Мне нравится причинять боль. Нравится. Просто нравится. Я кайфую, когда выворачиваю наизнанку чувства других.
Бить кого-то по лицу – это почти равнозначно перепиху с какой-нибудь с*чкой, не совсем, конечно, то же самое, но, чёрт побери, здорово.
Мне нравится ощущать, как моё тело со всей силы ударяется о другое. Мне нравится лишать человека возможности двигаться, нарочно загонять его в угол и подчинять своей воле. Дьявол, хочу делать это с женщинами не меньше, чем с моими соперниками на ринге.
Я бы никогда не позволил себе напасть на женщину, но при этом врезал бы любому, если бы застал тварь за этим занятием.
Быстро уворачиваюсь от удара слева и наношу несколько коротких прямых ударов в тень стены передо мной. Пот начинает покрывать кожу, прошибает поры, моё тело постепенно расслабляется, снимая напряжение, которое я испытывал ещё с прошедшей недели. Я должен быть натянут как струна, но вместо этого меня переполняет поступившая сила, сумасшедшая комбинация предвкушения и адреналина. Если бы я мог сдерживать и продавать это чувство, я был бы на первом месте в списке «Форбс».
В моём опыте нет употребления дури, и вот интересно: тот кайф сравним с тем чувством, которое я испытываю перед боем и после него…
«Помни, Тим, перед тобой был всего лишь слабак. У него никогда не было достойного соперника», – уверяет Дэн, мой тренер. Он мне как брат. Я вырос в немногочисленной семье, у меня было несколько двоюродных братьев и сестёр, помимо моего отца, но они жили, конечно же, отдельно.
Дэн прав, но путь этого Макса к моему титулу был слишком лёгким. Он не проходил изнуряющих боёв, в которых бы пролил крови больше, чем на войне.
Макс Борзов – самодовольный уродец. Явился на бой со своей тёлкой. Иди ты нахрен, Макс!
– Тимур, ты уже готов ринуться в атаку? – ухмыляется Дэн. Он знает, что я ненавижу Борзова. Он в курсе о моём гневе, который постепенно накапливался в течение последних нескольких месяцев. Возможно, я идиот, но полную чушь точно не несу. Я закрываю рот на замок и позволяю своим наработанным на ринге навыкам говорить самим за себя. Я честно заслужил своё положение, и Борзов не единственный высокомерный ублюдок, который нападает на меня, принимая мою безмолвную невозмутимость за слабость. И не последний.
Чёрт, я ведь железный Танк. Тимур «Танк» Варламов. Это не просто титул, который я завоевал, и прозвище, которое взял, потому что хотел быть таким же крутым, как Макс «Гроза» Борзов. Теперь мне кажется, что у него какое-то милое и глупое имя, которое этот дебил придумал после первых нескольких боёв. В то время он ещё выходил на ринг без репутации.
– Заметил ту подружку, которая была с ним сегодня, Дэн? – спрашиваю я и коротко смеюсь. Она очаровательна, хотя обычно я не бегаю за девушкой, которая не соответствует моему стереотипу о туповатой красавице-болельщице, но в ней есть что-то, что манит меня.
– Да, заметил. О чём он думал, прогуливаясь с ней по залу? – бормочет Дэн.
Дело не в том, что он пренебрежительно относится к женщинам, но когда приводишь девочку не из своей команды, то это немного непрофессионально.
– Никогда не встречал её, должно быть, он заплатил какой-нибудь шлюхе с дороги, чтобы она стала его сопровождением на вечер. Надеюсь, он понимает, что это точно не его талисман, благодаря которому он выиграет бой?..
Внезапно раздаётся резкий стук в дверь, и на пороге появляется начальник службы безопасности.
– Привет, Тим. Судьи на месте. Надо проверить обмотку на руках, а также ещё раз пройтись по установленным правилам.
– Посади его, Жень,-успокаиваюсь я и скидываю капюшон халата, затем выпрямляюсь и несколько раз подпрыгиваю на носочках.
– Рад снова тебя видеть, Тимур. Как твой отец? – спрашивает Константин, назначенный сегодня нашим судьёй. Следить за всем – его обязанность, установленная государством, чтобы убедиться, что это самое «всё» делается в соответствии с правилами.
Я улыбаюсь Константину и поднимаю забинтованные руки. Он подтверждает, что обмотка в порядке и констатирует:
–Так как твой папа?
– У него всё отлично. Ему недавно коленный сустав заменили, а он прыгает, как конь. Мне даже неловко становится, когда я вижу, как усердно он продолжает тренироваться. Наверное, хочет полностью восстановиться в реабилитационном центре и установить рекорд.
Константин громко смеётся:
– Я не сомневаюсь.
Сотрудник Федеральной спортивной комиссии неприметно стоит за его спиной. Для чиновников это нормально, они абсолютно лишены чувства юмора и уверены, что всё должно происходить по инструкции.
Склоняю голову в сторону и слышу хруст, что тут же вызывает у меня улыбку. Предстоящий бой обещает быть отличным. Я чувствую это нутром. И когда моя карьера закончится, я, пожалуй, откажусь от обета безбрачия и всяческих ограничений в еде. Но кого я пытаюсь обдурить? К чёрту и то, и другое! Горячая маленькая блондинка и булочка синнабон – вот это звучит нереально круто. Порядок не имеет значения, но если блондинке представится возможность быть первой, то вкушу и её.
Константин отмечает, что у него нет претензий, сотрудник комиссии поступает так же. Они оба незаметно покидают раздевалку, а я возвращаюсь к стене, к обездвиженной тени. Чувствую, как по моему телу разливается смесь тестостерона и предвкушения.
На этом всё. Я однозначно готов к новому бою. Официально намерен заявить, что выхожу к противнику. Настал час нашего соперничества.
Константин и сотрудник федеральной комиссии, наверное, точно так же напутствуют Борзова, тренируют его, как и меня, перед боем.
