Бессонная сегодня выдалась ночка, все же проводы в армию как-никак. Весна нынче ранняя и очень порадовала своей теплой погодой. Все мои друзья и близкие собрались за большим столом. Говорили напутствия, пили за мое скорейшее возвращение и давали массу различных советов. Я уже не раз бывал на подобных мероприятиях, но не в качестве виновника торжества. На самом деле было весело, все ели, пили, плясали, в общем, отрывались по полной. Не обошлось и без драк, парочка знакомых сцепились прямо у меня во дворе из-за какого-то пустяка, а после того, как их разняли, сидели и глушили водку вместе, говоря о том, какие они все-таки закадычные друзья и безмерно уважают друг друга. Моя девушка Марина, ни на шаг не отходила, вцепившись в меня словно клещ и, наверное, только поэтому я сейчас нахожусь в таком состоянии, а то скорее всего отцу пришлось бы доставлять мое бессознательное тело военкому лично в руки.
Сейчас отец вез меня полупьяного в военкомат, машина была битком набита все еще самостоятельно стоящими на ногах, изъявивших желание проводить меня до автобуса. Рядом со мной на заднем сиденье, сжав мою руку, сидела Марина, глаза которой были на мокром месте в преддверии долгой разлуки. Маринка была одноклассницей моей младшей сестры. Раньше я ее не замечал, хоть она и частенько захаживала к нам в гости. Но как только ей стукнуло восемнадцать, то я заметил, что девчонка-то расцвела: высокая, красивая, стройная блондинка, с объемным бюстом, еще со школы была влюблена в меня, но я просто не обращал на нее внимания. Потом как-то все завертелось и пошло-поехало, учились мы в Новосибирске, я на инженера, она на юриста и мы уже чуть ли не стали жить вместе, но тут пришла повестка.
Мне сейчас девятнадцать годиков и до этого учебного заведения я учился в другом, но был отчислен. Сильно я не расстраивался и поступил в другое место, но оказалось, что при смене вуза отсрочка аннулируется и вот я поехал отдавать долг родине.
Получив повестку, я, как и полагается, явился в военкомат, откуда меня сразу же отправили на медкомиссию в местную поликлинику.
Ох, и какой же там был балаган и цирк, много людей, основной контингент, разумеется, молодые парни призывного возраста. Некоторые из них стояли под ручку со своими матерями, которые переживали за своих дитяток и даже заходили вместе с ними в кабинеты к врачам, громко споря в них о здоровье своего чада.
Большинство ребят, с которыми мы общались, стоя в той или иной очереди, относились к службе в армии по-философски: «раньше сядем — раньше выйдем», и поэтому, получив повестку, решили не косить, а, как и я, сразу пойти и закрыть этот вопрос. Некоторые же хотели вообще связать свою жизнь с армией, оставшись после срочки на контракт, тем самым уехав из нашей глуши куда подальше, желательно туда, где теплее, а в идеале — к морю.
Но была там и каста интересных персонажей, что всеми способами пытались откосить, особенно было забавно наблюдать за одним парнем, который просил сломать ему ногу и даже был готов заплатить за это, так как терапевт поставил штамп «ГОДЕН» на его личном деле.
Про мажоров можно ничего не говорить, самодовольные пареньки в брендовых одежках подъезжали прямо к крыльцу поликлиники на крутых тачках и прямиком шли к главврачу, держа в руках кожаные барсетки. А спустя некоторое время возвращались обратно, держа в руках бланк с пометкой «НЕ ГОДЕН». Кто-то на них ругался, мол, совсем мажоры охерели! Кто-то завидовал, я же был к ним равнодушен, злости они у меня не вызывали, так как будь я на их месте, поступил бы точно так же, но и не завидовал я им, как-то хотелось всего добиться самому.
Когда я прошел комиссию и вернулся с результатами в военкомат, мне на выбор предложили несколько дат для убытия, я выбрал самую ближайшую, чего время тратить, перед смертью все равно не надышишься, а так раньше уеду — раньше приеду.
