Слёзы текли по щекам, капая на платье и оставляя на нём тёмные кружочки. Обида жгла изнутри, проникая в кровь и разносясь с ней по всему организму. Второй год! Второй год я не могла поступить на желаемый факультет народного пения в институт.
— Марусь, ну ты чего так расстраиваешься? — подруга села рядом на лавочку, расправила юбку своего солнечно-жёлтого платья и обняла меня за плечи. — Ну, не приняли. Что ж теперь? Захочешь — в следующем году ещё попробуешь, а не захочешь, так на этом институте свет клином не сошёлся. Да и на профессии тоже.
— Вот ладно бы я фальшивила, или мелодию не тянула, чувства не вкладывала, — после каждой фразы приходилось всхлипывать носом. — Но я же стараюсь. А меня — не беру-у-ут.
— Что на этот раз они сказали в своё оправдание? — подруга, не отпуская моих плеч, достала из своей сумочки упаковку бумажных платочков и всунула мне её в руки. Ну да, открыть её одной рукой у неё бы не вышло, поэтому не один дала, а все.
— Да всё то же, что не чувствуют они за моим пением ничего. Станиславские, блин, нашлись! — голос сорвался и рыдания пошли на новый виток. Успокоиться не выходило.
— Слушай, Марусь, — Света так и звала меня этим деревенским вариантом имени, но я не обижалась. Она с родителями недавно из деревни переехали, отсюда и эта привычка. Так что пусть уж. — У нас в деревне есть хор. Правда там одни бабушки поют. И моя бабушка тоже. Может, давай на выходных к ней съездим, вдруг она что подскажет, раз эти твои профессора ничего толком объяснить не могут?
Я так-то настоящий городской житель, и не понимаю вот эту любовь к природе, когда готов жить без удобств, поэтому до сих пор с подругой к её бабушке ни разу так и не собралась съездить. Но сейчас было другое дело. Сейчас это было мне нужно. Это был шанс, может даже последний, потому что решимость и уверенность в своих силах с каждым готом таяла, как снег на солнце.
И я решилась.
— Давай. Может и правда что подскажет. А если нет, — пожимаю плечами, намекая, что тогда даже не знаю что делать.
Так мы и решили. Вечером отпросилась у родителей, и через два дня мы с подругой уже садились в рейсовый автобус.
— Блин, лучше бы такси взяли, — пробурчала и вздохнула. Я правда была готова раскошелиться, чтобы не тащиться в автобусе целых пять часов! К маршруткам больше привыкла, но почему-то по этому маршруту они не ходили, только одни автобусы. И что самое противное — даже не икарусы, а обычные. Бр-р-р, аж плечами захотелось передёрнуть. Я, конечно, не принцесса, но тут везде пыль, запахи от пассажиров, которых оказалось много, смешались в непередаваемый коктейль, и открытые форточки помогали слабо. Я просто мечтала поскорее добраться и покинуть, наконец, этот автобус.
Что ж, мечтать не вредно.
Примерно через два часа автобус остановился. Не на остановке. Её даже видно не было. Только дорога, поля и… стадо коров. Я столько коров только по телевизору видела! Но самое паршивое, что они были не сбоку от дороги, а прямо на ней. И они явно нервничали, оттого не шли через дорогу, а рассредоточились на ней и метались, то в одну сторону повернут, то в другую. Водители сигналили, потому что вся дорога оказалась перекрыта, а съезжать с асфальта в поле, которое было значительно ниже — никто пока не рискнул. К тому же это было не только небезопасно, но и бесполезно, потому что часть коров уже была и там тоже.
— Такси бы дело не спасло, — Светка отчего-то веселилась, поглядывая то на стадо, то на меня. — Оно до деревни всё равно бы не довезло, там в любом случае идти надо будет. Поэтому я и отказалась. Да и денег столько тратить было жалко, хоть они и твои. Лучше потратишь их на что-нибудь вкусное, полезное или красивое.
Раз так, то и спорить было не о чем. Раз такси всё равно до дома её бабушки бы не доехало, то… просто потерплю. Вопрос — сколько? Мы уже тут минут двадцать как стоим, а ситуация не меняется. Пастух — вроде тот темноволосый мужчина был именно им, бегал и просил, чтобы водители перестали сигналить, пугая его подопечных.
— Вот неслухи, — громко высказалась одна из бабушек, которая сидела где-то за нами, и пошаркала на выход из автобуса. — Иваныч, идём, подсобим пастуху-то. А то до ночи не доедем.
— Иду, — вздохнул дед, который сидел прям за водителем. — Твоя правда, Катерина Матвевна. Надо подмогнуть.
К этим двум активистам на подмогу вышло ещё две женщины. И они довольно шустро уговорили водителей, в обоих направлениях движения, перестать шуметь. И как только клаксоны автомобилей смолкли, зазвучала музыка. Это пастух достал дудочку и заиграл.
Протяжная мелодия буквально завораживала и звала за собой. А я сидела и пыталась вспомнить — откуда я её знаю. Перебирала в уме все песни, но мелодия была не оттуда. Грустная, медленная, манящая. Я даже подпевать стала, мысленно желая помочь пастуху хотя бы так, поддержав, усилив звучание его дудочки, выплетающей мелодию, за которой коровы дружно потянулись, убираясь наконец-то с дороги.
Как только я начала подпевать, то тут же вспомнила, где слышала эту красоту. Ещё в детстве смотрела мультфильм «И падал прошлогодний снег», эта мелодия была в самом конце и запала тогда мне в душу. Но так как она была грустной, долго мне её петь не разрешили, предлагая «сменить пластинку» на что-то более весёлое. Я подчинилась родителям, потому что очень их люблю, но именно тогда я оценила красоту протяжных мелодий, даже грустных, и это послужило толчком к выбору профессии.
— Опять, что ли, дятлы прилетели? — спросила старушка, распахнувшая дверь и вышедшая на крыльцо.
От людей, что мы встретили по пути, она отличалась разительно. Тёмное то ли платье, то ли юбка с рубашкой. Сверху — вязаный чёрны же платок, а на голове — косынка — цветы на чёрном фоне.
— Бабуль, привет! Можно к тебе? — уточнила Света. И я бы заподозрила её в розыгрыше. Ну а чего? Я человек тут новый, порядков не знаю, можно надо мной и подшутить, мол без приглашения даже внучка родная не может во двор к своей бабушке войти.
Но Светла стояла рядом со мной и не спешила отворять калитку, хотя она, как и забор, едва до груди нам доходила.
— А кто это с тобой? — не спешила проявлять гостеприимство старушка.
— Подруга моя, Маруся. Я тебе о ней рассказывала, — тут же представила меня Света. А я решила пока помолчать.
— Помню-помню, — покивала старушка. И только я расслабилась, как она сказала то, от чего у меня загорелись уши и щёки. — Ещё б не помнить, что уже два года приглашаем её в гости, а она всё отказывается. Видите ли, не для городских фиф такие условия, в которых мы тут живём. А сама-то и знать ничего о нас не знает. Ну а теперь, как понадобилась помощь, так сразу и прискакала. Так, что ли, Марька?
— Так, — призналась.
А смысл лгать? Да, вот так всё и есть. Если б не было нужды, я бы сюда и в этот раз не приехала. Но, как говориться, ради последнего шанса устроиться в жизни так, как я того хочу, решилась всё же на эту поездку в деревню, которая у меня до сих пор ассоциируется с отсутствием даже основных благ цивилизации и просто со скукой.
Что интересно, Светла никак не пыталась повлиять на решение бабушки, чтобы она нас побыстрее впустила. Всё же дорога утомила, а нас тут буквально держат на пороге. Злость всколыхнулась во мне, но я её тут же погасила. Не время для неё. Я тут в качестве просителя, так что на такие эмоции и чувства просто не имею права.
А старушка всё это время за мной молча наблюдала. Ну а я, успокоившись, просто ждала её вердикта. Домой возвращаться ни с чем не хотелось, но и упрашивать её я посчитала ниже своего достоинства. Поэтому расправила плечи и посмотрела на старушку уверенным, прямым взглядом. Даже если хозяйка дома и считает, что мне есть чего стыдиться, то я за собой вину не чувствую. Поэтому просто буду ждать, что она скажет.
— Что ж, всё же приехала, правду не побоялась сказать, — с прищуром разглядывала меня старушка. — Ладно, заходите. Просмотрим, как дальше пойдёт. Может и помогу.
Света тут же запустила руку за забор и легко отщёлкнула крючок, а потом и задвижку, будто раньше сделать этого не могла. Но это я с ней решила обсудить чуть попозже. А пока надо бы с дороги хоть присесть, что ли. А ещё не мешало бы умыться и поесть.
