София
Говорят, что к хорошему привыкаешь быстро. Наверное, это правда, потому что я уже почти не замечаю, как мои босые ноги утопают в мягком ковре ручной работы, привезенном откуда-то из Марокко. Да-да, именно босые. Маленький акт бунтарства в моем идеально правильном мире – ходить без туфель по дому площадью в восемьсот квадратных метров. Мама была бы в ужасе. «София! Приличные девушки не разгуливают как папуасы!» Но мама здесь бывает раз в месяц на наших церемониальных семейных обедах, так что я могу позволить себе эту крошечную вольность.
Я останавливаюсь перед зеркалом в коридоре, огромным, в человеческий рост, в золоченой раме, похожей на застывшие языки пламени. Александр сказал, что это зеркало принадлежало какой-то французской графине, стоит оно как квартира в спальном районе и является идеальным украшением нашего дома.
«Прямо как я», – думаю невольно, разглядывая свое отражение.
Длинные каштановые волосы идеально уложены (спасибо, Жан-Поль, личный стилист, который приходит три раза в неделю «привести мадам в порядок»). Шелковое домашнее платье от именитого дизайнера сидит так, будто его создали исключительно для моей фигуры (что, собственно, правда). Ногти в идеальном порядке, кожа сияет здоровьем. Двадцатилетняя кукла, созданная для украшения дома успешного мужчины.
Я трогаю свое лицо, словно хочу убедиться, что оно настоящее, и вздыхаю. Иногда мне кажется, что я – экспонат в музее.
- Госпожа София, вам подать завтрак в оранжерею или в малую столовую? - голос Ирины, нашей домработницы, заставляет меня вздрогнуть.
- В оранжерею, пожалуйста. И... - я задумываюсь на мгновение, - можно просто кофе и тосты?
Ирина смотрит на меня с плохо скрываемым удивлением. Обычно завтрак - это целая церемония. Александр настаивает, чтобы я питалась правильно, даже когда его нет дома (а его почти никогда нет дома).
- Господин Александр просил следить за вашим питанием, - мягко напоминает она.
- Господин Александр сейчас в Сингапуре и не узнает, если я один раз нарушу диету, - улыбаюсь я и вижу, как в глазах Ирины мелькает что-то похожее на сочувствие.
- Как скажете, - кивает она и уходит.
Я продолжаю свой путь по особняку. Восемь спален, шесть ванных комнат, домашний кинотеатр, бассейн, сауна, тренажерный зал, библиотека и я одна посреди всего этого великолепия. Как принцесса из сказки, запертая в замке. Только вместо дракона - система безопасности последнего поколения и трое охранников, которые «обеспечивают мою безопасность».
Усаживаюсь в плетеное кресло в оранжерее. Сквозь стеклянный купол видно ясное летнее небо. Из колонок, вмонтированных в стены, льется классическая музыка. Александр считает, что она «облагораживает».
***
Кто бы мог подумать, что моя жизнь сложится именно так? Уж точно не я, когда праздновала свое восемнадцатилетие в ресторане «Белый лебедь» с родителями и парой школьных подруг. Помню, как я нервничала, ковыряя серебряной вилкой салат «Нисуаз».
А потом увидела его. Точнее, сначала услышала громкий, уверенный смех, доносящийся от соседнего столика. Мкжчина сидел боком ко мне, но даже так было понятно, что он - центр внимания. Высокий, широкоплечий, в безупречном костюме. Когда он повернулся, я поняла, что он старше меня, намного старше. Морщинки вокруг глаз, легкая седина на висках, но при этом такая энергетика, что невозможно было оторвать взгляд.
Наши глаза встретились, и я, пойманная с поличным на разглядывании чужого мужчины, вспыхнула до корней волос. А он... Он просто улыбнулся. Так, будто знал меня всю жизнь.
- Это Александр Воронцов, владелец «МедиаИмперии», - шепнул мне папа. - Одна его запонка стоит как моя месячная зарплата.
- Он старый, - фыркнула я, пытаясь скрыть смущение.
- Ему всего тридцать семь, - возразила мама, которая всегда знала светскую хронику лучше, чем таблицу умножения. - И он свободен. Никаких бывших жен и детей.
- Мама! - возмутилась я. - Мне неинтересно!
Если бы я знала тогда, что меньше чем через месяц я буду сидеть напротив него в ресторане в тысячу раз шикарнее «Белого лебедя». Что через два месяца он познакомится с моими родителями и очарует их так, что папа будет смотреть на него как на божество, а мама начнет намекать на свадьбу. Что через полгода я надену белое платье от Веры Вонг и скажу «да» человеку, которого едва знаю, но который поклялся сделать меня счастливейшей женщиной на земле.
«Как в сказке», - говорили все вокруг.
Ну да, в сказке. Только вот никто не предупредил, что в настоящих сказках после «и жили они долго и счастливо» начинается самое интересное.
***
- Ваш завтрак, госпожа, - Ирина ставит поднос на стеклянный столик. Кофе в тонкой фарфоровой чашке, тосты, масло в серебряной масленке, джем в хрустальной вазочке. Даже когда я прошу приготовить «просто тосты», получается церемониальная трапеза.
- Спасибо, Ирина, - улыбаюсь я. - Как ваша дочь? Она поступила в университет?
Домработница расцветает. Я знаю, что ее дочь - гордость и смысл жизни.
- Да, на факультет журналистики! - с гордостью отвечает она. - Правда, придется взять кредит на обучение...
Утром я просыпаюсь одна. На подушке рядом лежит записка:
«Срочно вызвали на встречу. Вернусь к ужину. Ты была восхитительна вчера. А.»
Я смотрю на эти строки, написанные твердым, уверенным почерком человека, привыкшего отдавать распоряжения, и чувствую странную смесь удовлетворения и пустоты. Словно я получила комплимент от начальника за хорошо выполненную работу.
Я поднимаюсь с постели, накидываю шелковый халат и подхожу к окну. Сад внизу купается в утреннем солнце. День обещает быть прекрасным.
Я смотрю на свое отражение в оконном стекле и улыбаюсь. Сегодня надену что-нибудь яркое.
До конца раскрываю шторы, и солнечный свет заливает спальню, играя бликами на хрустальной вазе и серебряных рамках с фотографиями. Люблю утро. В эти минуты, когда весь мир кажется свежим и полным возможностей, я почти верю, что могу изменить свою жизнь.
На одной из фотографий мы с Сашей в день свадьбы. Я с наивной улыбкой, в платье стоимостью с годовой бюджет небольшой страны, и он - уверенный, властный, положивший руку на мою талию.
- Господи, какая же я была тогда глупая, - шепчу я своему отражению в зеркале.
После вчерашнего вечера внутри меня что-то изменилось. Красное платье, страстная ночь... Я будто увидела проблеск другой Софии. Той, которая не боится хотеть и требовать. Той, которая может быть больше, чем просто красивым аксессуаром.
Решительным шагом направляюсь в гардеробную и, игнорируя пастельные шелковые блузки и скромные юбки-карандаш, выбираю ярко-синее платье с вырезом, которое Саша никогда не одобрил бы для выхода в свет. Но сегодня я буду дома, а значит, могу носить что угодно.
- Госпожа София, ваш завтрак готов, - голос Ирины доносится из-за двери.
- Спасибо, Ирина. Я спущусь через десять минут, - отвечаю я, надевая платье и с удовольствием отмечая, как чудесно оно сидит.
Когда я спускаюсь в столовую, вижу, что Ирина накрыла стол в малой столовой, а не в оранжерее. На тарелке идеальный омлет с травами, свежие ягоды, тосты и, конечно, кофе.
- Ирина, можно вас попросить об одолжении? - говорю я, отпивая кофе.
- Конечно, госпожа.
- Пожалуйста, не называйте меня «госпожой». Мне всего двадцать, а я чувствую себя древней старухой, когда вы так ко мне обращаетесь.
Ирина смотрит на меня с недоумением.
- Как же мне вас называть?
- София. Просто София.
- Господин Александр не одобрит этого, - неуверенно отвечает она.
- А мы ему не скажем, - подмигиваю я. - Это будет наш маленький секрет.
Ирина неуверенно улыбается, но кивает.
После завтрака решаю пойти в сад, раз уж день такой прекрасный. Наш садовник, суровый молчаливый Петрович, как раз подстригает кусты роз. Увидев меня, он замирает, словно не веря своим глазам. И правда, я редко выхожу в сад, хотя Александр специально нанимал ландшафтного дизайнера из Японии, чтобы создать здесь «атмосферу умиротворения и элегантности».
- Здравствуйте! - машу я ему рукой.