— Ну чего ты хнычешь? Дуреха, это всего на год, не успеешь оглянуться, и я уже вернусь. — улыбнувшись, обратился я к девушке, дыша на нее свежим перегаром.
— Тебе легко говорить, всего лишь год! Это вообще-то очень даже долго. — нахмурив бровки, проворчала она и потянулась в карман за бумажными платочками.
— Ты так говоришь, как будто тебя сегодня в армию забирают. — ухмыльнулся мой друг Кирилл, что сидел на переднем сиденье.
— Да ну тебя! — отмахнулась от него Маринка.
— Ладно тебе, не хочешь — не жди. Но главное, не ври мне, если кого вдруг найдешь, то лучше сразу так и скажи или смску напиши. — приобняв девушку, сказал я.
— Дима! Ты что такое вообще говоришь?! Как тебе такие глупости в голову могли прийти?! Я же люблю тебя! И я обязательно тебя дождусь! Я обещаю! — обидевшись, начала ругаться на меня девушка.
— Извини, это я так, на всякий случай. — чмокнув девушку в щеку, извинился я.
— Димон, ты главное запомни! Стоит тебе войти в казарму, до тебя сразу же по-любому начнут докапываться! Ну, ты главное не прогибайся, чуть что — сразу в грызло! Ты в любом случае отхватишь, а так хоть себя поставишь, а по морде получать, это не так страшно. — ухмыляясь советовал мне друг Саня, что сидел рядом с Маринкой.
— Ага точно, огребать, в этом ты силен! — рассмеявшись Кирилл подхватил тему разговора.
— А что сразу я? Тогда на дискотеке в соседней деревне всей четверкой за клубом по полной получили! Еле ноги унесли, хорошо у Димона машина сразу завелась. — парировал, предъяву Саня.
— Это точно, но они те еще беспредельщики, чуть ли не всем селом на нас накинулись! — вспоминая тот момент с улыбкой сказал я.
— А нефиг было к чужим девчонкам лезть! А то приехали рыцари, мать вашу! — тут уже батя рассмеявшись, вставил свои пять копеек.
— А когда это было? — возмутившись спросила у меня Марина.
— Давно, милая, мы еще не встречались, не помнишь, что-ли, когда мы все с фингалами ходили? -улыбнувшись ответил я.
— Ааа, помню-помню! Ловеласы хреновы, так вам и надо! — рассмеялась она.
— Ладно, парни, со своими советами, на месте как-нибудь разберусь, не маленький уже. А как вернусь, обязательно расскажу, что да как у меня там было. — улыбаясь сказал я.
— Подъем, бойцы! Конечная! — громким басом выдал вояка, всего три слова, но каждое словно кувалдой ударило по голове.
Открыв глаза я посмотрел в окно и увидел классический бетонный забор, по верху которого была натянута колючая проволока. Сам автобус сейчас стоял напротив ворот, а какой-то молодой, прыщавый паренек в зеленом, пиксельном камуфляже сейчас, держа в руках черенок, к которому приделано автомобильное зеркало обходил машину вокруг, видимо осматривал днище. А после он подошел к воротам, поставил свой инструмент на землю, облокотив его об стену, и принялся открывать обе створки по очереди.
Моя голова сейчас туго соображала и слегка побаливала, а во рту была пустыня и к тому же в нее как будто бы кошки нагадили. Привстав с места, я потянулся к рюкзаку и достал из него бутылку с минералкой. Отвинтив крышку, я сразу же припал к горлышку бутылки и жадно впился в нее. Выпил за раз почти половину полторашки, мне стало немного лучше, и я осмотрелся по сторонам, почти все мои собратья по несчастью делали то же самое. А остальные либо все еще спали или же вглядывались в лобовое стекло автобуса, чтобы увидеть те горизонты, которые нам открыл тот солдатик.
Хрустнув коробкой автобус, издавая истошные звуки двигателя, тронулся с места и начал заезжать на территорию. Все, кто бодрствовал, разом припали к окнам, я же сидел у него, поэтому как и все начал осматривать то место куда нас везут. Территория оказалась очень маленькой: большая заасфальтированная площадка, примерно сто на сто метров и три двухэтажных здания, на этом все. На каждом здании висели таблички с надписями, "Столовая", "Штаб", "Казарма" вот и вся песня. Автобус подъехал к зданию штаба и остановился.
