В старину, еще до захвата власти волшебниками, свадебные церемонии праздновались долго и, если позволяло материальное состояние, пышно. Что уж говорить о королевских свадьбах? Торжество длилось три дня, созывались гости со всего королевства, из соседних владений приезжали уважаемые персоны, чтобы своими глазами узреть рождение новой семьи.
У Райнара и Лидии не было времени праздновать ни свадьбу, ни коронацию.
После скромной церемонии знатные гости разошлись, а новоиспеченные король и королева удалились в покои. В другое время слуги накрыли бы длинный стол, музыканты играли бы лучшие произведения, детский смех разливался бы по залам. Но молодым некогда веселиться. Скоро прибудут четыре королевы, среди которых Шихонг. Если с остальными можно прийти к пониманию, то напыщенная диктаторша вряд ли обрадуется, узнав о столь радикальных переменах. К тому же, после того, что Райнар сотворил с фанатиками, славу о нем, должно быть, разнесли по Раккане. Шихонг придет в ярость, увидев его на троне.
— Прости, что сразу заваливаю тебя делами, — извинилась Лидия, взяв за руку Райнара, едва они остались наедине. — Может, ты хотел отдохнуть? Отпраздновать свадьбу и коронацию?
Райнар ласково поцеловал ее в лоб.
— Праздники нужны гостям, а не тем, в чью честь они устроены. Даже если бы наш союз свершился под каким-нибудь дубом, без музыки, ритуальной одежды и зрителей, я был бы так же счастлив. Сейчас мы должны думать о том, как станем говорить с королевами. Признаюсь, я боюсь этой встречи.
Лидия вдруг рассмеялась.
— Ты легко расправился с Винсентом и подчинил себе даргуров, но боишься посмотреть в глаза четырем обыкновенным женщинам! Ты удивительный человек, Райнар Дефео. — Девушка вдруг замолчала, после чего ее взгляд просиял. — Постой, если мы следуем традициям предков, значит, я могу присвоить себе твою фамилию? У меня может быть фамилия?
Райнар удивленно приподнял бровь.
— У нас на носу непростая встреча, а тебя заботит такая мелочь?
Лидия с притворной сердитостью стукнула его кулачком в грудь.
— Для тебя-то, конечно, мелочь. Ты прожил с фамилией всю жизнь. А у меня ее никогда не было.
— Если хочешь, пусть будет, — пожал плечами Райнар. — Прости, я не знал, что для тебя это так важно.
— Вот и чудесно, — улыбнулась Лидия и подмигнула ему. — Лидия Дефео — красиво звучит?
— Мне нравится, — одобрил Райнар.
— Мне тоже. — Девушка повернулась к двери в гардеробную. — Нужно переодеться для встречи. Не идти же нам в свадебном одеянии.
Райнар оказался рядом и заключил супругу в объятия.
— Тебе очень идет это платье.
— Рада, что вновь могу носить красивые вещи, — призналась Лидия. — В одежде простолюдинки я выглядела непривлекательно.
Райнар игриво поцеловал ее в губы.
— Не думай об этом. Ты выглядишь прекрасно в любой одежде.
— Но ты ведь полюбил меня такой. — Лидия повернулась, показывая себя. — Разве не так?
Райнар покачал головой.
— Я полюбил тебя в той деревне — в порванном платье, со взлохмаченными волосами, в ссадинах, но отчаянно сражавшуюся за жизнь. Я полюбил девушку, которая почти без защиты пошла искать лошадь, зная, что ее украли преступники. В жизни я встречал много красавиц, но настоящая красота здесь. — Он коснулся ее груди в области сердца. — Не позволяй нарядам и украшениям ее затмить. Мне очень нравятся твои платья, но истинную красоту можно увидеть, лишь заглянув в глаза. Одежда подчеркивает твою красоту, но не создает ее.
Лидия вдруг обняла его так, как обнимают после долгой разлуки. Прижавшись к Райнару, она закрыла глаза и улыбнулась, почувствовав себя в кольце его рук.
— Спасибо, — искренне произнесла она. — Может, ты думаешь, что не сказал ничего важного, но для меня эти слова значат очень много. Я всегда думала, что нравлюсь тебе яркой, наряженной, с прической и украшениями. Поэтому стеснялась тогда, в твоем имении, показаться тебе на глаза в простом платье. Думала, ты разочаруешься и разлюбишь меня.
