Поистине, дела оцениваются только по намерениям и, поистине, каждому человеку достанется лишь то, что он намеревался обрести.
Дорогие читатели, мне очень приятно, что вы не теряете интерес к серии книг «Чумной Кузнец». Предоставляю вашему вниманию третью часть серии – Печать Судьбы.
Желаю, всем приятного чтения, благодарю за лайки, комментарии и подписки!
Стоило мне впервые ступить на каменные мостовые Камуна, как я ощутил, что этот город будто наблюдает за мной. Воздух был густым, как старое вино, пропитанным не только пылью, но и ароматами древности. Здесь все, казалось, имело свой ритм, свой вековой порядок. Город жил, не обращая внимания на меня, продолжая свой неумолимый бег во времени. Я привык ко всем этим виртуальным мирам, но Камун был другим — живым, пропитанным энергией столетий.
Высокие стены домов из белого, почти слепящего камня, устремлялись в небо, подпиравшее вечные облака. На шпилях и крышах этих зданий покоились золотые пластины, которые ловили солнце и превращали улицы в сияющие потоки света. Восхищение сливалось с тревогой, потому что город был как огромный лабиринт, в котором каждый поворот скрывал очередную загадку.
Но главной загадкой оставалась Пирамида Светлых Облаков. Она стояла в центре города, как древний монумент, поднимаясь выше всех других строений, тянулась к небесам, словно пытаясь пробить их своим острием. Ступени этой пирамиды были покрыты светящимся кварцем, и каждый закат она начинала мерцать, словно свет шёл изнутри, из её глубоких недр. Вершина пирамиды окутана неким мягким сиянием, а оттуда, как верили местные, сам свет небес нисходит на город. Вокруг неё вечно толпились люди — паломники, мудрецы, торговцы и просто любопытные. Она была центром всего, символом божественной силы, что правила этим миром.
Повсюду слышались звуки жизни: гул рынков, звон металла, и крики уличных торговцев. Я натыкался на трактиры, которые тут находились буквально на каждом углу. Камун был городом вечного движения, и трактиры стали его сердцем, куда стекались не только жители, но и многочисленные гости, путешественники, воины и наемники. Одни трактиры казались почти дворцами, с мраморными полами и богатыми драпировками, где играли нежные мелодии на лютнях, а парящие ароматные дымки наполняли залы. В таких местах подавали вина из экзотических фруктов, напитки, по вкусу похожие на солнечный свет, и блюда, которые выглядели как маленькие произведения искусства. В других же — низких, темных заведениях — жизнь была грубее. Запах пряностей смешивался с тяжелым ароматом жареного мяса и пота, а гул голосов был резким и резонировал в ушах.
Особенно выделялся "Трактир Медного Змея" — место, известное на весь Камун своей странной публикой. В углах тёмного зала здесь всегда сидели таинственные личности, лица которых скрывались под капюшонами, а владельца заведения никто не видел ни разу. Говорили, что тот, кто найдёт его, может узнать истинные секреты Камуна. Еда здесь была простой, но насыщенной, а напитки крепкими, как будто варились они из самой магии.
Город был не только местом торговли и развлечений, но и центром духовной жизни. По всему Камуну возвышались храмы, каждый из которых был посвящен различным богам и сущностям. Одни храмы были скромны и просты, их алтарь представлял собой лишь круг из камней, где священники молились на восход и закат. Но другие были настоящими дворцами, утопающими в благовониях и золоте. Храм Вечной Длани,например, представлял собой колоссальное сооружение с огромными колоннами, каждая из которых была инкрустирована драгоценными камнями. Купола этого храма сияли, как рассвет, и его своды были расписаны сценами из легенд, где люди и боги сходились в нескончаемой борьбе за право на небесный свет.
Жрецы Храма часто прогуливались по городу в белоснежных одеждах, перепоясанные золотыми лентами, держа в руках факелы с ярко голубым пламенем. В их глазах светилась мудрость, и к ним приходили за советом не только простолюдины, но и правители, стремящиеся понять волю Светлых Облаков. Внутри храма всегда царила атмосфера безмятежности и тишины, несмотря на суету вокруг. Здесь, вдали от шума улиц, можно было услышать собственные мысли — или, по крайней мере, то, что боги хотели бы тебе сказать.
Река, которая пересекала город, текла неспешно, разделяя его на две части. На её берегах стояли статуи — величественные образы полубогов и полузверей. Я видел фигуры львов с орлиными крыльями, охранявших древние святилища, которые за тысячелетия обросли мхом и тайнами. В этих каменных стражах было что-то одновременно успокаивающее и устрашающее.
