Пароход плыл по морю, занятый круизом, который проходил из Гесцарии в Англию. За одиннадцать лет промышленность Гесцарии стала ещё более продвинутой, медицина сделала огромный шаг вперёд, и теперь наступала на пятки медицины самой Германии. Изобретатели Гесцарии стали известны по всему миру, и новый император – Михаил Александрович – организовал отдельный фонд для развития этого ремесла и привлечения молодых умов для новых открытий. Железные дороги быстро разрастающейся сетью опутывали территории Гесцарии, экипажи остались, но более обеспеченные люди, например, из высшего дворянства, могли позволить себе купить автомобили, которые изредка проезжали по улицам Рардбурга. Также своё распространение получили домашние стационарные телефоны, которые стояли в доме каждого дворянина и многих зажиточных крестьян. Теперь можно было спокойно и быстро связаться с кем-то, кто имел телефон, без какой-либо проблемы. Особым открытием для всего мира стал дирижабль, который был изобретён во Франции. Дирижабль стал главным воздушным транспортом для пассажирских перевозок, что позволил ускорить дальние поездки, которые на экипажах и поездами занимали несколько суток. Теперь поездки в Европу не были столь тягостными, а также для путешествий стал более доступен мир Востока.
Если говорить о политике, то Гесцария смогла выстоять перед войной с Уральским княжеством, объединившимся с Южной Тиверией и Хазарией, что длилась пять лет, и мятежом, вызванным вступлением Михаила Александровича на трон и его новых реформ. Гесцария знала, что у неё нет друзей, но она никак не могла предположить, что соседствующие государства объединятся, чтобы пойти с кровопролитной войной. Даже сама Германия не хотела ввязываться в военный конфликт с Гесцарией, на что надеялись руководители Уральского княжества, Хазарии и Южной Тиверии — не было ясно никому. Мятеж же случился из-за множества причин, первой стала Жалованная грамота дворянству. Эта грамота юридически сделала жизнь, достоинство, честь дворян неприкосновенными, освободила от наказаний и уменьшила процент налогов. То есть, запрещала применять по отношению к представителям дворянства рукоприкладство в качестве меры наказания, запрещала по отношению к ним выдвигать смертный приговор и пожизненное заключение, а также сильно облегчило их и так неплохое финансовое состояние, скинув основное бремя налогов на буржуазию и крестьянство. После Михаил Александрович ужесточил цензуру в газетах. Тогда народ только начинал закипать, но поводом стало повышение цен на еду, из-за чего бедные крестьяне не могли позволить себе даже хлеб. Прошли слухи, что Михаил Александрович — самозванец, ведь его отец был совсем другим в курсе правления государством, а также поговаривали, что кто-то активно воровал из казны Гесцарии, и сам император всё знал, но закрывал глаза. Мятеж жёстко подавили, затем последовала прилюдная казнь его участников посредством гильотины и расстрела главных зачинщиков, в числе которых был и Александр Трофимович — руководитель революционного сообщества «Моховых мурен». В числе мятежников были и дворяне, как Александр Трофимович, но Михаил Александрович лично подписал указ, разрешавший расстрелять всех причастных к мятежу дворян. Первое время народ думал, что Михаил Александрович — ужасный император, и для Гесцарии настали тёмные времена. Но потом в двери постучала война, после которой, благодаря умению Михаила Александровича вести переговоры, Гесцария получила часть территорий Уральского княжества и пониженную пошлину для торговли в Южной Тиверии. Цены на продукты понизили, слухи о Михаиле Александровиче и обворовывании казны перестали пускать. После пятилетней «Товарищеской» войны Гесцария снова начала процветать, а Михаил Александрович стал более демократичным, словно его совершённые ошибки в начале правления дали ему понять, как стоит править целой страной. Сейчас шёл десятый год правления Михаила Александровича, и можно было сказать, справлялся он со своими обязанностями императора более чем хорошо.
