Ноги не держали, и я почти повалилась на стул, не сдержав вздох облегчения.
— Откуда вернулась? — все-таки решила уточнить.
— Ну а куда ходила-то? В соцзащиту? Поликлинику?
Я схватила пьяницу за ворот грязной рубахи и развернула к себе:
— Посмотри на меня хорошенько! Узнаёшь?!
Тот подслеповато щурил глаза, таращился на меня мутным взглядом, и, наконец сфокусировав зрачки на моём лице, проблеял:
— Нееее, а ты кто? Я думал, Зинка…
— Какая я тебе Зинка, придурок! Трезвей давай! У меня к тебе вопросы и просто так я не уйду!
Мой учительский тон и самоуверенность подействовали на него отрезвляюще. Я же сама будто бы наблюдала за собой со стороны. Кто эта смелая тётка, я? Насмотрелась боевиков и теперь готова укокошить беднягу скалкой?
— Ч-что в-вы от меня хотите? — промямлил Ёська и как-то съежился, прямо на моих глазах.
— Ты работал на скорой в мае того года?
— Р-р-работал, — начал он заикаться, серея на глазах.
— Смену свою последнюю помнишь? — шипела я ему прямо в лицо.
— Д-д-да, — неуверенно кивнул он.
— Помнишь, как троих чуть на тот свет не отправил? — давила безжалостно, хотелось врезать по пьяной морде.
— П-п-помню, — ещё тише сказал Ёся.
— Так вот я — одна из них!
Мой подопытный повалился на колени, вознёс руки к небу и заорал:
— Слава те господи, живая! — начал хватать меня за ладони и целовать их, поднося к заросшему лицу и дыша на меня перегаром. — Настоящая! Училка же, да?
— Да, — рявкнула я и подняла его за шиворот, усадив на табуретку. — Рассказывай давай, как дело было.
Но тот, давясь слезами, нашаривал под столом бутылку и вытряхивал в рот последние капли.
— Я… я не могу, — проныл он. — На сухую не могу, до сих пор ведь себя кляну, что угробил людей… Вот если бы ты мне пивка принесла, я бы сразу всё вспомнил.
— Хрена тебе лысого, а не пивка! — заорала я, вспоминая про скалку. — Сейчас тебе вытрезвитель вызову, там живо на ноги поставят!
— Н-не надо, — закивал тот. — Мне бы водички хоть, а то вот… рыба солёная, три дня ничего другого в рот не брал.
Мда, если этот задохлик двинет сейчас кони, то я навсегда застряну в этом веке. Придётся приложить усилий чуть больше, чем я планировала.
— Ты идёшь сейчас в душ, а я тебе еды принесу. Моешься хорошо, понял?
Тот закивал и поднялся на ноги. Я потащила его в грязную ванную, проверила наличие воды и велела ему лезть под душ.
Сам же подошла к входной двери, увидела ключ, воткнутый в скважину замка, вытащила его и, не долго думая, вышла в подъезд и закрыла его снаружи, чтобы не сбежал.
Ближайший супермаркет находился в получасе ходьбы от дома Ёси. Понятно, почему тот бегал в ларёк. Набрав полную корзину: мусорные мешки, щётка для пола, тряпки, резиновые перчатки — три пары, бутылку белизны, три порции готовой еды в вакуумной упаковке, хлеб и бутылку минералки, я поплелась обратно.
К моему приходу Ёся был вымыт и даже переоделся в какую-то другую одежду. Я вручила ему мусорный мешок и велела собирать бутылки, а сама принялась мести пол, то и дело чихая. Вынесла мусор за дверь и оставила пока там.
Потом разогрела Ёсе обед в старенькой микроволновке, налила минералки и посадила есть. Сама в это время быстро помыла полы с белизной и сантехнику. По крайней мере, теперь точно не подхвачу никакую заразу.
Квартира у Ёси была хоть и старенькая, но со следами былой роскоши. Новый плазменный телевизор, капельная кофемашина на кухне, тонкий ноутбук в другой комнате и целый верстак с инструментами непонятного мне назначения. Было видно, что Ёся — не бомж, а просто ушедший в длительный запой человек.
Когда он поел, попил и перестал выглядеть так жалко, я насела на него по новой.
— Давай, рассказывай, что ты такого сделал, раз сразу троих за смену угрохал.
Ёся сидел, не поднимая глаз.
— Ну, говори! От этого жизнь моя зависит! — подогнала я его. Но он молчал. — Не молчи! Мне помощь твоя нужна! Я снова хочу туда, куда ты меня отправил. И срочно!