Но больше всего меня впечатлило, как Камун был заполнен светом. Даже ночью, когда небесные светила исчезали за горизонтом, город продолжал светиться — храмы и пирамиды, золотые шпили и белые стены словно сами излучали мягкое сияние, которое наполняло улицы волшебной атмосферой. Этот свет был неестественным, но в этом мире он был таким же привычным, как дыхание. Камун жил этим светом и, казалось, без него город исчез бы, рассыпавшись в пыль.
В первый день, когда мы ехали через город, и, когда наш караван свернул за угол одной из пыльных улиц, передо мной открылось величественное зрелище — Облачная Арена. Это был колоссальный амфитеатр из светлого камня, возвышающийся над домами, как гигант, присевший отдохнуть в самом сердце Камуна. Его стены украшали барельефы битв — сцены, где люди и чудовища сражались насмерть под ликованием толпы. Высокие колонны поддерживали верхние ярусы, и даже с того места, где я находился, можно было различить крики и гул, доносившиеся изнутри.
Я невольно замедлил шаги, заворожённый его величием. Но это место не вызывало благоговения — скорее, холодный страх. Что-то мрачное было в этих стенах, как будто сама кровь, пролитая на песке арены, пропитала их навеки. Пыльные улицы Камуна, наполненные запахами специй и жареного мяса, вдруг показались тише, когда я смотрел на этот гигантский монумент жестокости.
— Ты будешь там драться, — прервал мои мысли голос Димитриса. Он ехал рядом, бросив на меня взгляд из-под полуопущенного капюшона. — В день именин Императора. Все будут смотреть. И им всем будет интересно, как долго ты продержишься.
— Привыкай к мысли. — Димитрис бросил ещё один взгляд в мою сторону, прежде чем поскакать вперёд.Удивительно, что существует лошадь способная перенести его вес.
Я проснулся ранним утром, чувствуя, как слабый свет пробивается сквозь тяжёлые занавески. Несколько секунд я просто лежал, глядя в потолок, пытаясь зацепиться за остатки сна, где всё казалось проще. Но сон уходил слишком быстро, оставляя меня наедине с реальностью. Сегодня был тот самый день. День, когда я должен был выйти на арену.
Сердце кольнуло воспоминание, и я почти машинально протянул руку ко вкладке в профиле – почта. Слабая, глупая надежда, что сегодня будет иначе. Что Лиза написала.
Пальцы скользнули по поверхности профиля, активируя почту. Мгновение я ждал, а затем почувствовал, как внутри меня что-то оборвалось. Никаких писем от Лизы. Опять. Сколько времени прошло с тех пор, как я получил от неё последнее сообщение? Неделя? Больше? Даже в это утро, накануне решающего дня, я почему-то всё ещё надеялся, что она вспомнит. Что её письмо станет для меня тем самым знаком, что я не один, что есть кто-то, кому не безразлично, как закончится мой день. Но, увы, почтовая вкладка оставалась безмолвной, как и всегда в последнее время.
В дверь вошёл слуга, молчаливый и быстрый, как всегда. Без слов он подал мне знак, что пора вставать. Я знал, что готовят к бою, и сразу ощутил напряжение в воздухе. Слуги суетились, каждый выполнял свою задачу с чёткой отработанностью, будто этот день был лишь рутинной частью их работы.
Меня отвели в небольшую комнату, где уже был приготовлен завтрак. На столе стояли блюда, которые я не часто видел на своём столе — хлеб, свежие фрукты, куски мяса, которое даже источало аромат, обещая мне последний пир перед боем. Я ел молча, не спеша. С каждым кусочком чувствовал, как по телу разливается тепло, возвращая силу, но не прогоняя тягостные мысли о предстоящем сражении. Всё вокруг было странно спокойным, словно мир не замечал, что сегодня мог стать для меня последним.
После завтрака меня ждал ещё один ритуал. Слуги принесли сосуды с маслом, ароматным и густым, и начали натирать моё тело. Их движения были чёткими, почти механическими, они проделывали это сотни раз. Масло приятно согревало, смягчая кожу и мышцы, готовя меня к тяжёлому дню.
Когда всё было готово, меня вывели во двор, где уже ждала повозка. Повозка была скромной, без лишних украшений, но достаточно вместительной для меня и моих сопровождающих. Слуги суетливо расположились вокруг, проверяя снаряжение, одежду. Один из них открыл дверь и жестом пригласил меня внутрь.
Мы двинулись по пыльным улицам города. Колёса повозки медленно катились по камням, создавая глухой, размеренный стук, который только усиливал тревожное ожидание. Весь город жил своим обычным жизненным ритмом, но я чувствовал, как арена уже дышит где-то впереди, маня меня всё ближе.
Я обернулся к одному из сопровождающих, который сидел напротив меня.
— А где мои товарищи? — спросил я, ожидая увидеть знакомые лица рядом.
Слуга поднял глаза, но ответил спокойным, бесстрастным голосом:
— От каждого хозяина требуется только один боец. Твои товарищи не будут участвовать.
