной неуклюжести.
Пожилая секретарша Роза Петровна, сердце и совесть нашей фирмы, покачала головой, увидев меня.
— Эх, Царёва… Царёва… – вздохнула она с таким трагизмом, будто я реально шла на эшафот. – Что ж ты так с нашим Сан Санычем, а? Он себе места не находил всё утро…
От её слов мне стало вдвойне стыдно. Александр Александрович, наш гендир, был не тираном, а скорее взволнованным хомяком, пытающимся казаться бульдогом. И тот факт, что я довела его до состояния «не находящего себе места», заставлял чувствовать себя последней дрянью.
Роза Петровна подняла трубку, бросила на меня взгляд, полный материнской жалости, и сказала в трубку:
— Царёва здесь. Впустить?
Помолчала, кивнула и махнула рукой на дверь:
— Входи, он ждёт.
Я вдохнула полной грудью, как ныряльщик перед прыжком в ледяную воду, и вошла.
Начала свою речь сразу с порога, хотя мне слова ещё не давали:
— Александр Александрович! Умоляю, простите! Это ошибка! Я понимаю, что виновата и…
Меня грубо перебили.
Генеральный директор, тот самый человек, который мечтал вывести нашу компанию на международный уровень, стоял у окна, заложив руки за спину.
Он обернулся. Невысокий, полный, с сияющей на макушке лысиной, словно ореолом неудачника, и всегда, в любое время года и погоды, покрытый тонкой плёнкой пота.
Он смотрел на меня с таким негодованием, что я мысленно отступила на шаг.
— Вот именно! Ошибка! – выпалил он, и его щёки затряслись. – Это вы, Царёва, ошибка! Зря я позволил вам стать помощницей главного бухгалтера! Вера Степановна рекомендовала вас как ответственного профессионала, а сегодня она краснела за вас!
Я покраснела тоже. Горячая волна стыда залила меня с головы до ног. Я протянула вперёд свой злополучный ноут в пакете.
— Мой отчёт здесь… – прошептала я, и мой голос прозвучал жалко и сиротливо. – Но самокатчик выбил его из моих рук, а потом та газель переехала его и… вот… Отчёт погиб…
Это прозвучало настолько нелепо, что даже я сама себе не поверила. Похоже на отмазку второклассника, опоздавшего на урок.
— Этот отчёт важен для компании! – взревел Сан Саныч, ударив ладонью по столу. – Сегодня, уже через два часа, у нас переговоры с китайцами! Мне нужны были цифры! Показатели за квартал и прогнозируемая прибыль! А вы мне сейчас заявляете, что отчёт погиб?! Вы вообще хоть на минуточку понимаете, что вам дали ответственное задание?! От вас зависело не только ваше будущее, но и будущее всех, кто здесь работает!
— Я… я всё понимаю… – прошептала я, переминаясь с ноги на ногу, как провинившаяся школьница. – На моём столе на компе есть наброски отчёта… Я успею за два часа всё сделать… Обещаю вам…
Он вдруг усмехнулся. Это была недобрая, ехидная усмешка. Он подошёл к столу, взял толстую, аккуратно прошнурованную пачку бумаги и показал её мне.
— Не утруждайтесь. Дарья Игоревна всё сделала.
У меня ёкнуло сердце.
— Она радеет за компанию и возможные инвестиции от китайцев, – продолжал он, и в его голосе зазвенела сладкая, предательская нота. – Она подстраховала вас. Сделала свой отчёт и ваш тоже. Так что…
Он пожал плечами с видом человека, совершившего неприятную, но необходимую работу.
— Вы уволены. Я понял, что ошибся в вас и отныне не нуждаюсь в ваших услугах. Не вижу смысла в вашей отработке в две недели, только навредите нам. Вам всё выплатят, Василиса Михайловна. На этом всё.
Он махнул мне рукой на дверь и повернулся к окну, демонстративно показывая мне свою спину, финальную точку в моей карьере.
Я стояла, оглушённая, как после удара пыльным мешком по голове. Уволена. Просто, безжалостно, окончательно.
Весь спектр упаднических эмоций пронзил меня: стыд, ярость, отчаяние, унижение.
А потом, сквозь этот туман, пробилась холодная, отточенная мысль. Дарья. «Подстраховала»? Если бы она хотела меня подстраховать, она бы просто сказала: «Вась, ты конечно крупно накосячила, но я всё сделала, так что… ты мне должна. Когда-нибудь и ты меня подстрахуешь».