И словно мои желания кто услышал.
— Света, сумки ставьте в дом, а сами идите в баню, умойтесь, да приходите, буду вас кормить, а после уже и разговоры будем вести, — заявила старушка, так и не улыбнувшись ни разу. Странная. Вроде ж Свету она любит, так почему не обнимет, не улыбнётся ей?
Не понимаю этого.
Но непонятного тут было полно, буквально на каждом шагу.
— Свет, а почему умывальник не в доме? — задала самый простой из вопросов, что вертелись на языке.
Но ответить подруга не успела.
— Светик, привет! — прозвучал мужской голос. Но сколько я не крутила головой, так никого и не увидела.
— Привет, Сеня, — крикнула в ответ моя подруга и даже рукой помахала. А я проследила за её взглядом. Оказывается, смотреть на до было выше, на дерево, где светловолосый парень, примерно нашего со Светой возраста, рвал яблоки.
— Кого на этот раз привезла? — без зазрения совести Сеня указал на меня пальцем. — Надеюсь, не жар-птицу?
— Вот ещё повторяться, — фыркнула на него Света, а потом заливисто рассмеялась, поймав на лету яблоко. — В этот раз кое-кого особенного.
Это они про меня, что ли? А чего тогда в третьем лице? Я вообще-то тут.
— Я вам не мешаю? — намекнула, что вообще-то не вежливо говорить обо мне и меня же в беседу не включать.
— Пока ты там, за забором, — Сеня указала на разделяющую нас ограду из неотёсанных штакетин, — нет, не мешаешь. А вот если пригласите меня в гости…
— Тогда уже мешать будешь ты, — хихикнула Света, уводя меня за руку к небольшой деревянной постройке. Видимо это и есть баня.
— Я всё же подожду, — крикнула нам вслед Сеня.
А меня одолел вопрос:
— Свет, это твой, что ли, кавалер?
— Вот ещё, — фыркнула подруга. — И тебе не советую его к себе подпускать. И имя своё ему не говори.
— А то, что он твоё имя знает, не страшно? — уточнила, выгнув бровь красивой дугой. Точно знаю, что красиво выходит, перед зеркалом тренировалась.
— У меня от него оберег есть. Бабушка сделала, — заявила Света, выставив перед собой руку, где красовался браслет из красной нити и каких-то бусин. А потом этой же рукой указала на умывальник. — А ты осторожнее с Сеней. Ничего от него не бери, и уж тем более не позволяй себя касаться.
— Какие страсти, — рассмеялась я, после того, как вымыла руки и наконец-то смыла пыль с лица и шеи. Хорошо-то как! Свежо стало, просто прелесть. Аж петь захотелось. Ну, я и стала потихоньку напевать.
— Беда с вами, необученными, — снова проговорила бабушка Светы, когда довела меня, с заткнутым ртом, до своего дома, а там не усадила на лавку. Обычную, деревянную, накрытую вязанной подстилкой. — А ты, внучка, почему её не остановила? Знала же кого привезла.
— Знала, — опустила взгляд и понурила голову Света. — Только она неожиданно петь начала. Я не успела. Она время остановила.
В смысле «время остановила»?! Серьёзно, что ли?
— Эх, тебе только растения и можно доверить, — покачала головой старушка, которая так до сих пор мне и не представилась. И почему-то от этого ещё обиднее стало. Будто мне не доверяют. Впрочем, похоже, что это именно так и было. — Ладно, чего уж теперь. Главное, что я вовремя успела, и настроение у неё хорошее было.
— Значит, и вам моё пение не угодило? — спросила я с вызовом. А то выгонят обратно в город, а я так ничего и не узнаю, и не пойму.
— Поёшь ты… неплохо. Но силу свою не разумеешь, — старушка указала на тарелки, в которых дымился борщ со сметаной. — Поешьте сперва, потом поговорим.
Пришлось подчиниться. Съела всё! Обычно в меня много не помещается. Я и по росту невысокая, и по телосложению — худенькая, куда б в меня много влезало? А тут я тарелку первого, потом второе, а следом булочку с джемом и чаем слопала. И что странно — не объелась, но от сытой тяжести в животе по телу разлилась ленивая нега. Стало хорошо, спокойной и никуда не хотелось, впрочем, делать тоже ничего не хотелось. Даже петь.
— Ну вот, теперь и поговорить можно, — постановила старушка, и у неё даже уголки губ дёрнулись приподняться, но в улыбку они так и не сложились. — Значит, хочешь, чтобы я тебе помогла.
Старушка как-то странно это сказала. Вроде и спросила, но интонация до вопроса всё же не дотянула. Будто она это утверждала, но до конца не уверенная в том, что правильно всё сказала.
— Да мне, в общем-то, не столько помощь нужна, сколько просто подсказка — что я не так делаю. Почему приёмная комиссия в институте говорит, что моё пение пустое, что не чувствуют они ничего за ним.
Озвучила свою проблему как на духу и почувствовала, как стало легче.
— А сама ты что чувствуешь, когда поёшь? — спросила бабушка Светы, и этот вопрос поставил меня в тупик.
— Ну, мне просто нравится петь, — пожала я плечами.
— Так, ладно, — кивнула она скорее сама себе. — А вот сейчас, в моей бане ты пела — было что-то иначе от того, как обычно поёшь?
Меня явно к чему-то подталкивали, и я стала вспоминать и анализировать. К счастью, меня бабушка не торопила. Сразу вспомнился прохладный ветерок, ощущения радости и спокойствия, и что мелодия был незнакомой и одновременно какой-то родной. Об этом я и рассказала старушке.
— Скажи, а на экзамене ты про что песни пела? — вместо каких-либо ответов, бабушка задавала всё новые и новые вопросы. И мне приходилось отвечать, в надежде, что она сейчас накопит информации и потом выдаст мне подсказки.
— В прошлом году пела хороводную песню про невесту перед выданьем, — припомнила первую попытку поступления в институт. И первый же провал. Но сейчас во мне жила надежда, что старушка мне поможет, поэтому я легко отмахнулась от той ситуации, которая лично для меня ощущалась как трагедия, и стала рассказывать дальше. — А в этом году я пела «Валенки», ну и ещё «Ой, то не вечер».
Старушка поджала губы и недовольно покачала головой.
— Что? Разве это плохие песни? Или, думаете, не подходящие для экзамена? — наконец-то я задала мучающие меня вопросы.
— Песни хорошие, но для тебя неподходящие, — заявила мне старушка. А я вот снова ничего не поняла. Как это — для меня не подходящие? А для кого подходящие? И какие тогда подходят мне?
— Не понимаю, — честно призналась.
— Вот именно, — ткнула в моём направлении пальцем старушка, и показалась мне в этот момент более страшной, что ли. Но я помотала головой, и это ощущение пропало. — Ты не понимала о чём поёшь.
— Чего там понимать? Текст я выучила, мелодию — тоже. Смысл тем более ясен, — перечисляла, как понимала, о чём говорила старушка. Но при этом я с ней была не согласна.
Глянула на Свету, но та… спала. Сидела за столом и спала! А ведь мы довольно громко разговаривали, не шептались. Неужели она настолько устала? Хотела её разбудить, чтобы она пошла и легла, а не мучилась вот так. Даже руку протянула, но коснуться не успела.
— Не тронь! — твёрдым голосом сказала старушка. Я бы даже назвала это приказом. И рука у меня даже сама обратно отдёрнулась к телу, будто я обожглась. — Она могла пойти и лечь, но осталась рядом ради тебя, чтобы тебе спокойнее было. Так что цени. И не буди. Она даже так сможет отдохнуть.
Неожиданно. Но перечить не стала.
— А насчёт песен, ты неверно мои слова поняла, — вздохнув, старушка стала объяснять снова, но всё же иначе, другими словами. — Ты поняла смысл, но не почувствовала его. Вот смотри, невестой ты не была и ни разу на свадьбе, наверняка, не бывала. Так?
— Ну, так, — кивнула. — Но представить-то я всё это себе могу. Уж на отсутствие воображения я никогда не жаловалась.
— А тут это не поможет, — старушка поставила локти на стол, и сложила пальцы в замок. — Вкладывать чувства и эмоции из воображения — это высшее мастерство. А тебе сейчас сперва надо почувствовать, по-настоящему пережить, попробовать то, о чём петь собираешься, и вот тогда те, кто тебя услышат, всё почувствуют. Может даже перед внутренним взором увидят твою картинку.
«Что скажешь, что скажешь…» — так и ворчала про себя, когда мы со Светой шли на следующий день утром на остановку автобуса обратно через лес. А что я могла ответить? Только одно — что подумаю.
