– Василисонька, ты же умеешь делать массаж? В твоем личном деле это выделено и подчеркнуто красным. Двумя черточками.
Господин Римз, мой хозяин, плотоядно смотрел на меня, потирая ладони. Сегодня жена его вместе с детьми отправилась навестить свою маменьку. А хозяин семейства остался, сославшись на работу. И сейчас он решил скрасить тяжкие труды моими дополнительными услугами.
– Только малышам, хозяин, – ответила я, теребя метелку, которой перед этим смахивала пыль с игрушек, – специальный детский массаж.
– В каждом мужчине живет ребенок, – вкрадчиво произнес Римз, наступая на меня, – эта работа совсем доконала, очень нужно расслабиться. Ты же поможешь мне, милая? Я ведь не зря выкинул столько денег, когда перекупил тебя у всех желающих!
Серые глаза Чака Римза горели предвкушением. Я не сомневалась, какого рода массаж он от меня сейчас ожидает.
Намеки, которые он делал мне иногда даже при детях, не оставляли вариантов. Весь месяц с тех пор, как я попала к Римзам, он ко мне подбирался. И вот сейчас у него появилась возможность заявить о своих намерениях.
– Можешь даже взять свою метелку, с ней будет интереснее, – прошептал Чак, приблизившись на опасное расстояние. В руке его был пульт, с помощью которого он мог меня “заморозить”. Римз поймал мой взгляд, криво ухмыльнулся и спрятал вещь в карман.
– Я прибегну к нему в крайнем случае, – пообещал хозяин, – нам понадобится твоя подвижность.
Я смотрела на него, не зная, что предпринять.
Он мой хозяин. И с этой работы уйти не получится, да и просто некуда. Негодяй это знал и торжествовал заранее, наслаждаясь моей беспомощностью.
Шансов справиться с этим высоким, сильным мужчиной у меня не было. Сейчас он стоял, возвышаясь надо мной примерно на две головы. Широкие плечи закрывали обзор, даже дверного проема не видно.
Загорелый блондин, привлекательный, отлично выглядит и стильно одевается. Он уверен, что любая с радостью прыгнет к нему в постель. Но почему это должна быть я?
Ухватив меня за талию, Чак принялся перемещаться ближе к кушетке, заваленной игрушками.
– Сейчас я покажу тебе, где у меня скопилось больше всего напряжения. И ты снимешь его своими волшебными ручками. – мурлыкал Римз. – А потом и не только с их помощью.
– Господин Римз, в контракте этого не прописано! – попыталась освободиться я.
– Кого волнует этот дурацкий контракт! – рявкнул хозяин. Он уже распалился до предела и не собирался отступать. Мои возражения только раздражали его и больше раззадоривали.
Он схватил меня, сжав локти, и швырнул на кушетку. Игрушки полетели в сторону.
– Ты будешь делать то, что я скажу! Потому что я заплатил! А ты дразнила меня с первого дня, как тут появилась. Улыбалась и строила глазки!
– Ничего подобного! – возмутилась я. – Мне наверняка просто соринка в глаз попала! Женатики вообще не в моем вкусе.
– Значит, сейчас сделаешь исключение, – осклабился Римз, – ну же, хватит ломаться, будто ты приличная женщина. Ты прислуга. Вещь, за которую я заплатил. Думаешь, смазливую мордашку и аппетитную фигурку я выбирал для своих балбесов?
Римз навалился на меня, продолжая удерживать мои руки. Коленом придавил бедра.
– Взрослые мужчины часто забавляются с игрушками, которые покупают сыновьям. Разве ты не знала? Зачем, по-твоему, я взял тот управляемый поезд за три тысячи белдоинов? Ну же, хватит тратить мое время зря! Раздевайся!
– Вы мне в руки вцепились, как я разденусь?
Я надеялась ослабить его бдительность и сбежать. Напоследок приложив чем-нибудь тяжелым.
– Если отпущу, ты не наделаешь глупостей?
– Конечно, нет, – постаралась я ответить ласково и немного игриво, – только если вы сами прикажете.
Слезь же с меня, идиот!
Моя мысль вдруг неожиданно прозвучала вслух. Чужим, визгливым голосом.
– А ну, слезь с нее, идиот! Подумать только, среди бела дня, в комнате наших мальчиков!
Чака Римза как ветром сдуло.
Он вскочил, поправляя пиджак и растерянно глядя на разъяренную жену. Она влетела в комнату, потрясая маленькой розовой сумочкой.
Иверия Римз подбежала к нам и залепила звонкую пощечину… мне!
– Мерзавка! Мы пригрели тебя, а ты… ты! Залезла в штаны к моему мужу!
– Ну, во-первых, еще нет, – сказала я, потирая щеку и вставая с кушетки. Что во-вторых, я и сама не знала.
– Да, Вера, речь шла только о массаже, – Чак бросился успокаивать супругу, – и Василиса сама мне его предложила, видя, как много я работаю.
– Что ты придумываешь!
Иверия тянулась ко мне, явно собираясь отхлестать своей сумочкой.
– Я слышала, она собиралась раздеться!
– Чтобы ничто не мешало ей свободно двигаться во время процедуры, – Чак перехватил жену поперек талии, – а, кстати, где дети?
– Я оставила их у мамы. Собиралась провести с тобой романтический вечер, а ты…
– Данечка, пластилин нужно немного разогреть в ладошках. А потом помять его. Дальше можем сделать колбаску, из которой и будут наши ручки.
Пухлощекий карапуз, от старания высунув язык, пытался оживить твердый, много раз уже использованный кусок пластилина неопределенного цвета. Какой получается, если смешать много разных оттенков.
– Вот молодец, – похвалила я упорного мальчишку, наблюдая, как вытягивается между детскими пальчиками серо-буро-малиновая пластилиновая сосиска.
– Василиса Леонидовна! – позвала меня от двери уборщица Нина. – Там вас мужчина какой-то просит. Солидный такой, с портфелём. На улице ждет.