Ну что, поехали! Учитывая показушность и высокомерие этого идиота Макса, у него, наверное, сейчас начинается мания величия при одной мысли, что он мне наваяет.
– Будем делать прогон плана? – подмигивая, спрашивает Дэн. Он прекрасно понимает, что я не нуждаюсь в повторении, но без толку.
– Нет, – говорю ему, – нормально всё, я в порядке.
Это наша традиция перед каждым боем, он произносит эти слова абсолютно каждый раз перед тем, как я выхожу ринг, но сейчас мне хочется побыть в тишине, мне просто необходимо некоторое уединённое с самим собой время на подготовку. И, откровенно говоря, в данный момент я витаю в облаках и давлю улыбку. Думаю, вы знаете, чем закончится этот бой. До столкновения осталось совсем немного времени.
– Ой, как я бы хотел ухватить этот лакомый кусочек, – шепчет кто-то громко, на что ему отвечают ликующими смешками. Я поворачиваю голову, проверяя помещение, чтобы найти источник обидной речи, но здесь слишком много народа, особенно мужчин, для такого небольшого пространства. Взгляды половины мужской части зала направлены на меня, в то время как я стою с Максом, моим лучшим другом. Определить говорившего мне будет сложно.
Ненавижу подобное поведение, не терплю. Не выношу, когда меня обсматривают, раздевают, не прикасаясь, нагло и цинично. Я бы предпочла спрятаться в тени и исчезнуть незаметно, но Максу нравится быть в центре внимания, ему это нужно как воздух. Это момент его высоты, его славы. У него наконец-то появился шанс приобрести титул, за которым он так долго бился. Он трудился, чтобы достичь этих целей, и теперь настало время для награды.
Зал полон до отказу, шум невыносим. Все здесь, чтобы увидеть Макса, выразить ему поддержку. Радуются, как будто он уже выиграл.
Хотя я знаю это из первых уст.
Я видала парня, с кем он должен был сразиться через час, когда мы столкнулись в холле. Я искала женский туалет. Говорят, не помню, кто сказал, но его называют Танком.
Страшно представить, почему этому боксёру дали такое прозвище.
Я видела его совсем мимолётно, ведь мы прошли мимо так быстро, что у меня не получилось получше его рассмотреть. Но даже в те секунды, когда он внимательно, с ледяным спокойствием меня изучал, в моей груди возникло необычное чувство. Если кто-то способен победить Макса, то только он. У меня было предчувствие своей правоты. И это чувство остаётся со мной до сих пор.
Макс красуется своей ослепляющей голливудской улыбкой, хотя другие, сторонние люди видят в ней только ухмылку, и слегка двигает подбородком, словно пытаясь придать причёске вид. Раньше у него были красивые, песочного цвета волосы, пока он не сбрил их, начав заниматься боями.
Крепкая, мускулистая рука Макса уже сжимает мою талию, и это тоже вошло в традицию: он любит крепко обнимать перед боем. Наклоняясь к моему уху, приблизившись очень близко, он шепчет:
– Улыбайся, – дабы никто не услышал.
– Хорошо, – одними губами произношу, а в следующее мгновения они механически растягиваются. Моя задача - быть его счастливым талисманом.
Макс дорог мне как друг. Это действительно так, но в последнее время мне всё больше напоминает это работу, какую-то обязанность. Его разительную перемену, когда он начал заниматься боксом, я восприняла как гром среди ясного неба. Такого в нём раньше не было. Совсем не тот молодой мужчина, который знаком мне с детства.
Мы подружились в шестом классе. Два странных аутсайдера – по-другому нас никак нельзя было называть. Не ботаны, но и не крутые ребята. У нас было много общих интересов. Мы делились любовью к одинаковым книгам и дурацким телешоу. Казалось, будто нам было суждено встретиться, чтобы стать лучшими друзьями.
Когда мы учились в школе, то и жили тоже в одном районе, но когда перешли в старшие классы, Макс переехал в более престижный район из-за работы отца. Мы оставались просто друзьями. Кажется, это сыграло лучшую для нас роль, так как, когда мы росли раздельно, особенно на фоне половой зрелости, разлука только укрепила наши добрые, чистые отношения. Однако вскоре всё быстро изменилось. С новым положением отца у Макса появились деньги, популярность в школе, внимание девушек, и он, конечно же, познакомился с другим кругом людей. Стал больше проводить времени в обществе крутых парней, но, тем не менее, всегда находил время для меня. После уроков мы встречались и делись впечатлениями о прожитом дне, но что я могла рассказать, ведь моя жизнь протекала спокойно... Только однажды мы встретились уже после того, как прозвенел последний школьный звонок, и, к сожалению, этот день не был для меня радостным... Тогда умерла моя бабушка.
Мама никогда не заботилась обо мне. Я была её обузой, которая умела ходить, хотела есть, одеваться, могла говорить... Она оставила меня у бабушки, когда мне исполнилось пять лет и благополучно забыла о моём существовании. Как?.. Скажите, как родная мать могла так поступить? И дай Бог ей за это счастья, не устаю благодарить её за единственное правильно принятое решение: не оставь она меня с бабушкой, думаю, в моей жизни ничего хорошего не случилось бы.
Я любила свою бабушку. Когда я появилась в её жизни, ей уже было за шестьдесят, и она была слишком стара, чтобы воспитывать детей. Но она приняла меня без всяких упрёков. Для неё я стала счастьем, а не тяжбой. Однажды она сказала мне, что я была её вторым шансом в жизни. Бабушка дала понять, что воспитывать меня было лучшим, что с ней когда-либо случалось.
Я благодарна ей за все замечательные дни, проведённые вместе. Мы были одним целым, одной семьёй, но я всё еще скучаю по ней. Она умерла полтора года назад, и теперь у меня остался только Макс. Он взял на себя ответственность за похороны бабушки, оплатил все долги и даже устроил меня на работу в магазине своего отца. Благодаря этой работе я могу оплачивать свои расходы и не бояться оказаться на улице. Вот поэтому я перед ним в большом долгу.