Он кивает, все еще ошарашенный, и возвращается к своим розам. Я брожу между кустов, наслаждаясь запахами и звуками настоящей, не кондиционированной жизни. Телефон в кармане платья вибрирует. Достаю его. Сообщение от Саши.
«Как твой день, солнышко? У меня затягивается встреча, но к ужину буду. Я закажу твои любимые суши».
Я улыбаюсь. После вчерашнего вечера мой муж явно чувствует необходимость проявить внимание. Хотя, если задуматься, он понятия не имеет, что я люблю. Я никогда не говорила ему, что на самом деле терпеть не могу сырую рыбу, но Саша с первого нашего свидания решил, что я обожаю японскую кухню.
Набираю ответ: «День прекрасный. Гуляю в саду. Вместо суши можно просто пасту? Хочу чего-то простого».
Отправляю и замираю. Неужели я только что отказалась от того, что предложил Саша? Телефон вибрирует почти мгновенно.
«Конечно, если хочешь. Закажу из «Бельведера».
Я почти смеюсь. «Бельведер» - итальянский ресторан, где паста стоит как недельная зарплата обычного человека. Александр просто не знает, что такое «простая еда». Но сегодня я больше не собираюсь спорить. Маленькие победы, Софи, маленькие победы.
Продолжаю прогулку, наслаждаясь моментом. Красная роза привлекает мое внимание. Она такая же красная, как то платье вчера. Я наклоняюсь, чтобы вдохнуть ее аромат.
- Только не рвите, госпожа, - голос Петровича раздается совсем рядом, заставляя меня вздрогнуть. - Они еще не полностью расцвели.
- Я и не собиралась, - улыбаюсь я. - Просто любуюсь. У вас волшебные руки.
Морщинистое лицо садовника смягчается.
- Это не руки, госпожа. Это терпение. Для красоты нужно терпение и время.
Я киваю, внезапно ощущая какую-то странную связь с этим молчаливым человеком, который понимает, что некоторые вещи нельзя ускорить никакими деньгами.
- Знаете, - говорю я, неожиданно для самой себя, - иногда мне кажется, что я тоже как эти розы. Кто-то постоянно заботится о том, чтобы я красиво выглядела, но никто не спрашивает, чего хочу я сама.
Я стою в нашей с Сашей спальне, сжимая в руках маленькую дорожную сумку. Мое отражение в зеркале кажется чужим. Никакой косметики, никаких драгоценностей. Так странно видеть себя настоящую после двух лет жизни в образе идеальной жены миллионера.
Руки все еще дрожат, когда я в третий раз проверяю содержимое сумки. Только самое необходимое: смена одежды, зубная щетка и конверт с наличными, подаренными родителями, который я хранила на случай непредвиденных обстоятельств. Саша всегда смеялся над моей «крестьянской» привычкой держать наличные дома. «Зачем, если у тебя есть платиновая карта?». А вот зачем.
Мой взгляд падает на телефон, лежащий на кровати. То самое видео на экране, застывший кадр, где мой муж страстно целует другую женщину. Ту самую «директора по развитию». Тошнота подкатывает к горлу, и я отворачиваюсь.
Телефон остается на кровати. Я не возьму его с собой. По нему можно отследить, где я нахожусь. Саша не дурак, как только обнаружит мое исчезновение, первым делом проверит геолокацию.
Последний взгляд на нашу спальню. Разбитая свадебная фотография на полу кажется символичной. Так же разбита и моя жизнь или то, что я считала жизнью.
Часы показывают 14:30. У меня есть примерно четыре часа до возвращения Саши. Или меньше, если он решит вернуться раньше из-за этого видео. Ведь кто-то прислал его мне, значит, кто-то знает. Может быть, шантажирует Сашу? Может быть, он уже мчится домой в панике?
Нужно спешить.
Я тихо выхожу из спальни, осторожно прикрывая дверь. В коридоре прислушиваюсь. Из кухни доносятся приглушенные звуки, Ирина готовит обед. Петрович наверняка все еще в саду. А охранник Игорь сейчас дежурит у ворот.
Как выйти незамеченной? Через главный вход нельзя, тогда Игорь сразу доложить Саше. Через сад? Нет, там Петрович, да и забор слишком высокий.
И тут я вспоминаю! В дальнем конце сада есть калитка, ведущая к соседнему дому. Она редко используется, но я точно знаю, что она есть. Однажды я случайно обнаружила ключ от нее в ящике стола Саши, когда брала зарядку для планшета.
Сердце колотится где-то в горле, когда я на цыпочках иду в кабинет мужа. Дверь не заперта. Зачем запирать, если жена никогда не позволяла себе копаться в его вещах без спроса? Ящик стола открывается с тихим скрипом. Связка запасных ключей лежит там, где я ее видела в последний раз. Нахожу маленький ключ с красной меткой, тот самый.
Выхожу из кабинета, крепко сжимая связку в руке. Теперь нужно выйти в сад так, чтобы не попасться на глаза Ирине.
Выскальзываю через черный ход, стараясь двигаться быстро, но не бежать. Сердце колотится, как у пойманной птицы. Петрович в дальнем конце сада. Хорошо, он меня не видит.
Добираюсь до калитки, скрытой за густыми кустами жасмина. Выглядит неиспользуемой: петли проржавели, а замочная скважина заросла паутиной. Дрожащими руками вставляю ключ и молюсь, чтобы он подошел.
Ключ поворачивается с трудом, но замок поддается. Калитка открывается с протяжным скрипом, от которого у меня мурашки по коже. Я оглядываясь. Сад все еще пуст, никто не заметил.
Проскользнув через узкий проход, я оказываюсь на соседнем участке. Здесь строится дом, стройплощадка огорожена, но ворота для рабочих открыты. Через них я выхожу на улицу.
Свобода обрушивается на меня оглушающей волной звуков, запахов и ощущений. Машины, люди, городской шум – все это кажется нереальным после тишины нашего идеального дома.
Я не бегу. Бегущая женщина привлечет внимание. Иду быстрым шагом, чувствуя, как пульсирует кровь в висках. В голове только одна мысль: «Дальше. Нужно уйти как можно дальше».
Через два квартала останавливаюсь у киоска, покупаю бейсболку и солнцезащитные очки. Примитивная маскировка, но лучше, чем ничего. Саша наверняка поднимет на уши своих людей, как только обнаружит мое исчезновение.
«Куда теперь?», – думаю я, натягивая кепку и пряча под нее хвост волос.
Такси останавливается прямо передо мной, словно по волшебству. Молодая женщина с ребенком выходит, оплатив поездку, и машина стоит в ожидании следующего пассажира.
Я решаюсь в ту же секунду.
- Вокзал, пожалуйста, – говорю я, забираясь на заднее сиденье.
Таксист – полный мужчина средних лет – кивает, не проявляя особого интереса.
- Какой вокзал ? - лишь спрашивает он.
Черт, я даже не подумала, какой именно вокзал. Где больше шансов затеряться?
- Киевский, – решаю я.
Машина трогается, и я наконец позволяю себе выдохнуть. Первый шаг сделан. Я сбежала из золотой клетки. Но что дальше?
Смотрю в окно на проносящийся мимо город и ощущаю странную смесь эмоций: страх, возбуждение, горе, облегчение... Я словно актриса, которая впервые за долгое время вышла из роли и не знает, кто она на самом деле.
Такси движется в потоке машин, и с каждым километром расстояние между мной и моей прежней жизнью увеличивается. В зеркале заднего вида я вижу свое отражение, растерянное, но решительное. Глаза, которые наконец-то смотрят вперед, а не в пол.
Я не знаю, что ждет меня дальше. Но знаю точно: назад дороги нет.
Александр
Я смотрю на заходящее солнце через панорамное окно своего кабинета на сорок пятом этаже. Город расстилается под моими ногами как карта, прочерченная линиями улиц и светящимися точками фонарей. Моя империя. По крайней мере, значительная ее часть.
Пальцы сжимают тяжелый хрустальный стакан с виски. Жидкость цвета янтаря играет в последних лучах солнца. Hennessy XO, выдержка тридцать лет - один из моих маленьких ритуалов. После каждой важной сделки я позволяю себе глоток идеального виски. Это моя личная традиция: отмечать победы в одиночестве, наслаждаясь моментом абсолютной власти.
Сегодняшний день можно считать успешным. Телеканал «Омега» теперь официально часть холдинга «МедиаИмперия». Пятнадцать месяцев переговоров, юридических маневров и закулисных интриг завершились безоговорочной капитуляцией совета директоров «Омеги» перед моими условиями. Они думали, что смогут выторговать лучшую цену, но я никогда не плачу больше, чем следует. Терпение и давление - вот два ключа к успеху в бизнесе.