Райнар по-доброму рассмеялся и обнял ее крепче.
— Какой же ты еще ребенок, — сказал он. — Люди любят не платья, а других людей. Ты осталась собой в платье моей матушки — все той же Лидией, которую я полюбил.
Супруга с улыбкой отошла от него и посмотрела в окно. Чуть за полдень. Скоро прибудут гости.
— Нужно переодеться, — сказала Лидия, повернувшись к Райнару. — У меня просьба, выполнить которую тебе будет непросто. Но я бы хотела получить согласие.
***
Шихонг велела кучеру приостановить карету на границе Гимарана с Триаманом. Лошади и сами не хотели бежать во весь опор. В этом месте еще витал запах магии. Стена исчезла недавно, и граница все еще вызывала скованность в сердцах людей. Впрочем, пугали не только воспоминания о волшебной стене.
Неподалеку от обочины лежала куча. Если не присматриваться — обыкновенные куски обугленных дров. Но если присмотреться, то становилось понятно, что никакие это не дрова. Это тела. Черные от копоти кости с превращенными в угольки остатками мяса — все, что осталось от несчастных триаманцев, собиравшихся бежать из королевства. Сожженные трупы еще не успели убрать. Дождь понемногу омывал их, а ветер разносил по округе неприятный запах. Поморщившись, королева Шихонг закрыла окошко и задернула занавеску.
Похожую реакцию вызовет разве что кусок красной материи, развернутый перед быком. С одним исключением: животное кинулось бы на него, желая разорвать рогами, а королева Шихонг с перекошенным от злости и ненависти лицом осталась сидеть за столом, вонзив взгляд в изображение на флаге.
— Черное Солнце, — прошипела она, как змея, вдруг обретшая человеческий облик. — Забавная шутка, Лидия. Советую снять этот флаг и не позорить себя дальше.
Новоиспеченная королева осталась невозмутимой, чего не сказать о Райнаре. Он и так был напряжен, но теперь у него пересохло во рту. Что они делают? Шихонг имеет большую власть в Раккане. Она умеет убеждать. Страшно представить, что расскажет эта женщина остальным королевам на Собрании. Райнар в очередной раз укорил себя в том, что поддержал смелое решение Лидии. Но, впрочем, разве у него был выбор? Амара с дочерью наперебой твердили о новых правилах и уважении к мужчинам, но Райнар слишком долго прожил в мире, где о таких, как он, принято вытирать ноги. В Лидии он не сомневался, как и в ее матери, которая, похоже, сама поверила в новые убеждения; но народ терпит его лишь потому, что боится. В Раккане много сотен лет не видели боевой магии. Еще свежи воспоминания о случившемся с Винсентом и фанатиками. Волшебник, повелевающий даргурами — не тот человек, которого можно подмять под каблук.
Лидия бесстрашно смотрела в узкие глаза королевы Шихонг. Райнар не сводил с супруги встревоженного взгляда, но ему только казалось, что она не осознавала серьезности происходящего. Осознавала, однако не собиралась потакать идеалам правительницы Джуана. Пусть Шихонг имеет неофициальную власть над Ракканой, только не над Триаманом.
— Это не шутка, — недрогнувшим голосом сказала Лидия. — Я совершенно серьезна.
Королевы Альирана и Эргорана изумленно переглянулись. У Шихонг на лице застыло, словно восковая маска, выражение непонимания. Сумайя рассматривала столешницу, пряча эмоции.
— Да как ты смеешь?!
От визга, пронесшегося по тронному залу, подпрыгнули все, исключая непроницаемых Защитниц. Даже стражи у дверей поежились. Королева Сумайя, наконец, подняла голову и уставилась на Шихонг, уже стоявшую за столом и пронизывавшую ненавидящим взглядом новую правительницу Триамана. У ног габаритной королевы лежал стул.
— Как ты смеешь насмехаться над нами?! — Кожа Шихонг покраснела, и эта краснота пробилась через белила, коими та всегда покрывала лицо. — Маленькая дерзкая выскочка! Видит богиня, я долго терпела! — Взгляд маленьких темных глаз переметнулся к Амаре. — Ты не только никчемная королева, еще и никчемная мать! Не сумела воспитать достойную наследницу и превратила свой замок в цирковой шатер. Правьте Триаманом, как пожелаете, хоть собаку на трон усадите! Но вы больше не состоите в Союзе. Не смейте обращаться к нам за помощью, когда придет беда. Вы сами по себе.