— Выходим, строимся! — крикнул военный, выходя первым из автобуса, и сразу направился в штаб.
Все, похватав свои вещи, ринулись на улицу, поскорее подышать свежим воздухом, а то кондиционера в древнем ПАЗике предусмотрено не было и внутри было, мягко говоря, душно. Стоило сойти со ступеней и вздохнуть полной грудью, как те два солдата, что ехали с нами, начали выступать.
— Так, духи позорные, вы товарищей своих забыли! — надвинув свою кепку на затылок, ехидно скаля зубы выкрикнул один их бойцов, что стоял около дверей.
— Они нам не товарищи. — отмахнулся какой-то полноватый паренек в спортивных штанах и белой футболке.
После чего достал из кармана пачку сигарет, желая закурить.
— Слышь, обезьяна! Ты что, на плацу закурить вздумал?! — выкрикнул второй боец, сделав к пухляшу несколько шагов.
— На чем? — нахмурившись, уточнил он.
— На плацу! Запомните уроды! В армии курить можно только в курилках и нигде больше! Особенно вам и особенно ближайшие полгода! — начал нам объяснять боец, но никто из нас разумеется ничего не понял.
В общем и целом, троих спящих бойцов все же пришлось вытаскивать на улицу, разбудить их пытались, но все это было бесполезно. Так, что их просто уложили на асфальт подложив им под головы их же сумки.
Минут через десять из штаба вышел вояка, который привез нас сюда, и, пожелав нам удачи, вошел в автобус махнув своим солдатам рукой и те последовали за ним. Двери автобуса закрылись, двигатель затарахтел и транспорт покинул территорию. А к нам присоединились новые действующие лица, перед нами в камуфляже, берцах и фуражке стоял мужчина, окидывая нас взглядом и держа в руке красную папку. Позади него стояли два солдата-срочника, в такой же форме, но у них были другие ремни, с начищенными до зеркального блеска латунными бляхами, на которых красовалась пятиконечная звезда. Еще я заметил интересный факт, погоны у них были не на плечах, а один на груди, второй на правом предплечье. У одного срочника была одна латунная галочка, у второго их было две, а у офицера было три зеленых звездочки.
— Здорово парни, меня зовут старший лейтенант Павлов. Сейчас сделаем перекличку, и я объясню, что будет происходить дальше. — безразлично окинув нас взглядом обратился ко всем офицер.
После чего открыл папку и начал перекличку. Ответить могли, разумеется, не все, так как троица продолжала спать беспробудным сном, не реагируя ни на торможения, ни на поливание водой и даже пощечины.
— А лихо они нахерачились. — покачал головой улыбнулся старший лейтенант, — Ладно, хрен с ними, сейчас выкладываем все содержимое сумок на землю для осмотра. Если у кого-то имеется алкоголь, наркотики, ножи, опасные бритвы или иные колюще-режущие предметы, то сдайте их добровольно. И товарищам помогите, раз они сами не в состоянии. — продолжил старлей, указав на спящих парней.
Мы начали послушно все выкладывать перед собой, а вот те два срочника, что стояли позади него, начали словно стервятники в пустыне жадно осматривать наши вещи. Сумки спящих забулдыг мы открывать отказались, но срочники все сделали сами. Из запретного нашлось несколько бутылок водки, пара банок пива и четыре банки ягуара, а так же пара небольших складных ножей. Все это офицер сложил в полиэтиленовый пакет.
— Теперь объясняю вам, что дальше. Сейчас младший сержант Смирнов и ефрейтор Антонов отведут вас в казарму. Там вы сможете отдохнуть с дороги, умыться, кому нужно, и сходить в туалет. Сегодня вечером или завтра утром вас переоденут в форму, гражданку можете выкинуть или передать родителям если они сюда к вам приедут. Часы посещений с девяти до одиннадцати утра. В остальном, слушайтесь старших товарищей. — указал он пальцем на давящих улыбки солдат, — Далее вам доведут куда и когда вы отправляетесь. На этом все. — сказал офицер и, взяв в руки пакет, пошел в штаб.