Бабушка Светы тогда губы поджала, но больше ни слова мне не сказала, кроме двух: «Иди спать». А утром накормила завтраком, но молча, и жестом велела выметаться. Грубо получилось с её стороны. Но я на неё не сердилась. Понимала, что сама виновата. Пришла же за помощью, и мне даже не отказали, но узнав цену, я сама едва не отказалась. Хотя, откровенно говоря, склонялась именно к отказу, но дипломатично сказала, что подумаю. А старушка будто этот ответ, который я старалась скрыть, почувствовала, вот и не стала церемониться, указала на дверь.
— Спасибо, Свет, что со мной пошла. Одна я вряд ли бы нашла дорогу через лес, хотя, вроде бы тропинка была одна. Но я, кажется, не вышла бы из леса к остановке, — посчитала правильным поблагодарить подругу. А ведь она могла и подольше у бабушки погостить, но не бросила меня, тоже собрала вещи и пошла.
— Я за тебя в ответе, пока домой обратно не доставлю, — вздохнула невесело Света. Обычно она оптимистично на всё смотрела, а тут вдруг совсем пригрустила. — К тому же моё нахождение рядом никак не помогло.
— В каком смысле — не помогло? Решала-то я, — похлопала глазами на высказывание Светы. Но она на это лишь горько усмехнулась и показала рукой вперёд. Я как-то больше под ноги смотрела, а тут подняла голову и у меня натурально отвисла челюсть. Шли мы на остановку, к трассе, а вышли обратно к деревне. — Не выпустил нас Алексей.
— Не видела никого, — удивилась на слова подруги не меньше, чем на то, что мы снова вышли к деревне. — Может, просто свернули не туда? Хотя странно, вроде ж тропинка одна была, прямая.
— Алексей у нас — хозяин леса, — повздыхав, Света стала спускаться с пригорка, поманив меня за собой.
— Может, ещё раз попробуем пройти к трассе? — уточнила у подруги. — Бабушка твоя очень уж явно отправила нас со своего двора. Так что смысл возвращаться?
— Смысл как раз есть, — уголки губ Светы приподнялись, когда она взглянула на дом бабушки, пусть пока до него было далековато. — Раз нас не выпустили, значит что-то мы не сделали. Как раз у бабушки и спросим — что именно.
Ну, я и без Светиной бабушки это могла сказать: ответ я на её вопрос не дала, отмазалась своим пространным «подумаю». И кого-то это не устроило. Только я так и не поняла, каким именно образом нас какой-то там мужик не выпустил из леса. Ладно б там Леший был, тогда понятно, а какой-то Алексей… Нет, не понимаю я этого.
— Бабуля! — крикнула Света, как и в прошлый раз не решаясь войти во двор своей близкой родственницы без её позволения.
— Не выпустил, значит, — едва распахнув дверь в дом, и оглядев недовольных нас, проговорила бабушка Светы. — Ну, что ж, заходите. Будем думать.
Света отперла калитку, мы вошли, но на этот раз в дом нас старушка не повела, уселась с нами на лавочку — завалинку.
— Это из-за меня, да? — набравшись смелости, уточнила. Хотелось поскорее со всеми этими непонятками покончить и домой вернуться. — Из-за того, что я ответ толком не дала.
— Надо же, не глупая, — старушка пихнула в бок свою внучку и та хихикнула и кивнула. — Об этом догадалась, а об остальном — никак.
— Никак, — снова кивнула ей Света, вздохнула и продолжила смотреть себе под ноги. Улыбка у неё куда-то пропала.
— Раз догадалась, то давай свой настоящий ответ, Марья, — велела мне бабушка Светы, больше не обращая внимания на свою внучку.
И только я набралась храбрости, чтобы ответить своё категоричное «спасибо, но нет!», как мимо нас, по улице, промчалась растрёпанная девушка, рыдая в голос. А следом неслась пара тёток, и одна резко так притормозила у ворот и гневно зыркнула на нас.
— Хорошо сидишь, ворон считаешь? — прищурившись, сквозь зубы проговорила тётка, обращаясь к Светиной бабушке. А у меня челюсть едва не упала. Это чего, тут так принято хамить, что ли? — А Сенька-то опять за своё. Вторую девку за месяц бросил. Не знаю, как теперь ей разбитое сердечко будем лечить. А ты сидишь тут и не чешешься!
— А ну, тон сбавь, — веско так обронила Светина бабушка. И я поняла, что уж кто-кто, а старушка себя в обиду не даст. — Забыла, с кем говоришь? Я тебя сейчас, вместе с твоей истеричкой глупой, домой отправлю, и запрет на ближайшие полвека поставлю.
— А чего ты сразу-то, а? Чего ты сразу пугаешь? — как-то немного сдулась тётка. Даже, кажется, побледнела. — И чего это моя дочь глупая-то?
— Ну а какая же ещё? Топиться же побежала, да? — усмехнулась моя старшая соседка по лавочке.
— Тьфу на тебя, — к счастью, плюнула женщина за забором лишь фигурально. — Неужели не жалко Любушку мою?
— А чего её жалеть? — пожала плечами старушка. — Я всем девкам обереги делала, на каждую отдельно. А раз… Сеня смог в сердце её пробраться, раз повелась, значит сняла оберег-то. Скажи, не так разве?
— Да я как-то не глядела на руки-то её, — замялась скандалистка.
— А я тебе и так скажу, что сняла. Решила, поди, что самая стойкая и справится с даром Сени, — старушка покачала головой. Видимо ей всё же жалко было непутёвую девушку, но и дурной она её правильно назвала.
— А чего бы и не попробовать, ради своего счастья-то? — поставила руки в боки тётка за забором. Во двор её Светина бабушка не приглашала, да та и не рвалась, если честно. — Все слышали, как пел Бо…
— Светлого дня, соседушки, — раздался мужской голос. Его приятный тембр ласкал слух. И так было всё чётко слышно, что, казалось, можно было даже не прижиматься ухом к толстой деревянной двери. Видеть-то я говоривших не видела, потому что окошко, выходившее во двор к калитке, было одно, в комнате старушки. Но я не настолько отчаянная, чтобы в её комнату без спроса входить, даже ради своего неуёмного любопытства. Да там и смотреть-то, как я думаю, не на что. И по голосам будет понятно — кто говорит. — Рад, что позвали.
— Ишь, рад он, — фыркнула тётка за забором.
Волшебная, что ли эта дверь? Так хорошо всё слышно, будто я не тут, в доме, а на улице стою.
— Сеня, отдай Любашин браслет её матери, — вроде и попросила старушка, но всё же очень настоятельно так.
— Не отдам, — чуть ли не промурлыкал Сеня. Всё же приятный у него голос. — Люба мне его сама подарила. И если хочет обратно получить, пусть сама придёт и скажет об этом.
— Ты мне не веришь, что ли?
Похоже тётка за забором начала закипать. Кажется, ещё немного, и зарычит, или завизжит.
— Я всё сказал, — спокойно ответил Сеня.
А я им восхитилась. Надо же, не повёлся на провокацию истеричной тётки. И даже повторяться не стал.
— А ты чего молчишь, Виевна? — спросила тётка, и я вся обратилась в слух. Это чьё же отчество-то такое необычное?
— А чего зря воздух сотрясать? — отозвалась Светина бабушка. И раз она ответила, значит она как раз и будет Виевной. Хм… Виевна, значит отец кто? Вий?! Ого! О-о-очень интересно… — Сеня же не отказал, цену за возврат оберега озвучил. Чего тебе ещё надо?
— Пусть приходит Любаша ваша, если совести и храбрости хватит назад просить свой подарок, — таким же мягким голосом, как и до этого, проговорил Сеня. — А там уж мы с ней всё и обсудим.
— Да чего там обсуждать-то? — взвилась тётка. И я оказалась права, в её голосе тут же зазвенели противные визгливые нотки. — Не простой же браслет дочь моя тебе подарила.
— Не простой, — не стал спорить Сеня. — Но я силой не отбирал. Попросил, она дала. Любаша ведь знала что отдаёт. Так какие ко мне теперь претензии? Силой ничего не брал, всё полюбовно.
— Ага, полюбовно, — зло огрызнулась тётка за забором. — Только вот дочь моя чахнет от любви к тебе, а ты чего?
— А я ей разве что обещал? — и снова эти мурлычущие интонации мужского голоса. Да тут даже видеть его обладателя не обязательно, уже можно и так повестись на него, только услышав. Но я-то не дура, чтобы на сладкие речи бабника вестись, чего бы он там не заливал. — Вилась вокруг, хотела со мной быть. Я позволил.