Нина Эдуардовна была женщиной не то чтобы слишком пожилой, но речь у нее своеобразная. На нее некоторые родители периодически жаловались заведующей. Мол, какую культуру русского языка прививает эта сотрудница их детям.
Заведующая вначале извинялась, обещала повлиять. А потом в сердцах как-то сказала, что согласна взять на место Нины Эдуардовны филолога с тремя красными дипломами, но менее чистоплотную и старательную, чем наша уборщица. Потому что все и сразу за эту зарплату совместить не получится.
Гадая, кто бы мог меня сейчас навестить, я попросила помощника воспитателя присмотреть за группой и направилась к выходу.
Не так давно я подалась на конкурс молодых педагогов. Заполняла анкету в интернете, очень подробную. И вот вчера мне прислали уведомление, что я вышла в финал и мне даже куратора приставили! Вдруг это он приехал знакомиться? Там, судя по всему, каждого кандидата очень пристально рассматривают. В микроскоп.
Уже выходя на крыльцо, я подумала, что, наверное, организатор конкурса к методисту бы нашему сначала пошел, а не на улицу меня звал.
Но раз уж уже на месте, посмотрю, кто там.
Мужчина и правда был солидный, в черном длинном пальто и при костюме, держал в руках сумку с ноутбуком и любовался весенним небом.
– Вы меня хотели видеть? Я Василиса Изотова.
Я прокричала это с крыльца, еще подумывая, стоит ли спускаться к незнакомцу.
Тот обернулся ко мне и радостно улыбнулся. Солнце отразилось от стекол очков, но мужчина даже не зажмурился.
– Василиса Леонидовна! Так рад созерцать вас во плоти. Ваша анкета нас очень впечатлила! Меня зовут Герман.
Он протянул руку, чтобы помочь мне спуститься.
– Так вы куратор, от конкурса? – с облегчением вздохнула я. – А почему не через методкабинет меня вызвали?
– Вначале хотели побеседовать с вами лично, – мужчина жестом показал на ворота детского сада, – можно даже вон в том кафе через дорогу. Много времени я у вас не отниму.
– У меня… занятие там, – растерялась я.
– Десять минут, – настаивал куратор, – и если будут проблемы с вашим руководством, я их беру на себя, обещаю.
Вздохнув, я согласилась.
Мы вышли за ворота, и я поняла, что на мне сменная обувь. Легкие тапочки вместо сапог. А на улице лужи, подернутые ледком, слякоть и грязь.
– Ой, как неловко вышло, – смущенно затараторила я, – я ведь не переобулась! Может, мы тут поговорим?
Герман отреагировал странно. Он осмотрелся по сторонам, взгляд его упал на камеру над воротами. Быстрым движением куратор оттеснил меня от нее. А потом снял очки и уставился мне в переносицу. Глаза у Германа были страшные. Вместо зрачков в них крутился огонь, который разрастался все больше и больше, словно затягивая меня в водоворот пламени.
Я вскрикнула и попыталась отступить, но меня тут же повыше локтя схватили железные пальцы.
Реальность помутнела, и я потеряла сознание.
Открыв глаза, кажется, через миллион лет, увидела лицо мужчины. Приятное, располагающее. Человек, который светил мне под веки крохотным фонариком, был похож на врача.
– Поздравляю, вы отлично перенесли переход! Вот что значит молодой, здоровый организм девушки без вредных привычек!
– Где я? В больнице?
Я вертела головой, чтобы понять, куда меня занесло. Крохотная комнатка, такая чистенькая, будто до меня в ней не было никого. На мне больничная пижама. Новая и отглаженная. Что происходит? Только что я была у ворот своего детского сада, а теперь непонятно где!
– Я… мне на работу надо! У меня там дети. Средняя группа. У нас занятие было по лепке.
– Успокойтесь, голубушка, – интеллигентный, похожий на профессора мужчина ласково похлопал меня по руке, – теперь это все в прошлом. В данный момент вы собственность нашего агентства.
– Собственность? Вы о чем?
Я резко села в кровати.
– Какого еще агентства?
– “Ваш случай - не катастрофа”. Так оно называется. Мы обеспечиваем нянями богатые дома, в которых подрастают трудновоспитуемые отпрыски. Где дети растут в условиях вседозволенности и рано или поздно начинают сводить родителей с ума.
Старичок присел на стул рядом с моей кроватью.
– К сожалению, обычные няни выдвигают слишком много требований, когда им приходится сталкиваться с юными тиранами. Поэтому мы набираем лучших специалистов из других миров. Тех, кому некуда бежать или пожаловаться.
– Тридцать тысяч белов? Ты в своем уме, Чак? Мы рассчитывали заплатить втрое меньше! Как можно было выкупать одну няньку на шесть лет, да еще и сверх давать что-то?
В соседней комнате назревал супружеский скандал. Иверия Римз, судя по всему, глава этой семьи, выговаривала своему муженьку за растрату бюджета.
– Вера, но мы сами с тобой утвердили ее карточку, ты ее одобрила!
– Как и еще троих кандидатов! Что-то ты подозрительно настаивал именно на этой Василисе.
Я слушала их напряженный разговор на повышенных тонах, сидя в своей комнате. Маленькой, с одним узеньким окошком, с минимумом мебели, даже без стола. Пухлый “Кодекс Няни Агентства” пришлось положить на единственный стул. Крохотный и узкий шкаф, где можно было повесить одежду, больше походил на пенал. В агентстве мне выдали еще несколько зеленых платьев разного фасона и нижнее белье. Как мило. Я все это разложила и развесила, место закончилось.
С детьми пока не познакомилась, они были в школе, откуда мне их в другие дни предстоит забирать самой, но сегодня нужно будет поехать с одним из родителей.
– Но Вера, у нее такая анкета! Ты же сама ее читала. Эта няня может дать нашим детям разностороннее воспитание. И массаж. У Арни постоянно затекает шея. И потом, если мы сейчас вернем ее потому что не можем себе позволить гувернантку такого уровня, нас внесут в черный список!