— Ну что, парни, добро пожаловать! — улыбнувшись сказал младший сержант Смирнов. — Айда в казарму и товарищей своих не забудьте. — добавил он, засунув руки в карманы, и насвистывая какую-то мелодию пошел вперед.
— Б#я, я их знать не знаю, но они меня уже за##али! — выругался здоровенный, под два метра ростом паренек, глядя на три отвисающих тела, спящих в пьяном угаре.
— Это уж точно. — согласился я.
Курилкой в армии назывались этакие различные крытые беседки небольших размеров, по периметру которых стояли лавочки, а вместо стола по центру находилась урна для бычков или металлическое ведро, а еще я видел замурованный в бетон металлический диск от грузовика. Такие курилки были всюду, точнее около каждого здания, и в них почти всегда кто-то находился.
Зайдя в курилку, я присел на лавочку и достал из кармана пачку синего More, извлек из нее сигарету и закурил. Делать было нечего, до выдачи формы еще много времени. Достав из кармана телефон, я написал смс своей девушке и запустил на ней змейку, хоть как-то время скоротать. В курилке никого больше не было, так что я наслаждался тишиной и одиночеством. Но не прошло и пары минут, как в курилку забежал довольный солдат в потертой пиксельной зеленой форме, потертых берцах и одинокой лычкой на погоне, говорящей о том, что он целый ефрейтор.
— Здорова, салага! — выкрикнул он с улыбкой до ушей, присаживаясь напротив меня.
— Здоровей видали и тех не боялись. — спокойно ответил я.
— Табачком не богат? Будь другом, угости сигареткой. — сделав несчастное лицо, попросил он.
— Держи. — глубоко вздохнув, протянул я ему открытую, початую пачку сигарет.
— А можно парочку? — уточнил он.
— А может тебе всю пачку отдать? — недовольно буркнул я, но после добавил, — Возьми.
— Спасибо, браток. — ответил парень с вновь нарисованной улыбкой на лице. Он вытащил две сигареты, одну сразу зажал между зубов, а вторую осторожно положил в свою кепку.
— А что все ваши постоянно стреляют? В армии с куревом такая напряженка или вы действуете по принципу «Сначала курим ваши, потом каждый свои»? — нахмурившись, спросил я.
— Братан, ты даже себе не представляешь, какой с этим напряг. Денег ни у кого нет, с зарплатой в четыреста двадцать рублей особо не разгуляешься. Да и еще магазинов-то тут, как ты заметил, тоже нет. Вот и крутимся как можем, слушай, я смотрю, ты парень нормальный. Я вот на дембель через две недели ухожу, а старшина...
— Я тебе сейчас в челюсть втащу! Вы что тут, сговорились все? Причем у каждого одна и та же пластинка, я что, по-твоему, на лоха похож? — прервал я ефрейтора.
— Ладно, ладно, извини, я это так, на всякий случай. Попытка не пытка, так сказать. — вытянув перед собой ладони в успокаивающем жесте.
— Ты вместо всей этой хрени лучше дай пару реально полезных советов, что да как.
— Да без проблем, тогда с тебя еще парочка сигарет. — улыбнувшись, сказал он.
— Вот ты жук навозный. — улыбнувшись, сказал я, — Ты сначала скажи чего полезного, а там видно будет, а то опять обмануть попробуешь. — кинув бычок в урну, добавил я.