Тут Лидия резко встала с трона. Выражение ее лица не понравилось ни Амаре, ни Райнару.
— Это я долго терпела тебя, старая мерзавка. — Райнар в ужасе схватил супругу за руку, но та грубо высвободила ее и сошла со ступеней. — Ты заявилась в мое королевство на правах повелительницы, но что ты сделала, когда мой народ умирал от рук фанатиков и лже-волшебника? Что ты сделала, когда наших женщин насиловали пьяные мужланы, а Защитниц, унизив, одну за другой побросали в Расщелину? О какой помощи смеет говорить твой грязный язык, когда ты бросила нас с матерью на растерзание этим нелюдям?
— Лидия! — громко шепнула Амара, но дочь не обратила на нее внимания. Их с Шихонг разделял всего шаг.
— Мы всегда были сами по себе, — продолжила наступление Лидия. — Вы все, — она обвела рукой сидевших, — трусливые лицемерки, которые при первой же опасности разбежались по кустам. — Королева остановила взгляд на Сумайе. — Только вам я выражаю почтение и благодарность. — Она намеренно подчеркнула голосом вежливое обращение, возвышая тем самым Сумайю над остальными. — Вы единственная, кто не остался в стороне и пробовал помочь. — Взгляд вернулся к Шихонг. — А ты горазда только молоть языком. Но когда потребовалась настоящая поддержка, ты даже не подняла свой толстый зад, а осталась во дворце — за неприступными стенами. Так что не тебе решать судьбу моего королевства. И сейчас я требую, чтобы ты немедленно его покинула. Сделай это сама, или я прикажу вышвырнуть тебя взашей.
Развернувшись, Лидия быстро ушла из тронного зала. Остановившись рядом со стоящей у тронного пьедестала Кирой, она сказала достаточно громко, чтобы ее услышали все:
— Если не уберется через пять минут, проводи ее до границы.
Не потребовалось объяснять, что имела в виду королева под словом «проводи». Кира кивнула и, как недавно, бесстрастно уставилась на Шихонг.
Амара бы не удивилась, взглянув на себя в зеркало и увидев, что кожа ее стала цвета платья. Бледная и дрожащая от ужаса женщина не знала, куда себя деть. Только беспомощно бросала взгляды на Райнара, который сидел, словно громом пораженный. Одни лишь Защитницы, включая Киру, выглядели невозмутимо. Их научили скрывать чувства. Почти не дыша, Амара задумалась: не слишком ли рано отдала дочери бразды правления? Ей казалось, что Лидия — прекрасный дипломат, но это не так. Если раньше у Триамана был крохотный шанс остаться в Союзе, то теперь его нет.
Райнар скованно поднялся с трона.
— Прошу простить, — почтительно произнес он, глядя на гостей, и сошел с пьедестала. Поравнялся с Кирой. — Пожалуйста, обойдись без грубого обращения.
С раннего утра шел снег. Сыпал большими хлопьями, быстро застилая землю белым покрывалом. Скоро на деревьях, с которых облетели все листья, появятся пышные шубы, что станут сверкать на солнце, словно созданы из тысяч алмазов. Слабый ветер весело играл со снежинками, то кружа их, то бросая в стороны.
Амара больше не встречала рассветы на балконе. Она теперь нечасто туда выходила. После череды перемен королева-мать стала относиться к жизни иначе. С недавних пор существовали «до» и «после», между которыми глубокая пропасть. «До» — это рассветы на балконе, красная лента, безупречная власть; «после» — нахождение в тени, залечивание ран.
Произошло слишком много, чтобы иметь возможность задуматься над тем, как Триаман пришел к такому положению. Первым зимним утром, которое выдалось поистине зимним — со снегом и пронизывающим холодом, — Амаре, наконец, удалось посвятить время размышлениям.
Еще недавно ничто не предвещало перемен. Триаман был уважаемым королевством, в котором каждый знал свое место. Амара тяжело вздохнула. Первая трещина возникла тридцать лет назад — в день, когда Беатрис родила сына. Отца Райнара казнили за непотребное отношение к леди, но его ребенок — волшебник — выжил. В какой-то миг Амару обуял гнев. Как Беатрис могла не сообщить ей о способностях мальчика? Она — женщина, которая забрала ее сердце, и до сих пор держит при себе? Амара ожидала предательства от кого угодно, кроме Лидии и Беатрис.