– Мы можем себе позволить три таких няньки! – рявкнула Иверия.
Муженек знал, как задеть ее чувствительную струну. Больше всего Иверия Римз ценила производимое ею на других впечатление.
И два сына-оболтуса его портили. Поэтому если уж не в состоянии или не хочешь сама заниматься их воспитанием, должна показать, что у тебя есть на кого это переложить.
Что будет трудно, я поняла сразу, как только увидела мальчишек.
Мы поехали забирать детей вместе с Иверией. В этом мире были автомобили, правда очень старомодного вида по нашим меркам. И в движение они приводились с помощью магических элементов, заряжающих мотор.
Иверия посадила меня рядом с водителем, а сама села на заднее сиденье, рассчитанное на четверых.
Так я получила возможность рассмотреть город, в который попала, потому что к Римзам меня перевозили в закрытой машине, похожей на фургон. И тоже старинного вида.
Сейчас же я смотрела в высокое, расширяющееся кверху лобовое стекло и жадно впитывала окружающий пейзаж.
Я уже знала, что городок, где теперь буду жить, называется Аштеран. Удивительно, но в этом мире весна уже вовсю вступала в свои права. Меня вырвали из межсезонья, когда уборка после ухода зимы еще не началась, и в воздухе было лишь предчувствие весны и тепла. Слякоть, тающие сугробы, голые ветки деревьев.
Здесь же уже начинался роскошный этап цветения и волнующих ароматов.
Мы ехали по узким, чистым улочкам, между домами в два-три этажа, преимущественно кирпичными или каменными. На фасадах повсюду горшки с цветами.
Большие, с тонкими ободами колеса машины подскакивали на мощеной дороге. И мысли мои были такими же рваными, как движение авто. Тут во время поездки задремать не получится. Да я и не собиралась.
Городок красивый, уютный. Но каково мне здесь будет? Я ведь, по сути, рабыня бесправная.
Формально считается, что мы отдаем себя в распоряжение агентства “Ваш случай - не катастрофа” добровольно. И пытаться доказать иное чревато проблемами для обеих сторон.
Как мне растолковали, власти знают о существовании агентства, закрывают глаза на некоторые этические нестыковки, потому что многие сильные мира сего пользуются его услугами. Поэтому не стоит искать защиты наверху.
С этими невеселыми мыслями я и прибыла в школу, где учились отпрыски Римзов. Милое здание, похожее на пансионат, с двориком, засаженным фруктовыми деревьями и декоративными кустарниками. Некоторые уже цвели.
То ли здесь климат теплее нашего, то ли просто время у нас не совпадает.
В машину клубком вкатились двое мальчишек. Я знала, что одному из них восемь, второму двенадцать, но выглядели они почти ровесниками.
Братья не переставали одаривать друг друга тычками. Тогда я думала, что они поссорились перед выходом из школы, но позже поняла – это обычное их состояние.
– Дети! – торжественно сказала Иверия, которая всю дорогу до школы не подавала признаков жизни. Она явно считала, что говорить со мной и водителем ниже ее достоинства.
– Это ваша новая няня. Пользуйтесь осторожно, она у нас надолго.
Слова хозяйки меня покоробили. Она как будто с пылесосом сыновей знакомит.
Мальчишки прервали свою вечную драку и уставились на меня. На первый взгляд дети как дети. Чумазые щеки, растрепанные вихры. У старшего, Барни, волосы русые, у Арни чуть светлее. Вероятно, с утра они были прилично одеты, но сейчас у одного куртка явно на левую сторону вывернута, у второго болтается вырванный с мясом воротник когда-то белой рубашки.
– Молодая совсем, – оценил меня Арни. А Барни просто хмыкнул, утерев нос кулаком. И не удостоил меня ни словечком.
– Добрый день, ребята, – поздоровалась я на рефлексе, увидев детей.
Я начала смиряться с неизбежным. Увы, кольцо, эту удавку, снять было невозможно. Уж не знаю, как оно закреплено, но сидит как влитое, хоть и не жмет. Как-то я попыталась его сдернуть, но пульт завопил так истошно, что его было слышно по всему дому. Разумеется, от Иверии мне перепало тягучим презрением и визжащим фальцетом.
Но даже если удастся избавиться от кольца, мне некуда пока что бежать. Из этого мира для меня выхода нет, и я не знаю, где его искать. Единственные доступные мне источники информации – учебники Арни и Барни, да “Кодекс Няни”. Прислуге велели не вступать со мной в беседы и не заводить дружбы. На улицу меня без присмотра не выпускали, не было возможности завести себе знакомства вне дома Римзов.
За сломанное кресло и разоренную клумбу я получила новую выволочку от Иверии. Хозяйка язвительно спрашивала, как меня держали на прежней работе, и не уволили ли за неуклюжесть.
– Я начинаю сомневаться в компетенции этого агентства, – цедила она, презрительно глядя на меня, – зря мой муж потратил столько денег, чтобы купить тебя.
– Не меня, – не выдержала я, — а услуги агентства, на которое я вынуждена работать.
– Не стоило с ними связываться! – злобно сказала Иверия. – А тебе стоит знать свое место!
Отчитав меня, хозяйка гордо ушла, оставив нас с детьми заниматься уроками.
А ближе к ночи, когда я уже собиралась спать, в мою дверь осторожно постучали. Открыв, я с удивлением и беспокойством увидела Чака Римза.
Приложив палец к своим губам, он прошмыгнул в комнату.
– Влетело тебе от моей благоверной, рыбонька? – ласково спросил хозяин.
– Нерди Иверия бывает категорична, – осторожно ответила я. Сочувствие Чака меня не радовало. Видно по нему, что еще тот бабник.
– Я бы хотел тебя утешить, Василиса, – приторно улыбнулся Чак, – знаю, у Веры крутой нрав. Но она любящая мать и очень ответственная хозяйка.
– Не сомневаюсь, хозяин Римз, – я коротко кивнула головой. Мы стояли у двери, я не приглашала его пройти. А Чак был бы не против.
