Темнота. Скользкая, холодная, давящая на виски, всё тело. Тело словно окутывали корни, ты не можешь двигаться, твои глаза закрыты, но ты всё слышишь. Правда, пока я слышу только тишину. Где-то проползет змея, пробежит скорпион, наверху шумит песок, перемещаясь и перекатываясь по пустыне. Больше ничего не слышно.
Вдруг я слышу… Арайя снова пришёл сюда. Почему он один? Где Йодо? Потом я чувствую как-то что держит меня ослабевает. Я опускаюсь вниз. Сначала тяжело было открыть глаза, но спустя время у меня это получилось. Полуобрушившийся потолок, заплесневелые стены, дерево? Это всё что я увидел. Потом ко мне подошёл Арайя. Он был обеспокоен и помог мне подняться.
— Ты в порядке? — спросил он
— Думаю, да… — ответил я, хотя на самом деле всё тело ломило и ныло. — Что произошло? Где я?
— Ты в пещере, разве не помнишь? Лаборатория Орочимару, нападение Мацури…
— Ох, верно. А почему ты один? Где Йодо? — Арайя как-то замешкался и ответ взгляд. Тут мой взгляд упал на пол недалеко от меня. Там лежала Йодо…? — Там Йодо? Что с ней?!
— Она мертва. — весь мир в этот момент словно перевернулся
— Мертва? Как? Как это произошло?! — Арайя всё ещё мешкался. Он словно собирался с силами и наконец сказал:
— Это ты… Ты убил её, Шинки. — Сердце остановилось. Я убил её? Нет, это невозможно. Я бы никогда… Но Арайя стоял передо мной, его взгляд был суровым, полным горькой правды. Я почувствовал, как тьма снова обнимает меня, но на этот раз — изнутри. Ответа не было. Только пустота.
— Как…? Как я мог это сделать? Когда?!
— Когда тебя поймали и заковали в дерево, вскоре появился твой клон древочеловека Рюу. Мы пытались забрать терновую душу без жертв, но он — ты ранил Йодо своим песком, пробил насквозь.
— Что? Рюу? Терновая душа? О чем ты говоришь? — я всё ещё был в шоке от того, что сказал Арайя. Как я мог убить её? А главное: как мне теперь с этим жить…?
— Боюсь, это долго объяснять. А тебе и Казекаге-сама нужна срочная медицинская помощь. Пока не вылечим тебя — не получится освободить казекаге. И без отряда медиков освобождать его сейчас опасно, он может умереть. — я ничего не ответил, не мог ответить. Арайя взвалил меня к себе на спину и понёс в сторону Сунагакуре.
***
Я и отец уже были в больнице, давно. Пусть и в соседних палатах. Отец всё ещё без сознания, да и я очень слаб. Несмотря на это я сидел, опершись спиной на подушку.
Передо мной стена. Белая-белая. Интересно, как долго я смотрю на неё? Хотя, что мне остаётся делать? Это единственное что помогает мне забыться. Забыться? Нет. Просто я не замечаю что думаю только о том, что я наделал.
Стены больницы сжимались вокруг, будто живые, их белизна резала глаза, но я не мог оторвать взгляда. Каждая трещинка, каждый шероховатый участок штукатурки напоминали мне о её лице — Йодо. О её улыбке, которую я больше никогда не увижу. Я сжал кулаки, ногти впились в ладони, но боль была ничтожной по сравнению с тем, что творилось внутри. Я убил её. Я. Шинки.
Стены больницы были белыми, как свежий снег, но Шинки видел только кровь. Его руки, дрожащие и бледные, лежали на одеяле, словно чужие. Он сжимал пальцы, пытаясь ощутить хоть что-то кроме холода — холода, который проник в него глубже, чем он мог представить. Ему казалось, что если он закроет глаза, то снова увидит её — Йодо. Её глаза, её улыбку, её последний взгляд, полный недоумения и боли.
Дверь в палату открылась без предупреждения. Арайя вошел, его шаги были тяжелыми, но уверенными. Он молча подошёл и сел на стул рядом. Его присутствие было одновременно утешением и укором.
— Ты должен есть, — его голос был тихим, но твёрдым, разрывая тишину — Ты не можешь так себя разрушать. — Я всё ещё смотрел на стену.
— Как я могу есть? Как я могу вообще что-то делать, зная, что… — голос прервался. Я не мог закончить. Арайя вздохнул
— Это не ты, Шинки. Это был Рюу. Ты не виноват.
— Но это моя сила. Мой песок. Моё тело, мой клон. Как я могу снять с себя ответственность? — Я наконец посмотрел на него. Его глаза были полны боли, но и решимости.
Он наклонился вперёд, ладонь легла на моё плечо, тепло его руки проникло сквозь ткань халата. — Ты жив. И ты должен жить. Для неё. Для нас.
Я закрыл глаза, чувствуя, как в голове крутятся воспоминания. Йодо, её смех, её голос. И последний вздох, который я отнял. Я открыл глаза и понял, что Арайя всё ещё смотрит на меня.
— Ты ведь любил её, верно? — неожиданно для себя спросил я. Арайя явно напрягся. Даже сквозь маску я видел как его глаза расширились, а складка между бровями появилась более отчётливо. В его глазах читалась… ненависть? Она не была очевидной, скорее едва уловимой, но в то же время централизованной на мне.
— Не твоё дело. — резко отрезал друг — Теперь это точно неважно.
— Нет, важно — я сам не зная чего добивался от этого диалога, но я чувствовал что должен добиться ответа.
— Говорю же, это неважно… — всё ещё пытался парировать Арайя.
— А я говорю…
— Нет неважно!!! — с громким хлопком ладони старшего собрата опустились на тумбочку, опрокинув пакет и рассыпав лежавшие там фрукты. — Теперь, когда её нет, это просто неважно! И всё это из-за тебя! — я молчал, было горько и обидно, но я сам спровоцировал на этот диалог друга. — Я любил её, но она любила тебя! Ведь ты же у нас такой-рассякой весь: и умный, и сильный, и сынишка казекаге ну просто рай для таких влюблённых дур как она!.. А я ведь её люблю… Видимо, я тоже дурак…? Ну скажите мне: почему всё всегда идёт не по плану? — наступило молчание, я не решался сказать ни слова — Почему хоть раз всё не может пойти так как нужно? Так как хочется? Ответь мне. — снова тишина, Арайя схватил меня за грудки больничной рубашки и начал трясти — Отвечай! Отвечай, чертов ты сын!