Ее предали обе.
Королева-мать расплакалась. Она пыталась быть сильной. Пыталась удержать королевство на главенствующей позиции. Пыталась... и не смогла. Амара проиграла по всем фронтам. Не сумела вовремя раскрыть секрет возлюбленной, не воспротивилась выбору дочери. Да, Райнар спас Триаман от Винсента и фанатиков, но ведь он — Черное Солнце. Волшебник, о котором говорили пять веков, и которого боялись, как огня. Первые королевы приняли закон, обязывающий казнить новорожденных чародеев. Боялись, что один из них может оказаться Черным Солнцем.
А теперь он правит Триаманом.
Как до этого дошло? Почему Амара ничего не сделала? Почему вручила ему трон без боя?
Потому, что он — возлюбленный Лидии.
Иногда Амара ненавидела себя за чрезмерную любовь к дочери. Благодаря ей Лидия выросла капризной и требовательной. Обижалась, когда мать отвечала на просьбу отказом, и наладить с ней отношения было непросто. Лидия всегда знала, что Амара исполнит любую прихоть. Любую, кроме посвящения в Защитницы. Это — единственный каприз, который так и остался невыполненным.
Теперь поздно сожалеть. Слово сказано, бумага подписана. У Триамана новые правители, и только на их плечах лежит будущее королевства. Опыт подсказывал Амаре, что оно вряд ли станет светлым.
В дверь постучали. Королева-мать спешно вытерла слезы и пригласила войти. Дверь открылась, и в покои вошел Райнар. За минувший месяц он перестал прятать глаза, встречаясь с ней взглядом, и в целом начал вести себя смелее. Но, тем не менее, по-прежнему относился к Амаре с почтением.
— Я не помешал? — вежливо спросил он.
— Нет. — Амара отложила платочек, которым промокнула глаза. — Что случилось?
— Ничего плохого. — Мужчина улыбнулся и сел в кресло. Амара заметила, что он испытывает неловкость. Значит, пришел не с простым разговором. — Лидия переживает.
Амара вздохнула и отвернулась к окну. За стеклами еще водили хороводы снежинки. Казалось, их стало больше.
Уже месяц действующая и бывшая королевы не разговаривали. После того, что учинила Лидия на Встрече Пяти Королев, Амара не подпускала ее к себе. Поначалу дочь сердилась и сама избегала встреч с матерью, но после, когда эмоции улеглись, пыталась пойти на примирение, но никаких результатов это не принесло. Каждый день Амара ждала вестей из Джуана, и вовсе не благоприятных. С замиранием сердца рассматривала в окне каждого наездника, боясь увидеть в нем посла, который явился сообщить об объявлении войны. Но посол так и не приехал — ни из Джуана, ни откуда-либо еще. Никто не объявил Триаману войну, но и ездить сюда перестали. Впервые правящую знать не пригласили на ежемесячное Собрание. Амара подозревала, что на нем обсуждали перспективы Триамана.
Шихонг не из тех, кто прощает оскорбления. Территориями Ракканы правят двенадцать королев, только две из них могут спустить с рук отпущенную дерзость в их адрес. И то — не каждому. Сумайя и Сира достаточно добры, чтобы войти в положение давнего знакомого, но Сира слишком подвержена чужому влиянию. В особенности влиянию Шихонг. Правительница Джуана ее недолюбливает, и та всеми усилиями старается ей понравиться, чтобы горный Хайлан имел хоть какой-то вес в Союзе.
Аритрия, королева Лагариана, всегда и во всем занимает выгодную сторону. По большей части, ей плевать и на Джуан, и на Триаман. Вряд ли королева ввяжется в войну, если она все-таки случится. Разве что увидит в этом собственную выгоду. Возможно, ее заинтересует территория. Десять лет назад в Лагариане случился демографический кризис. Аритрия, которая тогда только взошла на престол, пообещала щедро наградить каждую мать, которая родит девочку. В итоге, теперь у них перенаселение. Для маленького королевства такой резкий всплеск рождаемости оказался фатальным. Сейчас в Лагариане детей больше, чем взрослых. Как девочек, так и мальчиков. За новорожденных больше не платят, но даже тех, что уже родились, необходимо где-то поселить. В Лагариан пришли непростые времена. А когда-то Амара восхищалась укладом этого королевства. Даже избрала лагарианского принца, от которого родила Лидию.