Эти слова ударили, как камень в грудь. Один боец. Только я.
Повозка медленно катилась по улицам Камуна, и с каждой минутой я ощущал на себе все больше взглядов. В отличие от тех привычных дней, когда город жил своей обычной жизнью, сегодня Камун утопал в праздничной суете. Всё вокруг напоминало какой-то яркий, живой карнавал, и это погружало меня в странное ощущение, будто мир, в котором мне предстоит сразиться насмерть, и мир вокруг меня — это два совершенно разных измерения.
Толпы людей заполонили улицы, их лица были полны радости и волнения. Я смотрел на них из окна повозки. Мужчины и женщины в ярких одеждах двигались в танце, словно музыка была частью самого воздуха, пронизывая всё вокруг. Каждый переулок, каждая площадь стали частью этого огромного праздника — дня рождения Императора. Люди здесь выглядели так, будто они несли в себе свет и радость, которая противоречила моему собственному состоянию. Они смеялись, пели, пили вино прямо на улицах, подставляли лица под потоки конфетти и лент, что летели с балконов.
Впереди я увидел группу уличных музыкантов, которые играли на странных инструментах, издававших высокие, звонкие звуки, идеально вписывающиеся в атмосферу праздника. Кто-то из толпы подбежал к ним и начал танцевать прямо посреди улицы, привлекая к себе ещё больше людей. Все кружились в радостных движениях, будто сегодня был не просто день рождения Императора, а какой-то священный день, который соединяет народ Камуна с его богами.
Люди с любопытством разглядывали повозку, шептали друг другу что-то, указывая в мою сторону. Для них я был всего лишь одним из бойцов, тем, кто сразится на арене ради их развлечения. Я видел, как дети подбегали ближе, пытаясь заглянуть внутрь повозки, их глаза светились восторгом и любопытством. Для них этот день был как сказка, наполненная героями и чудовищами, где бойцы, подобные мне, становились легендами.
Женщины, облачённые в яркие шелковые наряды, бросали на повозку игривые взгляды, а некоторые даже поднимали кубки в воздух, будто приветствуя меня. Взрослые мужчины, уже изрядно навеселе от вина, смеялись и выкрикивали что-то в мою сторону, размахивая руками, словно надеясь поймать моё внимание.
С балконов падали длинные ленты, расцвеченные в золотые и багряные цвета — цвета Императора. Каждый дом был украшен знаменами и гирляндами, как будто весь город стремился стать частью этого великого события. Горожане выкрикивали поздравления и хвалебные речи в честь Императора, бросая в воздух лепестки цветов и золотые монеты, которые каскадом сыпались на улицы. В какой-то момент над нами пролетела группа акробатов, выполняя сложные пируэты в воздухе, и толпа встретила их оглушительным криком радости.
Повсюду чувствовался запах праздника. Воздух был наполнен ароматом жареного мяса, сладких пирогов и пряных благовоний. Торговцы на каждом углу предлагали свои товары: всевозможные угощения, украшения и маски, которые носили празднующие горожане. Эти маски придавали городу почти мистический оттенок — они были красочными, с завитками золотых узоров и блестками, закрывающими лица людей. Кто-то из прохожих, надев одну из таких масок, неожиданно встал прямо перед нашей повозкой, раскинув руки и поднимая в воздух чашу с вином, словно обращаясь к богам. Толпа тут же разразилась смехом, и его вскоре увлекли дальше в водоворот танцев.
И вот, как только глашатай закончил свою пафосную речь, у меня закралось отчётливое чувство, что хуже быть уже не может. Но этот мир постоянно удивляет. Прямо из центра арены, словно из под сцены в каком-нибудь паршивом театре, начала медленно подниматься огромная клетка. И, конечно, вместо дружелюбных львов или милых крокодилов, в клетке бушевали... гарпии.
Вот вам картина: половина женщины, половина какого-то пернатого ужаса, и всё это намешано с когтями размером с мои руки. Их крылья были покрыты перьями цвета ржавчины, а лица — скорее звериные, чем человеческие. Красотой эти дамочки точно не блистали. Кривые клювы, глаза, блестящие дикой яростью, когти, готовые вспороть любого неудачника, который осмелится приблизиться. И что самое паршивое — эти твари могут не просто драть когтями, но и затуманивать разум. Настоящие "сердцееды", и не в хорошем смысле этого слова.
Толпа заорала, как стадо ослов на рынке, когда клетка с гарпиями наконец остановилась на уровне песка арены. Они рвались наружу, выгибая свои хищные тела, неукротимые, готовые наброситься на нас, как только откроются двери.
Я хотел крикнуть остальным бойцам — что-то разумное, типа: «Эй, парни! Может, сначала разберёмся с этими летающими чудовищами, а потом уже глотки друг другу рвать будем?» Но... Ага, как бы не так.
