Ни искры
Массивное здание приюта-интерната стояло почти посередине между зажиточным районом и трущобами. Крытая галерея огибала заднюю половину громадного здания. От обоих районов его отделяла полоса зелени, немногочисленные деревья, мелкие хозяйственные постройки и черный кованный забор. Прутья забора стояли редко и ученики достаточно ясно видели, как они могут жить в обоих случаях- если провалят обучение и окажутся на улице, или если закончат школу и смогут стать… да почти кем угодно. Навыки, получаемые в школе позволяли вступить в любую из существующих мастерских учеником, за что уже платили достаточно, чтобы жить не зная голода. А если ты учился прилежно и разбирался в магических дисциплинах, то даже вступить в местную гильдию артефакторов. О них в обществе говорили немного, и, сказать по правде, немного побаивались: ведь они были теми избранными, кто по статусу, да и возможностям, стоял куда выше заурядного жителя Сикоры, или Семицветья, как её ещё называли.
Колокольня стояла неподалёку от главного здания школы и её звон не только будил всех обитателей интерната и окрестностей, он также оповещал учеников о времени приёма пищи двумя ударами колокола. Уроки начинались, когда колокол звучал трижды. Сегодня Биза проснулась раньше первого звонка.
-Ни искры,- раздосадовано подумала она, по привычке щёлкнув пальцами.
Каждый раз, когда она просыпалась до звона колокола она мечтала, что станет одним из артефакторов, или даже магом, если вернётся магия и она, непременно будет первой, кто обнаружит её возвращение. Ей очень хотелось совершить что-то великое и доброе для всего народа Сикоры.
В инструкции, которую она получила, когда стала ученицей первого класса, было сказано, что в случае, если магия вернулась- должны вспыхнуть искры. И всем ученикам школы вменялось в обязанность каждое утро проверять, не вернулась ли магия. Но она проделывала этот ритуал каждый день с первого класса и до сих пор ни малейшего признака возвращения магии.
— Доброе утро, — прозвучал привычный голос с прикроватной тумбочки.
— Доброе, — протянула Биза.
— Ты опять вчера допоздна читала книгу?
— Да... — задумчиво отозвалась Биза и подняла с одеяла книжку, которую вчера не досмотрела.
— Не надоело? Долго ещё будешь пытаться?
— Надоело, — честно призналась Биза, — буду пытаться дальше.
— Что ты хочешь найти в этих старых пустых книгах?
— Они вовсе не старые. И не должны быть пустыми. Буду, пока не пойму хоть что-то.
Квашня посмотрел на неё с сомнением, прополз прямо по одеялу к Бизе на грудь и, вытянувшись вверх, помахал частью себя, где в этот момент были глаза:
— Алё! Они же пустые! Из всех учеников был ли хоть кто-то, кто смог прочесть эти книги?
Биза, надувшись, буркнула:
— Да. Не ученик, наставница — главный библиотекарь. Зовут её Трунда, и многие книги были восстановлены только благодаря её дару. Она до сих пор видит свет книг.
Она резко встала с кровати, откинув одеяло, вместе с Квашнёй. Взяла гребешок и подошла к окну.
— Ну или делает вид, что видит, — скептически заметил Квашня, выбравшись из-под одеяла.
— Перестань. Я ей верю. Ведь запомнить несколько тысяч книг просто невозможно…—Было видно, что Квашня выводит её из себя по тому, как взгляд карих глаз девочки стал колким, а движения гребешка были слишком уж резкими. Её чёрные волосы не особо нуждались в расчёсывании потому как не спутывались. Биза объясняла себе это тем, что во-первых, волосы прямые, а во-вторых всего лишь до плеч.
— Может, ты хотя бы, для разнообразия, сегодня возьмёшь что-то из видимого чтива? Желательно с картинками.
— Возможно... — многозначительно протянула Биза.
Она с шести лет брала книги в библиотеке, как только научилась читать. Квашня каждый вечер просил её почитать ему на ночь, а иногда сразу после уроков. Друзей, кроме него у неё не было, а может, поэтому и не завелось, что она каждый день много времени проводила за чтением.
Со временем простенькие детские истории ей наскучили, и она начала брать книжки посложнее, всё чаще касающиеся учёбы. А когда в начале прошедшего уже лета узнала, что есть книги, которые никто, кроме главного библиотекаря Трунды, прочесть не может, — начала брать их для изучения. Настоятельница Трунда Ведающая, узнав об увлечении Бизы, сначала отнеслась с неодобрением, но позже почти каждый раз выходила из своего кабинета (где всё время слышался скрип перьев от усердного переписывания наставниками мудрых истин), справлялась у неё, получилось ли в этот раз. Биза принимала это близко к сердцу и не теряла надежды однажды прозреть.
— Знаешь, что интересно? — спросила Биза у Квашни, делая наклоны в утренней зарядке.
— Хм? — вопросительно взглянул на неё Квашня.
— Все пустые книги, имеют одну схожую черту. У всех можно прочитать корешок и название, но в остальном они совершенно пустые.
— И что из этого следует?
— А то, что их названия переписывались обычными чернилами.
Послышалась мелкая дробь в дверь и оклик:
— Завтрак!
Это была девочка-полуэльф из соседней комнаты по имени Удаша. Её отличали тонкие черты и хрупкое телосложение. Несмотря на её эльфийское происхождение, кожа у неё была смуглая и тёмно-рыжие волосы сильно кучерявились. Её фамильяр Кукунту, похожий на пернатую шестиногую канарейку с двумя парами крыльев сидел по обыкновению у неё на плече.
Это было ещё одно правило школы: у каждого должен быть фамильяр, то есть животное-спутник. Всем рекомендовалось заводить магическое существо или их прямых потомков. Ведь они были отличными индикаторами возвращения магии. Только в случае, если не было других вариантов, разрешалось брать обычное животное. Удаша была из богатой семьи Центрограда, и родители постарались дважды: во-первых, чтобы их дочь попала в школу, а во-вторых — достали ей максимально магическое существо. Та не скрывала гордости за питомца, но характер у последнего был прескверный. Он любил жевать волосы Удаши, сидя у неё на плече, а когда засовывал их слишком глубоко — выплёвывал их вместе с искрами огня и едкого дыма с запахом палёного волоса. При этом сам он извергнуть пламя был не в состоянии. Именно поэтому родители Удаши вскоре прислали ей новенький костюм с защитой от возгорания и несколько заколок, чтобы волосы всегда были аккуратно убраны.