Но за последнее время Макс сильно изменился. Он стал увлечён боксом, боями не на жизнь, а на смерть, стал подозрительно суеверным.
Максим Борзов всегда был худым, почти прозрачным. Я знала его с детства, мы были лучшими друзьями, и я привыкла к его тонкой фигуре и вечно задумчивому взгляду. Но всё сломалось, когда он начал тренироваться. Сначала это были обычные тренировки, потом он увлёкся настоящим рингом.
Вот он, момент истины. Гонг может прозвучать в любую секунду, и я готов начать свою работу. Работу, за которую мне платят огромные деньги. Мне просто нужно показать свои навыки, и помимо того, что это в рамках закона, за меня болеют, чтобы я победил своего соперника.
Чёрт возьми, я обожаю свою работу.
– Бой! – кричит Константин, махая рукой, сигнализируя о начале битвы. Именно в этот момент простые парни превращаются в мужчин.
Я внимательно изучил все бои Макса, пересмотрел каждую запись. Он предпочитает атаковать головой, размахивая кулаками. Возможно, он делает это, чтобы заставить противника защищаться. Я тоже раньше использовал такую тактику. Мой соперник – Макс «Гроза» Борзов – один из лучших спортсменов. Его стиль мне нравится. У него сильные руки, и он часто побеждает быстрыми нокаутами – именно поэтому Гроза никогда не доходил до второго раунда.
Макс наносит удар, надеясь на молниеносное вышибание… ием самым эта обезьяна прыгает выше головы. Я уклоняюсь от удара, даю отпор, предотвращая следующий, и всей массой наваливаюсь на своего соперника. Я применяю свой вес как оружие и быстро стараюсь скинуть взявшего верх Макса, но он всё равно забирается на меня.
Любому другому боксёру не понравилось бы это, но я не против такого расклада. Во-первых, для меня это выгодно, а во-вторых, позволит нейтрализовать противника. В доказательство своего выигрышного положения я сокрушаю на его харю несколько точных ударов, а потом хватаю Борзова за шею.
У меня сразу выходит достаточно крепко прижать его к настилу, прежде чем он отшатывается и встаёт на ноги. Теперь я в уязвимости, лёжа подобно черепахе на они панцире. Макс остервенело пинает меня по лодыжкам и коленкам, лупит по тазу со всей дури, но придурку до головы не добраться: это запрещено правилами, к тому же прекрасный способ раньше завершить поединок с дисквалификацией.
Спустя некоторое время, когда никто из нас не предпринимает действий, достойных внимания, Макс вдруг решительно отступает и повелительно машет рукой, указывая мне встать.
Ненасытная орава болельщиков гремит вокруг нас, наполняя воздух возбуждением и азартом. Борзов неуверенно шагает вперёд-назад в ожидании моего решения. Я чувствую, как адреналин начинает пульсировать в моих венах, и мгновенно вскакиваю, сделав выпад в сторону. Медленно, пошагово начинаю обходить его, словно хитрый кот, играющий с мышью. Моя уверенность будто притягивают взгляды всех присутствующих, и я ощущаю себя живым, испытывая волнение перед близким сражением.
Остаётся всего одна минута до конца боя! Я быстро сделал выпад в его сторону, мощным движением левого кулака пытаясь достать его челюсть. Но мой удар лишь слегка задел плечо соперника, и я решаю изменить тактику. Моя правая рука несётся в бок Грозы, попадая точно в цель, а затем я ощущаю прилив энергии и бью его по корпусу с новой силой!
Мой адреналин поднимается до предела, я чувствую, как каждый удар приближает меня к победе. Мои мышцы напряжены, сердце бьётся как барабан – я полон решимости завершить этот поединок победой! Я понимаю, что всё зависит от этого момента, и не собираюсь останавливаться.
Я предвижу, что этот поединок затянется, но я не испытываю страха. Удары – моё оружие, моё преимущество. Я собираю все свои силы и направляю их в свои кулаки. Я снова атакую Макса, сбрасываю его на настил и сажусь на него сверху, стараясь поразить его руки. Внезапно замечаю, что его правый глаз покраснел – мои удары дали результат. На его лице отражается выражение, которое мне знакомо. Он понимает, что путь к победе будет трудным.
Сердце бьётся от волнения и азарта. Это момент, когда все мои усилия начинают приносить плоды. Я ощущаю пыл победы внутри себя, и ничто не остановит меня.
Я продолжаю атаковать Макса, не давая ему возможности отдохнуть. Мои удары точны и сильны, но уже спустя короткое мгновение я быстро вскакиваю и уже пытаюсь навалиться всем весом ему на живот, попутно нанося жёсткий выпад. Это не особо даёт результат, но ему хотя бы становится труднее дышать.
Оставшаяся часть раунда пролетела быстро, пока я сосредоточенно пытался одолеть противника. Я не мог позволить себе расслабиться, так как исход боя зависел только от моих действий. И вот, наконец, раздаётся гонг, означающий окончание раунда. Я отпускаю Макса, и в этот момент драйв заливает меня с головы до ног.
Судья помогает мне встать на ноги после жестокой атаки. Я едва успеваю прийти в себя, как внезапно получаю удар в промежность, защищённую ракушкой. Первый инстинкт – уклониться, избежав боли, хотя удар Макса оказался слабым. Однако это сработало как красная тряпка на быка: меня разрывает внутренний гнев и ярость.
Дикая сторона Танка проснулась, и я бросаюсь на Борзова, который нагло использовал запрещённый приём. Судье едва удаётся сдержать меня и оттащить от этого урода.
Я возвращаюсь в свой угол. Ноги устали и едва заметно спотыкаются, но я не обращаю на это внимания. Опираюсь о стальную клетку, окружающую ринг, и чувствую, как напряжение наполняет воздух.
Дэн быстро идёт от ворот, которые открываются для тренеров. Он поворачивает меня лицом к середине ринга и усаживает на скамейку, глядя прямо в глаза.