— Да без проблем! Ну смотри, первое, когда в часть приедешь, к вам по любому сразу дембеля подойдут и те, кто будет без золотых блях, будут предлагать меняться, на ваши зеленые. Соглашайся сразу, вас, один черт, заставят с ваших краску сдирать и полировать до блеска. А дембелям лень их чистить, да и на них никто толком внимания не обращает, так что сразу хватай самую лучшую и отдавай свою. Я в свое время подумал, что в этом подвох какой-то, а потом замучался со своей краску снимать. Далее, как только форму получишь сразу же все подпиши и в нескольких местах, так, чтобы незаметно было. Форму все воруют друг у друга только в путь, а так хоть найти сможешь пока до части доберешься. С офицерами пререкаться не советую, даже если ты прав, один хрен, ничего не докажешь, а весь коллектив подставишь. И еще обманывать их также не советую. Каждый из нас думает, что он самый умный, но учти то, что через офицеров в год по два призыва проходит все все твои «гениальные отмазки» уже давно придумали до тебя и они все их прекрасно знают. Руки распускать не советую, у нас два парня сцепились месяц назад, друг другу носы поразбивали, а замполит обоим по году дисбата обеспечил всем в назидание. Сейчас время такое, все активно с дедовщиной борются, так что тут как повезет, у нас все очень строго.
— Я бы не сказал, что у вас тут строго. — скептически ответил я.
— Ты не так понял, мы здесь, считай, как на курорт приехали. Служим в другом месте, нас сюда как бы в командировку отправляют на время призыва. И тут все дембеля, которым домой скоро, нас сюда отправляют, чтобы залетов не было. — улыбнувшись, ответил парень.
— А что вообще по дедовщине скажешь? — уточнил я у него.
— Да где как, я первые четыре месяца провел в учебке, там полный порядок! Все по уставу, по расписанию, все время под присмотром контрабасов, прапоров и офицеров. Я тебе скажу, это полный мрак, а в часть когда приехал, у нас деды были, с ними проще, накалываются постоянно. Правда гоняли иногда, но всяко лучше, чем по уставу. Ты так сразу и не поймешь, тут со временем понимание придет. А так, если будет маза, советую стать каптером или штабным или на склад какой устроиться помощником. Это самые теплые местечки, будешь каптером, считай, у тебя будет много всего полезного, а главное свое помещение, у штабных выход в город, а это дорогого стоит, а на складах форма или еда, а с едой у нас так же туго. Потом поймешь, это ты еще мамкины пирожки не переварил, а через пару недель начнется нехват, и вот тогда есть будешь хотеть двадцать четыре на семь. А в остальном делай, что говорят и лишний раз не выеживайся, но и ездить на себе не давай, а то будешь все делать за всех, инициатива она везде имеет инициатора, но в армии особенно. Ну и главное не будь затупком, загаском, чушком и сукой, их, как понимаешь, никто не любит. Ты главное не очкуй, это кажется целый год, и сам не заметишь, как быстро время пролетит. Ну как-то так в общих чертах, а теперь мне бежать пора. — улыбнувшись, сказал ефрейтор.
— Ну спасибо тебе. — обдумывая каждое его слово, сказал я и, достав из кармана пачку сигарет, отдал ее целиком.
— От души, братан. — расцвел парень и, пожав мне на прощание руку, вышел из курилки, а я достал вторую пачку и закурил еще раз.
Всего пара минут общения, а сколько новых слов я услышал, смысл которых вообще не очевиден. Чушок? Что это еще значит? Загасок? Как это вообще понимать? Ну затупок, ну это понятно вроде. Что такое нехват? Типа армейский голод? Бляха-муха, хоть иди ищи толковый словарь армейского сленга.
К назначенному времени нас в очередной раз построили, пересчитали словно цыплят, дали пару минут на перекур, затянувшийся почти на час, так как автобус, который должен был везти группу на вокзал почему-то задерживался. Наш "покупатель" уже начинал заметно нервничать поглядывая на часы. Он нам пояснил, что если мы опоздаем, то следующий поезд будет только через три дня, и ему зависнуть здесь вместе с нами нет никакого резона.
Пользуясь моментом мы пытались побольше разузнать о месте, в которое поедем, но тот молчал словно партизан.
Саня предположил, что часть, в которую мы направляемся, вполне может быть секретной и это не сулит нам ничего хорошего. Так как там можем даже не мечтать об увольнениях и отпусках, как войдем так и выйдем через год. А еще она может находиться где-нибудь в глухом лесу, поэтому максимум куда ты сможешь сходить так это в лес за грибами, а так как мы едем под Питер, то на болота клюкву собирать.