Утро выдалось морозным. Ночью снова выпал снег. Плотные серые тучи легли на верхушки гор, укрыв их, словно одеялом.
Лидия вышла на балкон. Холодный воздух сразу же начал пробиваться под одежду, щипать лицо и руки. Королева плотнее закуталась в плащ. Половину лица скрывал капюшон.
Амара больше не выполняла ежедневный обряд. После войны с фанатиками и лже-волшебником у нее началась новая жизнь, в которой не осталось места старым привычкам. Некогда любимый балкон королевы-матери пустовал каждое утро. И лишь сейчас новоиспеченная правительница вышла на него, чтобы встретить рассвет.
Порыв ледяного ветра всколыхнул длинные волосы Лидии. Она поежилась, но не вернулась в покои. Подойдя к балюстраде, посмотрела вниз. На дне Расщелины упокоился густой туман. Где-то там, под ним, бежала Река Смерти. Ее течение слишком бурное, чтобы замерзнуть, но вдоль берегов все же образовался прочный лед, который растает к концу зимы. В Альиране реку, должно быть, покрывает ледяная корка, ведь там мороз еще крепче.
Лидия закрыла глаза и вдохнула холодный воздух. Взгляд упал на одинокую фигуру, подошедшую к краю Расщелины с букетом красных роз, который сильно выбивался из общей белой картины. Не так человек, как яркие цветы привлекли королеву. Она пригляделась. Коричневый плащ из кожи, небольшой капюшон.
Кира.
Девушка остановилась у самого края. Некоторое время простояла неподвижно, а потом взяла свободной рукой одну розу и сбросила вниз. Через некоторое время — вторую. Чуть позже — третью. Так она бросала в Расщелину розу за розой, пока в руках ничего не осталось. После этого Кира развернулась и быстро пошла прочь.
Лидия наблюдала за сценой со слезами на глазах. Она поняла, что делала Кира — отдавала дань памяти Защитницам, погибшим во время войны. Именно оттуда, где она стояла, Винсент сбросил их в Реку Смерти.
Лидия зажмурилась и тихо застонала. Она ведь совершенно забыла, какой сегодня день. Пятьдесят второй день зимы является самым важным в жизни Защитниц. Один раз в году они получают право продемонстрировать умения на всеракканском Турнире. Лучшей Защитнице присваивается титул леди или его аналог, — все зависит от королевства, откуда она родом. Это означает, что она становится свободной и, если пожелает, может оставить службу и посвятить себя другой жизни. Увольнение титулованной Защитницы не приравнивается к дезертирству. Если она когда-нибудь соизволит уйти, королева будет обязана ее отпустить.
В двадцать два года Табретт получила статус леди, но не оставила службу. Так поступают почти все. Присвоение свободы выбора также нацелено на испытание храбрости и верности Защитницы Короне.
.
Впервые Турнир Защитниц был проведен в Триамане триста сорок три года назад. Королевы единогласно решили, что не должны держать в неволе себе подобных — женщин. Однако, дав свободу всем Защитницам, они рисковали остаться совсем без охраны. Стражники и солдаты даже не рассматривались. Это мужчины, а мужчинам нельзя доверять свою жизнь.
Тогда-то королева Триамана и придумала Турнир. Каждый год, в пятьдесят второй день зимы, — день, когда подписали всеракканский указ о первом Турнире, — самые умелые Защитницы королевства состязались с представительницами соседних государств за право обрести свободу. Только самая сильная, бесстрашная и выносливая получала заслуженный приз. Ко всему прочему, благодаря ее умениям королевство повышало свое влияние на континенте. Становилось более уважаемым.
В Турнире могут принять участие Защитницы от двадцати лет и старше. Каждое королевство представляет трех женщин, которых считает лучшими. Всего в Турнире участвует тридцать шесть Защитниц. К состязаниям не допускаются те, кто побеждал в прошлом.
Турнир представляет собой мероприятие, которое длится один день — от полудня до вечера. За это время каждая Защитница должна проявить себя в мастерстве владения оружием и выносливости. Но победа присуждается не за попадание в яблочко или глубокий порез. Защитница должна показать себя в бою. Схватка проходит в три этапа. На первом она сражается с другой Защитницей — любой из противниц; на втором — с вооруженными солдатами, но самым трудным является третий. На этом этапе Защитница должна подчинить своей воле песчаного дракона — редкое и агрессивное существо, ненавидящее людей.