Пароход плыл в утренней глади моря, мирно пуская дым из трубы. Пассажиры судна даже не ощущали особой качки — настолько было тихо море. По тёмному коридору без иллюминаторов, который освещали лишь слабо светившие керосиновые лампы на стенах, шагал молодой человек двадцати шести лет. Его походка была уверенной, но шаги беззвучными, из-за расстеленных на полах ковровых дорожек, что привезли из Пруссии. В коридоре две молодые девушки положили на него свои глаза. Молодой человек был строен и хорош собой, его черты лица были острыми и вычурными, словно он выходил из знатного дворянского рода. Глаза молодого человека уверенно смотрели вперёд, он не видел никого вокруг себя. Несмотря на то, что его наряд был лишён какой-либо роскоши и золотых украшений, по ухоженному внешнему виду было ясно — молодой человек следил за собой, и сдувал пылинки даже с недорогого, но качественного костюма.
— Bonjour! — обратились девушки к нему.
Молодой человек еле заметно подпрыгнул и развернулся к дамам. Его сосредоточенный вид был развеян, теперь парень был похож на напуганного оленёнка. Он не знал, что делать и говорить, словно раньше не видел девушек.
— Добрый день, дамы... — растерянно сказал он, и девушки засмеялись, обмахиваясь веерами.
— Какой Вы милый, однако! — сказала одна из них.
— Благодарю Вас, — он, словно ища помощи, начал оглядываться по сторонам.
Девушки переглянулись с хитрыми улыбками. Молодой человек их умилял, они давно не видели столь скромных молодых людей, которые не прятались за масками самоуверенности.
— Держите путь до самой Англии?
— Подожди, подожди! — перебила её подруга. — Надо хоть узнать, как зовут столь милого молодого человека, а то мы, как мне кажется, уже напугали его своей беспардонностью.
Девушки задорно засмеялись и начали обмахиваться своими веерами, молодой человек неловко засмеялся и отошёл от них, уперевшись в стену.
— Родион!
Он с надеждой в глазах повернулся на знакомый голос. Перед ним предстала женщина с заплетёнными чёрными волосами в тёмно-красном бархатном платье. Она плыла по коридору, с интересом смотря на открывшуюся ей картину. Родион, с облегчением выдохнув, раскланялся с девушками и побежал к брюнетке.
Анна уже хотела дать Родиону указания, какие блюда ей стоит взять, как, выйдя из-за угла в просторную столовую для пассажиров парохода, округлила глаза и, схватив за рукав Родиона, спряталась обратно за стенку. Родион не понял, что послужило такой реакции Анны. Она стояла с округлёнными глазами, приложив ладонь к своему рту.
— Анна Борисовна, что-то случилось?
Анна стояла, не двигаясь и не моргая. Родион выглянул из-за стенки и оглядел столовую, но не заметил ничего такого, что могло бы напугать Анну.
— Госпожа, объясните, пожалуйста, что Вы такого увидели? Я не одарён столь острым зрением.
— Там... За столиком у окна... — Анна убрала руку ото рта и начала активно трясти ею в сторону столовой.
Казалось, что у Анны сейчас начнётся паническая атака. Родион снова выглянула из-за угла и посмотрел на один из столов у окна. За ним сидел молодой человек в синем дорогом на вид костюме, закинув ногу на ногу. В руках он держал газету, но не обращал на неё никакого внимания — всё оно было приковано к милой девушке, сидевший с ним вместе. Утренний свет солнца освещал мужчину, делая его более располагающим к себе. Его белые волосы переливались на свету, а синие глаза казались глубже обычного. Единственное, что портило картину красивого и богатого дворянина — шрам на губе.
Прошло много лет, но Родион помнил этого мужчину слишком хорошо. Он также, как и его некогда юная госпожа, округлил глаза.
— Это он? — Анна кивнула. — Я нисколько не сомневаюсь в Ваших словах, но Вы уверены?
Анна закивала, приводя в порядок своё дыхание.
— Это он — это Лёша, Алексей Исаков.
Родион положил руки на крепкие плечи Анны, которые она прятала под бархатным платьем.
— Госпожа, успокойтесь.