– Жаль, не могу тебя навещать здесь слишком часто, – вкрадчиво сказал мужчина, – моя супруга еще и слишком подозрительна. Но был бы рад пообщаться с тобой ближе.
– Я ценю ваше сочувствие, – старалась я сохранить спокойствие, но внутри меня потряхивало, – но все в порядке. Мы с вашей женой поняли друг друга и я выполняю свои задачи.
– А почему бы нам с тобой тоже не прийти к пониманию? – Чак подмигнул. Я сделала вид, что не заметила.
– Папа! – послышалось за дверью. Арни шлепал босыми ногами по коридору. – Ты где? Я не могу уснуть! Почитай мне!
На лице хозяина мелькнуло разочарование.
– Мы вернемся к этому разговору, – прошептал он, – спокойной ночи.
Открыв дверь, он убедился, что сын удалился в другой коридорчик и не увидит его. Затем Чак выскользнул, оставив меня наедине с дурными мыслями и неприятными предчувствиями. Очень захотелось закрыться изнутри. Но увы, здесь это не было предусмотрено. Хотя даже у детей была такая возможность!
Я не сомневалась, что хозяин, который бросает на меня плотоядные взгляды, еще вернется к прерванному разговору.
Но прошло почти две недели, и я чуточку расслабилась. А зря.
В один из выходных, когда дети не учились в школе, Иверия подозвала меня к себе в гостиной с утра после завтрака.
– Сегодня мы с мальчиками уезжаем навестить мою мать. Ты остаешься дома. Можешь использовать свободный день, чтобы навести порядок в общей детской.
– Хорошо, хозяйка, – ответила я, глядя прямо на нее.
Иверию это бесило. Ей по нраву были глаза, направленные в пол и руки, суетливо теребящие передничек. Но я себя так сломать и не смогла. Жила одной мыслью, что вот-вот найду способ выбраться из этого ужасного, несправедливого мира.
– И поработай над своими манерами, – фыркнула Иверия. И тут же отмахнулась от меня, как от мухи, переключившись на мужа.
– Ты точно не хочешь с нами? – она поправила на Чаке галстук. И куда он с утра в выходной вырядился, спрашивается?
– Как же не хочу, милая? – на мужественном лице хозяина отразился ужас. – Очень хочу. Так давно не видел свою замечательную свекровь. Но увы, ты знаешь президента нашей компании.
Чак вздохнул.
– Именно сегодня ему приспичило собрать всех заместителей. Будем обсуждать новый контракт с Илдусией.
– Совсем не щадишь себя, дорогой, – взгляд Иверии потеплел, она чмокнула муженька в щечку. А я поспешила удалиться. И уже у выхода услышала голос Чака:
– Ты слышала, от Хольмов снова сбежала няня? Продержалась меньше, чем работает наша Василиса.
– Еще бы, бедняге Орсу совсем не до детей. Вот они и растут чудовищами.
Вот кто бы говорил! Тоже мне, мать года.
Дождавшись, когда все хозяева разъедутся, я отправилась в детскую, чтобы не откладывать уборку.
Разбирая лежавшие вповалку книги, нашла интересную энциклопедию и зачиталась. Что ж, время у меня есть. А узнать мифы и легенды мира, в который меня закинуло, всегда пригодится. Тем более что это были предания королевства Белдеери, в которое я угодила. Аштеран был его столицей. Мир мне попался довольно обыденный, можно сказать. В нем нет магических рас, хоть и существуют волшебники и ведьмы. Увы, нет у меня шансов увидеть, как мускулистый мужчина обращается драконом.
Я ошарашенно смотрела на детишек, которые всем своим видом показывали, что даже меня не замечают. Они выяснили все, что им требовалось и решили вернуться к своим делам!
– Дети! – окликнула я их уже на пороге. Они оба застыли, потом нехотя обернулись ко мне.
– Мы ведь с вами даже не познакомились!
– Ты все равно скоро уйдешь! – рыжик махнул рукой очень по-взрослому. – Поэтому нам даже запоминать друг друга не придется.
– У меня не получится, – криво усмехнулась я, – у вас же была уже няня из “Катастрофы”.
– Мы помогли ей вернуться в свой мир, – ответ девочки меня шокировал, надо признаться, – разве не так?
– Но какой ценой! – крикнула я, не удержавшись, – у человека призвание было, а теперь она его лишилась.
Я сама себе тут же прикрыла рот ладонью. Нельзя такое детям говорить! Непедагогично. Внушать чувство вины малышам, даже если ты из-за них поседела и от стресса сжевала мешок чипсов, запрещено!
– Значит не призвание, – сказала девчонка, – оно бы так легко не отвалилось.
Не уверена, что это было “легко”. Но спорить сейчас с ними нельзя. Мы ведь знакомимся.
– Меня зовут Василиса Леонидовна, – представилась я голосом воспитателя, – и нам с вами нужно научиться работать в команде. Мне показалось, что с этими ребятами нельзя заигрывать, и ни в коем случае не стоит общаться свысока. Подначивать как детишек Римзов тоже бесполезно, эти не выглядят такими бесхитростными.
– Вы нас пытаетесь к себе расположить, – кивнула девочка, – я вас поняла. Что ж, дадим вам шанс за оригинальный подход. Я – Элидара, мне десять. А это мой брат Элай, семилетка.
– Мне скоро восемь! – возмутился рыжик.
Дети отошли от дверей, вернулись в гостиную и вроде как даже собирались сесть на диванчик. Маленькая, но победа. Мне удалось привлечь их внимание. Может быть даже интерес вызвать. Теперь бы все это удержать до возвращение папаши. Нерд Хольм, конечно же, красавчик. Убежал и оставил своих отпрысков на меня. Или наоборот?
– В этом доме есть еще взрослые кроме меня? – осторожно спросила я. О нерди Хольм, кажется никто не упоминал, хозяин говорил о поваре, кажется. Где же мама ребятишек?
– Тут только Пингл и мы, – важно сообщил Элай, – но Пингл в кухне, он еще готовит ужин.