Песчаные драконы, по слухам, обитают в самой южной части пустыни Алтор-Санд. Ни один караванщик не рискнет сунуться в те земли, ни одна королева не решится присвоить себе бесхозную территорию, на которой можно выстроить несколько городов и огромный порт. Пять веков назад одному волшебнику посчастливилось найти яйцо песчаного дракона. Он сумел приручить малыша, но ненадолго. Дракон содержался в неволе, в подземелье замка. Там его случайно обнаружила рабыня, которая через несколько лет подняла восстание и стала первой единоличной королевой Триамана — Лидия Освободительница. Тогда она еще была простой Лидией — бесправной служанкой, над которой издевался каждый, кто пожелает.
Каждый день Лидия тайно пробиралась в подземелье, чтобы повидать дракона. Песочного цвета, с красными глазами и шипастым гребнем, тянущимся от макушки, по позвоночнику, и до кончика хвоста, он одновременно внушал ужас и восхищение. Люди говорили, что песчаные драконы плюются огнем, но Лидия никогда такого не видела. Она могла часами сидеть у решетки, за которой находился зверь, рассказывая ему обо всех горестях, что обрушились на ее голову. Порой Лидии казалось, что дракон ее понимает, но даже если не так, то он был единственным, кто, слыша ее плач, не просил замолчать и не поднимал кнут.
С неба падали белые хлопья, дул пронизывающий ветер, но никто не чувствовал себя некомфортно. Сегодня — особенный день. Сегодня воздух наполнится запахом храбрости и страха, а снег окрасится кровью. Не каждая Защитница, явившаяся на Турнир, вернется домой. Может случиться, что не вернется ни одна из них.
Огромная круглая арена, огражденная высокими деревянными трибунами, на которых расположились лавки для зрителей, была покрыта белым снежным покрывалом. Слуги расчистили ее, убрав сугробы, но до земли все равно было далеко. Зимой в Альиране выпадает столько снега, что под ним легко может пропасть невысокий дом.
Над зрительскими рядами раскинулись навесы из прочной грубой ткани серого цвета. Нетрудно было заметить королевскую ложу даже издалека. Под нежно-голубым навесом расположились в ряд одиннадцать одинаковых кресел. Их поставили вплотную друг к другу, а выступ, на котором они стояли, ограждала изящная деревянная балюстрада. Все кресла имели высокие спинки и были обиты голубой тканью.
Над ложей величественно развивались флаги одиннадцати королевств. Они были почти одинаковыми: на каждом изображен профиль Освободительницы или богини. Основным отличием являлся цвет.
От дворца к арене вела узкая дорожка, которую королевы и их свита должны преодолеть пешком. По обочинам столпились зрители — высокопоставленные жители Альирана и те, кто прибыл с гостями. В основном это важные леди, но иногда попадались даже торговки, купчихи, проститутки или трактирщицы, — это зависело от того, в каких отношениях те или иные состояли с правительницами.
Среди зрителей почти никогда не бывает мужчин. Принцам не позволено присутствовать на Турнире, а остальные женщины редко берут с собой сыновей или братьев.
В далеком прошлом женщины были другими. Различные турниры устраивались и тогда, но на них ходили в основном представители мужского пола. Битвы, кровь и смерть — не то, на что хотели смотреть утонченные дамы. Если кому-то приходилось присутствовать, нередко это заканчивалось обмороком.
Сейчас все иначе. Женщины из разных сословий спокойно смотрят, как Защитницы — опять же, не мужчины, — сражаются друг с другом, режут и убивают. Они спокойно взирают на казни, не испытывая жалости к приговоренным. Их больше не пугает цвет крови. Многие жаждут ее, возбужденно глядя на поединок, и расстраиваются, если обходится без нее, или сражающаяся быстро умирает.
.
Зазвучали горны. У дорожки столпились люди, желавшие поближе рассмотреть королевских особ. Вспыхнули одновременно ряды факелов на высоких шестах, установленных на равном расстоянии друг от друга по обочинам. Весело заплясало ледяное пламя. Ледяным его зовут потому, что, в отличие от обычного, оно имеет голубой цвет.