— А что, я куда-то тебя отправил? Ну, помимо комы? — оживился он.
— Давай дашь-на-дашь. Ты мне рассказываешь, что такого ты сделал и сможешь ли это повторить, а я тебе расскажу, куда ты меня отправил, и ещё тех двоих, что до сих пор валяются в коме.
Ёся улыбнулся и я поняла, что он не стар. Он не мог быть старше меня, потому что глаза его и кожа выглядели молодо. Просто очень запущено и неухоженно.
— Хорошо. В общем-то, я просто использовал дефибриллятор, который сам немного доработал…
— Что значит — доработал? — цепко выхватила из его речи главное.
— Ну… поковырялся немного дома, чтобы помощнее сделать. Я до этого работал в военной лаборатории, занимался исследованиями. Но меня выперли… за пьянку. И я продолжил исследования здесь.
Он показал глазами на верстак с инструментами. Меня разобрал смех. Какие исследования? Плотницкие? На гвоздях и деревяшках?
— А что ты хотел в дефибрилляторе доработать? Это же такая штука, которая током бьёт, да?
— Да. Ты вряд ли поймёшь, если я начну объяснять… Просто он барахлил, старенький был. Разряд через раз бил, а то и через два. А счёт иногда на секунды идёт, понимаешь? Вот я его и взял домой, покрутить, подразобрать, отремонтировать…
С ума сойти! Чувак стащил со скорой серьёзный медицинский аппарат, чтобы подразобрать! Как такое возможно?! Кто ему позволил?
Я почувствовала, что снова вспылила и заставила себя остановиться и подышать.
— Так, и что сделал в итоге? — гневно спросила я.
— Ну, я подкрутил болтики, кое-что добавил от себя, чтобы чуть мощность увеличить… и вот.
Он развёл руками, как ребёнок, который оправдывается перед всем классом, и замолчал.
— Что вот? Ну говори, почему я из тебя клещами тащу слова? Выкладывай всё! — я начинала закипать.
— Ну что выкладывать? Вызвали в школу, там училке плохо стало. Давление померили — зашкаливает, повезли на госпитализцию. В пути она потеряла сознание, потом перестала дышать. Я завёл дефбриллятор, бамкнул… ну, и… ты совсем отлетела. Я уж хотел фиксировать смерть, но в приёмном не дали. Положили под аппараты и сказали, что впала в кому…
— Как готов? Совсем готов? — растерялась я.
— Ну вроде, — замялся Ёся и как-то неуверенно посмотрел на меня. — Когда будем пробовать?
Я помолчала. Мой мозг был погружён в поиск информации, и прямо сейчас нырять в прошлое я была не готова. Изобретатель расценил моё молчание по-своему.
— Ну… может быть, какую-нибудь мышку поймаем и жахнем?
— С ума сошёл? Где я тебе мышь найду? И потом… я что, похожа на мышь?!
— Н-н-нет, ты слегка побольше…
Мне захотелось подойти и врезать ему как следует, но я удержалась. «Крепостных будешь лупить, когда до имения доберёшься, ” — пробурчал внутри тоненький голосок. Я усмехнулась, но поспешила вернуться в реальность.
— Ёся, надо придумать, что делать с моим телом после того, как ты меня… отправишь в прошлое!
— Я за твоё убийство садиться не собираюсь! — категорично заявил он и начал собирать инструменты.
— Так вот и я об этом… Надо как-то подкинуть… э-э-э … меня назад к больнице. Чтобы снова к капельницам подключили, да к аппаратам жизнеобеспечения.
— А ты что, собираешься возвращаться? — вытаращился на меня народный умелец, заставив задуматься.
А и правда… Нужно ли мне держать своё тело в пригодном для жизни состоянии? Вдруг, что-то пойдёт не так? Если я очень захочу вернуться, а будет некуда…
А с другой стороны — кто меня оттуда отправит обратно? Бегать по полям за молниями? Боже, ну что за бред…
Но одна здравая мысль всё же пришла мне в голову.
— Ёся, ты пока сиди тут и продумай всё, что может пойти не так. Проверь по десять раз всю цепь, точно ли работает, как надо? А я пока съезжу к нотариусу, напишу завещание, разберу свои бумаги… Уходить, так по-правильному!
Ёся кивнул, проводив меня диким взглядом. А я порылась в комоде, нашла документы на квартиру, взяла свои сбережения и ушла из квартиры, хлопнув дверью.