— Что он тут делает? — она опустила взгляд в пол. — Я ни разу не интересовалась его жизнью на протяжении всех одиннадцати лет, занимаясь выживанием и армией. Я только слышала, что после смерти своего отца он стал маршалом Северного округа. Но на собраниях за все шесть лет мы ни разу не виделись — первые три года были восстания и угрозы нападения то у него, то у меня, а последние три года я почти поселилась на границе, — Анна с горечью в глазах посмотрела в сторону столовой. — Ладно. Нам нужно выполнять порученное задание. Возьми мне яичницу с помидорами и чёрный кофе, покрепче.
Родион поклонился и поспешил набирать еду для Анны, а сама она направилась искать место, где присесть.
Анна села за один из свободных столиков лицом к Алексею. На столе кто-то оставил газету, и она, зашуршав листами, взяла её в руки, чтобы занять время. Однако её любопытство заставляло периодически кидать взгляды на Алексея, и, как назло, несколько раз ему удалось словить Анну за подглядыванием.
Все одиннадцать лет она пыталась забыть и стереть своё прошлое, которое мешало ей расти в качестве военной. Душевные терзания отвлекали её от службы и делали уязвимее, из-за чего она годами наращивала ледяную корку. И вот, наконец, справившись со сжиганием всех мостов, появился Алексей. Ей было страшно — она не понимала, что ей делать. Анна понимала лишь то, что ей надо игнорировать молодого человека, но, как ей казалось, задушенные её же руками чувства начали терзать её душу, и у Анны зарождалось дикое желание поговорить с ним. Но Анна пересиливала себя.
Как назло, только Анна в очередной раз опустила глаза в газету, на фоне показалось какое-то движение. Анна убрала газету от глаз, а за ней уже своими синими глазами Анну игриво сверлил Алексей. Ей стало страшно, что её сердце, что бешено стучало от ужаса, будет им услышано. Анна затаила дыхание — она не собиралась начинать диалог. Анне даже не было ясно, что её пугало сильнее: то, что Алексей мог её узнать, или то, что её привычный ритм жизни резко сбили призраком из прошлого.
— Доброе утро, миледи.
В голове Анна тепло улыбнулась. Его голос стал более взрослым, она была так рада его услышать! Анна не могла себе признаться, но она правда скучала по Алексею.
Музыка, что играл на фоне мужчина за фортепиано, стала громче, а голоса окружающих людей и звон столовых приборов наоборот — затихли, свет солнца потеплел. Анна несколько секунд сидела неподвижно. Она следила за поведением и каждым движением Алексея, чтобы понять, узнал ли он её. Видимо, годы и армейские дела взяли своё, и Алексей не смог её узнать. Анне нужно играть свою роль простой девушки, которая ехала к своему жениху в Англию. Встреча с Алексеем — просто приятное кратковременное событие, и ничего более.
— И Вам доброго утра, молодой человек. Что-то хотели? — Анна выдала что-то на подобие улыбки на своём лице.
Алексей поставил локоть на стол и положил голову на ладонь. Он внимательно осмотрел Анну, её реакция немного удивила его. Все девушки на этом пароходе столь прияты и открыты к общению, но лицо его новой знакомой особо не выражало радости к диалогу.
— Я Вам не помешал? — только Анна открыла рот, как Алексей её перебил. — Простите за мою нахальность, но я видел, как Вы пару раз отрывались от газеты, и Ваши чудесные голубые глаза сами притянули меня к этому столику. Могу ли я познакомиться с Вами?
Анна не сводила с молодого человека своего проницательного взгляда. Он одновременно и пугал, и притягивал Алексея.
— Измайлова Диана Игоревна.
Анна протянула руку, чтобы, как она уже привыкла за много лет приветствий, пожать ладонь Алексея. Но тот, неожиданно для девушки, взял в свою руку ладонь Анны и, опустив взгляд, ненавязчиво её поцеловал.
— Приятно познакомиться, Диана Игоревна. Мне несказанно повезло, что я успел урвать последний билет на пароход — где бы я встретил столь таинственную и от этого притягательную леди?