Но нет. Она выждала. Выждала момент, когда я опозорюсь, и предстала перед начальством в образе спасительницы компании.
Была второй помощницей, а теперь станет первой. А ещё она что-то говорила о дружбе…
Глава 6
* * *
— ВАСИЛИСА —
Сдача ноутбука в сервис прошла с той же торжественной скорбью, что и прощание с тяжело больным родственником, у которого мало шансов.
Инженер, парень с глазами, уставшими от человеческой глупости, осмотрел помятый корпус, присвистнул и спросил:
— Его что, действительно переехала машина?
— Газель, – кивнула я с мрачным достоинством.
— Ну, вы, барышня, даёте, – покачал головой мастер. – Попробуем вытащить данные. Но железо, увы, в утиль.
Я оставила ему свой цифровой труп, номер телефона, чтобы сообщили, когда извлекут данные и вышла на улицу с ощущением, что порвала последнюю нить, связывающую меня с прошлой жизнью. Нормальной жизнью.
И поехала по магазинам.
Это был не поход за продуктами. Это был акт отчаяния, попытка завалить внутреннюю пустоту внешними объектами.
Я двигалась на автопилоте, без эмоций, если не считать лёгкого ощущения нереальности происходящего. Я отныне безработная и можно сказать, бездомная, с деньгами после увольнения, которые быстро закончатся.
Мой внутренний список закупок был составлен с особой тщательностью:
Для кота: сметана разной жирности, вдруг он гурман? Ещё сливки, на всякий случай. И дорогой паштет.
Для летучей мыши, которую я ещё не видела и видеть не очень хочу, я купила томатный сок.
Для домовой взяла разной приправы. Всё, что увидела. Хмели-сунели, прованские травы, смесь перцев, паприка, кориандр и так далее. Мало ли что потребуется для следующего волшебного супа?
Для себя взяла много всего. Брала всё, что попадалось на глаза. Яйца, сосиски… ага, надежда на лёгкий ужин. Творог – надежда на здоровое питание. Икра селёдки была как ностальгия по детству. Затарилась фруктами. Далее в корзину пошли крупы, мука, сахар, соль, короче, все продукты из основ выживания. Ещё консервы. И йогурты. Много печенья и шоколада, но это уже для души. И очень хороший кофе, потому что без него я просто рассыплюсь в прах.
Тележка скрипела под тяжестью… нет, не продуктов, а моего отчаяния.
На кассе самообслуживания я безропотно отдала почти все свои денежки, что получила за увольнение.
Потом был спортивный магазин.
Я обошла все стеллажи с кроссовками и лосинами и направилась прямиком в отдел бейсбольных бит. И выбрала самую увесистую, с приятным, надёжным хватом. Но не для спорта. Для душевного спокойствия. Никто не знает, что может пригодиться в доме с характером.
Последней точкой стал строительный гипермаркет.
Запах древесины, краски и металла ударил мне в нос.
Я долго там бродила, а потом тупила и стояла среди батарей краски, рулонов обоев и стеллажей с сантехникой, и меня накрыло волной отчаяния похлеще, чем в кабинете гендира.
Всё это великолепие было мне не по карману. Мысль «дом надо сносить и строить всё заново» была такой же реалистичной, как план полёта на Марс на самодельной ракете. Моих средств вряд ли хватит даже на косметический ремонт.
Мой взгляд упал на огромные ящики с гвоздями. Они стояли аккуратными рядами. Ну, на гвозди с молотком точно хватит.
Так, сначала надо дом осмотреть и оценить, насколько всё плохо и составить смету… Потом найти новую работу. Желательно удалённую, ибо ездить далеко. И желательно высокооплачиваемую.
Похоже, проще ограбить банк.
Я развернулась и пошла к выходу.
Ладно, осталось покинуть съёмную квартиру, затолкать своё барахло в машину и ехать в свой дом на Перепутье.
Взяла купленную шоколадку, развернула и подумала, что надо было правильно желание загадывать, со всеми подробностями, а не вот так, как я… Вот и получила… не дом, а насмешку.
* * *
Перетаскивание вещей из квартиры в машину можно было смело приравнять к подвигу Геракла. К концу этого мероприятия я была похожа на выжатый лимон. Хотелось лечь и тихо сдохнуть, но судьба, как выяснилось, имела на меня другие планы.
Я позвонила хозяйке.
— Я готова сдать квартиру прямо сейчас, – прохрипела я в трубку. – Вы мне деньги на карту верните, я сразу отдам ключи соседке.