Взгляд падает на часы. Почти восемь вечера. Мысли невольно возвращаются к Софии. Вчера она превзошла саму себя. Эта скромница умеет удивлять.
Делаю глоток виски. Жжение во рту сменяется теплом, разливающимся по телу. Совершенство. Как и моя жизнь. Компания процветает, влияние растет, дома ждет красивая молодая жена. Все как я планировал.
Экран телефона загорается. Звонок от Вероники. Поджимаю губы. Мне нужно будет серьезно поговорить с ней. После того, что произошло в Сингапуре, я ясно дал понять, что между нами все кончено. Эта связь стала слишком рискованной. Обычно мои любовницы понимают правила игры.
Отклоняю вызов. Вероника. Какой я был дурак, связавшись с ней. Слишком эмоциональная, слишком требовательная. Слишком много драмы. Я предпочитаю простые, деловые отношения во всех сферах жизни, включая личную.
- Александр Владимирович, - голос моего ассистента звучит из динамика на столе. - Ваша машина готова. И господин Виноградов просил передать, что документы уже у юристов.
- Спасибо. На сегодня все. До завтра.
Запираю сейф, набирая комбинацию из восьми цифр. Там, за толстой сталью, хранится документ, который обеспечит мне контрольный пакет акций крупнейшего новостного агентства страны. Сделка еще не анонсирована. Акции взлетят, как только информация просочится в СМИ. Но я умею хранить секреты. Этому научил меня отец, прежде чем спиться и оставить нас с матерью в нищете.
Последний взгляд на сияющий ночной город, и я направляюсь к лифту. Охрана привычно сопровождает меня. Я давно привык к их присутствию, ведь цена успеха включает в себя и определенные меры безопасности.
В лифте поправляю галстук, глядя на свое отражение в зеркальной поверхности. Костюм сидит безупречно, как вторая кожа. Легкая седина на висках только добавляет авторитетности. В свои тридцать девять я выгляжу именно так, как и должен выглядеть человек моего положения: уверенно, властно, непоколебимо.
Никто, глядя на меня сейчас, не догадался бы, что когда-то я был тощим мальчишкой из заводского района, чья мать работала на двух работах, чтобы хватило на еду. Прошлое надежно похоронено под слоями дорогой ткани костюмов, идеальной дикцией и безупречными манерами.
Черный Mercedes ждет у входа. Водитель открывает дверь, я сажусь на заднее сиденье. Комфорт, кожа, тишина - мой персональный кокон в хаосе города.
- Домой, Виктор.
- Да, Александр Владимирович.
Откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю глаза. Сегодня был долгий день. После приезда из Сингапура сразу в офис, потом встреча с министром, подписание документов по «Омеге»... И еще это странное чувство тревоги, которое не оставляет меня с утра. Не могу понять, что не так.
Мысли возвращаются к вчерашнему вечеру с Софией. Странно, но ее появление в красном платье стало для меня сюрпризом. София обычно предпочитает пастельные тона и скромные фасоны. Я сам выбрал для нее такой образ. Жена медиамагната должна выглядеть безупречно, но не вызывающе. Стильно, но не броско. Дорого, но не кричаще.
София идеально вписалась в эту роль. С самого начала она была именно такой, какую я искал. Красивая, юная, послушная. Из хорошей семьи, с правильным воспитанием. Не испорченная деньгами и славой. Она счастлива в своей золотой клетке. А вчера я увидел в ее глазах что-то новое. Какой-то огонь, которого раньше не замечал. И это интригует.
Телефон вибрирует. На экране высвечивается имя «Домработница». Странно, Ирина никогда не звонит мне напрямую.
- Слушаю.
- Александр Владимирович, - голос Ирины звучит встревоженно. - Простите за беспокойство, но... Госпожа София исчезла.
Я замираю. Сердце пропускает удар.
- Что значит «исчезла»?
- Она была расстроена утром. В спальне разбита ваша свадебная фотография. Я видела ее около полудня, но потом... Ее нет дома, и охрана говорит, что она не выходила через главные ворота.
В моей голове словно включается тревожная сирена. София никогда не покидает дом без предупреждения и без охраны. Это не в ее характере. Что-то случилось.
- Проверьте весь дом и сад. Может быть, она просто гуляет и не слышит ваших звонков.
Вероника
Я смотрю на экран телефона, где высвечивается «Вызов отклонен», и усмехаюсь. Конечно, Александр не возьмет трубку. Он думает, что может просто вычеркнуть меня из своей жизни, как неудачную строчку в контракте. Как забавно наблюдать за мужчинами его типа, когда они начинают понимать, что не все идет по их сценарию.
Откидываюсь на спинку кресла в моей новой квартире. Пентхаус в центре города с видом на исторический квартал - неплохое достижение для двадцатитрехлетней девушки из провинции, верно? Особенно, если учесть, что еще год назад я снимала комнату в коммуналке и работала хостес в ресторане.
Улыбаюсь, вспоминая тот день, когда впервые увидела Александра Воронцова. Закрытая презентация нового телеканала, куда меня пригласили в качестве модели для фотозоны. «Просто стой и улыбайся», - сказал мне тогда организатор мероприятия. Что ж, я стояла. И улыбалась. Но не просто так.
Я хорошо изучила список гостей заранее. Александр Воронцов - медиамагнат, владелец холдинга «МедиаИмперия», один из самых влиятельных людей страны. Женат, двадцатилетняя жена-красавица, образцовая семья. По крайней мере, так пишут в глянцевых журналах.
Но я знаю мужчин. Особенно таких, как он. Властных, самоуверенных, привыкших получать все, что захотят. За красивым фасадом всегда скрываются трещины.
Он заметил меня не сразу. Сначала деловито общался с партнерами, пожимал руки, улыбался камерам. Но потом - о, я помню этот момент - наши взгляды встретились через зал. Я не опустила глаза, как сделали бы другие девушки. Наоборот, я смотрела прямо, с легкой полуулыбкой, словно знала о нем нечто особенное.
Это заинтриговало его. Я видела, как он периодически поглядывал в мою сторону, пока общался с кем-то из чиновников. Это был первый шаг.
Второй шаг я сделала, когда «случайно» оказалась у барной стойки одновременно с ним.
- Мартини, пожалуйста, - сказала я бармену, намеренно встав так близко к Александру, чтобы он мог уловить аромат моих духов.
- За счет заведения, - сказал бармен, но я покачала головой.
- Нет, я заплачу сама.
Это привлекло внимание Александра. Модель, которая не ищет бесплатных напитков, редкость.
- Позвольте мне, - сказал он, и его голос прозвучал именно так, как я ожидала, уверенно, с легкими командными нотками.
Я повернулась к нему, словно только что заметила.
- Вы Александр Воронцов, верно? - спросила я, хотя прекрасно знала, кто он. - Я читала о вас.
- Приятно слышать, - он улыбнулся своей медийной улыбкой. - А вы...?
- Вероника, - я протянула руку. - Просто Вероника.
Он пожал мою руку чуть дольше, чем того требовал этикет. Я почувствовала, как его пальцы слегка сжались, прежде чем отпустить. Первый контакт. Первая искра.
- И чем вы занимаетесь, Вероника?
- Я помогаю людям увидеть то, чего они не замечают, - ответила я с легкой загадочностью.
Он поднял бровь.
- Звучит интригующе. Вы психолог?
- Скорее наблюдатель, - я сделала глоток мартини. - Например, сейчас я вижу успешного человека, который построил империю, но все еще чего-то ищет.
Это был рискованный ход. Такие мужчины не любят, когда кто-то пытается их анализировать. Но он не отшатнулся. Наоборот, в его глазах появился интерес.
- И что же я ищу, по-вашему?
- Кого-то, кто видит настоящего вас, а не ваш статус или деньги, - я говорила спокойно, глядя ему прямо в глаза. - Кого-то, с кем можно быть собой, а не медиамагнатом Воронцовым.
Он усмехнулся, но в его усмешке не было отрицания.
- Смелое заявление для человека, который видит меня впервые.
- Я доверяю своей интуиции, - ответила я и сделала шаг назад. - Приятно было познакомиться, Александр.
И я ушла. Просто повернулась и ушла, чувствуя его взгляд на своей спине. Это был третий шаг. Уйти первой, оставив его заинтригованным.
Конечно, он нашел способ связаться со мной. Конечно, предложил встретиться «просто поговорить». Конечно, наш разговор перерос в нечто большее.
Александр думал, что это он охотится. Что это он выбирает. Очаровательно наивно для такого умного человека.