– Ох, за всеми этими хлопотами я его даже не проконтролировала! – всплеснула руками Элидара. – А если он снова передержит картофель во фритюрнице?
Она кивнула мне с большим достоинством:
– Прошу меня извинить. Вами пока займется Элай. Меня ждут дела.
Она встала, одернула платье и вышла из гостиной, продолжая держать строгую осанку.
– Эли думает, без нее тут все развалится, – фыркнул мальчишка. А потом искоса глянул на меня и принял суровый вид.
Да, дети у Хольма очень интересные.
– Элай, – сказала я, – хочу, чтобы вы понимали: я не навязывалась вашему папе. Но рада с вами познакомиться, мне очень нравится моя работа.
– Работа? – скривился парнишка, и я поняла, что кажется только что совершила ошибку. Не стоило так вот в лоб.
– А я-то думал мы подружимся, будем ходить в одинаковых пижамах и есть кукурузные хлопья из одной тарелки.
Я смотрела на него во все глаза, пытаясь понять, всерьез он говорит или нет. Где-то я читала, ученые не так давно установили, что дети умеют распознавать иронию и сарказм уже в четыре года.
– Расслабься, конечно же я пошутил, – расхохотался Элай, – ты бы видела свое лицо!
Мне подумалось, что дети очень разные, несмотря на небольшой разрыв в возрасте. Элидара старалась изо всех сил выглядеть взрослой манерной дамой, обращалась ко мне на “вы” и кажется, чуть свысока. Ее брат говорил со мной совсем уж по-свойски. Интересно, он с учителями в школе так же общается?
Но как бы то ни было, пока я не видела предпосылок бежать от этих детей в ужасе. Да, сложные, может быть даже трудные. Но оба умненькие, и я постараюсь до них достучаться.
– В общем, так, – решительно сказал Элай, наморщив лоб так, что его рыжие бровки смешно сошлись на переносице, – этот дом живет по нашим правилам. Вы тут меняетесь постоянно, папа ходит на работу. А мы с Эли – старожилы.
– Я бы хотела узнать ваши правила, – осторожно сказала я, – чтобы не нарушить что-то очень важное.
Мне уже понятно, что с этими детишками стоит быть очень-очень аккуратной, их легко оттолкнуть, а вот завоевать будет совсем непросто. Эли и Элай настроены на битву вдвоем, спина к спине, против всего мира.
И они будут защищать то, что им дорого.
Я признаю чужие правила и с уважением отношусь к личному пространству хоть взрослого, хоть ребенка.
Но все же стоит уточнить, какие именно законы приняты у детей Хольм. Если они предусматривают шоколад и конфеты вместо завтрака, ночные бдения и неприятие гигиенических процедур, то эти правила стоит откорректировать. Сейчас, разумеется, это озвучивать я не буду.
Каждый ребенок уникален. Однако в стремлении противодействовать взрослому они становятся одинаковыми. Механизмы у них одни – прощупать границы дозволенного и постепенно их отодвигать или вовсе взрывать. Судя по тому, как часто в семье Хольм менялись няни, детишки владели этим искусством в совершенстве.
– Элай, покажи мне мою комнату, пожалуйста, – попросила я мальчика, когда мы вернулись в дом, – да и вообще, мне интересно как живете с Элидарой. У вас одна детская?
Этот вопрос я задала специально, чтоб ему захотелось ответить. По крайней мере, я на это надеялась. Уверена, у детей разные комнаты и они вряд ли согласятся называть их детскими. У таких ребятишек должны быть как минимум “кабинеты” или в идеале “владения”.
Мой расчет оправдался!
– Как ты себе это представляешь? – Элай чуточку рассердился, став похожим на обычного семилетку. – Эли – девочка, а я парень! У нас не может быть с ней одной комнаты! Может, мне еще в куколки ее играть?
– Не думала, что у Элидары есть куколки! – поразилась я. – Вот раз вы настолько взрослые, что отец меня на вас оставил, почему не догадались мне показать, где я буду жить? У него ведь даже сомнений не возникло, что вы сообразите, как встречать взрослых.
Элай засопел.
Мы с ним стояли под лестницей. Высокой, с широкими ступеньками из светлого дерева. Жилье Хольмов мне определенно нравилось, от него веяло основательностью и уютом, правда, несколько подзабытым. Интересно, как давно они живут без хозяйки? Что ее нет, мне уже стало полностью понятно. Она не уехала навестить родственников и не на работе. Тут что-то произошло. И оно наложило отпечаток и на детей, и на их отца. Мама этих детей оставила, по своей воле или нет, уже не столь важно. И теперь они борются за внимание отца, пытаясь отвоевать его у его работы, которая явно занимает огромную часть жизни Ореста.
– Пойдемте на третий! – услышала я сверху. Как оказалось, Элидара наблюдала за нами, сложив руки на перилах и уперевшись подбородком.
Марли радостно взвизгнул, бросаясь к маленькой хозяйке.
Я подхватила чемоданчик и пошла за псом.
Элай топал позади нас.
– Комната няни обычно тут, – Элидара толкнула одну из дверей на третьем этаже. Как управляться с таким количеством помещений?
Мы все зашли в симпатичную просторную комнату, которая с первого взгляда мне показалась идеальной.
Это была не келья отшельницы, как у Римзов.
– Здесь есть ванная и своя кладовка, – сообщила Элидара, – туда можно поставить сумку.
Я бегло осматривала комнату, пытаясь собрать картинку из фрагментов. Большая кровать с высоким матрасом, книжный шкаф, явно не пустой. Стеллаж, на котором несколько аккуратного вида коробок. Платяной шкаф, пара кресел, тумба. Кушетка у окошка, небольшой письменный стол. Вся мебель под цвет дуба. А может даже из него и сделана.
– Нравится? – спросил Элай. И я обрадовалась этому вопросу. Такому простому, детскому и почти гостеприимному.
– Да, здесь, очень хорошо.