Бойцы уже начали рубиться друг с другом. Как только они услышали про "объединение", логика сразу пошла отдыхать. Мечи сверкали, копья уже неслись в цель, и пыль от их движений застилала воздух. Никто даже не пытался думать. Ну, знаете, стандартный человеческий инстинкт: «Убей, пока не убили тебя». По их лицам было видно, что сейчас не до стратегий и объединений.
И вот в этот момент, когда я пытался осознать, что же за идиотизм творится вокруг, замечаю, что на меня, как разъярённый бык на красную тряпку, несётся какой-то парень. В одной руке у него сеть, а в другой — трёхзубец. Точнее, трезубец. Похоже на рыбака, только что этот рыбак явно хотел поймать что-то побольше, чем акулу — например, мою голову.
Он рванул ко мне с решимостью профессионального убийцы насекомых, видимо, решив, что я буду лёгкой добычей. И пока гарпии там в клетке рвутся наружу, этот кретин целится сетью мне в лицо.
— Ты серьёзно? — прорычал я, уже поднимая меч, готовый защищаться. Да, конечно, приоритеты у всех разные. У кого-то — не дать растерзать себя когтями, у кого-то — успеть зарубить как можно больше противников.
Этот парень с трезубцем оказался не таким уж простым. Стоило ему бросить свою сеть, как я едва успел уклониться, чувствуя, как верёвки скользят у меня над плечом. Он рванул трезубцем вперёд, целясь прямо мне в грудь, и я отбил удар своим мечом, чувствуя, как металл звенит в руках. Бой начался.
Забавно, как в такие моменты мир вокруг сужается. Клетка с гарпиями, которая уже начала открываться, крики толпы, ревущей от восторга — всё это стало фоном. Гарпии с диким визгом начали выбираться наружу, размахивая огромными крыльями, поднимая пыль, но мне в этот момент было не до них. Я видел только трезубец, летящий ко мне снова и снова, и своего противника — отчаянного и решительного, словно он думал, что убить меня будет лучшим подарком на день рождения Императора.
Он атаковал снова, бросая трезубец вперёд, стремясь пронзить меня. Я отклонялся, отбивал удары, но ощущал, что этого недостаточно. Толпа ревела, гарпии разносились по арене, поднимаясь над нашими головами, но мне нужно было больше — больше силы, чтобы справиться с этим неистовством.
Ничего хорошего в том, чтобы подставляться под удары, конечно, нет. Но мне нужны заряды чумы, и быстро. Я сжал зубы и сделал то, на что у нормального человека мозгов бы точно не хватило: я подставился.
Доспех Эпидемии
Степень: 1
Защитное заклинание, потребляющее 50 манны для активации. Обладатель способности – Чумной Кузнец - создаёт вокруг себя защитный барьер из энергии болезни на 20 секунд. Этот барьер поглощает входящий урон, пропорционально уровню мудрости, и отражает часть его обратно в виде заразного облака, заражая противников в радиусе 5 метров. Заражённые враги получают периодический урон от яда, который возрастает с каждой секундой нахождения в облаке, и их скорость передвижения снижается на 10%.
Парень с трезубцем, видимо, не ожидал, что я вдруг резко остановлюсь и просто приму удар. Концы его трезубца впились в моё плечо, пронзая кожу, а по телу разлилась резкая боль. Но именно этого я и ждал. Я почувствовал, как заряды чумы начали накапливаться, пульсируя внутри меня, как ядовитая энергия. Каждый удар по мне — это ещё один заряд, который делает меня сильнее. Пусть он колотит меня дальше.
Он снова ударил, на этот раз по боку. Боль прошла, как удар молота, но вместе с ней я ощутил, как мои силы увеличиваются. Толпа над нами продолжала реветь, но я едва слышал их. Гарпии уже вырвались на свободу, и их крылья мелькали над нашими головами, как тени смерти. Их визг, этот дикий крик, поднимал волосы на затылке. Я видел, как они бросаются на других бойцов, когтями разрывая плоть, но мой противник был сосредоточен только на мне.
Он сделал ещё один выпад, и на этот раз я уже был готов. Когда его трезубец снова устремился ко мне, я резко уклонился, но не полностью, позволив ему задеть меня по ноге. Ещё один заряд. Внутри меня что-то пробудилось, как голодный зверь, готовый к бою. Я смотрел в глаза своего противника и знал: ещё несколько секунд, и я стану сильнее его.
В тот момент, когда он замахнулся снова, я, не дожидаясь удара, рванул вперёд. Клинок в моей руке сверкнул, и я ударил точно в его руку, сбивая трезубец в сторону. Он отшатнулся, растерянный тем, как резко всё изменилось, но у меня не было времени останавливаться.
— Ну что, теперь твоя очередь получать! — прохрипел я сквозь сжатые зубы, наступая на него с яростью, которая рвалась наружу.