Много лет назад в предгорье Альирана были обнаружены крупные месторождения удивительного вещества. За несколько лет люди поняли, что с его помощью можно готовить еду и отапливать помещения. А если его поджечь, то пламя не погаснет даже в буран. Ледяные факелы устроены таким образом, что их основание вкопано в землю, а на тонкой ножке высотой примерно в человеческий рост, расположена небольшая медная чаша с резными краями. Ножка полая внутри, и по ней из-под земли поднимается горючее вещество. Оно идет под землей по металлической трубке, протянутой от источника и прикрепленной к основанию факела. С помощью обыкновенного огня факел зажигают, и он непрерывно горит до тех пор, пока подача вещества не будет прекращена. Ни снег, ни дождь и ни ветер не способны потушить голубой огонь.
В других королевствах к открытию альиранцев отнеслись настороженно. Многие решили, что «голубой огонь» — так они прозвали обнаруженное вещество — не что иное, как магия. Но суровые северяне верили только в магию Черного Солнца, и не сомневались, что волшебник не имел отношения к их находке. В природе иногда встречаются удивительные вещи, и голубой огонь — не больше, чем природное явление.
Одно из месторождений расположено вблизи границы с Ригганом. Через два года после открытия альиранцами вещества королева Риггана предложила немалую плату за доступ к источнику голубого огня. Никто, кроме нее, не решился на подобный шаг. Однако чудесная находка значительно облегчила жизнь северянам, которые редко видят солнце.
И вот теперь, когда вспыхнули ледяные факелы, собравшиеся люди воззрились на них, словно на чудо. Выстроенные в два ряда факелы протянулись по обочинам дорожки — от начала и до конца.
Едва смолкли горны, как на пьедестал, украшенный голубым флагом Альирана с изображением Освободительницы, взошел высокий мужчина в праздничной черной мантии с золотистым узором на спине и с седой бородой. Главный глашатай королевства. В руках у него был пергамент, который он развернул под звук огромного гонга, установленного в двадцати шагах от пьедестала.
— Ее величество королева Шихонг из Джуана! — громким и звонким, несвойственным старику голосом провозгласил он. — И ее лучшие Защитницы: Джия, Киао, Янлин.
Как и следовало ожидать, Шихонг представили первой. Это еще раз подчеркнуло ее значимость в Раккане. Полная королева, ярко накрашенная, ступила на дорожку под громкие звуки оваций. Гости тесно столпились у обочин, чтобы лучше разглядеть правящую особу.
Круглое лицо Шихонг утопало в меховом воротнике длинной шубы, украшенной традиционным джуанским орнаментом. Изобилие цветов бросилось в глаза. Шихонг была похожа на яркую куклу, чей образ собрал в себе все оттенки, известные миру.
Кира не встала с краю. Она втиснулась в середину ряда, между самханской и ригганской Защитницами. Хрупкая девушка заметно выделялась на фоне остальных. Хоть и одета была подобающе, однако волосы сияли краснотой даже при отсутствии солнца. Райнар постарался. После коронации он с помощью магии вернул волосам Киры природный цвет, избавив ее от надобности долгое время отращивать их, чтобы потом срезать, наконец, ненавистную черную краску.
— Как у тебя хватило дерзости явиться сюда? — процедила Шихонг достаточно громко, чтобы слова достигли ушей Лидии. — Недостаточно опозорила свое королевство?
Лидия повернула голову и посмотрела на правительницу Джуана, как на надоедливого щенка.
— Придется потерпеть. Никто не запретит мне посещать Турнир, придуманный в Триамане.
Королевы зашептались. Лидия отвернулась с полуулыбкой и вновь сосредоточила взгляд на Кире. Смелая девушка. Понимает, что у нее почти нет шансов, но стоит гордо, словно уже победила.
— По правилам, которые не менялись на протяжении трехсот сорока трех лет, к Турниру не допускается менее трех Защитниц от королевства, — надменно произнесла Ингрид. — Впечатляющее появление, но мы здесь не затем, чтобы развлекаться. Советую вам с Киралиассой покинуть арену, и, желательно, Альиран.
Теперь Лидия повернулась медленно, и взгляд стал иным. Если на Шихонг она смотрела, как на вредную собачонку, то Ингрид вздрогнула, увидев ее глаза.