– Пойдем, покажем, где мы обитаем, – Элай поманил пса, который уже успел запрыгнуть на мою кровать и покинул ее с явным разочарованием.
Оставив чемодан, я вышла вместе с детьми.
Всего я насчитала четыре двери на нашем этаже. Одна на моей стороне, две напротив. Вот туда мы и пошли.
– Тут я живу, – важно сообщила Элидара, берясь за ручку двери, что была ближе к моей комнате.
Во владениях девочки была выдержана нежно-фиолетовая гамма. И правда, в комнате разместилось просто невообразимое количество кукол.
– Можете пройти, но ненадолго, – строго сказала Эли, приглашая нас, – Марли, будь добр вести себя прилично!
Пес тявкнул, как бы соглашаясь с ней. Но у него явно были обратные намерения, потому что, стоило нам пройти, он кинулся к впечатляющих размеров кукольному домику и легко проник на первый этаж.
Элидара по-взрослому вздохнула.
– Элай, тебе нужно больше внимания уделять его воспитанию!
Я огляделась с любопытством. Настоящий девчачий рай. А мне-то казалось, у Элидары будет комната с претензией на взрослость. Все-таки, в душе она ребенок, а эта манерная суровость в ней больше напускная.
Меня привлекла картина, висящая на стене у окна. Я без труда узнала нарисованный на ней дом. Тот самый, в котором сейчас находилась. Летний пейзаж, двор утопает в зелени. А на его фоне – все семейство, только без собаки.
Дети совсем малыши. Улыбающийся Орест Хольм держит на руках Элая, а крошка Элидара обхватила колени красивой молодой женщины в пышном платье. Рыжеватые волосы, яркие васильковые глаза, открытый смеющийся взгляд. Голова прислонена к плечу мужа.
Вот она какая, мама трудных детей Ореста Хольма.
– Пойдемте теперь к Элаю! – Эли заметила, куда я смотрю, но никак это не прокомментировала. У меня появилась уверенность, что тема матери у этих деток под запретом. Наверняка им больно говорить о ней. Бедные малыши. Мне стало так жаль их, что в носу защипало.
Поспешно согласившись с девочкой, я пошла к выходу. Очень интересно, как обустроился Элай. Маленький человек с очень глубоким мироощущением, таким он мне казался.
И мои ожидания превзошли себя!
Комната рыжика оказалась двухуровневой, с лестницей, ведущей в небольшую каморку под крышей. К моему удивлению, он меня туда пригласил. Укромный закуточек был похож на мини-обсерваторию.
Орест Хольм
Этот Милеран оказался дыра-дырой. Мы приехали в деревеньку вчетвером, кроме меня и водителя были еще инспектор по выявлению случаев неправомочного использования магии Гвенда Рост и консультант по оперативному захвату сущностей Даниэль Пат. Команда профессиональная, с собственным оборудованием, занимавшим все заднее сиденье машины. Я сидел рядом с водителем, как начальник, а Гвенда и толстяк Даниэль уместились на средних креслах.
Ехать было не так долго, как я думал. Всего-то около часа. Когда мы подъезжали к Милерану, дорога испортилась, что я тут же ощутил своим задом, который за время пути успел стать плоским и твердым как подошва. Нестерпимо уже захотелось выйти и размять затекшие мышцы. Сидеть пришлось скрючившись, ногам моим не хватало места, колени упирались в стенку. Узенькая у нас в департаменте машинка. Но хорошо хоть колеса у нее утолщенные, иначе сейчас бы сломались от этой бесовой дороги.
– Да будь неладны эти хляби! – выругался водитель. Мы остановились, так резко, что позади меня раздалось ойканье и глухой удар, а потом мое кресло содрогнулось. Это Даниэль головой врезался в спинку, отчего меня подбросило, а колени чуть не уткнулись в нижнюю челюсть.
– Как-то мы внезапно прибыли, Тревор, – послышался мелодичный голосок Гвенды.
– Да застряли мы, поглоти меня бездна, – ворчал водитель, открывая дверь машины. Я заметил, что наше транспортное средство здорово наклонилось в мою сторону.
Тревор выглянул наружу, свистнул и разразился отборной бранью. Из его яркого, красочного описания следовало, что правое переднее колесо машины застряло в грязи, а левое зависло. И выехать нам отсюда не удастся.
– Я даже выйти отсюда не могу!
Водитель раздраженно шлепнул по рулю и от этого в общем-то несильного удара машина накренилась еще больше. Я чуть не лег на дверь.
Даниэль испуганно закричал, Гвенда же только вздохнула громко и протяжно, будто вызывала ветер. Так обычно делают шаманы во время ритуала.
– Дан, ты бы не кричал, – посоветовал я ему, – а попробовал сместиться на сторону Гвенды, возможно вам вдвоем удалось бы немного перевесить левый борт машины.
– Нерд Хольм дело говорит, – одобрил Тревор.
Даниэль, который весьма не любил намеков на свой излишний вес, недовольно засопел.
Умница Гвенда же схватила его за руку и дернула на себя.
– Вот, – поддел здоровяка Тревор, – когда еще тебя красавица такая сама полезет лапать? Пользуйся.
– Да ну вас! – возмутилась Гвенда. Она у нас девушка самостоятельная и очень свободолюбивая. И в свою очередь, не терпит, когда указывают на ее пол. Считает, что таким образом пытаются принизить ее заслуги как профессионала.
Даниэль грузно подпрыгнул, перемещаясь к инспектору Рост ближе. Машина заскрипела и начала выравниваться.
Тут уже и я смог выпрямиться и тоже наклонился в сторону водителя.
– Левое колесо встало на почву, – обрадованно воскликнул Тревор, и снова выругался, теперь уже восхищенно.
Я видел, что Гвенде его постоянное сквернословие не нравится, но он молчит, опять же, чтобы не подчеркнуть ненароком свою женственность. Которая и без того впереди нее бежала.
– Поменяйтесь местами, ребятки! – Трев через спинку своего кресла перевесился на заднее сиденье.