Встаю с кресла и подхожу к окну. Внизу кипит городская жизнь. Люди спешат домой с работы, загораются вечерние огни. Красиво.
Телефон снова вибрирует. На этот раз сообщение от моего информатора: «Она сбежала. Он в панике».
Победная улыбка расплывается по моему лицу. Значит, София получила видео и сделала правильные выводы.
Я набираю текст ответа: «Следи за ним. Сообщай о каждом шаге».
Мой информатор - один из охранников Александра. Удивительно, как легко некоторые мужчины предают своих боссов за правильную сумму и пару ночей с красивой женщиной. Хотя, если честно, деньги сыграли большую роль, чем секс. У всех есть своя цена.
Как и у меня.
Я не всегда была такой. Когда-то я верила в любовь, в честность, в справедливость. Наивная девочка из маленького городка с большими мечтами о светлом будущем. Я приехала в столицу в восемнадцать лет, полная надежд и амбиций. Хотела стать актрисой.
София
Я не доезжаю до вокзала. Когда такси поворачивает на проспект Мира, меня словно ударяет молнией. Паспорт. Мой паспорт остался дома. А точнее, в сейфе кабинета Саши, куда он складывает все важные документы.
- Остановите, пожалуйста, - говорю я водителю.
- Мы еще не доехали до вокзала, - хмурится он, глядя на меня в зеркало заднего вида.
- Я передумала. Высадите меня здесь.
Он пожимает плечами и притормаживает у тротуара. Расплачиваюсь наличными, оставляя щедрые чаевые. Последнее, что мне нужно, чтобы недовольный таксист запомнил меня.
Стою на тротуаре, прижимая к груди свою сумку, и чувствую себя абсолютно беспомощной. Без паспорта я не могу купить билет на поезд. Не могу заселиться в отель. Не могу даже открыть счет в банке, если бы вдруг захотела.
«Иди, София, просто иди куда-нибудь», - приказываю я себе и делаю первый шаг.
Мое внимание привлекает указатель «Ботанический сад». Парк. Конечно. Место, где можно затеряться и подумать. Через пятнадцать минут я уже прохожу через ажурные ворота в зеленое царство деревьев и цветов.
Здесь тихо и мирно. Люди неспешно прогуливаются по дорожкам, мамы катят коляски, пожилые пары сидят на скамейках. Обычная жизнь. Настоящая жизнь, которой у меня не было уже очень давно.
Нахожу пустую скамейку в тени старого клена и опускаюсь на нее, чувствуя, как ноги дрожат от напряжения. Только сейчас я осознаю, насколько безумен мой поступок. Я сбежала из дома без плана, без документов, с небольшой суммой наличных и полным отсутствием жизненного опыта.
- Браво, София! - шепчу я себе. - Гениальный ход.
Мысли о родителях настигают меня, когда я наблюдаю за молодой мамой, помогающей малышу сделать первые шаги. Они так радовались моему замужеству. «Наша девочка устроена!» - говорила мама, сияя от счастья. «Теперь о тебе есть кому позаботиться», - вторил отец, с гордостью пожимая руку моему жениху.
Меня передергивает от воспоминаний. Они отдали свою единственную дочь в золотую клетку и считали это высшим достижением. Впрочем, разве я могу их винить? Они хотели как лучше. Они выросли в то время, когда для женщины удачное замужество действительно было вершиной жизненного успеха.
Мама всегда говорила мне, что найти состоятельного мужа - это лучшее, что может случиться с женщиной. «Зачем работать, если можно выйти замуж и жить в своё удовольствие?» - её любимая фраза за воскресным обедом. И она действительно так и живет. Красивая, ухоженная женщина, которая занимается домом, собой и благотворительными обедами с такими же женами успешных мужчин.
Я помню, как восхищалась ею в детстве. Мама всегда выглядела безупречно, от нее пахло дорогими духами, а ее руки были мягкими и ухоженными. Отец смотрел на нее с обожанием даже после двадцати лет брака, и мне казалось, что это и есть идеальная женская судьба.
Саша был так похож на моего отца — успешный, амбициозный, готовый обеспечить мне такую же беззаботную жизнь. А теперь я сижу здесь, в парке, сбежав из этой "идеальной" жизни, и только сейчас понимаю, насколько пустой она была.
Мама никогда не принимала самостоятельных решений. Она существовала в мире, созданном отцом. В его доме, на его деньги, по его правилам. И я повторяю ее путь. Сменила одну золотую клетку на другую, даже не попробовав расправить крылья. А ведь я могла бы...
Я достаю из сумки бутылку воды и делаю глоток. Солнце медленно движется по небу, а я все сижу, погруженная в свои мысли. Как я могла быть такой слепой? Такой глупой? Я вышла замуж за Сашу, едва узнав его, очарованная его уверенностью, его статусом, его умением делать широкие жесты.
А что я получила взамен? Красивую тюрьму и мужа, который изменяет мне при первой возможности.
- Ты просто перешла из-под опеки родителей под опеку мужа, - говорю я себе вслух, и пожилая дама, проходящая мимо, бросает на меня озадаченный взгляд.
Я улыбаюсь ей извиняющейся улыбкой. Разговоры с самой собой не лучший способ оставаться незаметной.
Время идет, желудок начинает урчать от голода. Я нахожу киоск с хот-догами и покупаю один с горчицей и кетчупом. Сидя на траве и жуя простую еду, я думаю, что впервые за два года ем что-то настолько неподходящее по мнению Саши.
«Дорогая, это уличная еда. Ты можешь отравиться», - сказал бы он с той снисходительной улыбкой, которая раньше казалась мне заботливой, а теперь вызывает только раздражение.
Но хот-дог оказывается восхитительным. Или, может быть, это вкус свободы делает его таким особенным.
- Что я умею делать? - спрашиваю я себя, вытирая руки салфеткой. - Ничего. Абсолютно ничего полезного.
Я могу поддержать светскую беседу о современном искусстве. Могу правильно подобрать вино к ужину. Могу организовать прием на пятьдесят персон. Но могу ли я заработать себе на жизнь? Устроиться на нормальную работу? Позаботиться о себе?
Александр настоял, чтобы я не поступала в университет. «Зачем тебе это, солнышко? Ты можешь заниматься благотворительностью, если хочешь чем-то занять свое время».
Я закрываю лицо руками и глубоко вздыхаю. Какая же я была наивная! Я искренне верила, что Саша любит меня. Мне казалось таким романтичным, что успешный, состоявшийся мужчина выбрал именно меня среди стольких красивых и опытных женщин.
Я стою на мосту, опершись на перила, и смотрю, как последние лучи солнца играют на темной воде. Город зажигает огни, отражения которых дрожат в реке, словно звезды в перевернутом небе. Сколько историй хранит эта река? Сколько тайн унесла она с собой?
Порывистый ветер треплет мои волосы, и я машинально поправляю дешевую бейсболку. Вечерний город оживает: зажигаются огни, гудят машины, спешат куда-то люди. Обычный летний вечер. Для всех, кроме меня.
Странно, но я не чувствую разбитости или отчаяния. После нескольких часов в парке пришло какое-то отупение, словно эмоциональные предохранители перегорели от перегрузки. Что я буду делать завтра? Послезавтра? Через неделю? Не имею ни малейшего понятия.
Прислоняюсь к перилам и наблюдаю за проплывающим под мостом прогулочным катером. Пассажиры на палубе улыбаются, поднимают бокалы, смеются. Обычные люди, живущие обычной жизнью.
- Красиво, правда? - говорит кто-то рядом.
Я вздрагиваю и поворачиваю голову. В паре метров от меня стоит молодая девушка, примерно моя ровесница. Такие же каштановые волосы, как у меня, собраны в небрежный пучок, на плечах старая джинсовая куртка. Она смотрит на воду, а не на меня.
- Да, - отвечаю я, удивляясь тому, как неуверенно звучит мой голос. - Очень красиво.
Девушка поворачивается, и я вижу ее лицо - обычное, усталое, с легкой грустной улыбкой.
- Говорят, если загадать желание, глядя на воду, когда последний луч солнца коснется ее поверхности, оно обязательно сбудется, - говорит она.
- Никогда не слышала такого, - признаюсь я.
- А я слышала, - она улыбается шире. - Много раз. Только ни разу не сработало.
Мы обе смеемся, и я чувствую, как напряжение немного отпускает меня. Странно разговаривать с незнакомым человеком просто так, без светских условностей, без обязательного представления. Просто две женщины на мосту, две истории, случайно пересекшиеся в сумеречный час.