Дааа, готовиться к уходу в мир иной оказалось не очень весело. Оказалось так удобно, что по возвращении здесь меня ждала моя квартира, одежда, личные вещи. Выписавшись из больницы, где мою тушку изрядно подлатали, я просто вернулась к себе домой. А теперь мне предстояло порвать все связи с этим домом и надеяться, что в другом меня примут. И всё сложится также хорошо…
Но я решила, что не буду думать над этим. Лучше буду вспоминать о Мише и Петеньке, потому что тогда сила моей мысли точно приведёт меня туда, куда надо.
Пока ехала в маршрутке, открыла Интернет, продолжая поиски информации обо всём, что происходило в семнадцатом веке. Вряд ли там я доживу до восемнадцатого, поэтому временной промежуток посильный.
Заодно вспомнились университетские конспекты, куда мы переписывали информацию из источников в тетрадь, часами просиживая в пыльных библиотеках, и зубрили, зубрили, зубрили даты, фамилии, города, события и прочие, казавшиеся ненужными детали.
К моменту, когда я добралась до нотариуса, в голове образовалась каша, и я бросила эту затею. То, что я уже знаю — должно быть достаточно для того, чтобы ориентироваться в пространстве. После Смуты Россия долго восстанавливалась, и в эти годы не происходило ничего такого, что бы потрясло умы современников. Людям надоело убивать, воевать, а хотелось мирно растить своих детей, накапливать добро, просто жить.
Из напастей в те годы процветало только воровство да разбой. Я усмехнулась, вспомнив Илью. Надо же — по виду в реанимации на койке лежал типичный ботаник, а вот в новой жизни стал разбойником. Вот он, тихий омут и главный чёрт в нём. Выходит, Илья верно рассчитал — на разбое можно было неплохо подняться…
***
Закончив дела с последними приготовлениями, я возвращалась домой с лёгкой душой. Казалось, что каждый шаг приближает к моему настоящему дому — просторному деревянному терему с пушистым персидским ковром, резными ставнями и тёплым молочным запахом Петеньки… На глазах появились слёзы, которые я смахнула нетерпеливой рукой. Как наяву я почувствовала на себе руки Миши, его тёплые жадные губы, темноволосую голову у себя на груди. Жди меня, родной, я уже лечу к тебе!
Открывая дверь квартиры, я уже знала, как мы приведём в действие мой план. Необходимо было всё сделать так, чтобы никто не пострадал. Чтобы к Ёсе не было никаких вопросов, ну и меня могли хоть какое-то время подержать на аппаратах, чтобы была хоть какая-то страховка.
Ёся собрался быстро. Пока меня не было, он принял душ, расчесался, надел чистую, выстиранную накануне одежду, и стал выглядеть как обычный тридцатилетний мужчина. На его лице не осталось и следа давней пьянки — вот что значит, молодой организм! Я не ошиблась, предположив, что он молод — ему был всего тридцать один год.
Я сложила в сумку свой паспорт, полис, телефон, деньги и визитку своего нотариуса. Ёся убрал в объемную спортивную сумку свой модифицированный дефибриллятор. Цветы мои сдохли ещё тогда, когда я лежала в больнице. Кота у меня не было. И слава Богу…
Доехав на такси до больницы, из которой я выписалась пару дней назад (а по ощущению, прошла целая вечность), мы поспешили ко входу в приемное отделение. Небо был пасмурным, и из него вот-вот был готов пролиться дождь. В воздухе пахло сыростью, в уши задувал холодный ветер.
— Маша, ты хорошо подумала? Я до сих пор не уверен, что у меня получится… — прошептал Ёся, сверкая глазами за стёклышками очков.
— Ёся, ты трижды отправил в прошлое людей, совершая одинаковые действия. Если ты уверен, что шайтан-машина готова, то останется сделать всё то же самое, что и в тот раз. Надо только дождаться семнадцати часов и всё…
— И тебе ни капельки не страшно? — хриплым шёпотом пробормотал он. — Чего тебе у нас не сидится? Тут изобилие, прививки, медицина, Интернет, самостоятельность. Ты же идёшь туда, где Домострой, эпидемии, разбойники, беззаконие и жизнь женщины ничего не значит…
— Ёся, я сорок лет жила тут, не зная, что такое счастье. А там я за несколько месяцев обрела такую любовь и такой смысл жить дальше, какой я и представить себе не могла. К чёрту такую цивилизацию, где я могу умереть в одиночестве, так и не встретив свою любовь.