Стою на огромной арене, опустив щит, тяжело дыша. Пыль оседает вокруг меня, а толпа орёт так, будто увидела нечто большее, чем просто бой. Они ликуют, их крики смешиваются с ревом трибун, как шторм на море. Я победил. Опять. Монстры пали, бойцы — мертвы. И вот он я, весь в грязи и крови, но живой. Внутри чувствую знакомую пульсацию силы. Уровень получен.
Я осматриваю арену. Толпа взбудоражена, словно в экстазе. Эти люди пришли сюда посмотреть на смерть, и я дал им то, чего они хотели. В их глазах я — герой. Ну, или монстр. Неважно. Но что-то привлекает моё внимание — не зрители, не их рев, а Император. Он сидит на своём троне, высоко над всеми, в своём роскошном одеянии. И вдруг... он медленно встаёт.
Толпа замирает. Видимо, когда Император встаёт, это значит, что будет что-то важное. Даже самые громкие и буйные зрители затихают, как дети, перед строгим учителем. Глашатай, всегда начеку, тут же взмахивает рукой, требуя тишины.
— Тишина! Всем тихо! — его голос, как удар молота, разносится по всей арене. Люди молча подчиняются, затаив дыхание.
Император поднимает руку, и его голос раздаётся над ареной — громкий, уверенный.
— Сегодня мы стали свидетелями великого боя, — говорит он, и его слова эхом разносятся по каменным стенам арены. — Не просто бойцов, но и богов, которые сошлись на песках арены. Сегодня победил не человек, а бог, который доказал свою силу, своё мастерство и свою божественность.
Ну, конечно. Только вот я чувствую себя как мясо на рынке, которое только что чуть не порезали на куски. Но Император продолжает.
— Императоры — всего лишь слуги Императорства. И потому для меня будет честью иметь такого бога в своей Императорской гвардии. Пусть он защитит трон, мой народ и нашу великую Империю Светлых Облаков. Пусть этот бог войдёт в ряды моей личной охраны!
Глашатай, заметно взволнованный, тут же начинает кричать, перекрывая собственный восторг:
— Наш великий Император Светлых Облаков только что объявил о награде! Победитель вступает в Императорскую гвардию! Толпа ревёт, но внутри меня — полная тишина.
Моё внимание вдруг приковал Император. Я снова посмотрел в его сторону и заметил, что девушка рядом с ним, которую я принял за принцессу, вдруг наклонилась и начала что-то шептать ему на ухо.
Император слушал её внимательно, его лицо стало более серьёзным, чем прежде. Он кивнул в ответ на её шепот, тут же повернулся к глашатаю и тихо сказал ему что-то. Глашатай с мгновенным рвением вытянулся и повернулся к толпе.
— И теперь! Великий Император Светлых Облаков объявляет начало нового состязания! — глашатай с энтузиазмом выкрикивал это в сторону ликующих зрителей.
Моё сердце тут же сжалось, и я почувствовал, как адреналин снова захлестнул моё тело. Новое состязание? Что это ещё за чертовщина? Неужели я не вырвусь с этой арены? Бой был тяжёлым, и я уже на пределе, а теперь меня хотят вновь бросить в схватку?
Я напрягся, чувствуя, как каждая мышца готовится к тому, что может последовать. Гарпии, бойцы — этого было недостаточно? Что теперь, драконы? Или, может быть, сам Император решит, что я достоин "личного боя" с его гвардией? Моё воображение работало на полную, рисуя картины того, что может произойти в следующую секунду.
Но вдруг огромные ворота арены начали медленно открываться. Я ожидал чего угодно — ещё монстров, новых противников, какую-то ловушку — но за ними я увидел лишь несколько стражников, которые стояли наготове, как будто ждали меня. Один из них сделал приглашающий жест рукой. Пора уходить.
Я выдохнул. Это был знак, что моя часть игры окончена. Я должен был уйти с арены, и толпа явно была довольна тем, что увидела.
Люди на трибунах снова начали кричать, но теперь их крики звучали иначе — это были аплодисменты. Они неслись волной через всю арену, словно кто-то раскатал большой ковёр славы передо мной. Зрители поднимали руки, хлопали, выкрикивали слова благодарности и восхищения. "Максим!" — кричали некоторые, хотя, скорее всего, это было не больше, чем сиюминутный восторг, который они забудут до следующего боя.
Я сделал несколько шагов к воротам, чувствуя, как напряжение постепенно уходит из моего тела. Шум толпы становился тише, и этот момент, возможно, был самым странным — когда после бурной схватки ты вдруг оказываешься в центре внимания, но уже не как боец, а как нечто большее. Глупо, конечно, но внутри меня что-то шевельнулось. Что-то вроде гордости? Или, может, это просто усталость?