И тут у меня, видимо, женская солидарность взыграла. Ишь, позволил он! Да как он смеет так играть девичьими сердцами?!
От злости на Сеню топнула ножкой. И тут же спохватилась — а как услышат, да придут разбираться, чего это в доме происходит? Наверняка мне тогда попадёт. Хотя, кто мне что сделает-то? Старушка и так уже, считай, выгнала. Но это тогда было, а сейчас я всё больше проникалась идеей получить от Сени свой шанс на счастье. Не с ним самим, разумеется, а с его помощью. Ради этого можно и год тут пожить. К тому же Светина бабушка обещала мне помочь с освоением дара. Как раз всё, что можно, отсюда «выжму», и к следующему лету вернусь в город, уже точно поступлю в институт и счастье своё личное получу. Ух и заживу я тогда в полном счастье!
Пока я своим мечтам придавалась, разговор на улице стих. Я подальше от двери отошла, на лавку у стены села, вроде как и не подслушивала я ничего. И вовремя. Не прошло и пары минут, как дверь распахнулась, и старушка со Светой вошли вовнутрь.
— Так, Марья, говори свой ответ, пока ещё чего не приключилось и меня не отвлекли, — потребовала старушка.
— Согласна я на ваше предложение, — выпалила, и даже два раза кивнула. Для верности.
— Хорошо подумала? — как-то так хитро улыбнулась «Виевна» и сверкнула на меня глазами, которые отчего-то старческими мне совсем не показались. Но это, наверно, свет под таки углом лёг. — Как внучка моя привезёт тебя в следующий раз, то до лета тут и останешься.
— Я-то уже всё решила, — постаралась вложить в голос уверенность. — Главное, чтобы родители меня отпустили. Всё же они вас не знают, Свету только видели. Мы же с ней дружим.
— Ежели твёрдо решила, то сделай так, — старушка прошла к шкафчикам, висящим на стене. Достала в одном из них тканевый мешок и оттуда вынула какие-то травы засушенные. Потом эту небольшую кучку положила в другой мешочек, поменьше, и уже его, затянула завязки, отдала мне. — Перед тем, как разговор заведёшь, в чашки с чаем либо в тарелки с первым блюдом немного листьев из мешочка накроши. Если заметят, скажи, что подарок от меня, с моего личного огорода. Поняла?
— А что за трава-то? Вдруг им плохо станет? — заволновалась я. Мечты мечтами, но вот родителям я ничего плохого делать точно не собираюсь, как бы я чего там не хотела в жизни получить.
— Да это простая мелисса, — старушка взяла из моих рук мешочек, развязала завязки, растянула горловину и предложила: — Понюхай. Узнаёшь?
— Так я думала мятой должно пахнуть, а там прям лимоном, — озвучила запах, который различила.
— Всё верно, — покивала головой старушка. — Мелисса — разновидность мяты, но пахнет лимоном. Она успокоит, умиротворит, внимание немного притупит, эмоции яркие сгладит. Если будешь говорить убедительно, то своего добьёшься, и через пару дней приезжай. Света тебя проведёт ко мне.
— Всё-таки странная у вас деревня, — отважилась завести разговор с подругой, когда лес, наконец, остался позади. Вернее, теперь мы стояли к нему лицом, потому что остановка так располагалась, но всё же мы из него вышли.
— И всё-таки эти странности тебя не остановили, и ты решилась пожить с бабушкой год, — озвучила Света то, что меня до сих пор смущало.
Ну, да, согласиться-то я согласилась, но если честно, то не из-за того, что Светина бабушка пообещала мне помочь разобраться с даром, хотя и это нужно, а из-за Сени. Я загорелась идеей, чтобы он помог мне с личной жизнью, чтобы указал на того, кто мне больше всего подходит.
Но, разумеется, этого я Свете рассказывать не стала. А то вдруг она это своей бабушке передаст, а та возьмёт, обидится и даст мне от ворот поворот. Как я тогда к Сене подберусь и с и ним договариваться буду? К тому же ему наверняка тоже время понадобится, чтобы мне помочь.
— Я просто подумала, что глупо отказываться от помощи только потому, что многое показалось странным, и придётся что-то поменять в своей жизни, пусть и довольно круто, — пожала плечами, вглядываясь в лес, который остался для меня нелогичной загадкой. Следуя логике, мы либо должны были заблудиться в нём, либо выйти к трассе, но никак не к деревне. А вышло — как вышло. И это не укладывалось у меня в голове, потому что было нелогичным. Впрочем, в деревне тоже многое было нелогичным, и я собиралась отыскать потерявшуюся в ней логику, потому что у меня всё всегда было по-полочкам.
— Это точно, и странного увидишь ещё больше, и придётся тебе жить в условиях, к которым ты не привыкла, — покивала Светла, вглядываясь, в отличие от меня, в транспорт на трассе. Я надеялась, что автобус быстро придёт, но он явно где-то задерживался. Вряд ли же бабушка отправила нас на остановку, когда до прихода автобуса по расписанию было много времени? Хотя, учитывая странности старушки, она могла и такое отчудить. В любом случае оставалось только ждать. Ну и со Светой болтать.
Вот, кстати о странностях.
— Свет, а как бабушку твою зовут? — задала первый из самых любопытных вопросов.
— Да кто как, — снова попыталась соскочить с темы Света. — Кто соседкой, кто бабушкой, а некоторое — каргой старой.
Я представила, как какой-то смертник так называет бабулю Светы в лицо, в смысле — каргой, и получает комком земли в… куда получится, но скорее всего в лицо. Или огребает хворостиной, что логичнее. Не станет же старушка нагибаться и пачкать руки из-за всяких идиотов?
Картинка получилась комичной, я её озвучила, и мы с подругой вместе посмеялись. Но всё же сбить себя я не дала.
— А я вот слышала, как её Виевной звали. Да и имя же у неё точно есть. Какое?
— Ой, да, некоторые и так зовут, — улыбка Светы стала какой-то резиновой, зажатой. Наверно ей нельзя об этом говорить, а я тут настаиваю. Вот она и выкручивается, чтобы и меня не обидеть, и то, что нельзя — не выдать. — А насчёт её имени, лучше сама у неё спроси. Я её только бабушкой, да бабулей зову. По имени её очень мало кто рискует называть.
Наверно, там имя какое-то заковыристое, что выговорить не могут, или не особо красивое, вот поэтому она его и не называет, и другим не разрешает себя так звать. Её право. Но я всё же потом спрошу. Очень уж любопытно, как назвали её родители, одного из которых зовут Вий.
Разговор у нас как-то не клеился, и я замолкла, продолжая рассматривать лес. Но скоро и это занятие мне наскучило, а автобуса всё не было и не было. Уже собралась вызывать такси, как обнаружила, что «антенки» в телефоне пропали, ни одного деления не было.
— Сломался, что ли ваш автобус? — начала бурчать, потому что дело шло к полудню, стало жарко, и я как-то уже проголодаться успела. Да и вообще хотела поскорее домой добраться. Меня манила мысль о ванне, полной воды и ароматической пены, потому что стоя у самой трассы, где пусть и не особо часто, но машины всё же проезжали, мы уже были сами в дорожной пыли. И её хотелось поскорее смыть.
— Может, опять какое-нибудь стадо перекрыло движение? — Света уже даже притоптывать начала от нетерпения. Есть у неё такое. — Обычно автобус быстро приезжает, когда кто-то на остановку выходит. А тут его всё нет и нет. Три часа уже ждём. Странно…
— А что, у вас тут какие-то датчики стоят? Как водитель узнаёт, что на остановке кто-то есть?
Хотя три стены и крышу «остановки» я уже рассмотрела в мельчайших подробностях, но стала вглядываться в них ещё раз, более тщательно проходясь взглядом по углам и стыкам. Но так ничего интересного и не обнаружила.
— Ну да, типа того, — кивнула Света. И только я собралась уточнить — как именно подаётся водителю транспорта сигнал, как подруга радостно воскликнула: — Ура! Едет, родненький!
Автобус был всё тот же, в смысле такой же, на котором мы сюда добирались. Номер его я не запомнила, так что утверждать, что это тот же самый — не взялась бы. Но они были похожи как инкубаторские.
— Как же я тебе рада, автобусик! — проговорила, встречая транспорт улыбкой, про себя отмечая, как же обстоятельства меняют восприятие! Только вчера я ворчала на такой же автобус, что он маленький, неудобный и в нём душновато. А сегодня просто радуюсь тому, что он приехал. И мне уже не важно — насколько мягкие или жёсткие у него сидения, и насколько внутри приятно, или не очень, пахнет. Лишь бы нас взял на борт и поскорее отвёз в город.