Наконец ворота отварились и с огромным трудом, тарахтя своим двигателем, подъехал тот самый ПАЗик, который привез нас сюда. Старлей тут же подал команду на погрузку и мы, схватив свои скромные пожитки, заскочили в автобус и заняли свои места.
За час мы доехали до вокзала, старлей отвел нас на нужный перрон и, дав время для прощания с близкими, которых собралось не мало, ушел в кассу оформлять документы.
Пробежавшись по толпе людей глазами, я увидел несущуюся ко мне на всех парах Маринку, что чуть не сбила меня с ног. Позади нее шел мой отец и мама.
— Ой, какой ты хорошенький в форме! А тебе еще звание не дали? Как тебе в армии? Тебя били? А ты кого-нибудь бил? А в форме удобно? — словно из автомата в меня полетели вопросы от девушки, а я даже не успев дослушать поставленный вопрос и ответить на него получил второй.
— Да все нормально Марин, все не так страшно, как об этом рассказывают. — улыбнувшись ответил ей я.
Затем подошли родители, я пожал руку отцу и обнял маму. Затем началась фотосессия, все же не каждый день сына в форме видят. Отец вручил мне пакеты с едой и сигаретами, мы отошли в сторону и болтали о разном.
Некоторые из наших ребят были издалека и к ним никто не приехал, а к некоторым прикатили целые толпы провожающих. Сейчас это все походило на мини версию событий, что происходили у военкомата. Друзья совали в сумки моим сослуживцам бутылки с водкой и пивом, нагружали пакетами с различной едой.
Очень забавно было увидеть нашего Кирюшу, который стоял рядом со своей мамой и бабушкой. Он с важным видом рассказывал о том, является заместителем старшего. Упоминая о том как его все уважают и ценят. Все это вызывало во мне искреннюю улыбку, ведь этот парень реально верил в то, что говорил.
До отправки поезда оставалось пятнадцать минут, наш старший вышел на перрон и, встав посреди провожающих, объявил о том, что через пять минут нам уже нужно будет пройти в поезд.
Сразу началось, со всех сторон полились слезы, девушки и мамы начали рыдать и провожать своих сыновей. И мои, разумеется, были не исключением. Черная тушь стекала по щекам Марины, а я пытался оттереть ее платочком. Затем она начала в тысячный раз говорить о том как любит меня и будет ждать. Это было очень приятно слышать, ибо только сейчас я начал осознавать, что не увижу ее еще очень долго. К горлу подкатил ком, стало как то не по себе, но все, поздно.
Старший дал команду строиться и в очередной раз пересчитав нас отправил в вагон. Определяли места мы просто, занимали их по принципу: кто первый встал того и тапки, а затем подходили к окнам и махали руками людям, что нас провожали. Спустя еще пять минут поезд тронулся с места и повез меня в далекие края, где я еще ни разу не был.
Старлей пояснил нам правила поведения в поезде: не ругаться, не драться, не пить с пассажирами, не пререкаться и все в таком духе, за нарушения припугнул дисбатом. А в остальном посоветовал нам хорошенько отоспаться, ехать почти три дня, так что время есть.
Правила созданы для того, чтобы их нарушать, стоило старлею выйти из вагона и зайти в свое купе, как из сумок на столы начали выкладываться различные подарки и пластиковые стаканчики. В ход сначала пошло пиво, но как мы все знаем, пиво без водки - деньги на ветер, в общем, понеслась душа в рай.
Проснулся я только к обеду следующего дня, некоторые уже проснулись и сидели выглядывая окна, некоторые курили в тамбуре, а остальные все еще спали. К нашему счастью никто и нигде вчера не отличился, но тут скорее главную роль сыграло не то, что мы такие послушные и ответственные, а то, что все за последние дни очень мало спали, плюс стресс и тому подобное, в совокупности все это вперемешку с алкоголем стало хорошим снотворным, но выпили мы не мало, судя по пустой таре. Пили почти все, кроме Кирюши, который вообще имел порывы пойти и настучать на нас, но его осадили, выписав пару пинков, и еще пара парней, которые вообще никогда раньше не пили и начинать не собирались.