Когда я наконец покинул арену и вошёл в тёмный коридор за воротами, на меня тут же набросились слуги. Они начали осматривать мои раны с профессиональной быстротой, их руки двигались так, будто это был не я, а какой-то поломанный механизм, требующий срочного ремонта.
Один из слуг осторожно снял моё снаряжение, которое уже было покрыто кровью и песком арены. Он пытался не касаться лишний раз, явно не испытывая восторга от того, что ему приходится прикасаться к кровавому грязному доспеху. Я умывался в маленьком медном тазу, который они принесли, смывая пыль и кровь с лица. Глаза жгло, а в ушах всё ещё стоял рёв толпы. Честно говоря, эти звуки уже начали немного раздражать. Я спрятал своё снаряжение в инвентарь, чувствуя, как вес меча и доспехов исчезает с моего тела. Хорошо хоть эта система работает как надо. Всё что надо — уходит в мой личный "карман".
Пока я переодевался в чистую тунику, к которой меня подготовили слуги, в комнату вошли трое. Это была личная охрана Димитриса.
— Максим, — сказал один из них с ледяной бесстрастностью. — Господин Димитрис ждёт тебя. Он и ты приглашены к Императору.
Я ощутил, как внутри что-то кольнуло. Император. Что ж, вот и оно.
— Димитрис ждёт наверху, — добавил другой, кивая в сторону лестницы, ведущей вверх, в те ярусы, где уже не было грязи арены.
— Чудесно, — пробормотал я себе под нос, натягивая ремень и пряча нож за пояс.
Меня проводили через длинный коридор, который казался более мрачным и тихим по сравнению с ревом арены, всё ещё звучащим в моей голове. Ощущение, что что-то важное должно произойти, не покидало меня, как будто всё это — лишь начало чего-то более серьёзного. Когда двери передо мной открылись, я оказался в небольшой, но хорошо обставленной комнате, явно предназначенной для гостей Императора. Это не был тронный зал, а скорее нечто вроде приёмной для тех, кто дожидается аудиенции.
Как только танец Хафсы завершился, толпа вновь разразилась аплодисментами, но моё внимание всё ещё было приковано к тому короткому блеску кинжала. Что она замышляла? Этот вопрос не отпускал меня, но времени на размышления не оставалось — в зале началось новое действо, и теперь настала очередь Димитриса.
Он сделал шаг вперёд с такой уверенностью, будто весь этот зал был его сценой. С его массивной фигурой любое его движение казалось чуть более торжественным, чем у остальных гостей. Его взгляд был сосредоточен на Императоре, а руки не дрогнули, когда он щёлкнул пальцами. Это был сигнал, и его рабы, словно по отработанному жесту, тут же поднесли перед ним несколько богато украшенных шкатулок, каждая из которых была набита драгоценностями. Яркие камни и золото переливались в свете факелов, вызывая восхищение у наблюдающих гостей.
Димитрис, сдержанно улыбаясь, начал свою речь:
— Ваше Императорское величие, — его голос звучал громко и чётко, как у человека, привыкшего командовать. — Вы удостоили моего бойца высочайшей чести, сделав его гвардейцем Императорской Гвардии. Однако есть одна маленькая деталь, которую я обязан упомянуть. Мой боец — раб. А по закону, прежде чем стать свободным и служить в рядах вашей охраны, он должен быть выкуплен.
Он сделал паузу, чтобы все могли понять, к чему он ведёт. В зале стало тихо, все ждали его следующих слов. С этой паузой, словно подготовившись к следующему шагу, он медленно опустился на одно колено. Для этого движения ему пришлось напрячься, и его рабы помогли ему опуститься, поддерживая его под руки. Даже став на одно колено, он выглядел внушительно, как скала, готовая в любой момент встать вновь.
— Я хочу сделать вам подарок, — продолжил он, обращаясь к Императору с тем же почтением, но с лёгкой улыбкой, которая скрывала под собой нечто большее. — Подарок, который я надеюсь, принесёт вам не меньше пользы, чем мне. Я дарю вам моего раба, Бога, который не раз доказывал свою храбрость на арене.
Он снова щёлкнул пальцами, и в этот момент я понял, что это был сигнал для меня. Внутри что-то похолодело. Это был момент, который я, возможно, ждал, но к которому никак не был готов. Теперь я должен был встать перед Императором.
Моё сердце замерло на мгновение, но затем я собрался и сделал шаг вперёд. Весь зал вдруг снова замер, и я почувствовал, как на меня обрушились сотни взглядов. Всё внимание теперь было приковано ко мне, все ждали, когда я подойду к трону и окончательно приму свою новую судьбу. Я двинулся вперёд, ноги словно налились свинцом. Каждое моё движение сопровождалось гулким эхом в голове, хотя в зале стояла полная тишина.