– Тимур, вы в порядке? – уточняет Дэн, проводя по моим бровям и щекам металлической полоской на держателе. Её прикосновение холодное, как лёд, и я чувствую, как опухший глаз немного отходит после ударов Макса. Я оглядываю ринг и вижу, как Константин направился к Борзову. Он выглядит серьёзным, делая ему предупреждение, а затем снимая с него очко. Константин настоящий профессионал, который, несмотря на нашу дружбу, сейчас просто хорошо выполняет свою работу. Он поворачивается ко мне, подходит ближе и тоже предупреждает за нарушения.
Макс проиграл! Это невероятно! Я просто не могу поверить своим глазам! Он вышел из ринга так быстро, что даже не взглянул на меня. Его лицо отекло и искажено от боли, кровь стекает с нескольких ран. Я никогда не видела его таким избитым и разбитым. Это как кошмар, из которого невозможно проснуться.
Мне невыносимо больно видеть его в таком состоянии. Сердце разрывается на куски, когда я вижу, как моего лучшего друга унижают и избивают. Это так жестоко, так ужасно, что словами не передать. Это самое жестокое зрелище, которое мне приходилось видеть. Я больше не могу смотреть, как он страдает, как его бьют и унижают. Макс больше не заставит меня прийти на его бои. Хватит. Я устала от этой жестокости и боли. Пусть буду слабой, но не могу смотреть, как моих близких людей хотят уничтожить, – лучше спрятаться от всего этого.
Для меня наблюдать за боем – это как наблюдать за надвигающимся мощным цунами. С самого начала было видно, что Макс и Танк – абсолютно разные по своему стилю и поведению. Танк казался более спокойным и уверенным в себе, словно находится в родной стихии. Он просто источал опыт и мастерство.
Но, несмотря на это, я всё равно верила в Макса. Он всегда был тем, кому улыбалась удача, и я надеялась, что и на этот раз ему поможет фортуна. Только по мере того, как бой продолжался, моя тревога только нарастала. Макс казался уставшим, его движения становились менее точными, а Танк, наоборот, всё больше выплёскивал агрессию.
Макс сначала впечатлил всех своей рьяностью, но раскрыл свои карты слишком рано, и все его планы рухнули как карточный дом. Запретный приём для Танка привел его к краю пропасти.
Я бессильно наблюдала за происходящим, понимая, что нет ничего, что могу сделать, чтобы остановить эту драку. Сложив руки и закусив нижнюю губу, напряжённо следила за боем. Танк – опасный противник, но всё же я надеялась на чудо, верила в силу Макса, продолжала болеть за него, даже несмотря на то, что логика говорила мне о вероятном поражении. Нужно верить в друзей и поддерживать их в самые трудные моменты.
Когда Танк поднял Макса в воздух, как будто тот ничего не весил, и бросил его на мат, моё сердце замерло. Это было безумие, словно весь мир затаил дыхание в ожидании ужасного финала. Арена застыла в моменте, когда Танк с силой повалил Макса на землю. Огромный боец наносил удары, словно нечеловеческое существо, лишённое жалости и сострадания.
Когда, наконец, кто-то оттащил его от Макса, я почувствовала волну облегчения и страха одновременно. Мне казалось, что уже пройдены все границы разумного, и теперь нет пути назад. Я могла лишь смотреть, как мой друг поднимается на ноги, и молиться, чтобы он был жив и невредим.
Макс шатался, его лицо исцарапано и искажено от боли. Но он был жив, и это было самое важное. Я чувствовала, как слёзы настигают меня, но я сдерживала их, чтобы не показать свою слабость. Мы оба знали, что в этом мире нет места слабым, – придётся бороться до конца.
Но сейчас, когда всё позади, это самый горький исход из всех возможных. Это первое поражение Макса, и, безусловно, он в ярости. Его гордость была сильно потронута. Теперь, когда всё кончено, я просто рада, что Макс остался жив и невредим после этой схватки. Он самостоятельно покинул арену, без посторонней помощи. Мой друг был настолько раздражён, что даже не посмотрел в мою сторону.
Я хочу направиться в комнату Макса, чтобы помочь ему справиться с поражением, когда вдруг вижу Танка. Его ухмылка заставляет меня задержать дыхание, как будто меня только что ударили под дых.
Какого чёрта?!
Я задыхаюсь, словно воздуха не хватает, и сердце бьётся так быстро, что кажется, оно галопом несётся вперёд. Я не понимаю, что со мной происходит, но в этой усмешке, даже искажённой и опухшей, есть что-то магическое, что заставляет меня трепетать от внутреннего возбуждения. Ощущение, будто он проник в самое глубокое моё существо, нашёл мою самую скрытую струну и зазвучал на ней так громко, что всё во мне зашевелилось.
У меня уже было такое чувство или что-то похожее на него, когда я впервые прошла мимо Танка в холле. Его взгляд остановился на мне, и, когда наши глаза встретились, я ощутила что-то вроде толчка. Это было похоже на странный удар электрошоком. Тогда я не придала этому значения, думая, что, возможно, у меня просто разыгралось воображение. Но теперь я в этом не так уверена...
Проходя мимо, Танк величественно возвышается, отмечая свою победу. Фанаты, окружающие его, несут поздравления и благодарности за захватывающий матч.
Как только я встаю, мои колени подгибаются от волнения. Я поворачиваюсь и смотрю, как Танк удаляется. Он останавливается, чтобы поговорить с фанатами, и я не могу оторвать взгляда от него. Внезапно мои глаза начинают спускаться вниз, и… невозможно не улыбнуться: у него красивая задница.
Нет, смотреть нельзя! Сократить внимание!
Чёрт! Да что же это такое…
Лучше уйти, потому что проходит уже, кажется, целая вечность, но по пути к выходу мои глаза не могут оторваться от этого мужчины, мой взгляд всё равно украдкой ловит его.
«Может быть, это просто игра аттрактантов? – думаю я, пытаясь найти объяснение своему влечению. – Или же это просто тестостерон на ринге. Или, возможно, химическая реакция, вызванная жестокостью, которую я только что увидела?»