— Надо же, улыбается!
Вот такой странной репликой встретил меня папа, открывший дверь на звонок. Ключи у меня, разумеется, были, но проще же позвонить, и мне откроют.
— А почему нет? — приподняла брови, когда перешагнула порог и опустила сумку с вещами на пол. Устала. Очень.
— Так ты ж у нас городская, не любишь бывать на природе, — выдал аргумент папа. — Я очень удивился, что ты всё же решилась на поездку в деревню, пусть и всего-то на выходные. Думал, ещё вчера вернёшься, или прям рано с утра, недовольная, ведь там нет комфорта.
— Ну, да, этого там точно нет, — пожала плечами, пытаясь напрячь мозг, чтобы придумать как начать разговор с родителями, если они заранее были уверены, что мне в деревне не понравится и я оттуда дам дёру, даже не выдержав два выходных дня. — Там было для меня всё необычно, но довольно интересно. Хоть я и мало что видела. По грибы мы так и не успели сходить, но Света обещала в следующий раз мне это всё же организовать.
— Так ты ещё раз туда собралась? — папа от удивления даже голос слегка повысил.
— Вить, ну что ты привязался? Дай дочке хоть умыться и переодеться с дороги, — вступилась за меня мама, за что я была ей очень благодарна. — Наверняка и голодная. Машунь, голодная же, да?
О, сколько надежды было в глазах мамы! Вот что-что, а по части кормёжки у нас всегда разнообразие. Мама готовит вкусно, много и, не побоюсь этого слова — красиво! Если бы существовало волшебство, то я бы с уверенностью сказала, что она не просто готовит еду, это её дар, она буквально вливает в неё силу, хорошее настроение и просто блаженство. Поэтому даже от одного запаха уже становится хорошо, а оно ещё и красиво выглядит.
— Конечно, мам, — кивнула, чем обрадовала родительницу. Она обожает кормить нас с папой. Впрочем, и гостей тоже. — У нас автобус задержался, поэтому я уже часа четыре как голодная.
— Да брось ты свою сумку, потом разберёшь, — мама махнула рукой на меня. — Иди скорее в ванну, ополоснись всё же, наверно, а потом за стол. Я как раз горяченькое приготовила. Твой любимый борщ. Со сметаной.
Всё, больше никакой мотивации мне было не нужно, чтобы поторопиться с ополаскиванием, и потом уже с наслаждением поедать мамин шедевр.
Управилась я быстро. Вот только не успела вытащить сушёную «приправу», которую мне Светина бабушка дала с собой. Всё думала, как изловчиться и всё же её подсыпать. Но родители уже были за столом, и тарелки были наполнены, как и кружки — чаем. Так что я решила рискнуть и поговорить так, без «допинга».
Но не раньше, чем съем борщ, который манил меня своим цветом и запахом.
Наслаждалась каждой ложкой, смакуя вкус. А если учесть, что к борщу, кроме сметаны прилагался зелёный лук, солёное сало и пеклеванный хлеб, то можно понять, какой экстаз я испытала. Следом шло рагу, не менее вкусное и ароматное. Поэтому пришлось мне разговор отложить до того момента, когда станем пить чай.
— Ну вот, теперь я сытая, и могу рассказать, почему приехала такая довольная, — решила больше не тянуть. Чем быстрее мы всё обговорим, тем спокойнее я буду спать.
Реакция мамы была предсказуемой — любопытство с примесью радости. Наверно потому, что у меня всё хорошо. А вот папа как-то напрягся. Чего это он?
— В общем, съездила я с толком. Нашла там для себя репетитора, натаскает меня для поступления в институт, — выдала первую новость и стала ждать реакции родителей.
— И кто же это репетитор? — тут же спросил отец.
— Это бабушка Светы, — отозвалась, и папа тут же расслабился.
— Ну, ты так не пугай, — громко выдохнул папа. И теперь уже я смотрела на него с удивлением и любопытством. — Я уж подумал, что ты там жениха себе присмотрела и решила уехать туда жить, всё тут бросив.
А вот и тревожный звоночек. Похоже папа не будет рад, что я отправлюсь в деревню, пусть и не навсегда, а только на год.
— А просит она за репетиторство сколько? Если сильно дорого…, — мама переживала, что они с папой не потянут такие расходы.
— Она сказала, что денег с меня за обучние, проживание и еду брать не будет, но я ей буду по хозяйству помогать, — выдала ещё одну новость. Так сказать — ещё один кусочек правды. И снова стала отлеживать реакцию.
— Ну-у-у, не плохой вариант, — как-то не особо уверенно протянула мама, и тут же кинула взгляд на отца, что он скажет. Всё же глава семьи у нас — папа. Как скажет, так и будет. Он у нас не тиран, но характер у него жёсткий. Нас с мамой он балует, мы почти и не видим этот его характер, а вот на работе, где он — начальник архитектурного отдела, там все по струнке ходят и стонут, потому как спрашивает со всех за каждую запятую, как говорится, и любит во всём порядок. Перфекционизм и педантичность у него просто в крови. Кстати, это я от него и переняла. Да-да, я тот ещё педант. А от мамы, учительницы математики и физики, мне достался аналитический ум и желание всё разложить по полочкам. Из всего этого рая логики, выделяется только моё хобби и выбранная профессия.
— Тяжело тебе придётся, — вздохнул папа. — Но и свой шанс упускать глупо.
— Вот и я так же посчитала, — кинула ему, соглашаясь. — Уж как-нибудь выдержу. Новому научусь. У них там даже хор есть…
— Хор — это хорошо, — папа прищурился. Значит, сейчас посыпятся вопросы. И, скорее всего, неудобные, для меня. — А скажи-ка мне, Машенька, когда ты собираешься ехать и на сколько?
— К-к-как со мной? — от волнения я даже заикаться начала. — К-к-куда со мной? Зачем?
— Ну как же? — папа приподнял брови, а сам продолжил невозмутимо намазывать масло на кекс. — В деревню эту с тобой съезжу. С бабушкой Светы познакомлюсь, поговорю, чтобы получше приглядывала за тобой. Всё же у нас там знакомых нет.
— Пап, мне, по-твоему, десять лет, что ли? — попыталась качать права насчёт взрослости и доверия.
— Не десять, немножко больше, — папа на меня сверкнул уверенным, с лёгкой хитринкой взглядом, и снова опустил глаза в тарелку. — Вот только ты всё равно остаёшься под моей опекой, пока замуж не вышла.
— Значит в этот раз я одна, вернее — со Светой ездила, и ничего, нормально вы меня отпустили. А теперь решили припозорить, что я без родителей и шагу ступить не могу, решения принимать мне не дозволяют. Так, да? Может ещё слюнявчик мне повяжете, слёзы и сопли будете подтирать? Пап, мне двадцать лет! Хватит этой опеки!
Как ни держалась, но всё же психанула, высказалась и вылетела из-за стола. Нет, ну правда, сколько можно за меня решать? Вроде ж давно уже ослабили «поводок» родительской опеки, и вот снова здрасьте! Не-е-ет, так не пойдёт.
Вот как, спрашивается, я смогу с Сеней говорить на тему личного счастья, если он увидит, что меня папа привёз, ещё и попросит бабушку Светы за мной приглядывать? Вот как, а?
Р-р-р-р!!!
Кажется, теперь я ещё один стимул нашла, чтобы всё-таки поехать в деревню — отдохну от опеки родителей. Поживу одна, докажу им, что и без них не пропаду. Взрослая уже.
С этими мыслями вернулась в конструктивное русло, громко и протяжно выдохнула и села за стол — писать список того, что надо будет с собой взять в деревню. И чем больше я думала над ним, тем длиннее он становился. И я засомневалась, что смогу обойтись без такси. Да и папа в сопровождении теперь обретал смысл, потому что такси же до деревни не доедет, а одна я столько вещей точно не дотащу, даже если все чемоданы с колёсиками увязать паровозиком. Я же не Геракл, и даже не лошадь. Всего лишь девушка.
Поняла, что надо бы посоветоваться. Вот только с кем?
— Маша, я войду? — донеслось из-за двери, которую я в свою комнату захлопнула, голосом мамы.
«А вот и советчик подоспел», — решила про себя и впустила родительницу.
— Машенька, дочка, — мама села на край моей кровати, на которую я забралась с ногами, оставив тапочки на ковре. — Ты зря на папу сердишься.
— Да ну? — сарказм вылез острой колючкой.
— Конечно зря, — мама даже покивала головой, после чего погладила меня по плечу. — Пойми, мы беспокоимся о тебе. И не потому, что считаем маленькой, а просто потому, что любим тебя.