- Что бы вы загадали? - спрашиваю я, глядя, как солнце медленно опускается к горизонту.
Она долго молчит, а потом вздыхает:
- Наверное, начать все сначала. Вернуться на развилку, где я свернула не туда.
Ее слова пронзают меня своей искренностью. Не это ли я сама хотела бы сделать? Вернуться на два года назад, в тот вечер в ресторане, и просто не поднимать глаз, когда Александр посмотрит в мою сторону?
- А вы? - спрашивает она.
- Я бы загадала... - я запинаюсь, - ...силу. Силу изменить свою жизнь.
Девушка кивает, словно мой ответ имеет для нее глубокий смысл. Мы стоим в молчании, наблюдая, как последний луч солнца скользит по воде, а потом гаснет. Наступают сумерки.
- Не сработало, - говорит она с притворным разочарованием, и мы снова смеемся.
- Что ж, - она отстраняется от перил, - пора идти.
Я киваю, не зная, что сказать. Странно прощаться с человеком, с которым разделил маленький, но почему-то важный момент.
- Удачи вам, - говорю я.
- И вам, - отвечает она. - Надеюсь, вы найдете свою силу.
Она отворачивается и уходит, ее силуэт растворяется в сгущающихся сумерках. А я остаюсь, провожая взглядом темную реку, несущую свои воды к неведомому морю.
Внезапно я поворачиваю голову и вижу, что та самая девушка, с которой мы только что разговаривали, перелезает через перила моста!
Мое сердце пропускает удар. Неужели она собирается прыгнуть?
- Стойте! - кричу я, бросаясь к ней. - Пожалуйста, не надо!
Она не слышит или делает вид, что не слышит. Одним быстрым движением она оказывается на другой стороне перил, балансируя на узком карнизе. Ее руки все еще держатся за металлическую конструкцию, но я вижу: еще мгновение, и она отпустит их.
- Пожалуйста! - я почти добегаю до нее. - Давайте поговорим! Все можно решить!
Она поворачивает ко мне лицо и медленно качает головой. А потом отпускает руки и падает.
Я застываю от ужаса. Все происходит как в кошмарном сне, медленно и одновременно слишком быстро. Вот она стоит на краю, вот отпускает перила, вот ее тело рассекает воздух... А затем всплеск. И тишина.
- НЕТ! - мой крик разрывает вечер. Я бросаюсь к перилам, вглядываясь в темную воду. - Помогите! Кто-нибудь! Человек в воде!
Но мост пуст. Никто не спешит на помощь, никто не слышит моих криков. А река продолжает свой бесстрастный бег, словно ничего не произошло.
Я лихорадочно оглядываюсь. Что делать? Прыгнуть за ней? Но я даже плавать толком не умею! Бежать за помощью? Но куда? К кому?
Паника накрывает меня с головой. Дрожащими руками я пытаюсь достать телефон и вспоминаю, что у меня его нет! Я оставила его дома!
- Господи, - шепчу я, чувствуя, как слезы текут по щекам. - Господи, помоги ей.
Я бессильно опускаюсь на колени, не в силах поверить в то, что только что произошло. Минуту назад мы разговаривали, улыбались, загадывали желания... А теперь она там, в темной холодной воде.
Я стою перед кассой железнодорожного вокзала и не могу поверить, что действительно делаю это. Пальцы до сих пор дрожат, когда я протягиваю паспорт Ирины кассиру - пожилой женщине с усталыми глазами - которая видела тысячи таких, как я. Хотя нет, вряд ли она видела много женщин, использующих документы самоубийцы, чтобы сбежать от мужа-миллионера.
– Куда вам? – спрашивает она скучающим тоном.
В этот момент я понимаю, что даже не подумала, куда именно хочу ехать. Главное, подальше от Москвы, от Саши, от моей прошлой жизни.
– Самый дальний ночной поезд, который есть, – говорю я, удивляясь тому, как спокойно звучит мой голос.
Кассирша поднимает на меня глаза, в них мелькает что-то похожее на любопытство, но быстро гаснет.
– Новосибирск, отправление через час двадцать. Плацкарт или купе?
Плацкарт. Слово, которое я слышала, но никогда не сталкивалась с реальностью, стоящей за ним. Саша всегда брал для нас билеты в СВ или мягкий вагон, если мы вообще путешествовали поездом, а не его частным самолетом.
– Плацкарт, – отвечаю я и чувствую странный прилив гордости.
– Верхнее или нижнее место?
– Нижнее, если можно.
Пожилая кассирша стучит по клавишам компьютера, и мне кажется, что каждый удар отдается в моих висках. Что, если система выдаст какое-то предупреждение? Что, если паспорт уже внесен в базу пропавших без вести? Что, если...
– Три тысячи семьсот рублей, – говорит она, прерывая мои панические мысли.
Я отсчитываю деньги. Такая простая, обыденная операция, которая сейчас кажется мне сюрреалистичной. Кассирша забирает купюры, выдает мне билет и паспорт, и я отхожу от окошка, крепко сжимая драгоценные документы в руке.
Новосибирск. Я никогда там не была. Почти на другом конце страны. Идеально.
До отправления поезда остается чуть больше часа, и я провожу это время, бродя по вокзалу, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Встаю в очередь в туалет, чтобы умыться. Лицо в зеркале выглядит осунувшимся и каким-то чужим. Покупаю в привокзальном кафе сэндвич и бутылку воды на всякий случай. Не знаю, что ждет меня в этом загадочном плацкарте.
За двадцать минут до отправления я выхожу на платформу и нахожу свой вагон. Длинный, зеленый, немного потрепанный. Проводница – женщина средних лет с крашеными рыжими волосами – проверяет мой билет и паспорт.
– Место двадцать три, – говорит она, возвращая мне документы. – Пожалуйста, проходите.
Я поднимаюсь по ступенькам, и меня охватывает странное чувство волнения и тревоги. Здесь начинается моя новая жизнь. С этого момента я – Ирина Ковалева.
Плацкартный вагон встречает меня особенным запахом: смесью чая, человеческих тел и чего-то металлического. Узкий проход между полками, на которых уже расположились какие-то люди. Кто-то читает, кто-то перекладывает вещи, кто-то негромко разговаривает. Обычная жизнь, которая кажется мне такой чужой и одновременно притягательной.
Я медленно иду по проходу, внимательно рассматривая номера мест. Люди смотрят на меня мельком и тут же теряют интерес. Я просто еще одна пассажирка. Никто не узнает во мне Софию Воронцову, жену медиамагната. Здесь я никто.
Нахожу свое место. Нижняя полка в самом центре вагона. Боковые места, как я понимаю из схемы, находятся вдоль прохода, а я получила место в одном из «купе» без дверей, пространстве на четырех человек, по две с каждой стороны, верхние и нижние полки.
На противоположной нижней полке уже сидит полная женщина лет шестидесяти и раскладывает какие-то пакеты. Над ней на верхней полке молодой парень в наушниках что-то печатает на телефоне. Вторая верхняя полка пока пуста.
– Здравствуйте, – говорю я неуверенно, останавливаясь у своего места.
Женщина поднимает глаза и окидывает меня оценивающим взглядом.
– Здравствуйте, деточка. Ты до Новосибирска?
– Да, – отвечаю я, немного удивляясь тому, что она сразу переходит на «ты».
– Ну и я туда же. К сыну ездила в Москву, внуков проведать, теперь домой пора. А ты к кому?
Я не готова к таким вопросам. Не продумала свою легенду. Что может делать одинокая девушка в Новосибирске?
– Я на работу еду, – выдавливаю я. – Предложили место в кафе, официанткой.
Это звучит неубедительно даже для меня самой, но женщина, кажется, не замечает моего смущения.
– В кафе? Это хорошо. Сейчас с работой-то трудно, особенно молодежи. Меня Нина Петровна зовут, – она протягивает мне пухлую руку с короткими пальцами, на которых поблескивают недорогие колечки.
– Ирина, – говорю я, и язык едва не спотыкается на этом чужом имени.
– Располагайся, Ириша. Поезд-то долго идет, два дня. Надо устраиваться поудобнее.
Два дня. Господи, я даже не представляла, что дорога займет столько времени. Два дня взаперти с незнакомыми людьми, в постоянном страхе, что кто-то узнает мою тайну.
Я осторожно присаживаюсь на краешек полки, не зная, что делать дальше. В своей прошлой жизни я всегда путешествовала с Сашей или его охранником, который решал все бытовые вопросы. Ключи от номера, чемоданы, билеты – все это появлялось по волшебству, без моего участия.
