ПРОЛОГ
— Значит, вот какой он мой новогодний подарочек, — во взгляде голод, ощутимый и плотский. — Можно трогать руками, губами и...
— Закатай губу, кобель! — огрызнулась, едва поборов приступ тошноты.
— Согласен на звание кобеля, с условием, что моей сладкой сучуой будешь ты, — пауза, — Сегодня. Завтра. Всегда. — стрельнул в меня порочным, тёмным взглядом.
— Э нет, друг мой, дней моих печальных. С этим не ко мне. Но ты можешь помечтать, ночью под одеялком, с участием своих конечностей, верхних, но в твоем случае и нижних, соответственно. — по сучьи улыбнулась.
— Детка, у тебя сегодня цвет настроения стервы? А мечты, к твоему сведению, имеют свойства сбываться. Я загадал тебя на Новый год, — нагло ухмыльнулся бывший муж. — И я тебя получу! В свое личное пользование.
— Дважды в одну реку? Да ни за что!
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
— Пожалуйста, Лиса! Помоги мне, умоляю тебя. Хочешь, на колени встану? — сестрёнка смотрит на меня щенячьим взглядом.
— Анфиса, нет. Даже не проси. И перестань на жалость давить.
— Помоги. Один-единственный раз, клянусь, я больше никогда тебя не о чём не попрошу.
— Серьёзно? Один-единственный?! Фиса, имей совесть, у меня имеются свои планы. У меня каждая минута расписана до конца этого года. Да и к тому же я устала разгребать последствия твоих косяков. — категорично и строго, без сантиментов.
— Да пойми ты, это мой шанс наконец-то обратить на себя внимание любимого парня. — сестра как всегда в своём репертуаре. Её хочу равносильно — получу. Цена вопроса её никогда не волнует.
— Нет, даже не проси. В мои планы точно не входят пляски перед пьяной толпой снобов. Тем более накануне Нового года, когда у меня само́й дел вагон и маленькая тележка. Имей совесть, сама же, заешь, сколько у меня работы перед Новым годом.
— Работа для тебя всегда была важнее меня. Вот если бы мама с папой были живы... — печально вздохнула и даже выдавила из себя скупую слезу.
Хитрюга. Подключила-таки тяжёлую артиллерию. Говорю же, ради своих целей готова идти чуть ли не по головам. Проходили, знаем.
— Я его люблю. Люблю больше жизни.
— Так же как и Толика, Мишку, Андрюшу...
— В этот раз всё совсем по-другому, — бесцеремонно перебила список своих увлечений, причём мимолётных. — У нас любовь с первого взгляда, и я уверена, что до последнего вздоха. — театрально всхлипнула.
— А Игорёк-то в курсе о великой силе вашей любви до гроба?
— Пока нет, — даже не смутилась, — но скоро будет. Тем более мне представляется шанс один на миллион. Не каждый может попасть в их тусу. Ты знаешь, на что мне пришлось пойти, чтобы получить приглашение...
— Избавь меня от подробностей своих коварных планов.
— Да пойми ты я просто не могу оставить его на растерзание голодных акул, мечтающих залезть ему в штаны.
— И зачем тебе парень, которого любая может так легко заманить в свои сети?
— Потому что он Безруков. Единственный наследник многомиллионного состояния. Ты же желаешь мне счастья?
Что? Она что с ума сошла?
— Фиса, не смей даже думать в ту сторону! Мы им не ровня. Тебя там ничего серьёзного не ждёт. Деньги всегда женятся на деньгах, власть на власти, положение на положении, а любовь в их среде — не повод для брака. Ты же не хочешь стать лишь развлечением для богатеев, о котором он забудет на следующий день, после того как своё.
— Неправда! У нас с ним есть шанс на любовь. — истерично завопила сестра.
— Анфиса успокойся! — строго осадила её, — Тебе пора взрослеть. Пойми уже мир не крутится вокруг твоих хотелок. И твои просьбы раз из раза становяться всё безумнее и безумнее.
— Что? Что ты сказала? — сестра перешла на ультразвук.
— Перестань сейчас же! — добавила металл в голос.
— Я уже взрослая. — ее глаза лихорадочно заблестели, — И благодарить за это нужно твоего подонка мужа! И тебя, за то что не сберегла меня.
Я отшатнулась. Это был удар под дых.
Я тяжело сглотнула, прикрыла глаза. Но моя сестра — мой палач. Не остановится пока не добьёт.
— Тебе не кажется, что ты мне задолжала, сестра?! — выплюнула с ненавистью, не щадя ни меня, ни мои чувства и ни себя тем более. — А долг, моя дорогая, платежем красен.
Больно. Думала, грудину разорвёт, а в ногах такая слабость развилась. Я едва устояла на ногах. Пусть перестанет уже болеть. Ведь я так устала от боли.
Сестра снова окунала меня в мой персональный ад. Снова. И с каждым разом всё хладнокровнееи хладнокровнее.
Флешмобы одна за другой вспыхивала перед глазами подобно огненным вспышкам, сжигающим мою душу дотла. Словно машина времени, переносящая меня на восемь лет назад. В мой персональный ад.
Каждая картинка яркая, смертоносная.
Наша с мужем спальня. Давящая духота, отправляющая каждый мой вдох. Воздух, пропитанный приторными духами и мускусом, висит тяжёлым облаком.
Меня передёргивает. Мерзкое, липкое, удушающее чувство снова овладевает мной. Комната пахнет предательством. О чём яро свидетельствуют смятая простыня, хаотично разбросанные вещи — мужские и женские. Использование презервативы и изорванные упаковки от них. И муж... любимый муж, голый, лежит на животе. Рельефная, сильная спина, за которой я чувствовала себя как за каменной стеной. Вся исполосована острыми ногтями в порыве...
Это не галлюцинация. Это не сон. Это мой кошмар наяву. Это мой личный котёл в аду, в котором я сгораю годами.
И снова кадр, от которого барабанная перепонка чуть не лопается от тихого всхлипа... воя моей Фисы. Маленькая, хрупкая, обнажённая. На полу. Со следами страсти? Насилия? По всему телу. Обхватив себя за колени, раскачивается, лихорадочно бормоча при этом:
— Я не хотела, не хотела.... Это всё он... он меня заставил. Прости-и-и меня... Лиса забери меня отсюда. Умоляю... забери...
А это уже выстрел в упор. Нет меня больше. Умерла я. Моя растерзанная в клочья душа перестало трепыхаться тем утром, когда я переступила порог пропитанной сексом и предательством комнаты. Где предавая меня, муж измывался над моей сестрой...