— А выглядит со стороны это по-другому, — пробурчала я.
— Машунь, я понимаю, что тебе не с чем сравнивать, но вот просто представь, что ты вышла замуж, у вас родился ребёнок — не важно — мальчик, девочка, или оба сразу. И вот твоё сокровище, которое ты любишь больше всего на свете, заявляет, что уезжает в другой город. Например, учиться. Вот разве ты не будешь переживать, отпуская свою роднулечку так далеко? Ведь даже если захочешь, не сможешь быстро до него или неё добраться.
— Наверно, буду, — быть категоричной уже как-то перехотелось. Мама мягко подталкивала взглянуть на ситуацию их с папой глазами. — Но и вы поймите меня. Я уже взрослая. Сама договаривалась насчёт того репетиторства, условия обдумывала, решение принимала. А тут вы…
— Маш, так мы же и не оспариваем твоё решение. Заметь, папа ни слова против твоей подготовки для поступления не сказал, — указала на факты мама. — Он просто хочет тебя проводить и удостовериться, что там приемлемые условия для твоего проживания, да и просто познакомится с тем человеком, который будет твоим учителем целый год. Ведь вам с ней долго жить бок о бок. И, кстати, если вдруг станет совсем тяжело, ты всегда можешь просто взять и приехать домой. Даже без вещей. Просто взять и вернуться.
От этих простых слов, что меня ждут даже без ничего, даже если с подготовкой к поступлению ничего не выйдет, меня всё равно тут примут с распростёртыми объятьями — навернулись слёзы благодарности. Я знала, что родители меня любят просто так, ни за что-то, а просто потому, что я есть. Они мне об этом много раз говорили. Но вот сейчас, после именно этих маминых слов, я поняла — насколько сильно они меня любят, и что даже если что-то пойдёт не так, я просто вернусь, и меня ни в чём не обвинят, а наоборот, обнимут в качестве поддержки и… обязательно вкусно накормят и помогут всем, что будет в их силах. Ещё и поэтому я хочу добиться своего, чтобы они мной гордились не только просто так, а ещё и за дело.
— Мам, ну вот я даже не знаю, как мы с ним поедем. Звали-то меня одну. Ну, со Светой в качестве сопровождения. А я тут с папой приеду. Прикинь, как на меня после этого смотреть будут, — теперь я пыталась показать свою правду, как я это вижу.
— Дочка, так он же не останется там с тобой, — мягко улыбнулась мама. — В крайнем случае, всегда можно сказать, что он просто помог любимой дочке довезти вещи. Их же у тебя будет не так уж и мало. Всё же ты не на неделю, и даже не на один сезон едешь, а на год!
— Вот кстати, поможешь собраться? А то мой список, что хотела взять, оказался просто неприлично большим, — состроила просящие глазки.
— Дядя Миша? Здравствуйте, — раскрыла дверь пошире, впуская в квартиру гостя. На мой удивлённый возглас подтянулся и папа, а мама просто пошла со мной открывать дверь и уже стояла у меня за спиной. — Мам, пап, знакомьтесь, это папа Светы — Михаил.
— Виктор, — тут же протянул руку для пожатия мой папа.
— Галина, — улыбнулась мама, и тут же спохватилась. — Да что же мы у порога-то? Проходите в кухню, мы вас чаем напоим, кекс есть. Проходите.
Кто о чём, а мама всегда приглашает к столу. По её мнению, все вопросы легко решаются за чашечкой чая, ну или кофе. Вот и в этот раз она не изменила себе.
— Да я ненадолго, но от чая не откажусь, — улыбнулся в усы дядя Миша, разулся, правда сперва зашёл в ванну, вымыл руки, и только потом отправился на кухню. — Уютно у вас.
— Спасибо, — мама просто расцвела от похвалы. Папа тоже её часто хвалит, но тут-то человек со стороны оценил её старания по наведению уюта. Это дорогого стоит! — А что-то вы без дочки, — закинула удочку к началу разговора мама, когда поставила перед гостем, и перед нами тоже, по чашке исходящего чудесным ароматом чашек с чаем. А кекс на тарелке поставила посередине стола со словами: «Угощайтесь».
— Дочка отдыхает от поездки. Рассказала, что мать моя вашу-то Марью к себе пригласила, решила её наставницей стать, — дядя Миша отхлебнул из кружки и зажмурился, даже не постеснялся озвучить своё удовольствие как «М-м-м-м!». — А я скорее к вам. А то сейчас насобираете вещи на год. А оно так не надо. Я по мере надобности буду отвозить то, что потребуется. Так что всё сразу везти не стоит. Я как раз и Свету с вашей Марьей отвезу, чтобы девочкам не пришлось с сумками и чемоданами таскаться. Это мужчинам тяжести нипочём, а девочкам ещё рожать, когда пора придёт.
Мама довольно кивала, что согласна со словами гостя, а вот папа просто молча пил чай. Ничего по лицу его прочесть не получалось.
А я всё поглядывала на уши нашего гостя. Они у него были к верху чуть вытянутыми, поэтому я, когда первый раз дядю Мишу увидела, подумала, что ему только эльфов косплеить! Но сам дядя Миша, да и Света, не считали его такие уши чем-то особенным. А вот я — считала, да ещё как!
— Это бы хорошо, — мама, глянув на папу, который продолжал молчать, взяла разговор в свои руки. — Только неудобно нам вас напрягать. У самих машина есть, Витя вот тоже собрался уже девочек отвезти, заодно и вещи Машины бы прихватил.
— Да ну, что вы, — рассмеявшись, дядя Миша махнул своей широкой ладонью. — Мне не в тягость. Я всё равно раз в две недели, иногда чаще, езжу к матери. Сами, наверно, понимаете, деревянный частный дом без мужской руки — это тяжело.
— Ну да, — как-то неуверенно согласилась мама. И я её могла понять. Ну откуда ей об этих сложностях знать, если она сугубо городской житель? Разве что только кто-то из знакомых рассказывал, или она у кого-то в частном секторе была в гостях. — А мужа у неё, я так понимаю, нет. Тогда да, без вашей помощи ей было бы нелегко.
— Отец мой… очень далеко живёт. Так что помогаю я, — ответил дядя Миша. А у меня сложилось впечатление, что он что-то недоговаривает. Наверно развелись его родители, вот и приходится ему вместо отца помогать своей матери. Но о таких подробностях его, разумеется, не стали спрашивать.
— Маша говорила, что будет помогать по хозяйству вашей маме, — всё же вступил в диалог мой папа. — Я вот как раз собирался поехать, девочек отвезти и, может, помочь там чем. Всё же будет учить дочку-то, а плату не берёт, в смысле — деньгами. Вот я и подумал: приеду, до вечера чем смогу — помогу, до обратно поеду. Так что, может и меня возьмёте? А если места в машине не будет, так я следом, на своей могу поехать. Мне не тяжело. Заодно хоть душу успокою, что знать буду где моя дочь будет целый год жить.
— Мать у меня с характером, — вздохнул дядя Миша. — Не всех даже во двор к себе пускает. Если не приглашала, легко может не впустить, а ехать до деревни не близко. Давайте я с ней свяжусь, поговорю, а потом приду ответ скажу.
— Так можно же позвонить, — в удивлении похлопала глазами мама. — Чего зря ноги бить?
— Да мы же недалеко от вас живём. Это мне просто прогулка. Так что не сложно, — дядя Миша допил чай и аккуратно вернул чашку на блюдце. — Спасибо за чай и угощение. Очень вкусно. Но мне домой пора. Лия моя ждёт, без меня ужинать не сядет.
— Рад знакомству, — проговорил папа, провожая гостя до двери. — Приходите, будем ждать.
— Можно и на «ты», — дядя Миша пожал руку папе, с улыбкой кивнул маме и ушёл.
— Ну, как вам папа Светы? — решила прощупать почву. Ведь если бабушка Светы не даст добро, то папу мы с собой не возьмём. Но согласится ли он сам на это? Доверит ли меня дяде Мише?
— Да вроде нормальный мужик, — пожал плечами папа.
— Культурный, воспитанный, — озвучила мама качества, которые углядела. — Только вот мы всё равно его первый раз видели. Может ты расскажешь про родителей Светы, Машенька? А то вы дружите, а мы вот о них, считай, ничего и не знаем.
— Дядя Миша работает заведующим складом. Вроде так там главный называется, — хихикнула, понимая, что тут у меня в знаниях пробел. — Где именно — не знаю. Вернее — не помню. Света как-то говорила, ещё когда мы только познакомились. Но тогда он просто кладовщиком был, а теперь вот вырос в должности.