К столу подошёл Родион с подносом, где стояло две тарелки и две чашки. Ещё отходя от раздачи, он увидел сидящего за столом своей госпожи Алексея. Ему было тревожно за Анну. Он знал о чувствах Софии к Алексею, и сейчас, видя Анну за столом с Алексеем, он начал тревожиться за неё. Она, как и всегда, внешне оставалась непоколебимой и с гордо приподнятым подбородком смотрела на мужчину перед собой. И только один Родион мог понять, какая же буря сейчас была в душе Анны. Он подошёл с подносом и поставил его на стол.
Весь путь до каюты Анна молчала, размышляя о том, что на пароходе делает Алексей, и что ей теперь делать с ним. Было ясно, что Алексею, как маршалу Северного округа, дали какое-то секретное задание. Но это её, откровенно говоря, волновало меньше всего. Она пыталась распознать, что теперь, спустя одиннадцать лет разлуки, чувствовала к нему. Былые пылкие чувства пропали из-за прошедших годов и её новых приоритетов, теперь Алексей вызывал в ней два противоречивых чувства: страх и тепло. Страх за внезапную тень прошлого, которое она всеми руками активно стирала, — так было проще жить, будучи маршалом. Но тепло было вызвано чем-то близким, его родным лицом, юмором и лёгкостью, по которым она сильно соскучилась. Стоит ли ему говорить, кто она? Конечно, нет. Анна пока не готова говорить, кто она и что с ней случилось. Пока что жизнь Орловой Анны её устраивала, и, если теперь у неё были физические силы бороться с горьким прошлым, то моральных совсем не имелось. Да и, тем более, у Алексея теперь своя жизнь. Кто знает, может он уже женился? И так внезапно рушить его спокойную жизнь Анна не могла. Она сама знала, какого это, поэтому не могла себе позволить поступить так с Алексеем, которому желала лишь самого лучшего. Анна могла только быть рядом с ним и наблюдать, принимая минимальное участие в его жизни. София мертва, и не имеет права мешать Алексею.
— Анна Борисовна, — начал разговор Родион. — Как Вы?
— Нормально.
— Просто... Ну, Вы понимаете...
— Родион, всё это в прошлом, которое я пока не хочу трогать.
— Понял, Ваше Высокоблагородие, — несколько секунд Родион молчал, но после очередного поворота тихого и тёмного коридора продолжил диалог. – Как Вы думаете, что тут делает Алексей Николаевич? Тем более, под вымышленным именем.
Анна усмехнулась.
— Да и ещё под таким наскоро придуманным. Не знаю, возможно, его послали на другое секретное задание, о котором мне неизвестно. Михаил Александрович не мог обмануть и раскидываться словами о доверии ко мне.
— Не может быть такого, что Алексей Николаевич работает на два фронта?
— Нет, ни в коем случае. Кто угодно, но не он.
— Вы же сами понимаете, сколько лет прошло, за которые человек может поменяться до неузнаваемости.
Анна замолчала. Родион был прав — она сейчас не могла наверняка говорить о каких-либо действиях и моральных ценностях Алексея теперь, по прошествии одиннадцати лет. Но что-то говорило Анне, что Алексей не мог предать родину.
Анна и Родион подошли к своей каюте. Когда Родион открыл дверь, чтобы Анна зашла в комнату, она увидела скромную и минимально обставленную комнату, какая и полагалась для экономкласса. Посреди пола, покрытым дешёвым деревом, относительно просторной каюты лежал круглый ковёр, по двум сторонам стояли двухъярусные кровати, у третьей стены был письменный стол, а к стене, в которой была дверь, одиноко приложился шкаф для всех четверых жителей каюты. На столе стоял патефон, что спокойно играл пластинку с французским шансом.
Анна сразу обратила внимание на молодого человека, который сидел на нижней койке одной из кроватей. Он сидел спиной к двери и разбирал свой небольшой чемодан, аккуратно складывая вещи на покрывало. Его чёрные кудрявые волосы были собраны в недлинный хвост, не доставая до красного пиджака.
— Доброе утро, — поздоровалась Анна.