Танк просто доказал, что он лидер. Здесь так много полураздетых девушек… Наверное, это естественная причина, почему мы все смотрим на него, а я уже и вовсе начинаю пускать слюни. Наконец Тане, улыбаясь фанату, прощается и уходит. Видно, что он устал от женского внимания, которое сегодня было в избытке.
«Ты передо мной в долгу!» – эти угрозы слышатся, когда я выхожу из небольшого медицинского кабинета, который отделён от остальных помещений плотным занавесом.
Челюсть слегка опухла от удара, и доктор, осмотрев её, сказал, что всё не так страшно, как я подумал. Побаливает – да, но нужен просто холодный компресс, который я как раз и прикладываю.
Дэн усмехается рядом со мной, выйдя из-за завесы.
– Кто-то, похоже...
Не имею понятия, что он хотел дальше сказать, потому как я почти не слышу его из-за гула нахлынувшей к вискам крови, когда на моих глазах голова красивой блондинки ударяется о бетон.
Я довольно спокойный человек, и редко теряю контроль над собой, всегда прекращаю драку и не кричу, и начинаю стонать, когда нахожусь в гневе. Я умею контролировать свои эмоции, но при этом знаю, что где-то глубоко внутри меня спрятан тот самый зверь, который никогда не сможет вырваться на свободу… Но только не на ринге. Не во время выяснения полётов с женщиной. Я закрыл его на семь замков, не позволю ему выйти, заковав в тяжёлые кандалы самообладания. И поэтому для меня не поддаётся объяснению то, что следует дальше.
У меня случается приступ гнева, когда я увидел, как Макс вдавливает девушку в стену. Мой внутренний демон пока управляем, однако оковы, которые сдерживают его, уже ломаются.
Я срываюсь, став свидетелем того, как Макс припечатывает девушку о стену. Зверь и сейчас под контролем, но цепь, сдерживающая его, немного ослабевает.
Через мгновение я несусь прямиком к Максу и долблю так сильно, так резко, как могу, с плеча, затем делаю захват его торса, прежде чем швырнуть его к той же самой стене. Рука болит после удара, и хоть эта боль доставляет дискомфорт, но потерпеть можно, особенно если обидевшая девушку мразь окажется разорванной на части.
Перебросив Макса на лопатки, я наседаю на него сверху и вдруг замечаю шок в его глазах. Шок, который почти моментально сменяется свирепостью. А щелчок внутри меня значит только одно – оковы, сдерживающие демона, окончательно разрываются.
Я не считаю себя чудовищем и убежден в том, что я вполне разумный человек. Зато мои кулаки, которые месят лицо Макса, – вот они настоящие киборги. Имея дело с лицом противника, они испытывают наслаждение от боли в момент удара.
– Ни за что. Никогда. Не поднимай руку. На женщину, – с каждой фразой на него обрушивается очередной удар.
Дэн и охранник подбегают ко мне, отталкивают меня сначала к стене, а затем укладывают на пол. Да, я потерял контроль над собой. Да, демона нужно снова посадить на цепь, но у меня нет внутренних ресурсов это сделать.
Мне везёт, что Дэн такой же крупный, как и я, поэтому он не летит в стену после моего удара, в отличие от охранника. Я продолжаю рычать в бешенстве, но Дэн смог удержать меня. Он старается успокоить и не отпускает, пока не убедится, что я пришёл в норму. А потом, в течение короткого времени, возникает беспорядок, поскольку на место драки стекается всё больше людей.
Вокруг нас обступает толпа людей, оживлённо обсуждая произошедшее. Когда, наконец, меня отпускают и я поднимаюсь с пола, то сразу думаю о той девушке-блондинке и о серьёзности удара, который она получила.
Осматриваясь по сторонам, я пытаюсь разглядеть её, но вместо этого увидел, как Макс возмущённо горланит на охрану, утверждая, что я недавно напал на него. А Дэн в это время смотрит куда-то, совсем в другую сторону, и я слежу за направлением его взгляда, пока наконец не замечаю искомую девушку.
Она до сих пор сидит на полу у стены, согнув колени к подбородку и крепко обняв их руками. Её колотит, словно она испытывает страх, и я прикладываю все усилия, чтобы не впадать в гнев и опять не накинуться на Макса, чтобы не закопать его живьём.
Я уверен, что даже если бы вся охрана была вокруг Макса, если бы у меня была цель убить его, меня бы никто не остановил. Я мог бы покалечить его, возможно, даже пришить прямо на месте. Хотя, вероятно, сам бы пострадал, но инстинкты монстра разгорелись бы во мне ещё сильнее. Убил бы там же!
Наплевав на боль в руке, я опускаюсь на пол рядом с девушкой и ощущаю не только физическую боль, но и тревогу. Мне нужно понять, удостовериться, что с ней всё в порядке, и только потом можно идти на поиски упыря, который осмелился её обидеть.
– Всё хорошо... – не нахожу больше слов, потому что ситуация сложная, и я это прекрасно понимаю. Но нужно же хоть что-то сказать, пока обнимаю её как можно деликатнее, и, на удивление, девушка оказывается уютной и какой-то бархатной. Слегка отодвинувшись, я поправляю её волосы, заложив прядь за ушко, и едва слышно прошу: – Я должен посмотреть в твои глаза, голубка. Мне нужно удостовериться, насколько широки твои зрачки.
Неотразимые, очаровательные изумрудные глаза-кристаллы не спеша открываются, и крохотные слезинки стекают по изящным скулам. Потрясающий взгляд! Если бы эта девочка принадлежала мне, я бы зарылся носом в её локоны и без конца наслаждался бы их запахом.
Странные у меня мысли, конечно… Разве это я?..