Александр
Я вхожу в холл своего дома и сразу чувствую, что что-то не так. Дом кажется опустевшим, хотя Ирина встречает меня с тем же почтительным поклоном, как всегда. Снимаю пальто и бросаю быстрый взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, словно ожидая увидеть там Софию.
- Ирина, расскажите подробнее, что произошло, - мой голос звучит сухо и деловито, хотя внутри меня растет тревога.
- Госпожа София была в саду утром, потом вернулась в дом очень расстроенная. Я услышала шум из вашей спальни, - Ирина опускает глаза, явно чувствуя себя неловко. - Когда зашла, увидела разбитую свадебную фотографию на полу. Госпожа сказала, что случайно задела рамку, но... - она колеблется.
- Но? - подталкиваю я.
- Было видно, что она плакала, - тихо заканчивает домработница.
Холодная тревога сжимает сердце. София никогда не плачет. По крайней мере, я никогда не видел ее слез. У нас был негласный договор: я не приношу проблемы домой, она не создает их.
- И что дальше?
- Я предложила убрать осколки, но она попросила оставить ее одну. Через пару часов я принесла ей чай, но в спальне уже никого не было. Мы с Петровичем проверили весь дом и сад. Игорь клянется, что через главные ворота она не выходила.
Резко разворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Дверь в нашу спальню открыта настежь. В комнате идеальный порядок, если не считать осколков стекла и фотографии в разбитой рамке на полу. Подхожу ближе и вижу наше свадебное фото: я в безупречном костюме, София в белом платье, ее светящиеся глаза смотрят на меня с обожанием.
Меня вдруг охватывает странное чувство, смесь гнева и чего-то еще, чему я не могу дать определение.
Мой взгляд мечется по комнате, подмечая детали. Дверь в гардеробную приоткрыта. Захожу внутрь и сразу замечаю пустые вешалки. Не много, но заметно.
На прикроватной тумбочке лежит ее телефон. Странно. В наше время никто не оставляет телефон дома. Беру его и вижу, что экран разблокирован. Открыто приложение для просмотра видео.
Нажимаю на «воспроизвести» и застываю.
Это я. В номере отеля в Сингапуре. С Вероникой. Дата в углу экрана не оставляет сомнений. Три дня назад. Камера захватывает достаточно, чтобы не осталось никаких иллюзий о том, чем мы занимаемся.
Видео заканчивается, и я стою, словно громом пораженный, с телефоном Софии в руке.
- Черт, - выдыхаю я.
Все сразу становится на свои места. Разбитая фотография, слезы, исчезновение... София узнала о моей измене. Не просто узнала. Увидела.
Но кто прислал ей это видео? Кто вообще знал о моей связи с Вероникой, кроме нас двоих?
Проверяю входящие сообщения на ее телефоне. Вижу неизвестный номер, тот самый, с которого пришло видео. Набираю его со своего телефона. «Абонент недоступен».
Внезапная ярость охватывает меня. Кто-то целенаправленно уничтожил мой брак. Кто-то, кто знал о Веронике, кто имел доступ к камерам отеля, кто хотел, чтобы София узнала...
В дверь тихо стучат. Я поворачиваюсь и вижу Геннадия, начальника моей службы безопасности. Он всегда появляется бесшумно, профессиональная привычка бывшего спецназовца.
- Александр Владимирович, мы проверили записи с камер. Госпожа София действительно не выходила через главные ворота, - докладывает он. - Но есть кое-что интересное. Камера в кабинете зафиксировала, как она взяла запасные ключи около 14:45.
- Ключи? - хмурюсь я. - Какие ключи?
- От калитки в дальней части сада. Той, что ведет на стройку по соседству.
Потираю переносицу, чувствуя, как напряжение скапливается за глазами. София оказалась хитрее, чем я предполагал. Нашла лазейку в моей идеальной системе безопасности.
- Поднимите все камеры в районе. Проследите ее путь. Найдите ее, - отдаю распоряжение. - И Геннадий, никто не должен об этом знать. Никто.
Он кивает и выходит, а я снова остаюсь один в спальне, которая вдруг кажется слишком большой и пустой.
Я снова смотрю на разбитую свадебную фотографию. Почему это так задевает меня? Жены уходят от мужей каждый день. Брак - это сделка, и иногда она расторгается. Я всегда понимал это.
Но мысль о том, что София ушла, вызывает во мне странную смесь чувств. Гнев - да, конечно. Как она посмела бросить вызов мне, сбежать, как какая-то воровка? Беспокойство - что, если с ней что-то случится? Что, если кто-то узнает, что жена Александра Воронцова сбежала от него? Это удар по репутации, которую я так тщательно выстраивал.
И еще что-то... Что-то, чему я не хочу давать имя.
Достаю телефон и набираю Веронику. После третьего гудка она берет трубку.
- Саша? - ее голос звучит удивленно и обрадованно. - Я думала, ты...
- Ты отправила Софии видео из Сингапура? - перебиваю я.
- Что? Какое видео? - она явно не понимает, о чем я.
- Не играй со мной, Вероника. Кто-то прислал моей жене видео, на котором мы с тобой... Ты знаешь, что.
Виктория
Когда Александр отклонил мой звонок, я не расстроилась. Наоборот, широко улыбнулась, глядя на экран телефона. Ничего другого я и не ожидала. В конце концов, он сейчас должен изображать убитого горем мужа, ищущего сбежавшую супругу. Слишком рано для встреч с любовницей.
Всему свое время.
Устраиваюсь поудобнее в кресле и делаю еще один глоток шампанского, позволяя себе на минуту погрузиться в сладостные мечты о будущем. Совсем скоро кресло, в котором я сижу, заменит гораздо более дорогое и изысканное. И не в съемном пентхаусе, а в том самом особняке, из которого сбежала наивная София.
Мой телефон снова вибрирует. Информатор: «Он приказал найти ее. Задействованы все возможности. Охрана проверяет записи с камер».
«Расскажи мне, как он себя ведет», - набираю я.
«Бешеный. Как загнанный зверь. Никогда его таким не видел.»
Я задумчиво прикусываю губу. Это интересно. Неужели Александр действительно привязан к своей кукольной жене? Или просто задета его гордость?
В любом случае, ситуацию нужно использовать. Встаю и подхожу к гардеробу. Если я собираюсь появиться в его жизни в качестве спасительницы, нужно выглядеть соответственно. Никакой вызывающей сексуальности, это для другого случая. Сейчас мне нужен образ надежной, понимающей женщины. Той, кто выслушает, поддержит, станет опорой.
Выбираю элегантное платье приглушенного синего цвета, оно подчеркивает фигуру, но не кричит о ней. Волосы собираю в простую, но изящную прическу. Макияж минимальный, создающий иллюзию естественности. Духи легкие, ненавязчивые.
«Совершенство», - шепчу я своему отражению.
Мой план прост. Дать Александру время пережить первый шок, осознать, что жена действительно сбежала. Пусть помучается неизвестностью, пусть его служба безопасности побегает по городу в бесплодных поисках. А когда паника достигнет пика, я появлюсь. Словно ангел-хранитель.
А пока... Я набираю еще один номер.
- Отдел светской хроники, - отвечает женский голос.
- Добрый вечер, Марина, - говорю я медовым голосом. - Это Вероника. У меня для тебя кое-что интересное.
- Ты нашла новую жертву? - в ее голосе слышится профессиональное любопытство журналиста, привыкшего к сенсациям.
- Лучше. Говорят, София Воронцова сбежала от мужа.
Пауза.
- Жена Александра Воронцова? - уточняет она с плохо скрываемым возбуждением. - Ты уверена?
- Моя информация из надежных источников, - отвечаю уклончиво. - Говорят, она исчезла сегодня днем. Никто не знает, куда она направилась и почему.
- Боже мой, - Марина явно оживляется. - Это же бомба! Они всегда казались такой идеальной парой. Если это правда...
- Проверь сама, - мягко предлагаю я. - У тебя ведь есть свои источники в его окружении.
- Безусловно, - она уже полностью в своей профессиональной ипостаси. - Я перезвоню тебе, когда что-нибудь узнаю. И, Вероника...
- Да?
- Спасибо за наводку.
Я улыбаюсь, отключаясь. Если повезет, завтра утром в новостях появится первый осторожный намек на проблемы в семье медиамагната. Газеты любят такие истории. Особенно когда речь идет о человеке, контролирующем половину медиа в стране.
Александр будет в ярости. И это хорошо.
Чем больше проблем у него возникнет, тем ценнее будет моя помощь, когда я наконец предложу ему свою поддержку. Люди, особенно такие властные мужчины как он, наиболее уязвимы, когда теряют контроль. А я намерена быть рядом в момент его слабости.