Мужчина чуть дёрнулся, не ожидая услышать чужой голос, перекрывающий трескучую музыку патефона. Он всем телом обернулся к Анне, и та увидела молодого человека, возможно, её ровесника, с зелёными глазами и скулами чуть выше среднего.
— Доброе утро, — хоть акцент молодого человека и был еле заметным, но Анна смогла его распознать.
По внешнему виду мужчины Анна сделала предположение о его родине, и заговорила на французском.
— Si je comprends bien, Vous et moi sommes colocataires [1].
Мужчина, который давно не слышал родную речь, да и со столь идеальным произношением, неожиданно для себя улыбнулся и шире открыл свои глаза.
— Vous connaissez le français?
— J'ai travaillé dur pour apprendre cette belle langue. Quel est votre nom?
— Raphaël Monette.
— Je m'appelle Izmailova Diana Igorevna [2].
— Приятно с Вами познакомиться, мадмуазель Измайлова.
— Взаимно. Я Вам не помешала?
— Ни в коем случае! Я только рад, что этот путь проведу со столь образованной женщиной. Вы бы знали, как я переживал, когда брал предпоследний билет! — Рафаэль театрально хлопнул в ладоши.
— Как я Вас понимаю, — Анна подошла к кровати, которая предназначалась ей и Родиону. — Ты оставил мне нижнюю койку?
— Конечно, госпожа, как я мог предоставить Вам какие-либо неудобства?
Рафаэль решил отложить своё занятие и пообщаться с Анной в приподнятом настроении.
— Мадмуазель, этот молодой человек — Ваш слуга?
Анна обернулась и улыбнулась, представляя Родиона Рафаэлю.
— Это мой единственный слуга и близкий товарищ — Родион.
Родион поклонился Рафаэлю.
— К Вашим услугам.
Рафаэль, сидя на кровати, поклонился Родиону.
— Рад познакомиться. С Вами мы не пропадём, уверен.
Родион неловко улыбнулся и почесал шею.
— Кстати, хотел бы Вас, мадмуазель Измайлова и глубокоуважаемый Родион, спросить. Не знаете ли, кто с нами разделяет каюту в этом вояже?
— Не поверите, только что познакомилась с ним! — Анна заложила руки за спину. — Представился Петровым Александром Ивановичем.
— Oh, mon Dieu [3]! – Рафаэль вскинул руками. – Только не говорите, что это тот самый белобрысый придурок в синем костюме!
— А Вы с ним познакомились раньше меня, как я погляжу?
— Pourquoi je fais ça [4]? — вздохнул Рафаэль. — Этот le idiot пролил на меня воду из вазы, когда пытался достать оттуда цветок для своей очередной дамы. Он тогда представился и принёс извинения, но что мне до них! И вообще, — Рафаэль понизил голос, — этот Александр показался мне странным. Мне пришлось позвать его раз пять, чтобы дозваться до него, словно это имя совсем не его.
Анна села на плетённый стул на палубе экономкласса, рядом с ней пристроился Родион. Шум волн и крик чаек помогали Анне расслабиться, а солёный воздух как будто очищал её загрязнённые пылью с полей боёв и запахом крови товарищей лёгкие. На палубе никого, кроме их двоих не было. Анна открыла книгу, которую захватила с собой из каюты, где лежало несколько исписанных на скорую руку и вырванных листов тетради. То была вся информация, которую Анна успела найти и выписать перед выездом из своего дома. Количество пассажиров, наскоро сделанная схема палуб и помещений парохода, имена некоторых из экипажа.
— Капитан — Вавилов Арсений Даниилович? — спросил Родион, заглянув в листы, что держала Анна. — Это тот самый, который много лет назад был за штурвалом судна, который смог поймать Долговязого Джона?
— Да, это он. Если бы не Арсений Даниилович, — Анна усмехнулась и покрутила рукой, играя на свету рубином в перстне, — у меня бы не было такой защиты в своё время. Он точно не может быть мятежником — Арсений Даниилович является ярым патриотом Гесцарии. В его команде меня смущает только один из коков, вот, гляди, — Анна указала на одно имя, что было подчёркнуто линией синей ручки. — Джон Смит. Тебе не кажутся эти имя и фамилии странными?