Её зрачки не сразу останавливаются на мне: первые мгновения она устремляет взгляд куда-то в сторону, а ещё внимательно изучает происходящее вокруг. Макс хотя бы уже не вопит, но если он прямо сейчас вновь выдаст что-то подобное, то у меня вообще нет уверенности в собственном терпении и выдержке. После этого девушка не спеша останавливается на моём лице – и наши взгляды пересекаются. Первая реакция девушки на меня именно такая, какой я опасался. Чувствую резкое сопротивление, когда она пытается вырваться из моего захвата.
ЯНА
Тимур. Его зовут Тимур. По крайней мере, таким именем его называют другие. Для брутального мужчины оно какое-то слишком уж… как из детской книжки про «Тимура и его команду».
Это так необычно – возвращаться домой с Тимуром, ранее приехав с Максом. И они очень разные. По-моему, Тимур ростом выше Макса, отчего он сразу становится просто огромным, мощной машиной. И он нереально уравновешенный, однако это такое его состояние, от которого краснеешь и смущаешься. Непонятно, зачем ему подвозить меня до дома?.. Может, это способ задеть Макса, или, возможно, Тимур хочет, чтобы я упала к его ногам? Безусловно, мне приятно такое повышенное внимание, и у меня действительно нет никакого желания сейчас разговаривать с Максом, но не до такой же степени.
Пронизывающая боль в голове заставляет меня чувствовать себя как пленница своего собственного тела. Всё, что произошло сегодня вечером, словно обрушилось на меня с невероятной силой, оставив беззащитной перед этими мучениями. Усталость бьёт в каждую клеточку существа, заставляя жаждать лишь одного – покоя. Я устала от этой жизни, от постоянной борьбы и стресса. Мне просто нужно вернуться домой, забраться под одеяло и погрузиться в сон.
– Где стоит твоя машина? – интересуюсь я, когда мы появляемся на стоянке для машин.
Сегодня полнолуние, и это не может не влиять на наше поведение. Может быть, именно из-за этого всё такое безумное и загадочное? Но неважно, важно то, что парковка залита светом фонарей и на ней всё ещё стоят машины. Дюжина разнообразных транспортных средств, и среди них, словно гигант среди карликов, выделяется Тимур – громадный грузовик, притягивающий взгляды и внушающий уважение. Его мощь и непоколебимость словно отражают силу самой полной луны, пробуждающей в нас дикие и неизведанные чувства. Возможно, именно под её светом рождаются самые смелые и необычные идеи. Кто знает, что принесёт этот вечер, освещённый лунным светом?
– Вот он, мой брутальный парень, – с улыбкой говорит Тимур, указывая на роскошный автомобиль. Подходит к нему и похлопывает по капоту.
Я смотрю на автомобиль и не могу скрыть удивления. Чёрный «Кадиллак» действительно выглядит как из другой эпохи, словно он переносит меня во времени.
Подойдя к пассажирской двери, дотрагиваюсь до металлической ручки в ожидании, пока она откроется. Тимур странно на меня смотрит, и это заставляет чувствовать себя ещё более взволнованной.
– Разреши мне поступить иначе, – тихо произносит он, улыбаясь краешками губ, и приближается ко мне.
Это немного смущает, но я всё же отступаю. Тимур выуживает из кармана ключи и открывает ими дверь, приглашающим жестом показывая на сиденье. Чёрт возьми, приятно…
– Благодарю, – слегка улыбаюсь и осторожно опускаюсь на сиденье.
Оно необычное. Это не просто сиденье, а цельная конструкция, занимающая всю переднюю часть автомобиля. Оно напоминает заднее сиденье, за исключением того, что посередине нет небольшого пространства для третьего пассажира. Длинное, чёрное, придающее интерьеру особый шарм, как будто сделанное на заказ, ведь такая нестандартная компоновка сидений, скорее всего, не встречается часто.
Я откидываюсь на удобном сиденье и пристёгиваю ремень безопасности. Тимур же, садясь за руль, демонстрирует уверенность. Тоже пристёгивается, вставляет ключ в замок зажигания и поворачивает его. Авто сразу издаёт ревущий звук, заставляя меня подпрыгнуть на своём месте. Но, как только это происходит, я корчусь от головной боли.
– Можно не так активно её заводить? – интересуюсь, обхватив ладонями голову.
Тимур задумчиво пожимает плечами:
– К сожалению, нет. У машины такая особенность. Предлагаю тогда включить музыку.
Я сконфуженно складываю руки между коленей, потому как сомневаюсь в правильности решения. Он уверенно крутит ручку радио – и звуки тяжёлого рока наполняют салон машины.
– Ой! Прости! – слышу его извинения сквозь ладони: пришлось закрыть ими уши.
Я закрываю глаза, сжимая зубы от боли в голове. Музыка меняется с тяжёлого рока на кантри, затем на рэп, и вдруг Тимур переключает на лёгкий рок. Звучит знакомая песня. Певец исполняет её нежным голосом, и я чувствую, как напряжение начинает спадать, руки опускаются с ушей.
– Сейчас комфортнее? – спрашивает Тимур.
Я соглашаюсь и, улыбнувшись, благодарю:
– Теперь – да. Спасибо.
Его улыбка – как луч солнца. Она такая честная, такая искренняя, что мгновенно заставляет меня затаить дыхание. Я быстро отворачиваюсь, пытаясь спрятать свои эмоции от его взгляда, чувствуя, как удар его улыбки пронзает меня до самой глубины души.
– Куда мы направляемся? – спросил он, прерывая мои размышления. Я пристально смотрела в окно, пытаясь скрыть свои мысли об его воздействии на меня.
– Домой, – отвечаю, даже не задумываясь. Мой голос звучал уверенно, но внутри меня бушевала буря чувств. Я не могла дать себе волю посмотреть ему в глаза, чтобы не рассказать всю правду о том, насколько сильно он поверг меня в смятение.
Мы продолжаем молча сидеть рядом друг с другом, но в моей голове кружатся мысли о том, как Тимур вдруг изменил всё. Я не могу отделаться от этого чувства, что что-то в моей жизни навсегда изменилось после этой встречи. Машина всё ещё работает вхолостую, негромко льётся из динамиков музыка, и я неожиданно понимаю, что мы до сих пор стоим на месте.