— Василиса, ты – золото! – обрадовалась та. – Сейчас-сейчас всё верну!
Деньги действительно пришли почти мгновенно. Я с чувством глубокого удовлетворения отдала ключи соседке, и наконец-то поехала. Не на вокзал, не в отель, а в своё законное владение. Аномальное, заколдованное, но своё.
И снова дорогу пересёк тот самый белесый, плотный туман. На этот раз я была готова. Остановила машину, высунулась в окно и с вызовом бросила в молочную пелену:
— Исчезни, белый морок, я тут хозяйка!
Туман послушно рассеялся, как по мановению волшебной палочки, открывая вид на кованые ворота с ржавыми петлями, снова дорога до особняка и наконец, сам дом, угрюмый и величественный, словно старый граф, которого разбудили среди ночи.
Глава 7
* * *
— ВАСИЛИСА —
Оставив Марту и Акакия разбирать продукты, я обернулась к Батискафу. Тот с громким, довольным звуком вылизывал последние следы сметаны по краю банки.
— Ладно, – сказала я, стараясь звучать твёрдо. – Ты обещал показать дом. И самое главное, покажи главную спальню, где я буду спать.
Кот лениво облизнулся, и его хвост совершил плавное, грациозное движение.
— Идём, покажу, так и быть. Сметанкой уважила, задобрила, – проворчал он вполне миролюбиво и лёгкой поступью направился вглубь холла.
Я пошла за ним, и тут началось волшебство.
Батискаф лениво вилял хвостом, и в ответ на каждое движение в старинных светильниках на стенах загорались неяркие шарики света.
Они, как пойманные светлячки, отбрасывая дрожащие тени на стены, покрытые потрескавшимися обоями и старым деревом.
Мы вышли в центр холла, и кот с очередным взмахом хвоста зажёг главную люстру. Это была огромная, кованая махина, похожая на перевёрнутый чугунный замок. Она была великолепна, грандиозна и… вся в паутине.
Серебристые нити свисали с неё гирляндами, а в самом центре восседал паук размером с мою ладонь, который смотрел на нас с немым укором.
Я задрала голову, чтобы рассмотреть это чудо, и у меня закружилась голова. Потолок был… подозрительно высоким. Я прикинула высоту дома снаружи. Но этот холл казался таким просторным и высоким, будто находился в готическом соборе.
— Э… Батискаф, – осторожно начала я. – Мне кажется, или потолок тут…
— Дом сам решает, каким ему быть внутри, – отрезал кот, не оборачиваясь. – Иногда он ужимается, когда ему очень скучно, иногда растёт вверх или вширь, когда в настроении или в гневе. В последнее время, до тебя, ему было очень скучно.
Он повёл меня по массивной лестнице, ступени которой подозрительно прогнулись под его, в общем-то, не таким уж большим весом.
— Первый этаж и подвал покажу в конце экскурсии, – бросил он через плечо. – А для начала покажу второй и третий этажи. Может и чердак заодно.
Мы поднялись на второй этаж, и у меня перехватило дыхание.
Не от восторга. От ужасающего запустения. Длинный коридор терялся в полумраке. Стены, когда-то, должно быть, обитые дорогими тканями, теперь были покрыты лохмотьями, сквозь которые проглядывала почерневшая древесина.
Ковёр на полу истлел настолько, что я боялась наступить, казалось, он рассыплется в труху.
В воздухе висела тяжёлая, сладковатая пыль, пахнущая временем и забвением.
— Но… как это вообще возможно? – прошептала я. – Я вот только-только получила наследство! Как же дом мог так сильно состариться и… истлеть! Неужели Осения совсем всё тут забросила?
Батискаф фыркнул, проходя мимо какого-то пейзажа (сейчас и не рассмотреть, всё пыльное), из-под рамы которого сыпалась труха.
— Время тут течёт иначе, когда дом без хозяйки, – пояснил он, как будто это было очевидно. – Он ленится. Иногда пролетают века за ночь, иногда один день растягивается на неделю. Последняя хозяйка, Осения, ушла… ну, довольно давно. С тех пор дом грустил. Вот и обветшал. Соскучился сильно. А тебя она давно присмотрела. В будущее завещание на наследство отправила. Вот так, Василиса.
Мы остановились у высокой деревянной двери в конце коридора. Кот махнул хвостом, и дверь со скрипом отворилась.
— Твои апартаменты, – с намёком на театральность объявил Батискаф.
Я заглянула внутрь. Комната была огромной.