Откидываюсь на спинку кресла, позволяя себе насладиться моментом предвкушения. Знаете, что самое прекрасное в моем положении? То, что в любом случае я выигрываю. Если София не вернется, то место жены медиамагната освободится. Если вернется... Что ж, есть много способов избавиться от нежелательного элемента, и большинство из них не требуют физического устранения.
Компромат, скандал, общественное порицание - все это может быть гораздо эффективнее грубого насилия. В мире, где репутация стоит миллиарды, имидж значит все. И я прекрасно знаю, как играть на этом поле.
Александр думает, что он мастер манипуляций и стратегии. Но он никогда не сталкивался с противником, который сочетает в себе ум, красоту и полное отсутствие моральных ограничений.
Потому что в этой игре побеждает не тот, кто сильнее.
А тот, кто готов зайти дальше.
Я просыпаюсь от солнечного луча, который светит прямо в глаза. Несколько секунд я непонимающе смотрю на синюю обивку потолка, на металлические поручни, на незнакомых людей вокруг, и только потом все вспоминаю.
Я уже не София Воронцова. Я Ирина Ковалева, и я еду в поезде Москва-Новосибирск.
Вагон мерно покачивается, за окном проплывают поля, деревни, леса. Россия, которую я никогда раньше не видела несмотря на то, что прожила в этой стране всю свою жизнь. Саша считал, что отдыхать нужно исключительно за границей: Мальдивы, Сейшелы, Швейцария... Даже в Сочи мы ни разу не были. Слишком «попсово», как он выражался.
- Проснулась, деточка? - улыбается мне Нина Петровна с противоположной полки. Она уже полностью одета, причесана и, судя по всему, успела сходить умыться. - Давай-ка, поднимайся, скоро чай разносить будут.
Я сажусь на постели, стараясь пригладить волосы. Должно быть, я сейчас выгляжу ужасно. Непривычно просыпаться без возможности тут же отправиться в свою ванную комнату с мраморной отделкой, где меня ждут десятки баночек с кремами и лосьонами.
- Туалет в конце вагона, - говорит Нина Петровна, заметив мои манипуляции с волосами. - Возьми с собой все необходимое сразу. И тапочки не забудь, пол холодный.
Тапочки? У меня их нет. Я не думала, что они могут мне пригодится.
- Я, кажется, забыла взять, - бормочу еле слышно.
- Ох, молодежь, - вздыхает Нина Петровна. - На вот, возьми мои запасные, у меня всегда с собой две пары.
Она протягивает мне мягкие клетчатые тапочки, которые выглядят так, будто их носила чья-то бабушка. Они немного велики мне, но это лучше, чем идти босиком.
- Спасибо, - говорю я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Эта незнакомая женщина проявляет ко мне больше заботы, чем я видела за последние годы. Достаю зубную щетку, расческу и иду.
Путь в туалет - это целое приключение. Я иду по качающемуся вагону, стараясь не смотреть в глаза другим пассажирам. Некоторые уже проснулись и завтракают, кто-то еще спит, свернувшись калачиком на своих полках. Жизнь в плацкартном вагоне идет своим чередом.
Туалет оказывается крошечной кабинкой с раковиной и унитазом, который смывается прямо на рельсы. Саша пришел бы в ужас. Я умываюсь холодной водой, стараясь не касаться стен, чищу зубы, расчесываюсь и возвращаюсь на свое место.
Нина Петровна уже разворачивает какие-то свертки с едой.
- Завтракать будем, - говорит она тоном, не терпящим возражений. - У меня курочка домашняя, яички, огурчики из своей теплицы, хлеб еще вчера свежий был. Ешь, не стесняйся.
Я не смею отказаться. Мы завтракаем вместе, и я с удивлением обнаруживаю, что эта простая еда кажется мне вкуснее многих изысканных блюд, которые подавали на моем столе в особняке.
- А ты к кому в Новосибирск-то едешь? - спрашивает Нина Петровна, когда мы заканчиваем с завтраком. - Остановиться есть где?
Я замираю с куском курицы во рту. Вот оно, начинается. Вопросы, на которые у меня нет ответов.
- Нет, еще не знаю, где остановлюсь, - честно признаюсь я. - Может, гостиницу какую-нибудь найду.
Нина Петровна качает головой.
- Гостиницы нынче дорогие, особенно в центре. А работу, говоришь, уже нашла?
- Да, в кафе, - я стараюсь выглядеть уверенной, хотя внутри все сжимается от страха разоблачения.
- В каком кафе-то? - не унимается она.
- Забыла название, - выкручиваюсь я. - В центре города.
- А-а-а, - тянет Нина Петровна. - Ну, это хорошо. Только с жильем-то что делать будешь? Знаешь что, у меня подруга как раз комнату сдает, недорого. Может, тебе подойдет? Я бы тебя к себе пригласила, да места нет, однушка у меня.
Я смотрю на нее с изумлением. Эта женщина, которая знает меня меньше суток, готова помочь с жильем? Просто так?
- Это было бы очень кстати, - говорю я, и в моем голосе слышна неуверенность. - Но почему вы мне помогаете?
Нина Петровна смотрит на меня долгим взглядом.
- Дочка моя примерно в твоем возрасте, - говорит она наконец. - Только она в Канаде сейчас, замуж там вышла. Скучаю по ней. А ты вот одна едешь, растерянная такая... Как не помочь?
Я опускаю глаза, чувствуя, как к ним подступают слезы. Простая человеческая доброта, что-то, чего я была лишена в своей роскошной жизни.
- Спасибо, - говорю я тихо. - Я с радостью посмотрю комнату вашей подруги.
- Вот и славно, - улыбается Нина Петровна. - А сейчас давай чаю выпьем. Проводница уже должна идти.
День в поезде течет медленно и странно. Я наблюдаю за жизнью вагона, за людьми, которые едут кто куда: кто-то в командировку, кто-то к родственникам, кто-то, как я, начинать новую жизнь. Многие разговаривают между собой, делятся историями, угощают друг друга едой. Удивительно, насколько открыты эти люди по сравнению с теми, кого я привыкла видеть в окружении моего мужа.
После обеда (снова из запасов Нины Петровны, которым, кажется, нет конца) я решаюсь выйти на одной из станций. Поезд стоит всего двадцать минут, но мне хочется размять ноги и купить хоть что-то, чтобы не чувствовать себя полностью зависимой от доброты моей попутчицы.
Второй день в поезде похож на первый, но одновременно и отличается от него. Я уже освоилась с ритмом этой кочевой жизни, научилась пользоваться общим туалетом, не бояться соседей по вагону и даже получать удовольствие от простых разговоров с Ниной Петровной.
Мы много говорим, она рассказывает о своей семье, о жизни в Новосибирске, о работе. Оказывается, она бывший учитель русского языка и литературы, сейчас на пенсии. Я старательно обхожу темы своего прошлого, больше расспрашивая ее и отделываясь общими фразами о себе. К счастью, Нина Петровна из тех людей, кто любит поговорить и не слишком настаивает на подробностях чужой жизни.
Я узнаю, что комната, которую сдает ее подруга, находится в старом доме недалеко от центра города.
- Конечно, не хоромы, - говорит Нина Петровна, - но чисто и уютно.
За окном мелькают последние города перед Новосибирском, названия станций становятся все более экзотическими для моего московского уха. Поезд двигается сквозь бескрайние сибирские пространства, а я невольно ловлю себя на мысли, что меня затягивает эта дорога, это движение навстречу неизвестности.
– Скоро приедем, Ириша, – Нина Петровна уже упаковала свои многочисленные сумки и пакеты. – Ты готова?
Готова ли я? К новому городу, новой жизни, к существованию в чужой шкуре? Без денег, без связей, без навыков, с чужим именем?
– Да, – я улыбаюсь, пытаясь убедить в первую очередь саму себя. – Конечно, готова.
– Не переживай так, – Нина Петровна хлопает меня по руке. – У всех бывает первый раз в новом городе. Обживешься, и все наладится. Я тебя в обиду не дам.
Я благодарно киваю, в очередной раз поражаясь бескорыстной доброте этой женщины. За эти два дня она стала для меня не просто попутчицей, а настоящим проводником в мир обычных людей. Мир, где не смотрят на бренд твоей сумки, где делятся последним бутербродом и искренне интересуются, как прошел твой день.
За окном мелькают первые многоэтажки, промышленные районы, и вот поезд начинает замедлять ход. Сердце бьется чаще, подъезжаем к Новосибирску.
– Посмотри, какая у нас красота! – с гордостью произносит Нина Петровна, указывая на панораму города.