Помимо нас в вагоне ехало еще не мало людей, в основном одни пожилые женщины и мужчины. Поэтому общались мы только между собой. Алкоголь мы вчера выпили не весь и некоторые ребята втихаря попивали пиво и даже водочку, а периодически проверяющий нас старлей делал вид, что не замечает этого. Как бы нам потом это все не аукнулось.
Что ни говори, а в поезде мне нравилось, я в первый раз ехал куда-то далеко. До этого я передвигался только на машинах и электричках. А тут... на тебе, поезд, хорошо, лежишь себе на мягкой кровати, смотришь в окно на пробегающие мимо леса и поля, красота!
Еды у всех было с лихвой, наверное поэтому никто и не жадничал, а каждый угощал друг друга, мне показали где в вагоне можно взять горячей воды и я, налив себе кофе, вышел с ним в тамбур и закурил сигарету.
К вечеру, чтобы не помереть от скуки, мы купили у проводницы карты и сидели играли в дурака. Хоть какое-то развлечение, парни травили разные байки из жизни, главной звездой был Глеб. Хоть и его истории мне частенько приходились не по душе. Не очень приятно слушать о том, как он со своими гопниками отжимал деньги и телефоны у пацанов в темных переулках или как беспробудно пьянствовал на каких-то хатах. Все же мужику столько лет, а ума нет от слова совсем.
Сна не было ни в одном глазу. Из-за того, что кровать дико скрипит от любого движения, я лежал словно мертвец, двигая разве что глазами. Занял кровать на первом ярусе, так что вместо потолка любовался металлической сеткой второго спального места, расположенного надо мной. В казарме была полная тишина, лишь изредка кто-то похрапывал и сопел. На улице постепенно светлело, и небо за окном с темно-синего цвета медленно становилось светло-голубым. У меня появилась возможность осмотреть казарму, но, к сожалению, из-за двухъярусных кроватей было мало что видно. Голые стены бледно-желтого цвета, белый потолок со свисающими с него старыми советскими люстрами, точно такими же, как были в моей деревенской школе. Затертый дощатый пол, серые кровати с облупившейся краской, табуретки и облезшие прикроватные тумбочки — вот и весь нехитрый солдатский быт. Тумбочка была у каждого солдата своя, они были примерно пятьдесят сантиметров в высоту и тридцать в ширину, у них была одна дверца, открыв которую, открывается вид на небольшой ящик и две полочки. Что там можно хранить, мне неизвестно, разве что в ящик нужно складывать станок, пену для бритья, мыло и зубную щетку с пастой, но, думаю, скоро нам все объяснят.
Сон все же взял свое, и я медленно погрузился в мир Морфея, но стоило мне только расслабиться, как я в первый раз услышал самые противные слова на свете.
— Рота, подъем! — во всю глотку прокричал парень, что стоял напротив входной двери. И это было так неприятно и очень сильно резало слух. Понимая, что испытывать судьбу не стоит, я начал подниматься с кровати. Но тут ребята, что были тут до нас, словно ужаленные, срывались со своих кроватей, обували тапочки и мчались в сторону туалета. Чувствуя подвох, я поступил точно так же, пока остальные все еще лежали, потягиваясь на кроватях.
Забежав в свободную кабинку туалета, я справлял малую нужду. А на фоне откуда-то из глубины казарменного помещения послышался трехэтажный мат, направленный в сторону все еще лежащих на кроватях парней. И этот голос принадлежал тому самому прапорщику.
— Рота, строиться, форма одежды номер два! — подал новую команду парень.
— Что это значит? — спросил я у местных старожил.
— В штанах и майке. — ответил мне парень и поспешил удалиться из туалета.
Я последовал его примеру и вернулся к своей кровати, все мои коллеги стояли и вертели головами по сторонам, потирая заспанные лица в надежде понять, что тут вообще происходит.
— Парни, надевайте штаны, майки и тапочки. — крикнул я сослуживцам.
— А трусы че, снимать? Хы. — решил пошутить Глеб.