Сквозь огромное, пыльное окно пробивался тусклый свет, выхватывая из полумрака очертания огромной кровати с балдахином (разумеется, в паутине), массивной мебели – кресла, диван, стол, столики, секретер и камина, в котором, казалось, с эпохи царя Гороха не разводили огонь.
Всё было в таком же состоянии ветхого упадка, как и коридор.
— Что за… жуткие чудеса… – пробормотала я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Это было не просто наследие. Мне предстояло провести капитальный ремонт во времени и пространстве.
— Ну что? Как тебе? – поинтересовался кот, усаживаясь на пороге и принимаясь вылизывать лапу. – Нравится? Вид на парк, который давно умер, и на небо, которое всегда хмурое. Всё для тебя.
Я глубоко вздохнула, вбирая в лёгкие запах старины и мрачной тайны.
— Роскошно, – сказала я с самой горькой иронией, на которую была способна. – Прямо как в сказке.
Батискаф усмехнулся, точнее, издал нечто похожее на кошачье хихиканье.
— Добро пожаловать в дом на Перепутье.
Прошла по комнате, осматривая её… поняла, что это полный, капитальный алес.
Пыльный пуф у подножия кровати испустил облако седой пыли, когда я на него опустилась.
Так я и сидела, сгорбившись, и смотрела на свои руки.
А потом взгляд снова заскользил по комнате, по свисающим клочьям некогда роскошного балдахина, по паутине, украшавшей люстру, словно самое мрачное кружево, по полу, где узор угадывался лишь местами под слоем векового праха.
Глава 8
* * *
— ВАСИЛИСА —
Батискаф решил, что показал недостаточно поводов для моей будущей бессонницы и повёл меня дальше показывать мой дом.
— А здесь у нас ещё спальни, – лениво махнул он хвостом в сторону очередного ряда дверей.
Я заглянула во все.
Внутри царил тот же хаос, море пыли, всё так же, как и во всём доме.
Пока мы шли, я невольно считала шаги. Снаружи дом не казался таким длинным. Это начинало напрягать.
Наконец, Батискаф остановился у самой большой двери в другом конце коридора.
— А это самая лучшая спальня. С видом на задний двор.
Он открыл дверь, и я замерла на пороге.
Если бы не слой пыли в палец толщиной, не разруха, не паутина, свисавшая с люстры призрачными гирляндами, это была бы комната моей мечты.
Огромная кровать с резным деревянным изголовьем, массивный камин, в котором так и просилась связка поленьев. Была тут и отдельная гардеробную размером с мою бывшую кухню и полуоткрытая дверь, за которой угадывался санузел с массивной, хоть и потрескавшейся, ванной на львиных лапах.
— Ого, – вырвалось у меня. – Вот это да...
— Да, комната хороша, – согласился Батискаф, запрыгнув на покрытый пылью пуф и оставив на нём аккуратные следы-розетки от подушечек. – Но тут никто не может жить. Даже гостям плохо тут. Сны всякие снятся. Голоса слышатся... С ума сходить начинают…
Он помолчал для драматизма.
— Но призраков тут нет! Они все в других уголках дома обитают. Не знаю, почему тут аномально всё, даже мне не понять. А дом отвечать не желает. Ему всё хорошо.
Я вздохнула. Уже смирившись с тем, что в моей новой жизни к говорящему коту и скелету-садовнику придётся добавлять «аномальную спальню», я пожала плечами.
— Отлично. Сойдёт.
Я сделала несколько шагов внутрь, разглядывая потрескавшийся потолок. И вдруг меня осенило. Вопрос, который должен был возникнуть сразу, как сундук отконвертировал золото на бумажные хрустящие деньги, но до которого у мозга, видимо, только сейчас дошли руки.
— Батискаф, слушай, насчёт денег... – начала я задумчиво. – А ведь банкноты нумеруются. У каждой купюры свой уникальный номер. Как же так выходит?
Я посмотрела на кота.
— Деньги из сундука... это что же, фальшивка?
— Какая фальшивка! – он возмущённо поднял голову, и его усы задрожали. – Не неси ерунды! Артефакт на такое не способен!
— Тогда как? – не унималась я. – Он что, ворует деньги из банка?
Батискаф тяжело вздохнул, как терпеливый учитель, объясняющий примитивное уравнение упрямому двоечнику.
— Слушай и вникай, двуногая. Мощные артефакты не будут заниматься подделкой! Это же так... мелко!