— Нет, госпожа.
— Самое популярное имя и самая распространённая фамилия в Америке. Либо его родители были без малейшей фантазии и не любили своего сына, либо всё это было придумано в спешке. Как, например, у Алексея. Я сразу обратила на этого Джона внимание, нам нужно что-то про него узнать. Пока что это единственная зацепка. Дальше.
Анна начала шуршать бумагами, перемешивая их между собой и убирая ненужные листы обратно в книгу.
— Так, ещё нужно узнать, где может быть спрятано оружие. Держи, — Анна передала Родиону два листа, на которых было два разных уровня парохода. — На первых двух уровнях среди золотого дворянства прятать оружие глупо. Оружие может быть на уровнях F, E, D, там много складовых помещений, кают для персонала и морг. Надо как-то замаскироваться и попасть в эти помещения, чтобы их перерыть.
— Я возьму на себя морг на E уровне и весь F уровень.
— Хорошо. Тогда на мне всё остальное. Но перед этим было бы славно пересечься с Арсением Данииловичем и узнать у него про этого Джона Смита.
Анна сложила листы в книгу и встала со стула.
— Ты пока раздобудь какую-нибудь одежду, чтобы мы смогли сойти за членов команды корабля, в чемодане у меня есть парик и косметика, так что дело только за тобой. А я пошла искать Арсения Данииловича.
— Как скажете, госпожа, — Родион поклонился и пошёл выполнять поручение.
Анна улыбалась ему в след. Как же он вырос. Из юнца с вечно грязными руками и в повидавшей виды рубахе Родион превратился в красивого молодого человека, одетого, хоть и не роскошно, но с иголочки. Анна всё думала его сосватать, намекала ему на дворянок, что сами оказывали внимание красивому молодому человеку, но Родиона это не интересовало, как будто смысл всей его жизни — прислуживать Анне. Так и было на самом деле. Родион сам множество раз говорил Анне об этом, и было это без какой-либо лжи или двуличия. Даже когда у Анны ничего не было, он её не оставил, не перешёл во служение к другим дворянам, хотя мог, являясь бывшим слугой самой Софии Григорьевны Ставрогиной. С его опытом умело потыкать потребностям капризной девчонки Родиона оторвали бы с руками при любом дворе. Но он решил проигнорировать эту возможность и остаться со своей госпожой.
Анна отправилась на палубу A — искать встречи с Арсением Данииловичем. Видимость была хорошей, маневрировать в узких каналах ближайшее время не было нужды, а погода была прекрасной, поэтому капитан мог прогуляться по палубе для высшего класса и отдать штурвал своему рулевому — Калашникову Даниилу Сергеевичу.
На палубу Анна проникла без проблем — охрана особо не следила за тем, чтобы пассажиры не переходили с палубы одного класса на другую. Да и сама Анна в бархатном красном платье с небольшим количеством драгоценных украшений походила на женщину из A класса. На палубе было светло, и Анне приходилось щуриться от октябрьского солнечного света. Вокруг неё ходили девушки в роскошных платьях и молодые люди в дорогих костюмах. Анна, не замечая окружающих людей, словно их и не было, искала своими голубыми глазами Арсения Данииловича или место, где она могла бы посидеть и почитать, пока ждала капитана судна. Анна села в тени на плетёном стуле, точно таком же, какой был на её C палубе. Она внимательно читала текст на испанском, то и дело отрываясь от книги, чтобы окинуть взглядом палубу и не упустить Арсения Данииловича. Но прошло десять минут, двадцать, полчаса, час, как Анна сидела и уже дочитывала книгу, но Арсения Данииловича всё не было видно. Платье Анны в тёмных тонах, обручальное кольцо, купленное специально для задания прямо у рынка при порте, и её серьёзный вид давал окружающим понять, что она не настроена ни с кем знакомиться. С каждыми прошедшими тридцатью минутами Анна становилась всё более хмурой, и в конце-концов, громко хлопнув книгой так, что близстоящие общающиеся и смеющиеся люди вздрогнули, встала со стула и пошла обратно. У неё не было столько времени, искать встречи с капитаном она могла и потом. Родион уже наверняка раздобыл какую-нибудь простую одежду, и ждать столько времени появления Арсения Данииловича было нельзя — им вдвоём нужно проверить несколько уровней парохода.
