Эмбер
Гулкий осенний дождь стучал по растрескавшемуся асфальту, наполняя до краев широкие кривые выбоины. Природа брала свое быстрее, чем кто-либо из людей мог представить до нашествия кровожадных пришельцев. Мощные лианы оплетали побитые взрывами дома. Между бетонными плитами, заменяющими снесенные крыши, прорастали молодые деревца. Зеленые травяные пучки торчали из дорожных щелей, о них легко было споткнуться, если забыть смотреть под ноги. И того хуже риск был напороться на острую арматуру или куски колючей проволоки с длинными ржавыми зубьями.
Кто все это разбросал на удручающе пустых улицах Эннисмонта, в недавнем прошлом наводненного толпами пешеходов, забитого автомобильными пробками и сияющего миллионами огней? Вопрос интересный!
А самое главное, кого эти коварные и не всегда заметные с первого взгляда ловушки должны были изранить на пути к идеально сохранившемуся посреди серо-коричневой разрухи высокому фиолетовому зданию с зеркальными стеклами и смотровой площадкой на крыше? Захватчиков ифери они бы точно не остановили, и даже на полминуты не задержали бы.
Ловушки представляли реальную опасность только для людей. В условиях острого дефицита медикаментов и квалифицированной врачебной помощи каждая вонзившаяся слишком глубоко и неудачно проволока могла стать причиной заражения крови.
Я сделала нехитрый вывод еще до того, как Грейсон предупредил о движении впереди. Эннисмонт явно не пустует и в нем живут не пришельцы, однако в городе не рады новым людям. Да и кто обрадуется чужакам, которые вполне себе могут оказаться отбитыми на всю голову мародерами?
Мне был понятен ход мыслей тех, кто здесь обосновался и каким-то чудом умудрялся выживать в бывшем центре цивилизации штата. Интересно, как им удавалось оставаться незаметными для пришельцев. Насколько я знала, ифери время от времени проверяли заброшенные города.
Грейсон подал знак остановиться и не двигаться, поправил черную байкерскую бандану, спуская до мочек ушей. Пару недель назад он подстригся, не спросив ни у кого из нас разрешения или хотя бы совета. Просто взял ножницы и обкорнал шикарные длинные волосы. Мне потом пришлось ровнять получившееся безобразие, чтобы смотрелось приличнее. Но самое ужасное, проблема была не в стильности прически. А в ушах. В том, что его приметные иферийские уши: остроконечные, с ребристой внутренней стороной и торчащими розовыми антенками для эхолокации теперь красовались на виду. Под волосами их уже не спрятать. Только надевать шапку или завязывать бандану.
Трудно представить, но дурь со стрижкой ударила ему в голову в самый неподходящий момент. Вместе мы договорились искать союзников среди других групп выживших людей. Отправились на их поиски… И? В каком виде он хотел предстать перед незнакомцами? В истинном обличье принца захватчиков?
Зачем Грейсон это сделал, почему так напакостил команде, я объясню позднее с его слов. А пока вернемся на обманчиво пустынную улицу Эннисмонта, откуда прямо по курсу нашего пути, за мостом через широкую реку и набережной с мрачным рядом черных фонарных столбов без лампочек, виднеется символ былого процветания: торговый центр “Гранд Пэлас”.
Новые жители города приближались к нам почти бесшумно, не считая шороха сухой листвы, едва уловимой человеческим слухом легкой уверенной поступи или скольжения потной ладони по металлу недвижимой ржавой машины.
Первым на дорогу вышел сутулый, весь сморщенный, как сухое яблоко, низенький старичок с круглой залысиной и козлиной бородкой. За ним подтянулись двое крепких мужчин среднего возраста. У одного: тощего, рыжего и кудрявого верзилы в руках была старая, потрепанная винтовка. У второго: плотного темнокожего бородача еще круче – навороченный автомат, что-то из последних разработок для передовых подразделений армии.
– Что стоите, глаза таращите? – прохрипел старик. Если бы не вооруженные громилы в качестве телохранителей, мы бы могли вслух посмеяться над тем, как нелепо звучал угрожающий тон в его слабом, скрипучем голосе. – Разве не поняли – дальше прохода нет. Гостям здесь не рады. Проваливайте откуда пришли!
– А если нам некуда идти и пришли мы сюда по важному делу? – взял слово Арсений.
Я не стала возражать. Знала на личном опыте, что в экстремальных условиях у мужчин просыпается дикий шовинизм. Чужаки старой закалки скорее выслушают парня, чем девушку, которую им трудно воспринимать всерьез.
Грейсону с его нечеловеческими ушами и королевской гордостью лучше не отсвечивать в первом ряду. У Арса был опыт ведения переговоров, и я ему полностью доверяла. Знала, что не подведет команду.
– У нас не может быть дел с незнакомцами, – старик зло сверкнул белками мутно-серых глаз. – Уходите, пока целы.
– Мы должны поговорить с вашим лидером. Это не вы? Я прав? – Арсений ловко подловил наглого старикашку и сбил с него спесь. – Возможно, он согласится нас выслушать и примет другое решение.
– Я полностью поддерживаю все, что сказал вам Генри, – прозвучал властный молодой голос. – Проваливайте. Даю вам пару минут на то, чтобы развернуться и начать движение в обратном направлении.
На дорогу размашистым уверенным шагом вышел парень в черной кожаной куртке, синих джинсах и потемневших от воды замшевых ботинках. Я подумала, что ему лет двадцать пять. Высокий, статный, с довольно симпатичным лицом. Небрежно растрепанные светло-каштановые волосы с длинной челкой и такого же цвета недельная щетина, крупные синие глаза, нос с небольшой горбинкой, пересеченный розовым шрамом.