— Что ж, нормальная мужская работа. К тому же он растёт над собой. Уважаю, — вынес вердикт папа. Мама только кивнула.
— Ну и чего такого я испортила? — вопросила строгим голосом.
А почему нет? Мой сон — как хочу, так и веду себя. Ещё я во сне перед кем-то не прогибалась.
— Глупая, — покачала головой бабушка Светы. И я прям увидела в её взгляде усталость и неодобрение. — Я тебе траву сушёную зачем давала?
— Да помню я зачем, — отмахнулась и залипла на рукав, который промелькнул перед моим взором. И это был рукав от надетой на меня блузки. Вернее — рубашки, которой у меня в гардеробе точно не было и быть не могло. Я такого не ношу! Хм, странно. Но ладно, это ж сон. — Но у меня не было возможности её подсыпать ни в еду, ни в чай. Поэтому и говорила с родителями так, просто.
— Просто, — передразнила меня старушка, сверкнув зелёными глазами. — Тогда было просто, а теперь вот сложно будет. Алексей-то наш ни за что твоего отца не пропустит через лес. Неодарённым тут не место. И даже одарённым, кому помощь не требуется — тоже в деревне моей делать нечего!
Вот это поворот. Это как так её деревня? В каком смысле?
И снова вспомнила, что это всего лишь сон, и стала смело задавать свои вопросы.
— А вы что же, управляющая этой деревней? — указала рукой на то, что было вокруг нас — дома расписные, люди нарядные, живность.
— Это моя деревня, — снова повторила старушка, но на этот раз ещё и усмехнулась, глядя на меня. — Не уразумела? Ох и долго же до тебя доходит. Не думала, что ты такая недогадливая. Уж сколько тебе подсказок дали, а ты всё никак не понимаешь куда попала.
— Куда-куда, — буркнула, — в деревню. Разве нет?
— Верно, в деревню, — кивнула бабушка Светы. — Да только деревня-то у меня не простая.
— Ага, странная она, — соглашаюсь. — Люди одеты чудно́, домики как будто только что построены и покрашены. И дороги для машин и автобусов у вас нет. А вот так случись что — что будете делать?
— Что, например? — изогнула бровь старушка, совсем как я недавно.
— Ну, плохо кому-то вдруг станет, а скорая помощь к вам не проедет, — попыталась показать то, как вижу ситуацию и их крайне странное нежелание пускать к себе чужих, неодарённых, как сказала старушка.
— Во-первых, просто так тут никому плохо стать не может, — старушка поманила меня за собой, и мы направились к её дому. — А во-вторых, на такой случай есть Я. А у меня — дар есть, и не один. Так что не переживай, всё у меня под контролем.
— Да ладно! — из меня вдруг полез скепсис. — А то, что Любаша собралась топиться — это тоже было продумано вами? Это, называется, под контролем?
— Ты путаешь понятия, — спокойно отозвалась старушка, отворяя калитку, первая проходя во двор и только после этого впустила меня.
Странный вид гостеприимства.
— Я не отвечаю за решения других существ, — проговорила старушка, и я прям споткнулась слухом о последнее слово. Это каких-таких существ?
— Вы, наверно, хотели сказать — людей? — спросила, намекая, что я заметила странное слово.
— Я сказала ровно то, что хотела сказать, — взгляд старушки стал снисходительным. — А ты, Марья, напрягись, сложи всё, что уже увидела и узнала тут, и пойми уже — куда попала.
Вот снова она загадками говорит.
— Знаете что? Я-то додумалась. Но это же полная ерунда получается! И быть такого не может. А больше ничего не придумывается, — тоже, не особо информативно выдала я ответ.
— Так ты не стесняйся, рассказывай, до чего додумалась-то, — стала подначивать старушка.
Ну, я и рассказала.
— Я вот подумала, что деревня у вас — волшебная. Хотя все уже давно знают, что волшебства не бывает. Это раз.
Я всё же подумала и решила высказать всё, что накопилось. И даже хорошо, что это во сне будет. Пар выпущу, и никто об этом не узнает. А мне полегче станет.
— Ещё что надумала и приметила? — старушке будто мало было.
Ничего, сейчас добавлю!
— Про вас я вообще подумала, что вы — Баба-Яга. Ну, вернее, вы больше похожи на Ягиню. Вроде так звали предшественницу Бабы-Яги, в которую потом переродилась дочь Вия и Макоши. Но на ту, старую, страшную и противную Бабу-Ягу вы не тянете. Не похожи. И нрав у вас хоть и строгий, странный, но не злобный.
— Это ты меня пока ещё плохо знаешь, — усмехнулась в ответ старушка. Но снова ни согласилась с тем, что я сказала, и не опровергла.
— Возможно, — не стала с ней спорить. — Дальше, наряды у вас такие странные, под старину, тоже неспроста. Тут у меня три версии. Либо вы реконструкторы, ну или косплейщики. Либо вы — поселение старообрядцев. Ну или вы тут устроили тематическое поселение, и за деньги даёте возможность людям окунуться в старину, попробовать себя в качестве, ну не знаю, например, доярки, или человека другой, нужной в деревне профессии, или просто попробовать силы в уходе за подворьем и его обитателями.
— Значит, ты готова принять любой из названных тобой вариантов кроме одного, на мой взгляд, самого очевидного, что деревня у нас — волшебная? — спросила старушка, бросая на меня пытливые взгляды, но не пристальные, а так, вроде как походя, пока то у печки возилась, то у стола.
— Я же сказала — не бывает волшебства. Поэтому да, я не верю в этот вариант, — кивнула и умолкла.
— Ха! Я так и думала! — чуть ли не выкрикнула, не обнаружив ничего нового в ящике с моей коллекцией. Ещё раз прошлась по имеющимся карандашам и снисходительно так добавила: — Трепло.
У меня ещё было подозрение, что ночью — это был просто сон. Собственно, в это я как раз и верила. Но всё же утром, едва проснулась, будто что-то подмывало, подталкивало проверить, ну вдруг чудо свершилось?
Но нет.
Резко выдохнув, уже почти вернулась в кровать, как боковым зрением заметила, что дверь в мою комнату приоткрылась и мама, заглянув, расстроенно улыбнулась.
— Ну вот, не успели, — сказала она, обернувшись через плечо. После этого дверь раскрылась шире, и в проёме теперь стояли оба моих родителя.
— Что не успели? — вопрос вырвался быстрее, чем я хотя бы попыталась сама придумать на него ответ. Впрочем, зачем гадать, если и правда можно спросить, и тут же получить ответ. Да не какой-нибудь, а точно верный!
— Сюрприз положить к тебе на стол, — мама вздохнула и покосилась на папу. — Ладно уж, не ждать же до завтра. Отдавай так. Всё равно ведь обрадуется.
Папа улыбнулся и, шагнув мне навстречу, протянул новенькую коробку с карандашами. И не просто какую-то там, а именно ту, что я загадала во сне, после разговора со Светиной бабушкой.
— Господи! Не может быть! — с благоговением я протянула руку и забрала подарок, который всё равно был сюрпризом, себе.
— Раз даже взять в руки смогла, значит может, — приосанился папа, и мама тут же закивала на его слова, подтверждая. — Я пролез все сайты, и всё же на одном нашёл то, что ты уже отчаялась получить.
И он был тысячу раз прав. Я очень-очень хотела заполучить именно такую коробку с карандашами, которые у меня были в детстве, и я её потеряла, но так любила. Я настолько её обожала, с её цветочным рисунком поверху картонной коробочки, что даже рисовать ими отказывалась, просто везде брала с собой. Мама с папой убеждали, что когда я их изрисую, они мне ещё купят. Но я была непреклонна, и рисовала другими, а эти — берегла.
Когда та коробка потерялась, в магазинах они тоже почему-то пропали, и родители так и не смогли мне купить обещанное. Я потом уже, когда подросла, долго их искала через интернет и через магазины, но всё было тщетно. Было много других, которые и пополняли мою коллекцию, но именно тех не было. И вдруг, спустя столько лет, папа нашёл их для меня! Это было чудом! Самым настоящим волшебством!
И тут меня словно молнией шарахнуло.
Волшебство, чудо, в существовании которых меня пыталась убедить Светина бабушка, а я ей не верила, теперь наглядно мне себя показали. И теперь что же получается, что они есть? Значит и деревня правда волшебная? И значит…
— Папа, знаешь, я тут подумала, что не надо меня провожать в деревню, раз дядя Миша всё равно туда поедет, — попыталась отговорить отца. И тут же едва себя по лбу ладонью не хлопнула.