«Обижать женщину – низко», – заявляет Тимур, и его фраза снова и снова повторяется в голове как на репите, а я, слушая его голос внутри, прислоняюсь к двери.
Я вижу, как он уходит, его шаги гулко звучат по ступенькам. Потом, спустя мгновение, раздаётся рычание мотора его авто, который наверняка не оставит равнодушным никого. Он уезжает, и это лучше всего. Потому что хотел войти. И по какой-то неведомой мне причине я почти пригласила его… Но судьба распорядилась иначе, и теперь моё сердце разрывается на части от тоски. Ведь он ушёл, и я осталась одна среди этой тёмной, пустой комнаты, где только эхо его шагов напоминает о его присутствии. Я слышу, как он уходит, и это пронзает душу острым кинжалом неизбежности.
Но это была простая встреча, ничего не значащая для него… Вот я, настоящая, но видимо, как будто на меня смотрят как на какую-то использованную куклу. Как он хладнокровно играет со мной, словно я просто его игрушка, игрушка, которую можно бросить в сторону, когда надоест. Я просто ничто в его глазах, просто марионетка в его руках, игрушка для его удовольствия. Наверное, так… Я не знаю, что думать.
Тимур внезапно вмешался и спас меня от исступленного Макса, но теперь у меня возникли тревожные мысли. Он, вероятно, ждёт от меня какой-то ответной услуги. Однако я не желаю предоставлять ему ни материальное вознаграждение, ни физическое удовлетворение в обмен на спасение. Я не привыкла обменивать свою благодарность на что-то ещё. Меня пугает мысль о том, что он предполагает от меня что-то большее, чем просто слова признательности. Я надеюсь, что смогу найти выход из этой ситуации и не поддаться его требованиям.
И вот, если Тимур действительно хороший парень и просто хотел проверить мою квартиру, я все равно волнуюсь. Ведь что я сделаю, если у меня нет ничего предложить ему? Ни чая, ни кофе… Может быть, он будет разочарован или подумает, что я негостеприимная хозяйка. Вряд ли ему захочется пить минералку и жевать засохший хлеб.
Мне кажется, что я сделала правильный выбор, отправив его домой. Ведь лучше завершить этот вечер таким образом, чтобы не возникло никаких неприятностей. Но почему же теперь меня охватывает тревога? Почему мне кажется, что я допустила ошибку? Возможно, я упустила какой-то важный момент или не учла какие-то обстоятельства. Всё это мучительно гложет меня и не даёт покоя. Может быть, стоило бы вернуться и пересмотреть всё снова, чтобы убедиться, что я не пропустила ничего важного. Неожиданно для себя я начинаю сомневаться в своём решении и боюсь, что это могло навредить не только мне, но и ему.
Каждое движение приводит к боли в голове, словно молот ударяется о головной мозг, когда я направляюсь в ванную. Мои мысли свёрнуты, как клубок нитей, и я еле нахожу силы подняться с кровати. Но, к моему счастью, у меня ещё осталось обезболивающее.
Я стою перед зеркалом – мои глаза отражаются в нём. Они усталые, потухшие, словно забытые свечи. Разводы туши и потёкшая подводка лишь подчеркивают усталость. Капли воды падают на лицо, словно слёзы, и я смахиваю их тыльной стороной руки.
Я открываю пачку ибупрофена, выпускаю пару таблеток на ладонь. Вода из под крана наполняет стакан – и я запиваю таблетки, словно проклятие, жаждущее проглотить меня. Горечь таблеток смешивается с горечью мыслей, и я поглощаю их, словно последнюю надежду.
В шумной суете наконец-то наступает тот момент, когда я могу погрузиться в тишину и покой спальни. Сбрасывая с себя обувь на высоких каблуках, я остаюсь лишь в нижнем белье и укрываюсь под тёплым одеялом. Но даже в этом уютном убежище мои мысли не находят покоя. Сердце бьётся сильнее обычного, когда всплывает в памяти образ Тимура. Мысли о нём не дарят мне покоя, и я понимаю, что что-то не так. Почему его лицо не уходит из моей головы? Почему я чувствую себя так плохо?
Головная боль начинает накатывать волнами, и я осознаю, что мне просто необходимо немного отдохнуть и успокоиться. Может быть, слишком много стресса и эмоций за последнее время накопилось? Может быть, мне стоит позволить себе просто быть и чувствовать, не пытаясь всё контролировать?
Я закрываю глаза, пытаясь успокоиться и уснуть, но даже в темноте и безмолвии спальни я всё ещё чувствую, что образ Тимура не исчезает. Он выглядел таким взволнованным, таким искренним. Когда он внезапно появился, оттянув от меня Макса, его облик вдруг преобразился. Он стал похож на ангела мести, беспощадного и кровавого. Сердце замерло от удивления, я почувствовала, что я всё это вижу не наяву, а во сне. Такого не могло быть в реальности.
Тимур неистово бил Макса по лицу и телу, словно исполненный праведного гнева за то, что тот сделал со мной. Он повторял слова о том, что никогда нельзя бить женщину, с такой страстью, что мне казалось, будто он был готов пойти на всё ради моей защиты.
И я впервые почувствовала себя спокойно. Его страсть и решимость ограждать меня от всех опасностей заставляли делать, что теперь я не одна в этом мире, что за меня есть кому заступиться, что я могу попросить о помощи того, кто глотку перегрызёт другому… за меня.
***
Я пробуждаюсь от громкого и настойчивого стука в дверь. «Полиция?» – почему-то думаю я, вытягиваясь в постели. Обычно они так громко стучат только в соседнюю квартиру. И, кажется, за последний год я слышала этот звук намного чаще, чем хотелось бы. Стук становится ещё громче, как будто это вообще возможно.
– Минуточку! – кричу я. – Уже иду!
Надеюсь, успею открыть дверь, прежде чем они её вышибут. Новая дверь мне точно не по карману.