Он с отвращением дёрнул усами, продолжил:
— Сундук не печатает деньги. Он их... «убеждает».
— В чём убеждает? – опешила я.
— В том, что они настоящие. Ты бросаешь в сундук золото, камни, любы ценности. Сундук, он одновременно конвертёр и Посредник. Он связывается с великим Казначейством Вселенной, с самым что ни на есть Первоисточником финансовых потоков... или чем-то вроде того, – кот махнул лапой, отмахиваясь от ненужных деталей. – И говорит ему: «Смотри, у меня тут есть универсальная ценность. Дай мне за неё эквивалент в здешних средствах». И Казначейство, если предложение честное, а золото, камни и тэ дэ настоящие, выдаёт тебе самые, что ни на есть настоящие деньги. С номерами, водяными знаками и всеми прочими глупостями, которые вы люди придумали. Они не сходят с конвейера или станка, они... материализуются из экономического эфира.
Я уставилась на него круглыми, точнее, квадратными глазами, пытаясь осмыслить эту ахинею.
— То есть... золото... исчезает навсегда?
— Ну, «исчезает» – это слишком грубо. Оно... вливается в мировой запас ценности. Становится частью вселенского фундамента. А тебе выдают местную валюту, чтобы ты не путалась и не задавала глупых вопросов! Всё честно! Ох, у меня даже голова заболела…
Я медленно опустилась на пыльное кресло (всё равно уже вся испачкалась), поднялось на облако пыли. Прокашлялась и почесала затылок.
— То есть, – сказала я, чувствуя, как у меня капитально едет крыша. – У меня в башне стоит магический сундук, который ведет дела с межпространственным или… вселенским министерством финансов, чтобы я могла легально платить за ремонт, всякие бытовые расходы, еду и сметану для тебя?
Батискаф благосклонно кивнул, явно гордый тем, что я наконец-то вникла в суть.
— Именно. Так что можешь не волноваться. Твои деньги самые что ни на есть настоящие. Просто... у них немного нестандартная история появления на свет.
Сидеть в аномальной комнате и слушать лекцию кота о межпространственной макроэкономике – это был новый рубеж в моей жизни. Рубеж, перейдя который, я поняла, что пора либо смиряться, либо окончательно сходить с ума.
Я решила, что уже всё равно… Главное, у меня есть свой дом, много денег и очень умный кот… Ещё домовая, скелет… и другие обитатели, которых я ещё не видела…
Глава 9
* * *
— ВАСИЛИСА —
Спускаясь с чердака, я почувствовала, как у меня подгибаются колени. И дело было не только во встрече с призраком-затворницей. Мой желудок, до поры до времени вежливо молчавший, вдруг напомнил о себе громким и недвусмысленным урчанием.
— Следующий пункт – северная кладовка, – объявил Батискаф, уже направляясь вниз по лестнице. – Но сначала заскочим на кухню. Чтобы войти во владения Гаспара, нужен пропуск.
Мы зашли на кухню, и меня тут же окутало благоухание, от которого закружилась голова.
Марта, стоя прямо на печи, что-то помешивала в крохотном котелке (но я уже знала, что потом он увеличится до огромных размеров).
Из котелка тянуло ароматными травами и чем-то грибным. А из недр самой печи исходил божественный запах свежей выпечки – сладкий, сдобный, с ноткой ванили и корицы.
Я чуть не расплакалась от голода и внезапно нахлынувшего уюта.
— А где Акакий? – спросила я, озираясь. Его костяной фигуры на привычном месте у печи не наблюдалось.
— Ушёл в сад, – буркнула Марта, не отрываясь от своего варева. – Говорит, воздух сегодня какой-то непоэтичный. Вот, возьми, это для Гаспара, – она кивнула на стол, где стояла небольшая глиняная миска.
Я налила в неё томатный сок из привезённой пачки, с тоской посмотрела на котелок, в котором пока ещё варился обед, и последовала за Батискафом, который уже нетерпеливо подёргивал хвостом у двери.
Северная кладовка оказалась именно тем местом, куда, судя по всему, столетиями сваливали всё, что было жалко выбросить, но уже невозможно использовать.
Сломанные стулья с тремя ножками, какие-то ржавые железяки неясного назначения, пустые банки, бутылки, горы коробок.
Воздух здесь был густым и спёртым, пахнущим пылью, затхлостью и чем-то ещё… едким, будто кто-то основательно здесь обделался.
Единственная лампочка под потолком мерцала, как предсмертная агония светляка, отбрасывая прыгающие тени на груды хлама.