Люди Калеба обустроили под убежище подземную парковку пустующего офисного здания. Притащили туда мебель и различные припасы, смастерили комнаты из тонкого гипсокартона, за которым был слышен каждый шепот. Общий душ и туалет находились вдали от жилых зон. Бородач указал дулом автомата, где они есть, но проводить туда отказался. Наше желание привести себя в порядок и переодеться в чистое, сухое, удобное меньше всего беспокоило приставленных к нам конвоирами угрюмых типов. Как впрочем, и их заносчивого лидера. Одна Сара могла пользоваться некоторыми привилегиями, и то никто не отпустил ее принять душ. Все мы оставались под строгим присмотром как нежеланные гости.
Калеб переоделся в теплый спортивный костюм цвета плюшевого мишки, которого я отдала малышке Дафне. Воспоминания отдались противной тяжестью в центре груди. Мало что может быть хуже отсутствия связи. Мне лишь оставалось надеяться, что у Бетани и ее приемной дочки все в порядке, пришельцам они не интересны в качестве добычи.
Сару куда-то увела сестра. Нас усадили по кругу, прямо на пол, тыкая стволами в спину, как заложникам. Парням это сильно не понравилось. Я заметила, как исподлобья переглянулись Грейсон и Арсений, и начала переживать, как бы они не сорвались и дело не дошло до драки.
Преимущество было не на нашей стороне. Даже с учетом боевой единицы в лице высшего ифери, все же рисковать не стоило. Мы сюда пришли не для сражений с людьми, а чтобы найти союзников. Хотя успешная вербовка с каждой проведенной в убежище группы минутой представлялась все менее вероятной.
В нас будто не видели таких же людей, выживающих из последних сил в оккупированном мире. Одни беззастенчиво пялились, словно на обезьян в клетке зоопарка, другие с презрением отворачивались, а третьи, злобно сверкая глазами в полутьме, едва не плевали в лицо.
Странно… Чужими на захваченной планете должны быть пришельцы, а не люди-собратья. Но здесь в нас никто не видел своих. Или просто не хотел видеть, трясясь за каждую банку консервов, кусок мыла или ароматическую свечу.
Обычных, ничем не пахнущих свечей в логове группы Калеба не водилось, или же они давно закончились. На стальной этажерке с колесиками прямо перед нами горели большие оранжевые свечи с ароматами ванили и персика. Не знаю, какими титаническими усилиями Грейсон выдерживал струящийся прямо в нос удушливый дымок, я сама чуть дважды не чихнула. Проскочила мысль, а вдруг нам устроили необычную проверку, чтобы вычислить замаскированного пришельца.
К ужину выдали хлебцы – иссохшие как земляная корка в обмелевшем озере пустыни, тонкие вяленые колбаски в промасленных скользких пакетиках и невкусное пойло из термоса, похожее на заваренный в сотый раз чай. Да уж, королевский прием.
– Я смотрю, вы не торопитесь расправляться с едой, а нам сказали, что ужасно голодны, – Калеб впился недовольным взглядом в колбаску, которую Грейсон медленно крутил пальцами, не поднося к губам.
– Ты бы попросил своих парней убрать пушки. А то, знаешь ли, под прицелом у нас пропадает аппетит, – язвительно усмехнулся Арс, оглянувшись на возвышающегося за его плечом рыжего верзилу.
– Мы сдали оружие, как вы просили, – сдержанно напомнила я. Не призналась, естественно, что сама заныкала пару небольших ножей. – Что еще вам от нас надо? К нему этот конвой?
– Для спокойствия людей, которые доверили мне заботу об их безопасности, – Калеб обошел нас по кругу за спинами.
Показывая, что готов сделать примиряющий шаг навстречу, он жестом велел бойцам опустить оружие.
Грейсон, на миг оказавшись за пределами внимательных взглядов надсмотрщиков, сунул колбаску в рукав и притворился, что жует.
– Мы разве похожи на агрессоров? – я повела плечами, поджимая губы в легкой обиде.
– В армии меня учили видеть в каждом незнакомце потенциального врага, – парировал Калеб, самодовольно ухмыляясь.
– Я думала, враг известен, и он у нас общий, – я сделала ставку на всем понятную и неоспоримую истину.
– Пришельцев мы в расчет не берем, – гордо пробасил Папа Сэм. – По личному опыту знаем, что нельзя доверять всем людям без разбора.
– Па, но эти ребята – не мародеры, – у нас нашлась неожиданная заступница – щекастая большеглазая девушка с кожей цвета молочного шоколада, блестящей от пота в огнях вонючих свеч.
Ее густые кудри были убраны под старушечью резинку с бантом и сеткой. Я лет десять не видела таких штук. Думала, ушли в прошлое.
В разрушенном мире главное – удобство, а не стиль.
– Сэм, помолчи, не вмешивайся, – шикнул на нее отец. – Ты их не знаешь.
В этот момент я запуталась, кого как зовут, и недоумевала, почему девушке дали мужское имя, хотя всякое бывает. Наш Грейс – одно из тому доказательств… О, если бы путаница с именами была моей худшей проблемой!
– Но их знает новенькая девочка. Сестра Мелани, – Сэм безуспешно поискала глазами Сару и просительно посмотрела на отца.
– Мнение несовершеннолетних здесь не учитывается, – Папа Сэм открыл нам один из дурацких местных порядков.
– Слова малолетки ничего не значат. Дети склонны к фантазиям, а значит и вранью, – отрезал Калеб.
Тиснув из пальцев притворно задумчивого Грейсона вяленую колбаску, он сам ее слопал.