— Я привела бы хоть десять Защитниц, будь они живы, — отчеканила Лидия. — Когда их убивали, тебя не было и поблизости, так что советую закрыть рот и наслаждаться Турниром. Ни одна из вас не имеет права предъявлять мне претензии. Киралиасса будет участвовать наравне с остальными. Это понятно?
Ингрид сглотнула и стиснула зубы. Пальцы до боли впились в подлокотники.
— Зачем жертвовать последней Защитницей ради какого-то Турнира? — прозвучал тонкий голос Аритрии. — На твоем месте я бы...
— Ты не моем месте, — отсекла Лидия. — И никогда не будешь. А сейчас, будь добра, помолчи.
Аритрия покраснела, как наливное яблоко, и хотела высказаться, но как раз в этот миг прозвучал гонг — другой, поменьше. Тот, что установлен на краю арены. Сольвейг, закончив напутственную речь, текст которой на протяжении трех веков оставался неизменным, повернулась к королевам и низко поклонилась. Защитницы одновременно развернулись на каблуках, выстроились в линию и, одна за другой, вошли в открытую дверь — туда, откуда пришли. Мелькнула напоследок красная макушка Киры, после чего та скрылась в темноте комнаты ожидания. Шатра для нее не приготовили, поэтому она осталась ждать в неудобных условиях.
Сольвейг выпрямилась. Пришло время объявить первое соревнование. Зрители на трибунах возбужденно загудели. Единственное, что менялось в каждом Турнире — это сами состязания. Иногда они повторялись, обязательным также оставалось участие песчаного дракона, но демонстрация мастерства Защитницы всегда непредсказуема. Этих женщин с детства обучают владению всеми видами оружия, рукопашным боям, выживанию. Даже раненая, Защитница бьется до последнего вздоха. Сегодня вновь прольется кровь. Снегу под ногами не суждено остаться белым до конца Турнира. Кто-то обязательно умрет.
Сегодня разрешено убивать.
— Первое испытание — поединок с оружием! — громко провозгласила Сольвейг, и зрители затихли. — От каждого королевства участвует одна Защитница. Она вправе выбрать любое оружие из предложенных. Правила просты: в поединке участвуют двое, победившая сражается с Защитницей из другого королевства. Окончательной победительницей станет та, которая повергнет большинство противниц и сумеет выстоять последнее сражение. Приглашаю на арену Камилу из Риггана и Клардисс из Лагариана!
Зазвучала торжественная музыка, Защитницы вышли на арену. Почти ровесницы, почти одного роста. Слуга выкатил на арену длинный узкий стол на колесах, заваленный разнообразным оружием, исключая луки и арбалеты. Но и без них выбор был впечатляющим: мечи, сабли, ножи, стилеты, булавы, палицы, дубинки, кистени, копья, молоты, топоры. Удивительно, что весь этот арсенал уместился на узкой столешнице, да и кажущиеся хрупкими опоры столика не переломились под весом боевого добра.
Камила подошла к столу первой. Немного подумав, остановила выбор на мече. Подняв его, повертела в руке, оценивая вес и удобство. Оставшись довольной, отошла, уступив место сопернице. Клардисс не проявила оригинальность и тоже выбрала меч. Почти аналогичный тому, что взяла Камила. Так же убедившись, что с ним не возникнет неудобств, кивнула Сольвейг и встала напротив ригганской Защитницы.
Лысый мужчина с отсутствующим выражением лица ударил в гонг. В следующий миг Защитницы скрестили лезвия.
Раздался звон стали. Обе девушки, совсем еще молодые, начали смертельный танец. Словно невесомые, мечи орудовали в их руках. Грациозно, подобно диким кошкам, Защитницы передвигались по арене. Каждая ни на мгновение не упускала из виду руку соперницы. Силы и умения обеих были равными.
Королевы перестали обращать внимание на Лидию. Поединок Защитниц гораздо интереснее. Раньше, много сотен лет назад, подобные Турниры устраивали мужчины, но их бой не был таким захватывающим. Во время битвы они рычали, ругались, их движения были резкими, в них отчетливо виделась первобытная дикость. Женщины сражаются иначе. Они тоже кричат, но совсем по-другому. Каждое их движение, несмотря на ситуацию, красиво и утонченно. Они не бросаются друг на друга, как звери. Даже ярость не способна сравнять женщину с диким животным, разве что с рысью или пантерой.