Следующий день после боя всегда ощущается как после серьёзного испытания. Даже в случае победы тело по-прежнему чувствует усталость и напряжение. Но именно в такие моменты я понимаю, что каждый бой делает меня сильнее, мудрее и готовым к новым вызовам. После того, как я проводил Яну домой, мне было трудно заснуть. Мысли кружились в голове, и я чувствовал, что не хочу уходить. Возможно, она бы пригласила меня зайти, но я не осмелился. Вместо этого, решил прогуляться вокруг своего дома, наслаждаясь тишиной.
Утро началось не так, как обычно. Я уже осознал, что Яна в моих мыслях на протяжении всего этого времени, и понимаю – хочу быть рядом с ней, быть тем, кто поддерживает и вдохновляет. Я должен был преподнести сто причин, чтобы удержать её до того, как она хлопнет дверью.
С громким стоном я сползаю с огромной кровати, потягиваюсь и морщусь от боли в левой руке. Она всё ещё болит, но уже не так сильно, как вчера ночью. Зато на правом бедре теперь гордо сверкает гигантский синяк. Удары ноги Макса прошлым вечером оставили своё болезненное наследие. Шесть утра – и мне просто жутко хочется вернуться в постель. Но не могу, потому что все мысли заняты только ей – Яной.
Голова кружится от смешанных чувств: страха, волнения, надежды. Я не знаю, что делать дальше, как вести себя, как быть. Мне кажется, что время замирает, когда думаю о ней. Мир вокруг меня замирает, и есть только она и я.
И хотя быть в вертикальном положении не самое приятное занятие, но всё же это лучше, чем лежать бездейственно в постели. Возможно, это именно то, что мне нужно сейчас – просто двигаться, пусть даже медленно и больно.
Зубы я чищу, стараясь не думать о боли в челюсти, которая всё ещё напоминает о прошедшей схватке.
Взглянув в зеркало, я вижу себя – мужчину, который уже далеко не подросток, с коротко стриженными тёмно-коричневыми волосами и глазами цвета мутного карегo. Размышляю, что, возможно, стоит побрить эту густую испанскую бороду вокруг рта. И действительно, с чёрными синяками под глазами я выгляжу «милым и обалденным». Может быть, поэтому Яна так испугалась, когда я улыбнулся ей, покидая ринг. Наверняка я был в крови и порезах, но моя улыбка была искренней. Вообще-то я понимаю, что черты моего лица несовершенны, но именно они делают меня уникальным. Моя эспаньолка, мои чёрные синяки – всё это часть меня, часть моей истории. Я не идеален, но я искренен и открыт.
Проходя через холл и спускаясь по лестнице, я вхожу в гостиную и выглядываю в окно. Машины Дэна не было видно – он, должно быть, уехал сразу же после моего прибытия домой. Надеюсь, что он пригласил Ольгу Маликову на встречу. С тех пор, как она приехала в город и начала сопровождать бои без правил, он кружит вокруг неё как бабочка вокруг свечи.
Подхожу к холодильнику и достаю бутылку воды, сделав глоток, прежде чем выйти из дома через заднюю дверь. Садясь на крыльце, я завязываю шнурки на кроссовках. Время начать бегать. Может быть, я себя не очень хорошо чувствую, но пробежка обязательно поможет.
***
«Бляха-муха», – ворчу про себя, вновь заглядывая в холодильник. Вот уже третий раз за последние пять минут. Внутри холодильника всякие вкусности, но ничего не цепляет. Хотя, честно говоря, я просто мечтаю о зефире и Яне. Боксёрам нужно придерживаться диеты, здорового питания, но зефир … Зефир – это моя слабость, которую я стараюсь игнорировать, но безуспешно. Он просто тает во рту, оставляя за собой офигенное послевкусие.
Я одеваюсь и с уверенностью выхожу из дома, направляясь к своему гаражу. Глазами скольжу по обеим моим машинам – «Кадиллаку» и «Джипу». Выбор непростой. Но сегодня мне нужна надёжность и безопасность, чтобы защитить мою малышку, поэтому я сажусь за руль внедорожника, ведь он всегда готов к нелёгким испытаниям. Прибыв в ближайшую забегаловку, я чувствую себя как дома. Меня знают здесь все, и каждый раз встречают с улыбкой и радушием. Завтракаю, так как дома готовить что-то горячее не хочется, а хлопья с молоком надоели, и мчусь более-менее сытым к дому Яны. На самом деле я не собирался к ней ехать, даже сам удивился, когда оказался перед её квартирой. Но в то же время два стаканчика кофе, пакет с рогаликами и пачкой зефира намекают, что я как раз вовсе и не собирался домой.
Очертания её умопомрачительных ног прочно застряли в моей голове. Чёрт побери, она классно выглядит.
Я негромко стучу два раза.
И вообще, меня интересует, кто такой этот Кузьмич? Я не слышу, чтобы кто-то сейчас был в её квартире.
Загадочное мяуканье раздаётся за дверью, заставляя сердце биться сильнее. В уме крутится лишь одна мысль – кот просит о помощи. Я оставил Яну здесь, в этой тёмной улочке, и теперь она мертва. Чей-то злой ум решил лишить её жизни. А теперь этот кот, одинокий и печальный, зовёт меня на помощь, словно надежда на спасение ещё не угасла.
Господи, что за хрень?..
Мне приходится снова и снова потрясти головой, чтобы избавиться от нелепого видения, которое тянет меня в глубины страха и неопределённости. Я продолжаю стучать в ту закрытую дверь, словно пытаясь пробудить кого-то. Мои кулаки сжаты, а сердце бешено колотится в груди.
Может быть, я стучу слишком настойчиво, слишком громко, слишком отчаянно?.. Решимость пронизывает тело, заставляя даже размышлять о том, чтобы выломать эту дверь и ворваться внутрь, но внезапно осознание приходит ко мне, как ледяной удар по спине. Мне нужно взять себя в руки, остановиться, успокоиться. .