Дура! Самая настоящая дура!
Ну а как ещё на себя думать? Снова я траву сушёную, выданную старушкой, не использовала, а разговор уже завела. Да что ж такое-то?! Когда я стала торопыжкой и любительницей танцевать по граблям?
— Ты там себе парня присмотрела? — тут же нахмурился папа. Настроение его сменилось на раз, будто тумблером кто-то щёлкнул.
— Пап, какие парни?! — возмутилась вполне даже натурально. — Я учиться еду. А ещё надо будет за это бабушке… Светы помогать. Некогда мне будет. Мне до поступления надо всё успеть. А ты говоришь — парни. Не до них мне сейчас. Может, когда поступлю, тогда…
— Когда поступишь, тем более не до парней будет, — припечатал папа. — Учиться будешь. Раз уж так в этот институт рвёшься, меньше, чем на отличную учёбу не рассчитывай!
— Разумеется, — пожала я плечами, мол, для того и стараюсь. А про себя подумала, что вопрос с Сеней, вернее с его помощью-подсказкой мне, надо обязательно решить до поступления. И желательно — как можно раньше. Потому что потом меня папа вряд ли ещё раз в ту деревню отпустит.
— Ну, вот и договорились, — возмущение папы тут же отступило, и сам он стал выглядеть добрее и мягче. Мама подхватила его под локоток и повлекла в гостиную.
— Вить, пошли уже. Сам же видишь, Машенька только проснулась, ей умыться, одеться и причесаться надо. Всё разговоры, если что осталось, отложим на потом.
— Да-да, ты права, Галочка, — папа смутился, окинув меня взглядом. Ночнушка была шёлковой, но не откровенно-прозрачной. И всё же это не пижама, и мне давно не пять лет, чтобы лицезреть меня в таком виде. — Ухожу.
— И я пойду, — мама подмигнула мне. — Ждём тебя на завтрак.
Тихонько попищав над коробкой с карандашами ещё с полминутки, убрала их на место, где хранилась вся коллекция, и действительно стала приводить себя в порядок. Надо было успеть, пока папа не позавтракал. В этот раз я решила всё сделать правильно. Сунула мешочек с сушёными травами в карман домашних шорт, футболка прикрыла слегка оттопырившийся карман, и я направилась в кухню, завязывая волосы в хвостик уже по дороге в царство вкусных запахов.
— Пап, мам, меня Светина бабушка научила, как заваривать вкусный чай. Давайте сделаю, вместе попьём? — предложила и, не дожидаясь, пока мне, возможно, откажут, направилась к чайникам — заварочному и с кипятком. Последнее время мама делала чай, заваривая пакетики со сборами трав, но я хотела листовой использовать. Так, даже если какая-то травина проскользнёт в чашку, минуя ситечко, ни у кого вопросов не возникнет.
— Представляешь, как сглупила-то? — тихонько шепталась со Светой на заднем сидении машины её папы. Он как раз за рулём был. — Подумала, что раз у мамы есть дар, значит она твою бабушку должна знать. Ну и спросила, не знает ли она Ягиню Виевну?
— А с чего ты вообще взяла, что у твоей мамы дар есть? — осторожно спросила подруга.
— Так мне бабушка твоя сказала об этом, — пожала плечами, что не вижу в этом ничего удивительного. — Во сне.
— Марька, вот ты удивительная! — хихикнула Света. — В волшебство ты, значит, поверить не могла, а в то, что во сне всё было взаправду, ну, что сон был не совсем обычным сном — почему-то сразу поверила. И куда твоя логика запропастилась?
— Всё нормально с моей логикой, — буркнула в ответ на подколку подруги. — Твоя бабушка во сне была очень убедительной. И ни на одно моё предположение, даже самое странное и невероятное, не сказала, что я — ошиблась. А ведь если бы это был просто мой сон, то она однозначно бы рассмеялась и сказала, что такие сказки ещё надо было постараться выдумать. Но нет, она говорила в своей манере. Да и потом, проверку карандашами этот «не сон» прошёл. Так что для меня — всё логично.
На мои слова Светлана снова хихикнула, но спорить и подначивать больше не стала. Да и я предпочла смотреть в окошко, чтобы хотя бы примерно запомнить дорогу. Зачем мне это было нужно — сама не знала, просто внутри была уверенность, что мне это пригодится.
Погода, поначалу такая солнечно-чудесная, вдруг стала портиться. Тучи налетели, капли забарабанили по машине, ветер будто горстями швырял их в лобовое стекло. Но дядя Миша вёл машину спокойно. Кажется, у него даже настроение ни капельки не испортилось. Только пришлось прикрыть окна почти совсем, чтобы не намокнуть. Ехали под шум дождя и тихую музыку, доносившуюся из магнитолы. Разговаривать как-то не тянуло. Я даже едва не уснула, но резкий толчок сбросил с меня сонное состояние на раз. Машина встала как вкопанная.
Оказывается, мы уже добрались до остановки автобуса, и по идее должны были свернуть в лес. И уже почти это сделали, хоть дороги там особо и не было, так, тропинка только, да и ту сейчас не особо было видно. Зато прекрасно было видно пожилого мужчину, стоявшего прямо перед капотом с посохом в руках и странной одежде.
— Хочет, чтобы мы его подвезли? — спросила у Светы, которая не выглядела столь ошеломлённой, как я сама. Да и меня больше занимал вопрос — куда девать этот длинный посох, если дядя Миша всё же согласится этого мужчину в годах подвезти. Всё же дождь, а дорога одна — через лес.
— Нет, — вздохнула Света. — Нас не пропускает. Это — Алексей, кстати. Ты же хотела его увидеть? Ну так вот — тебе представился такой случай. Знакомься.
Вот только весёлого в её голосе почти ничего не было. С чего бы?
Дядя Миша тоже вздохнул, достал из бардачка зонтик, и вышел под дождь. Что удивительно, сам Алексей стоял без зонта, капюшона или хотя бы кепки. При этом, казалось, что дождь его вообще не беспокоит. Да и промокшим он не выглядел. Опять чудеса?
— А почему он нас пропускать не хочет? Из-за машины, да? — задала вопрос Свете. Собственно, больше было некому. Не идти же к мужчинам, чтобы им вопрос задать? Я как бы вообще тут на птичьих правах.
— Ну да. Алексей вообще против, чтобы по его лесу кто-то ездил. Единственное, на что он дал добро — это на велосипеды. Да и то, даже на это его уговаривали.
— А почему ты говоришь, что лес его? Он его купил, что ли? — нахмурилась я, глядя на явно вредничавшего дядьку, то и дело отрицательно махавшего головой из стороны в сторону. Вот жалко ему, что ли, нас пропустить? Ладно бы погода была хорошей, тут бы я могла его понять. Но сейчас льёт как из ведра, а мы с вещами. Отошедших от машины под разлапистое дерево мужчин было не особо хорошо видно из-за стены дождя, но любопытство не позволяло выпускать их из вида.
— Ой, Марька, ну ты как скажешь! — рассмеялась Света, и в машине будто даже светлее стало. — И кто из нас собрался поступать на факультет народного пения? Наверняка же знаешь ответ, просто снова в него не веришь. Давай, подумай, кем может быть Алексей, раз он лес считает своим. По праву, кстати, считает.
— Ну, если он эту территорию не купил, значит он — лесник. Хотя лесник просто приглядывает за порядком, — стала я рассуждать вслух. — А если прибавить то, что ты сказала про знания и факультет, на который я два года уже стремлюсь попасть, то получается, что он — леший?
Последнее слово всё же поднялось в интонации голоса и вышел вопрос.
— Можешь же, когда захочешь! — хлопнула в ладоши Света и развеселилась окончательно.
А вот я наоборот — погрузилась в задумчивость. Ну не сходилась у меня картинка, хотя вроде все фрагменты-пазлы на место встали.
— А почему его тогда зовут Алексей, а не Леший? — смогла-таки я сформулировать вопрос, который не давал покоя.
— Ну так Леший — это сакральное имя. Его не принято называть вслух. Так что, если тебе так будет легче это принять, считай, что «Леший» — это его должность. А имя у него — Алексей. У всех же есть имена, вот и у него есть.
Такое объяснение мне и правда пришлось по вкусу. Понятно и логично. Работает этот Алексей Лешим, и всё тут. И тогда стало тоже логично, что машину он пропускать не хочет. Сейчас разочек сделает исключение, создаст этот, как его… прецедент, и всё, остальные буду на него ссылаться и тоже захотят с комфортом через лез до деревни добираться. Из-за этого получится заметная колея, а там и незваные, но любопытные гости себя не заставят ждать. Оно ему надо?