Анна уверенно шла к лестнице, что вела вниз, чтобы спуститься на свой уровень и переодеться, как навстречу ей с лестницы вышел молодой человек в форме охраны. Анна выругалась про себя и отвела глаза от охранника. Однако, это её не спасло — молодой человек грубо схватил Анну за локоть и остановил. В любой другой ситуации она бы поставила этого охранника на место, но сейчас она находилась не в том положении.
— Добрый день, мадмуазель, можно ли узнать, из какого Вы класса?
У каждого класса пассажиров был браслет своего цвета: у бизнес-класса браслеты были фиолетовыми, у среднего класса красными, а у эконома, который и был у Анны, синий. Поэтому охранник схватил её именно за руку, отчего Анна машинально ею дёрнула, чтобы высвободиться. Она с совершенно спокойным лицом смотрела на молодого охранника, который буквально поймал её за руку. За нарушение правил корабля действовал небольшой штраф, который Анна могла оплатить, но у неё сейчас не было лишнего времени на нудную волокиту с документами.
Анна и Родион переоделись, она надела рыжий парик, а Родион, колдуя кистями и косметикой, которую с собой взяла его госпожа, насколько это возможно перевоплотился сам и помог Анне. Они уже далеко не в первый раз сменяют внешность, чтобы выполнить какое-либо задание, поэтому, можно сказать, были профессионалами в этом деле. Им очень повезло, что ни Алесей, ни Рафаэль не пришли в каюту.
Они начали исследовать все нижние уровни, притворяясь уборщиками. Если на палубе бизнескласса активно следили за безопасностью и соблюдением режима, проверяли браслеты пассажиров, то на нижних этажах никому не было дела ни до Анны, ни до Родиона. Анна первое время, когда она разделилась с Родионом, сильно волновалась, что её могут поймать, но через полчаса исследования уровня D, Анна успокоилась и спокойно, словно рыба в воде, вышагивала по узким коридорам парохода, уже не пряча лицо от настоящего персонала судна. Анна исследовала каждый угол по два, а то и три раза. Все места, которые казались ей подозрительными, были осмотрены. Она пыталась попасть в каждую каюту, раз пять проходила по одному и тому же маршруту, чтобы дождаться, когда нужное ей помещение освободится. Проведя на уровне D полтора часа, она отправилась на уровень E, на который она собиралась потратить хоть весь оставшийся день. Анна была уверена, что оружие спрятано именно там, проверка уровня D была всего лишь перестраховкой.
На уровне E Анна пересеклась с Родионом, который шёл в сторону морга. На каждом пароходе были свои морг, полицейский участок, тюрьма, кабинет зубного врача и прочее. Раньше Анну пугала мысль, что с ней на судне могут плыть мертвецы, но теперь, с возрастом, этот факт не вызывал у неё никаких бурных чувств. Родион изучал морг и открывал каждую дверцу холодной камеры, в которые кладут уже мёртвые тела. Один раз, открыв очередную дверцу, он наткнулся на холодные ступни с номерком. Но молодой человек лишь перекрестился, чтобы почтить память умершего и извиниться перед ним за беспокойство, и без особых эмоций закрыл дверцу обратно.
Анна медленнее прежнего ходила по коридорам этажа, заглядывая в каждый уголок. На уровне E персонала было ещё меньше — в разгар дня все они были заняты обслуживанием пассажиров судна. Каюты персонала на E уровне были меньше, отчего их было больше, но процесс исследования проходил быстро и уверенно. Анна посетила туалеты и уборные, заглянула даже в мужские помещения, но ничего там не нашла. Судно было огромным, и в нём можно было запутаться. Анна благодарила Астерия за то, что он подал ей мысль хотя бы схематично и образно начиркать план каждого уровня. Благодаря этому она не терялась, и попадавшиеся на её пути бегающие члены персонала корабля не замечали странностей в её поведении. Она шла уверенно, будто зная все коридоры и каюты наизусть.