Полезного здесь не было ровным счётом ничего.
— И где твой Гаспар? – спросила я, морщась от едкого амбре.
— Не мой он, – проворчал кот с отвращением. – Гас! Гаспа-а-а-ар!
В ответ нам была тишина.
— Выходи, подлый трус! – рявкнул котейка.
И снова тишина, нарушаемая лишь треском лампочки.
Но вдруг прямо у меня за спиной раздался звук, тонкий, но пронзительный, словно кто-то провёл металлом по стеклу. А за ним раздался мужской голос. Голос, в котором клокотали страсти, обиды и вся мировая скорбь, пропущенные через усилитель и искажённые до ультразвуковых частот.
— О, скольких унижений претерпел я, дабы сей миг настал! Явился ли ты, о, мой палач, дабы усугубить мои муки, или же ты спаситель мой, и ниспослан небесами, дабы стать прощением моим?
Я аж подпрыгнула на месте, едва не выронив миску с соком. Звук был настолько резким и неприятным, что захотелось зажать уши.
Батискаф зашипел, вздыбив шерсть, и проревел, заглушая этот аудио-кошмар:
— Дурья твоя башка, Гаспар! Ты оглушить нас решил! Говори нормально! Перед тобой ХОЗЯЙКА!
И тут я почувствовала, как на моё плечо опустилось что-то маленькое, тёплое и… пушистое. Очень осторожно, почти невесомо.
— Ну, здравствуй… – сказал тот же голос, но теперь он звучал нормально, даже приятно, баритон с лёгкой, томной хрипотцой.
Я медленно, очень медленно повернула голову. И подумала, что, видимо, желание кричать и чувство ужаса будет сопровождать каждое моё новое знакомство в этом доме.
На моём плече сидела летучая мышь.
Но какая!
Шёрстка у мыши была ухоженного дымчато-серебристого оттенка, большие уши изящно заострены, а на мордочке, несмотря на всю жуткую звериную специфику, читалось выражение умудрённой, слегка усталой меланхолии.
В крошечных глазах-бусинках горел интеллект и, как мне показалось, нескончаемая драма.
Я сглотнула и прошептала:
— И вам… э-э-э… здрасте…
— Гаспар, к вашим услугам, сударыня, – вежливо кивнул он головой. Его взгляд упал на миску в моих руках, и в глазах вспыхнул неподдельный интерес. – А я, если не ошибаюсь, вижу долгожданный нектар? Тот самый, что усмиряет жар в крови и просветляет разум?
— Кхм… томатный сок? – уточнила я, протягивая миску.
— Именно так простецы называют сей божественный эликсир, – с достоинством согласился Гаспар, ловко спустившись с моего плеча на край миски и принявшись пить крошечными, но удивительно аккуратными глотками.
— Он всегда такой? – тихо спросила я у Батискафа.
Кот, уже успокоившийся, фыркнул:
— Обычно просто ворчит. И пакостит. Этот запах его рук дело. Утверждает, что это «парфюм затворничества».
— Это аромат несвободы! – поправил его Гаспар, не отрываясь от сока. – Аромат тлена, что пожирает надежду!
Глава 10
* * *
— ВАСИЛИСА —
Если бы мне ещё неделю назад сказали, что я буду вручную отмывать спальню для говорящего кота в доме, который больше внутри, чем снаружи, я бы, наверное, предложила собеседнику срочно обратиться к специалисту.
Но сейчас это была моя суровая реальность.
Комната, выбранная Батискафом, была просторной, но выглядела как декорация к фильму ужасов после нашествия полтергейста.
Я закатала рукава и принялась за дело.
Первым делом взялась за мебель.
Тумбочки, столики и кресла оказались на удивление очень тяжёлыми, будто их начиняли свинцом для солидности.
Вытащив одну из тумбочек в коридор, я услышала одобрительный возглас:
— Так, эту точно на уничтожение. От неё пахнет какой-то гадостью, – прокомментировал Батискаф, восседая на комоде и наблюдая за мной как строгий прораб.
— А ты бы мне помог! – проворчала я, потирая поясницу.
— Я и так помогаю! Морально поддерживаю! – заявил он, с лёгкостью перепрыгнув на спинку кресла, которое я с трудом тащила.
Кресло от этого стало ещё тяжелее.
Диван, шкаф и кровать пришлось оставить на месте, они явно весили как мамонты, я даже проверять не буду.
Затем настал черёд штор.