– Как именно? – удивилась Гвенда.
– Ну вы, нерди Рост, по коленочкам проползите на другую сторону. Это для дело же надо!
– Ну, знаете ли! – вспыхнула инспектор по выявлению случаев неправомочного использования магии. И ее длинная важная должность словно светящимися буквами пробежала по высокому лбу.
– Да это же просто для дела, – прохрипел Даниэль, – я тут как ваш коллега сижу, а не мужская особь.
Гвенде не оставалось ничего делать, как только послушаться. Возня на заднем сиденье наводила на несерьезные мысли. Но я сдержался, чтобы не рассмеяться.
– Да втяните вы живот, Пат! – шипела девушка. – И руки уберите.
– Куда ж я их уберу? – жалобно стонал консультант по захвату нечисти.
– Да мы понимаем тебя, мужик, я бы тоже не стал убирать, – загоготал Тревор. И я подумал, что этот смелый и безрассудный человек может и не дожить до ночи. Гвенда хоть и была к нам затылком, но даже он выражал ярость.
Наконец, коллеги поменялись местами и красный как помидор Даниэль придвинулся к двери.
– Я попробую выйти, – предупредил водитель, – нерд, вы быстренько мое место займите на всякий случай.
– А если нас наоборот тогда перевесит? – засомневался я.
Тревор хмыкнул, почесал заросший подбородок и выбрался из машины.
К счастью положение наше не изменилось.
Водитель подал мне знак, и я вышел с его стороны, с моей была не дорога, а сплошное месиво.
Оценив размер бедствия, я понял, что правое переднее колесо все же застряло крепко, пусть и удалось его немного вытащить из грязи.
– И что же нам делать, пешком идти?
Я расстроился, представив, сколько мы провозимся теперь, и когда я смогу вернуться к своим детям, на растерзание которым осталась новенькая неподготовленная няня.
Чудесно! Не прошло и дня, как я тут работаю, а уже успела, простите, врезать по морде новому хозяину. Хорошенько так, от души. Пока он даже этого не заслужил!
– Почему вы на меня набросились? – рявкнул Орест так грозно, что я совсем стушевалась и принялась мямлить.
– Огаста сказала, что надо вас ударить и супруг не обидится, потому что я так спасаю жизнь.
– Супруг? Вы замужем? Ничего уже не понимаю. А как же вы тогда согласились круглосуточно проживать в доме с детьми?
– Никак, то есть я не замужем, и я не соглашалась.
Боже, что я несу?
– У меня есть сомнения по поводу того, кто из нас болен, – сказал Орест и ойкнул, схватившись за плечо, – неужели одного вечера в компании моих детей хватило, чтобы вы потеряли рассудок?
– Ничего я не потеряла, – мне стало обидно, – вот, выпейте чаю. Огаста сказала напоить вас теплым.
– Да кто такая эта Огаста? – он снова скривился от боли.
– Дежурная сиделка доктора Римпа.
Я подала ему чашку, но поняла, что он не сможет ее взять. Хольм скрючился и обхватил себя за плечи. Пришлось поднести посудину к его губам.
Он осторожно отпил.
– Какой интересный вкус, – сказал мой пациент одобрительно и присосался к чашке от души.
Выпив чуть ли не половину, он откинулся на подушки и удовлетворенно заметил:
– Я даже и не знал, что у нас есть такой чудесный чай, где вы его добыли?
– На полке, с разными пакетиками и баночками. Там есть травяные сборы.
– Правда? Подождите, а какая именно полка? – хозяин вдруг внезапно заволновался.
– В отдельно висящем шкафчике, ближе к двери.
Он помрачнел.
– Таком маленьком, на две полочки?
Я кивнула.
– А на дверце наклейка с черепом и костями?
– Что? – я попыталась припомнить дизайн шкафчика. Кажется там было какой-то узор, но я в суматохе не разглядела.
– Это не травяной сбор, – сказал упавшим голосом Хольм, – вы взяли какую-то гадость из секретного шкафчика Элая.
– Гадость? Да почему вообще такое хранится на кухне, с едой? – возмутилась я, чувствуя, как по спине ползет холодок. Что же я сейчас такое выпоила и без того больному Хольму?
– Надо промыть вам желудок! – в отчаянии закричала я. – В вашем мире есть марганцовка?
– Марганцовка? Что это? – он смотрел на меня как на ненормальную.
– Вам нужно избавиться от этого чая, если он отравлен!
– Ну, знаете ли, – сердито сказал Хольм, – я такое при вас делать не собираюсь.
В комнате раздался мелодичный звон.
– Это с улицы, – произнес Орест с облегчением, – по ночам звук от звонка на воротах идет сразу ко мне. Вам придется выйти на улицу и встретить доктора. И очень вас прошу, на этот раз ничего не перепутайте!
Мне захотелось вылить ему остатки чая на голову, так он ехидно меня напутствовал. Но я решила, что уже рассчиталась с ним авансом, разбудив пощечинами. Да и неизвестно, как еще чаек от его сынули подействует.
Я так спешила, что даже куртку или кофту не накинула, поэтому сразу замерзла на улице. Ночь на дворе и холодно по-весеннему. Стуча зубами, я подбежала к воротам, негнущимися пальцами открыла.
– Доброй ночи, – меланхолично поздоровался со мной молодой мужчина в темно-зеленом плаще. Из-под фетровой шляпы сверкнули стеклышки очков, – я лекарь Амель, помощник доктора Римпа.
– Проходите скорее, – я втащила его внутрь. Какой он степенный и неспешный! Я тут околею, пока он представляется.
– Скорее, нерд Хольм пострадал на работе от магии, а дома выпил какую-то отраву.
– Зачем? – удивился Амель. – Ох уж это самолечение!
– Он не знал, что это отрава, – повинилась я, открывая дверь перед гостем.
– Его кто-то отравил? – ужаснулся лекарь.
– Получается, что я.
Амель испуганно покосился на меня, снимая плащ и шляпу.
Мы поднялись по лестнице, предупредительно постучав в комнату Хольма, я толкнула дверь.