Но прошло два часа, и Анна ничего не нашла. Родион уже закончил осматривать морг и с Божьей помощью смог отыскать Анну, которая отправила его к ним в каюту — переодеваться и найти что-нибудь съедобное для них двоих на обеде, который вот-вот должен был закончиться. Сама Анна продолжила изучать помещения. Она уже не знала, куда ей идти — все каюты были осмотрены, все служебные помещения тоже, Анна даже перерыла всю картошку на отдельном для неё складе. Ей уже казалось, что она ошиблась, и на самом деле Джон Смит — обычный парень, который искал хоть какую-то работу. А она, ко всем своим домыслам, ещё обвинила его родителей в плохом имени для их ребёнка! Анну начинала накрывать злость: на себя, на мятежника, на это судно, на Алексея... Она не могла вернуться в Гесцарию с пустыми руками и упущенным предателем родины. Но что ей делать?
Анна угрюмо шла по коридорам, не зная, куда себя деть. Она понимала, что её поиски стали менее тщательными, и она могла что-то упустить, но эмоции взяли над ней верх. Осталось лишь одно помещение, которое она не исследовала, но был ли смысл в этом? Пару часов назад Анна бы даже не подумала туда заходить, но сейчас она была готова проводить поиски в самых абсурдных местах для хранения оружия.
Корпус двигателя. Он находился в помещении, что занимало аж несколько уровней. Когда Анна проверяла D уровень, то даже не посмотрела в сторону этой двери, но сейчас, находясь в безвыходном положении, ей пришлось рискнуть и зайти внутрь.
Дыхание Анны захватило, как только она перешла порог помещения. Хотя чего она ожидала — столь огромный пароход должна была приводить в ход такая же махина. Двигателем корабля являлся огромный механизм на несколько этажей с множеством шестерёнок и несколькими трубами, из отверстий которых то и дело валил дым. По помещению вдоль стен были расположены лестницы и площадки, благодаря которым с разных высот можно было рассмотреть механизм. Анна находилась в сердце парохода. Она не знала о технике безопасности, которой следовало бы придерживаться, находясь рядом с двигателем парохода, но, сжав кулаки, Анна пошла исследовать помещение. Сделать это надо было быстрее прежнего — в любой момент могли прийти мотористы.
Анна, молясь про себя, начала изучать всё вокруг. Она побаивалась огромный работающий и громко пыхтящий механизм, о котором ничего не знала. Именно так, по словам самой Наталии Владимировны, она относилась первое время к лифтам, которые появились в её молодости. Она не могла ездить в них одна, а когда вместе с ней заходил кто-то ещё из её знакомых, всю поездку на лифте держалась за рукав своего попутчика. Лифт казался Наталии Владимировне гробом с шестерёнками, что ездил вверх-вниз. Раньше Анна посмеивалась над матерью, но теперь ей было не до смеха. Покончив с исследованием вокруг механизма, она рванула к лестнице, чтобы изучить все платформы.
Даже её бег по металлическим конструкциям не мог заглушить работу двигателя. Анна добежала до уровня D, и её взгляд привлёк хлам, что лежал в самом дальнем углу. Три забитых деревянных ящика и четыре мешка. В каждом углу на этаже D были разнообразные инструменты, всякий рабочий хлам и прочее, то же было и на платформах. Все эти груды вещей были ею осмотрены, и пришла очередь этой. Ящики Анна не стала трогать, так как их владелец сразу поймёт, что его клад обнаружили и нагло в нём покопались. Анна принялась исследовать тряпочные мешки. Как только она открыла один из мешков, то сразу же тихо выругалась себе под нос. В тусклом свете ламп помещения она увидела сложенные ружья, только в одном мешке их было штук двадцать.