Они были из плотного бархата и, кажется, не снимались со времён царя Гороха.
Забравшись на шаткую стремянку, я прикоснулась к ткани, чтобы начать снимать с гардины и…
Это была ошибка.
Шторы вместе с основной гардиной рухнули на пол.
И на меня обрушилась туча пыли такой плотности, что я на секунду ослепла и вдобавок задохнулась.
Я закашлялась, захлебнулась пылью, и стремянка подозрительно качнулась.
Я инстинктивно вцепилась в тюль, и он, с глухим треском оторвавшись от другого, более тонкого карниза, мягко опустил меня на пол, как парашют.
Из облака пыли донёсся одобрительный голос:
— Неплохо! Теперь ты выглядишь как привидение, которое выиграло в борьбе за звание самого грязного. Продолжай в том же духе, Василиса!
Отряхнувшись и мысленно послав кота в его же будущий домик, я добралась до кровати.
Сорвала с него покрывало, я ахнула.
Матрас был испещрён загадочными зелёными пятнами, словно здесь ночевал инопланетянин с очень сильным насморком и поносом.
— Батискаф, что это? – показала я на пятна.
— О, – кот подошёл, понюхал и брезгливо сморщился. – Самому любопытно. Видимо, кто-то из неупокоенных призраков резвился. Но не Эмма, это точно. Не волнуйся, – добавил он, заметив мой ужас. – Как комнату отмоешь, я магией кровать и этот матрас на атомы разберу. Ты мне всё равно всё новое купишь.
— А сразу не можешь это сделать? На атомы разобрать? – взмолилась я, представляя, сколько сил уйдёт на отмывание этого арт-объекта.
— Нет, – ответил кот с непоколебимой серьёзностью профессора, объясняющего основы мироздания. – Тут тебе придётся ручками. Дом тогда оценит твои жертвы. А так не получится.
Он фыркнул, глядя на мою кислую моську.
— Думаешь, почему мы пыль эту до сих пор не убрали? Магия вещь серьёзная, Василиса. Так что давай, не халтурь, работай-работай! Мой будущий домик ждёт меня!
Я сдула прядь волос с потного лба, начала смывать пыль и посмотрела на ведро с тёмной, как мои мысли, водой.
Затем я взяла ещё два ведра.
«Жертвы», сказал он?
Что ж, сейчас дом получит жертвоприношение в виде моих сломанных ногтей и ноющих костей.
Я окунула тряпку в воду с таким решительным видом, будто собиралась не пыль вытирать, а штурмовать замок.
Первая же полка шкафа, которую я протёрла, открыла миру древесину такого насыщенного цвета, что я на мгновение застыла в восхищении.
— Ага, – прокомментировал Батискаф. – Красное дерево. Я же говорил, что у меня вкус есть. Только оттирай аккуратнее, это же моё наследство!
Я продолжила, и скоро комната наполнилась звуками моей борьбы: шуршание тряпки, плеск воды и мои собственные ворчливые комментарии.
— Так… А это что за липкое пятно?..
— Да кто уже помнит? Отмывай, давай! – рявкнул кот.
Я вытирала пыль с картин, и на одной из них проступил портрет сурового мужчины с усами. Батискаф мельком взглянул и заявил:
— Дядя Осении. Скучный был мужчина. Говорил только о налогах на эфирные поставки. Снимай. Мы его Гаспару отдадим.
К полуночи я была мокрая, грязная и смертельно уставшая.
Но комната уже не напоминала пыльное нечто.
Она напоминала… комнату.
Пока ещё грязную, но с потенциалом.
Окна тоже были грязные.
Глава 10.1
* * *
Я буквально рухнула на матрас.
Не легла, не прилегла, не растянулась на нём.
Я именно рухнула, как подкошенная валькирия после суток сражений с пылевыми демонами.
Предварительно я с трудом застелила зелёно-пятнистый кошмар своим постельным бельём.
Своя подушка, своё одеяло…
Усталость была такой всепоглощающей, что мне было плевать и на загадочные пятна под простынёй, и на то, что комната вокруг напоминала декорацию к фильму о конце света.
Я выключила свет и провалилась в сон быстрее, чем Батискаф успевает слопать банку сметаны.
Заснула я на матрасе в своей пыльной комнате, под шум ветра за окном и далёкое, убаюкивающее подвывание Акакия из сада.
Поначалу всё было нормально.
Точнее, настолько нормально, насколько это возможно, когда спишь в аномальной комнате аномального особняка.
А потом началось.