— Снимай, может кому в любимчики запишешься! — пошутил кто-то из местных
Мы построились в центральном проходе в одну линию, и к нам вышел старшина.
— Сегодня у вас последний рассосный день! С завтрашнего утра все будет происходить как положено, по расписанию и нормативам! Представляюсь для вновь прибывших. Меня зовут прапорщик Зарубин! По всем вопросам обращаться ко мне, но это не значит, что меня нужно зае##вать по каждому пустяку! Прежде уточните у сержанта, а он вам подскажет! Куда вам идти на хер или ко мне! — строгим тоном объяснил нам Зарубин, указав пальцем на младшего сержанта Мальцева, — Жень, давай расскажи им, что да как, научи кровати заправлять кровати и портянки завязывать. — добавил прапорщик в полтона сержанту.
Значит, он все же умеет нормально разговаривать. А почему он тогда орет на нас как на дебилов.
— Товарищ прапорщик Зарубин, а что такое рассос? — подняв руку, спросил у него Кирюша.
— Так, и научи их, как правильно к людям обращаться, а то не дай бог вот так к кому из начальства вот кто обратится, тогда все. Дембель под угрозой. — ухмыльнувшись, сказал прапорщик и ушел в канцелярию.
— Боец, представься! — строгим тоном сказал сержант, глядя на паренька.
— Меня Кирюша зовут. — улыбнувшись, ответил он и протянул ему руку, от чего наш каптер, что сидел на своей кровати в конце казармы, начал в голос ржать, да и сержант с трудом сдерживал улыбку.
- Знаешь что, Кирюша, а ты, кажется, будешь моим любимчиком! - все же улыбнувшись, сказал Мальцев.
- Не, любимчиком не хочу быть, я хочу быть вашим заместителем! - сделав серьезный и строгий вид, ответил ему парень.
Как бы все не старались не загоготать в голос, это ни у кого не вышло, и у сержанта в том числе. Каптер так и вовсе, услышав данное заявление, со смеху упал с кровати.
Что такое рассос (1) я узнал чуть позже, мне ребята местные подсказали, в общем, это синоним слова «расслабленный». Вроде, вы что тут рассасываетесь?! В переводе на гражданский, значит, вы чего тут расслабляетесь или отдыхаете, как-то так.
Но на этом новые слова для меня не закончились, наоборот, это было только начало. Первым делом нас отправили заправлять кровати, вот кажется, что тут сложного? Но нет, в армии это целая наука. Сначала нужно правильно постелить первую простынь, а затем вторую, которая выполняет роль пододеяльника, аккуратно сложив ее вдоль. Затем в правильных пропорциях уложить одеяло. Вся тонкость в том, что у всех одеяла одинаковые, они темно-синего цвета и имеют по три черных полоски с одной стороны. Так вот, все кровати должны быть заправлены таким образом, чтобы у всего ряда, а в ряду десять кроватей, черные полосы были идеально ровной единой полосой. Поэтому в первую очередь все кровати выставляются по одной линии, для этого используют натянутую веревку, а затем заправляют уже сами кровати и после, с помощью все той же нитки, выравнивают полосы. Думаете, на этом все? Даже и не мечтайте, теперь в дело идут отбивы. Отбива (2) — это такая плоская ровная дощечка с ручкой, по сути, она выполняет роль этакого утюга. Этими отбивами делают кантик. Кантик (3) — прямой угол, в общем, с помощью отбив нужно натянуть одеяло таким образом, чтобы матрас, лежащий на кровати, стал похож на прямоугольник с острыми гранями, как говорит Мальцев, чтобы аж порезаться можно было, с подушкой делают точно такую же процедуру. И еще полотенца, каждому солдату положено их целых два. Маленькие белые вафельные полотенчики, про банные можно забыть до дембеля. На полотенце для ног есть черный штамп в виде буквы Н, то есть ножное, его заводят под нижнюю дужку кровати, буквой Н к проходу, а края кладут под матрас. И еще оно должно быть натянуто как струна. Второе полотенце вешается на дужку кровати у изголовья, ровно на два сантиметра от края. Сделав все эти манипуляции, можно считать, что кровать будет заправлена.