Я смотрю в окно. Солнце клонится к закату, окрашивая все вокруг в мягкие золотистые тона. Новосибирск встречает нас июньским вечером, теплым, но не жарким. На горизонте виднеется широкая лента реки, а высотные здания золотятся в лучах предзакатного солнца.
– Красиво, – искренне произношу я.
– А ты думала! – смеется Нина Петровна. – У нас город хоть и молодой, но замечательный. Не Москва, конечно, но жить можно.
Поезд окончательно сбавляет ход и с протяжным гудком въезжает под своды вокзала. Новосибирск-Главный встречает нас прохладой огромного зала и гулом сотен голосов.
Я ступаю на перрон, крепко сжимая свою маленькую дорожную сумку. Вокзал оказывается намного больше, чем я ожидала – величественное здание с высокими потолками, мраморными колоннами и роскошными люстрами. Что-то в нем напоминает мне старые советские фильмы: монументальность, основательность и какое-то особое достоинство.
– Потрясающе, – выдыхаю я, задрав голову, чтобы рассмотреть узоры на потолке.
– Да, наш вокзал – гордость города, – кивает Нина Петровна. – Построили его еще в 30-х годах. Говорят, архитектор за образец брал Казанский вокзал в Москве.
Мы, не торопясь, двигаемся сквозь толпу к выходу. Июньский вечер обнимает нас теплым воздухом, пахнущим пылью, нагретым асфальтом и чем-то цветущим, кажется, сиренью. Небо над городом высокое, невероятно синее, с легкими перистыми облаками. Совсем не такое, как в Москве.
– Погода отличная, – замечает Нина Петровна. – У нас в июне обычно тепло, но не душно. Хотя бывает, конечно, и жара под тридцать. Зато зимой морозы бывают... Ух! Под минус сорок.
Я вздрагиваю, представив себе такой холод. В Москве я и минус двадцать переносила с трудом, несмотря на дорогие шубы и отапливаемые машины с личным водителем.
– Ничего, привыкнешь, – успокаивает Нина Петровна, заметив мое замешательство. – Сейчас-то лето, самое чудесное время. Ну что, поедем к Галине Степановне? Это моя подруга, которая комнату сдает.
Мы берем такси, обычную потрепанную «Ладу», водитель которой, кажется, знает Нину Петровну лично и всю дорогу расспрашивает ее о детях и внуках. Я молча смотрю в окно, впитывая новый город: широкие проспекты, сталинские здания в центре, маленькие уютные дворики, неожиданно зеленые скверы. Так непохоже на Москву, и все-таки это тоже Россия.
Такси останавливается у пятиэтажного кирпичного дома на тихой улице, засаженной тополями. Я выбираюсь из машины, чувствуя странное волнение. Вот сейчас, именно в этот момент, начинается моя новая жизнь.
– Галина живет на третьем этаже, – говорит Нина Петровна, уверенно направляясь к подъезду. – Странно, что она трубку не берет. Наверное, опять в своем саду копается до ночи. Летом ее дома не застать.
Мы поднимается по лестнице, лифта в доме нет. В подъезде пахнет кошками и какой-то едой, но несмотря на это довольно чисто, на окнах даже стоят горшки с геранью.
– Вот, пришли, – Нина Петровна останавливается перед обычной деревянной дверью и нажимает кнопку звонка.
Александр
Я смотрю в окно своего кабинета на сорок шестом этаже, наблюдая, как вечерний город раскинулся подо мной. Огни небоскребов, мерцающие в сумерках, напоминают звезды, холодные, далекие и равнодушные. Как и я сам.
Сегодня прошли ровно сутки с тех пор, как я обнаружил, что София исчезла. Двадцать четыре часа поисков, звонков и растущего беспокойства, которое я отказываюсь признавать даже перед самим собой.
Пальцы крепче сжимают хрустальный стакан с виски. Третий за вечер. Я никогда не позволяю себе пить больше одного. Контроль – мое второе имя. Но сегодня все правила нарушены. Начиная с самого главного: никто и никогда не смеет бросать Александра Воронцова.
Дверь кабинета открывается после короткого стука. Геннадий, начальник моей службы безопасности, входит с привычной военной выправкой. Его лицо, как всегда, непроницаемо, но я достаточно хорошо его знаю, чтобы заметить: новостей нет.
– Докладывай, – говорю коротко, не оборачиваясь от окна.
– Мы проверили записи со всех камер наблюдения в радиусе пяти километров от дома, – начинает Геннадий своим ровным голосом. – На одной из них видно, как госпожа София садится в такси примерно в 15:20. Мы отследили машину до Ботанического сада. Дальше след теряется.
Я медленно поворачиваюсь.
– Что значит «теряется»? У тебя двадцать человек в подчинении, лучшее оборудование и связи во всех силовых структурах. И ты говоришь мне, что не можешь найти одну двадцатилетнюю девчонку?
Геннадий выдерживает мой взгляд. В прошлой жизни, до того как стать моим начальником безопасности, он служил в структурах, о которых не принято говорить вслух. Мало что может его смутить.
– Она действует на удивление грамотно, Александр Владимирович. Оставила телефон дома. Не пользуется банковскими картами.
Я делаю глоток виски, чувствуя, как алкоголь обжигает горло. София. Моя тихая, послушная София. Кто бы мог подумать, что в ней скрываются такие таланты конспиратора?
– Продолжайте поиски. Проверьте все поезда, отправившиеся в тот временной промежуток. Поднимите записи со всех вокзалов, аэропортов, автовокзалов. Она не могла просто испариться.
– Уже делаем, – кивает Геннадий. – Еще кое-что. Мы проверили номер, с которого было отправлено то видео.
Я замираю. Видео. Три минуты и двадцать семь секунд, разрушившие мой идеальный брак. Я и Вероника в сингапурском отеле. Кто и зачем снял нас? Кто отправил это Софии?
– И?
– Одноразовая SIM-карта. Активирована за день до отправки сообщения, после выброшена. Но мы отследили, откуда было отправлено сообщение. Интернет-кафе в трех кварталах от вашего офиса.
– Записи с камер?
– Проверяем. Но это многолюдное место, и если отправитель был достаточно осторожен...
– Найди его, – перебиваю я, и в моем голосе звучит сталь. – Я хочу знать, кто он.
Начальник службы безопасности кивает и выходит, оставляя меня наедине с моими мыслями. Я возвращаюсь к окну, разглядывая город, как будто среди миллионов огней можно различить один, тот, что указал бы мне, где сейчас София.
Почему ее исчезновение так задевает меня? Я мог бы просто отпустить ее. В конце концов, в мире полно молодых красивых женщин, мечтающих стать женой медиамагната. София легко заменима.
И все же...
Ее образ стоит перед глазами... Такая хрупкая, с этим вечным восхищением во взгляде. Как домашний питомец, который всегда ждет тебя у двери.
Нет, дело не в сентиментальности. Я не из тех мужчин, кто привязывается к женщинам. Дело в принципе. Никто не смеет уходить от меня. Никто не смеет разрушать то, что я создал.
Телефон вибрирует. Снова Вероника. Четвертый звонок за вечер. Сбрасываю вызов и блокирую номер. Она сыграла свою роль, и ее выход окончен.
Мой взгляд падает на фотографию в серебряной рамке, стоящую на столе. София на фоне Эйфелевой башни в наше свадебное путешествие. Я вспоминаю, как она крутилась вокруг своей оси на площади Трокадеро, запрокинув голову к парижскому небу, смеясь так заразительно, что даже я не мог сдержать улыбки.
«Саша, это самый счастливый день в моей жизни!» – сказала она тогда, глядя на меня сияющими глазами.
Что случилось с той девочкой? Когда ее взгляд начал тускнеть? Я не замечал. Или не хотел замечать.
Дверь снова открывается, на этот раз без стука. Только один человек в моем окружении может себе это позволить.
– Если ты пришел сказать, что все еще не нашел ее, можешь сразу уходить, – говорю я, не оборачиваясь.
– Я пришел сказать, что ты ведешь себя как идиот, – отвечает Никита, мой заместитель и единственный человек, которого я могу назвать другом.
Он наливает себе виски из моего графина и устраивается в кресле напротив стола.
– Прошу прощения? – медленно поворачиваюсь, чувствуя, как внутри закипает гнев.
– Ты слышал, – невозмутимо отвечает Никита, делая глоток. – Твоя жена сбежала, потому что узнала о твоей измене. Вместо того чтобы найти ее и извиниться, ты устроил охоту, как будто она украла государственные секреты. Ты вообще понимаешь, что она просто испуганная девочка, которой разбили сердце?