Я приблизился к трону Императора и остановился. Его взгляд был холоден и проницателен. Но теперь в его глазах сверкало нечто новое — интерес, как если бы он наконец увидел в живую то, что ему было обещано.
— Подойди ближе, — наконец произнёс Император, его голос оказался мягким, но полным власти. Я сделал ещё один шаг вперёд, теперь находясь всего в нескольких шагах от трона.
Император разглядывал меня несколько мгновений, и я почувствовал, как холодный пот проступает на лбу. За его спиной стояла Принцесса, всё ещё не сводя с меня своих проницательных глаз. Мужчина в чёрном плаще рядом с ней оставался так же молчалив, как тень.
Император медленно поднял руку, указывая на меня.
— Ты доказал свою силу и верность на арене. Теперь ты станешь частью моей гвардии, — его слова были одновременно и приговором, и благословением. — Но помни, сила — это не только меч, но и ум. Приспосабливайся и следуй, и ты увидишь, как высоко можешь подняться.
Я понял, что от меня ждали слова.
— Моя жизнь принадлежит вам, Ваше Императорское Величество, — сказал я, наклоняя голову в знак покорности. В голове же пронеслась мысль, что, возможно, я только что вступил на путь, с которого уже не свернуть.
Димитрис, всё ещё стоя на коленях, кивнул мне, его лицо было спокойным, но в глазах я заметил холодное удовлетворение. Он сделал своё дело.
Меня пригласили встать за Императором. Этот момент был почти сюрреалистическим — стоять здесь, на почётном месте за троном, рядом с могущественнейшими фигурами Империи. Я мог почувствовать, как напряжение нарастает, словно в воздухе витала некая невидимая сила, подстёгивающая моё воображение. За Императором стояли Принцесса, мужчина в длинном чёрном плаще, которого я уже видел на трибунах, и Императрица — величественная женщина с холодным, бесстрастным лицом. Каждая из этих фигур была не просто личностью, но и символом власти, вокруг которой вращалась вся имперская политика.
Я же, как и велено, занял своё место — прямо за Императором. Это было странное чувство, осознавать, что вот она — моя первая "работа" в этой новой роли. Не на арене, где бой решает всё, а здесь, в зале, полном интриг и скрытых угроз.
Хафса, к которой я не мог не присматриваться после того, как заметил кинжал на её бедре, оказалась рядом, позади нас. Туда становились все рабы, подаренные Императору. Её место там казалось логичным, но что-то внутри меня говорило, что это не просто совпадение. У неё был слишком большой уровень и слишком много мудрости для простой танцовщицы. В её взгляде, в каждом движении таилась сила и проницательность, которые явно выдавали что-то большее, чем искусство танца. Она была умна. Слишком умна для своей роли.
Я не мог оторвать от неё глаз. Мой разум вновь и вновь возвращался к тому моменту, когда я заметил кинжал, блеснувший на её бедре. Почему она скрывала его? И что это означало? Она ведь могла использовать его... Но против кого? Всё указывало на одно — покушение на Императора. Это могло случиться в любой момент, прямо здесь. Может быть, это и есть её задача — приблизиться к нему настолько близко, что можно нанести смертельный удар, когда никто не будет ожидать?
Внутри меня всё закипело. Эта ситуация была слишком сложной, слишком много заговоров плелось вокруг. И, что хуже всего, я не знал, на чьей я стороне. Я ведь сам знал, что однажды мне придётся убить Императора — такова была воля Димитриса. Но что делать сейчас, если кто-то другой планирует сделать это первым?
Хафса осторожно оглядывала зал, её взгляд скользил по каждой детали, по каждому человеку. Внутри неё царила холодная сосредоточенность, знакомая ей с тех времён, когда она начала обучаться своему ремеслу. Как опытный хищник, она была полностью собрана, её мысли быстро и чётко раскладывали каждую деталь. Она вспомнила множество успешных операций, когда ей удавалось с точностью до секунды провернуть убийства высокопоставленных лиц. Каждый раз это было своего рода искусством: точность движений, мгновенная реакция, безупречный контроль над ситуацией.
Были времена, когда ей удавалось ликвидировать цель, не оставив ни единого следа. Она вспоминала одного военачальника, который считал себя непобедимым, пока Хафса не проникла в его покои под видом куртизанки. Тогда, её кинжал нашёл его сердце быстрее, чем он успел понять, что происходит. Его охранники обнаружили лишь тело, но её уже не было.
Сейчас же, в этом зале, её задача была куда сложнее. Император — это не просто очередной военачальник или высокопоставленный чиновник. Его окружала стена из охраны и придворных, но для Хафсы это была лишь ещё одна головоломка, которую она должна была решить.