Сначала мне приснилось, что я снова в офисе.
Мой бывший гендир, обросший ещё более густой шерстью, требовал отчёт, написанный на языке эльфов.
Я пыталась объяснить, что не знаю этого языка, но у меня изо рта вылетали только клубы пыли и дохлые пауки.
Потом сон начал меняться.
Офисные стены поплыли, превратившись в стены моей комнаты.
Но они… дышали.
Я чувствовала это сквозь сон, лёгкое, ритмичное движение.
И тихий-тихий шёпот.
Не зловещий, а скорее… навязчивый.
Как будто кто-то перечислял бесконечный список непонятно чего.
«…пылинка с лепнины одна тысяча, фиг знает, какого года, молекула краски с цветочного орнамента, забытое эхо спора о налогах на эфирные сущности, частичка надежды горничной, замурованной в стене…»
Во сне я заворчала и перевернулась на другой бок.
— Отстаньте, – пробормотала я. – Инвентаризацию потом проведём. После уборки.
Шёпот на секунду смолк, будто озадачился.
Потом продолжил, но уже тише.
Потом по комнате начали проноситься тени.
Не страшные, а скорее… занятые.
Одна, похожая на суетливого монстра с метлой, принялась выметать пыльные клубки прямо вокруг матраса, на котором я спала.
Другая, высокая и худая, с линейкой в руках, прикладывала её к стенам и недовольно цокала языком, ворчала, что кривизна тут сильная.
А потом заиграла музыка.
Тихо, как из далёкого, за стеной, радиоприёмника.
И какая-то знакомая мелодия…
Я во сне напряглась, пытаясь узнать мелодию.
Это был… турецкий марш? В стиле диско?
Я приоткрыла один глаз.
Комната была погружена в полумрак, но у самого потолка мерцали какие-то пятна.
Но мне было не до них.
Я спала.
Закрыла глаза и натянула одеяло на голову.
«Спи Василиса, – приказала я себе. – Утром разберёшься. Или не разберёшься. Главное, выспаться…»
Мне снова начало что-то сниться.
Теперь будто бы Батискаф, одетый в крошечный смокинг, требовал, чтобы я немедленно оценила его па.
А по стенам ползали светящиеся зелёные пятна, подпевая турецкому маршу на языке, похожем на лопотание Гаспара.
Самое странное было то, что я почти не удивлялась.
Где-то на глубоком, уставшем дне моей души плескалось остаточное чувство «ой, что это?», но оно тонуло в волнах «а, да пофиг».
Усталость – это лучшее лекарство от страха перед потусторонним.
Перед самым рассветом всё стихло.
Звуки исчезли, тени развеялись, шёпот смолк.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только скрипом половиц где-то рядом и моим ровным дыханием.
Я проспала до самого утра, и когда слабый солнечный луч упал мне прямо на лицо, я открыла глаза и первым делом проверила, на месте ли моя подушка.
На месте.
Одеяло тоже.
Я села и потянулась. Вся была разбитая, но… целая.
Комната вокруг всё так же была запылённой и запущенной.
— Приснилось, – прошептала я. – Всё мне приснилось.
Мне предстояло ещё много работы.
Я подумала, что мне надо сгонять в город…
Пора переходить от примитивного вытирания пыли тряпкой к тяжёлой артиллерии.
Мой мозг, всё ещё наполовину спящий, но уже активно составляющий списки, выдал чёткий план: мне надо мощный пылесос, пароочиститель, стиральную и сушильную машинку…
Василиса и Батискаф
Спасибо, что остаётесь!
Это бесценно!
Друзья, мои самые верные читатели!
Хочу сказать вам огромное спасибо.
Спасибо за каждый отзыв, за каждое доброе слово, за то, что остаётесь со мной.
Отдельный поклон тем, кто, увидев, что книга стала платной, не удалил книгу из библиотеки и не ушёл читать и покупать другие книги, (но не мою из принципа), а поддержали меня, купив её.
Вы - мои герои.
Я знаю, что для кого-то сам факт платности может быть барьером.
Но вы, настоящие ВЫ, понимаете: эти 129 рублей (меньше, чем чашка кофе!) - это не плата за текст.
Этим вы говорите мне: «Татьяна, твой труд важен. Мы ценим то, что ты делаешь, пишешь. Продолжай. Мы с тобой».
И я продолжаю. Для вас. Спасибо, что дарите мне эту возможность творить.
Ваша Татьяна Михаль... А ещё Василиса и Батискаф