На пороге мы оба остолбенели.
Орест сидел на кровати, прижимая руки к горлу. В глазах его было отчаяние, а кожа лица меняла цвет чуть ли не каждую секунду. Только что была ярко-красной и тут же сделалась изумрудной, а затем безо всякого перехода приняла персиковый оттенок.
– Небесные покровители! – пискнул Амель, теряя свою невозмутимость.
Руки лекаря тряслись, когда он раскладывал на столике свои приспособления. Некоторые напоминали и медицинский инвентарь моего мира: нечто, похожее на фонендоскоп, шпатели, чтобы горло смотреть. Но остальные были совершенно мне незнакомы. Какие-то три стеклянных сферы, соединенные вместе, плоская круглая штуковина, по виду как лазерный диск, даже блестит так же, таинственно поблескивающие коробочки.
Утром я подскочила еще до того, как окончательно рассвело. Меня подкинуло тревогой, в голове ожили воспоминания о вчерашнем дне. Попала в новый дом, к детям, которых боится даже “Катастрофа”, весь вечер пыталась наладить с ними контакт, а потом был очень странный эпизод с их отцом.
Как он сейчас? Почему я не уточнила адрес клиники? Может, его навестить стоит, вместе с детьми. Они ведь наверняка очень испуганы. Элай уже, а Элидара как проснется сразу расстроится.
Еще у меня включилась паника. А что, если Орест попадет в больницу надолго? Да, доктор сказал, что возможно его уже вечером выпустят после переливания, но мне показалось, Амель сам не очень в этом уверен. Что я буду делать с детишками, настроенными против меня, как и вообще всех нянь?
Поспешно поднявшись и приведя себя в порядок, я вышла из комнаты.
В доме было тихо. Тихонько заглянув по очереди в каждую из детских спален, я удостоверилась, что ребятишки еще крепко спят. У Элая все еще горел ночник. Но думаю тут нет проблем с оплатой счетов за магическую энергию.
Немного успокоившись по поводу детей, я спустилась вниз, и в гостиной застыла в удивлении, уловив запах кофе. Дразнящий аромат отлично приготовленной арабики!
Зачарованно и с некоторым страхом я пошла на кофейный дух.
С кухни доносился звон посуды, чьи-то шаги. Неужели это Хольма выпустили уже и он теперь готовит детям завтрак?
Мысль была шальная и глупая.
Разумеется это был Артур Пингл, повар, который пришел с утра пораньше и теперь хозяйничал у плиты.
– Доброе утро, – сказала я ему, и даже сама услышала в своем голосе разочарование.
Артур подпрыгнул от неожиданности и выронил шумовку, которой что-то поправлял на сковороде.
– Нерди Василиса! – улыбнулся он смущенно. – Не привык, что в этом доме снова есть женщина.
– Насколько я поняла, они тут наоборот, часто меняются, – заметила я, жадно втягивая ноздрями аромат кофе, будто надеялась напиться запахом.
– Няни? Да, очень часто. Настолько, что не все успевают дойти до кухни. Хотите кофе?
Артур заметил мой жадный взгляд, не иначе.
– Я сварил его для себя, но тут две порции.
– С огромным удовольствием, – отозвалась я, – не пила кофе с тех пор как сюда попала.
– Вы не местная? – понимающе кивнул Пингл. – Вряд ли в этом городе осталась хоть одна гувернантка, которая согласилась бы остаться с детьми Хольм. А нерд Хольм уже вернулся из своей командировки?
– Вернулся, – вздохнула я, – и его почти сразу увезли в лечебницу, он пострадал на своем задании.
Лицо Пингла приняло испуганное выражение.
– И как теперь? Он надолго там?
– Предварительный прогноз был положительный, – осторожно сказала я, принимая из рук повара чашку с кофе, – очень надеюсь, что хозяин появится тут к вечеру.
– Это было бы хорошо, – он немного расслабился, – хотя, возможно, раз такое случилось, сюда придет нерди Хольм.
Я напряглась.
Нерди Хольм? То есть, супруга Ореста и мать малышей? Я уже привыкла считать ее покойной. Да и реакция домочадцев на любое упоминание матери семейства на это указывало.
В груди кольнуло … ревностью. Это просто смешно. Вчера я увидела Ореста Хольма второй раз в жизни, провела с ним от силы пару ужасных часов, а такое ощущение, что мы с ним давно знакомы. И если правда существует женщина, делившая с ним быт, а потом бросившая детей, то я уже готова ее ненавидеть!
Совершенно нерационально, против здравого смысла, да. Но искренне.
Послышался топот детских ног и в кухню вошла сонная Элидара, Волосы ее были распущены, кулачками девочка терла глаза.
– Доброе утро, нердин Элидара, – тепло приветствовал ее Артур.
– Доброе, – поздоровалась Эли, и тут ее взгляд упал на меня.
– А где папа? – спросила она.
Девочка глядела враждебно, я не сразу поняла, почему. А потом вспомнила. Точно, ведь вчера она решила, что я флиртую с ее папой. Особенно когда я повалилась ему на колени, а он ничем не выдал, что дело в его самочувствии!
И как вот мне быть? Завести при поваре песню “Это не то, что ты подумала”?
– Нерд Хольм немного приболел и поехал подлечиться, – сказала я просто.
И Пингл при этом издал странный звук, будто подавился.
На лице Элидары появилось отчаяние.
– Нет! Не может быть! Вы обманываете!
Я порывисто поднялась, попыталась обнять Эли, но она бросилась прочь. Кляня себя за излишнюю откровенность, я побежала за ней. Элидара уже почти добралась до лестницы, когда послышался звук ключа, копошащегося в замке.
Входная дверь начала открываться.
– Папа! Он вернулся! – закричала девочка.
Я тоже успела обрадоваться, и тем обиднее было тут же разочароваться.
На пороге стояла красивая женщина, по виду чуть постарше меня. И первое, что мне бросилось в глаза – их несомненное сходство с Элидарой.