Она начала с того, что незаметно подсчитала количество гвардейцев и стражи. В зале находилось не менее десятка гвардейцев, каждый из них стоял на ключевых позициях. Двое — у главного входа, ещё двое у массивных колонн по обе стороны зала. Четверо рассеялись по периметру, их взгляды тщательно осматривали каждый уголок, готовые действовать при малейшей угрозе. Ещё двое стояли прямо у трона Императора — как два верных пса, всегда настороже.
Хафса прикинула их расстояние и углы видимости. Охранники были хорошо обучены, но у неё был один огромный плюс — они даже не подозревали, что главная угроза стояла перед ними в образе скромной танцовщицы. Её движения всегда были плавными, умиротворёнными, её красота и грациозность отвлекали внимание, и никто не думал, что за этим изяществом скрывается смертельная угроза.
Её взгляд задержался на Императоре. Он сидел на троне, расслабленный, с лёгкой улыбкой на лице. Ему не приходилось заботиться о собственной безопасности — для этого была целая армия телохранителей, готовых пожертвовать жизнью ради его защиты. Но именно это давало Хафсе то преимущество, которое ей было нужно. Император считал себя неуязвимым, и это было его слабостью.
Она знала, что её бывший владелец, сенатор, скоро объявит о её особом танце, подготовленном в честь Императора. Это было частью плана. Как только сенатор даст сигнал, Хафса начнёт танцевать и медленно приблизится к Императору. Всё будет выглядеть естественно, как один из обычных придворных ритуалов. Но она прекрасно знала, что в момент, когда окажется достаточно близко, её рука, словно легчайший ветер, потянется к кинжалу, скрытому в складках её одежды. Один удар — быстрый и точный, — и её цель падёт.
Она не сомневалась в том, что сможет нанести смертельный удар. Её цель — сердце Императора, и она знала, как найти его даже через толстые слои ткани и брони, если потребуется. Один момент слабости, и Император будет повержен.
После этого начнётся самое сложное. Хафса не строила иллюзий насчёт того, что охранники не среагируют на её действия. Она уже заранее продумала маршрут своего побега. После удара ей придётся сразу же рвануть в сторону ближайшего окна. На её пути будут двое гвардейцев. Она быстро прикинула их расстояние и планировала сначала оттолкнуть одного из них, а второго ударить кинжалом прежде, чем он успеет поднять глефу.
Её маршрут был ясен — окно. Именно через него она собиралась спрыгнуть, используя тяжёлые шёлковые занавески, которые свисали почти до земли. Они были достаточно прочными, чтобы выдержать её вес, и достаточно длинными, чтобы она могла контролировать своё падение. Всё это было заранее известно ей благодаря детальным чертежам дворца, которые она изучала в школе одарённых танцовщиц. Когда она получилазадание на убийство, ей дали все необходимые данные: планы помещений, расположение охраны, даже длину занавесок.
Она уже представляла, как каждый шаг будет доведён до совершенства. Танец — приближение — удар — бегство. Но при всей своей хладнокровности, она не забывала о том, что не всё идёт по плану. Ситуация всегда может измениться, и к этому она тоже была готова.
Её взгляд снова скользнул по залу, гвардейцам, придворным и... Максиму. Он стоял за спиной Императора, и, хоть он был всего лишь пешкой в этой игре, его присутствие её беспокоило. Он заметил её кинжал, и теперь она знала, что он не просто боец. Его роль в этой игре ещё не была до конца ясна.
Она вздохнула, вновь сосредоточившись на своей цели. Всё будет доведено до идеала, как всегда.
Наконец, сенатор, соблюдая церемонию, шагнул вперёд и с поклоном обратился к Императору.
— Ваше Императорское Величество, — его голос звучал громко, но с подчёркнутым уважением. — Позвольте мне попросить вас принять ещё один дар — особый танец от танцовщицы, которая была вам преподнесена. Этот танец создан исключительно для вас, чтобы подчеркнуть вашу мудрость и величие.
Император, казалось, немного устал от бесконечных даров и поклонов, но на этот раз его заинтересованность проявилась в лёгкой улыбке. Он кивнул, давая своё разрешение.
— Пусть танцует, — произнёс он, слегка откинувшись на троне, и зал моментально стал зрительным залом, где все, без исключения, сконцентрировали своё внимание на Хафсе.
В этот момент тишина в зале стала плотной, как воздух перед бурей. Музыка медленно начала наполнять помещение, создавая ритм, который сразу же завораживал всех присутствующих. Это была мелодия, насыщенная восточными мотивами, подчеркивающая грацию и изящество танцовщицы. Хафса, словно по мановению руки, сразу же включилась в этот ритм. Её движения стали плавными, почти гипнотическими.
Она начала танцевать, её бедра плавно двигались в такт музыке, тело изгибалось в чувственных ритмах. Её танец был настоящим произведением искусства — тонко сплетённый коктейль грации, страсти и контроля. Каждый её шаг был точен, каждое движение казалось легким и естественным, но за этим стояла железная дисциплина.