Зеленеет трава, на деревьях листва
Только вот не придёшь ты уже никогда.
Никогда, никогда, в эту тёмную ночь,
Позабудет земля свою блудную дочь.
Где закрыли глазам твоим лес древеса,
Где забыть тебе смех свой дано,
Как птенец, что покинул гнездо,
Позабудь ты меня навсегда,
Позабудь ты свой дом навсегда,
Ты его и меня не найдёшь никогда.
Боги шумели, переговариваясь. Впервые за долгое время им пришлось держать Совет всем вместе, потому что дело действительно того стоило. Сегодняшний день, а точнее то, что он принёс с собой, стал причиной для зарождения многих тревог и надежд.
Здесь были действительно все, ни у кого не нашлось дела более срочного. И Хозяин Времён, и мать его Смерть, и Странствующий Творец с Великим Мудрецом, Слепой Воин и Всемилостивая Дева, Треликая и даже Таарон – властитель Бездны, хотя вот уж кому постоянно приходилось быть начеку. Молчали только двое последних, погружённые в тяжёлые думы, ибо именно их двоих то, что всё-таки свершилось несмотря ни на что, касалось в наибольшей степени. И потому они, не спеша вмешиваться, молча наблюдали за тем, что показывает Зеркало Мира, плашмя лежащее на столе, разделяющем богов.
- Тише, братья и сёстры, - наконец уронила Треликая, и все обернулись к ней, ожидая что же скажет та, что обычно предпочитает молчать и делать. – Они уже родились и изменить это не в наших силах. Подул ветер перемен, так давайте же строить мельницы, а не стены.
Подавшись вперёд, она склонилась над Зеркалом и посмотрела на только что родившуюся посреди леса девочку, смотрящую на мир огромными изумрудными глазами. Улыбнувшись одной из Дочерей Перемен, ибо вторую увидеть богам этого мира было не подвластно, Треликая богиня произнесла:
- Да будет же благословенна душа твоя, дитя.
Где-то там, далеко от этого места, в той части этого мира, что отведена смертным, на руке маленькой девочки, которой судьба отвела одну из главных ролей, вспыхнула серебряная перевязь узора, лучше всяких слов говорящего, что это дитя благословлено богиней. А ещё дальше, в мире совсем других богов во главе с Одином, такой же узор вспыхнул на руке другой девочки, которой досталась вторая половинка этой души. И ни те, ни другие боги не могли с точностью предугадать, на чей именно мир должны обрушиться Перемены.
Пятеро магов остановили своих коней на границе одного из немногочисленных Древних лесов, но входить не спешили. Видимо, ждали подкрепления. Им не было ведомо, что за ними пристально наблюдают, как и то, сколь сильная ненависть кипела в душе наблюдательницы и каких усилий ей стоило не дать ей выхода. Нападать она не спешила. Эверихальд выжидала, решая, как быть.
Всё мажеское племя она ненавидела с детства, впрочем, как и они её. Хотя нет, наверное, стоит выразиться иначе. У неё не было привычки ненавидеть кого-то просто за то, что он родился тем, кем родился, она ненавидела лишь тех, кто хотел убить её, и ещё парочку, но уже по другим причинам, одного из которых эти самые причины привели к бесславной гибели. Однако это несколько иная история и сейчас для неё не время.
Таких, как она, испокон веков уничтожали при помощи боевых магов, избравших путь «избавления мира от нечисти поганой», как это называлось в простонародье и «уничтожения чудовищ», как сие именовал высший свет и сами маги. Почему она и ей подобные вдруг оказались чудовищами? Да как раз просто потому, что им не повезло родиться теми, кем они родились – хотя сама Эверихальд это невезением не считала, просто люди были болванами. Не важно, причиняешь ты кому-то вред или просто пытаешься выжить – ты всё равно будешь монстром в их глазах, ибо ты не такой, как они, не человек. Да, как вы уже наверняка поняли, Эверихальд была нечистью, пусть и наполовину. Как это – наполовину, наверно спросят многие из вас? Неужели кто-то из людей сошёлся с презренной нечистью? А вот это история интереснее, отвечу вам я, и для неё время как раз подходящее, иначе как вы поймёте, с кем мы имеем дело?
Нечисть скрывается от людей уже много столетий, вынужденная прятаться, или, как многие из нечисти разумной, притворяться человеком, постоянно меняя личность и место жительства из-за слишком долгих по меркам людей жизни и молодости. Мать Эверихальд была одной из тех, кто притворялся человеком, но на самом деле была одной из сильнейших среди нечисти – лунным драконом. Она прожила среди людского рода в облике человека многие столетия, многое умела и знала, и в своё время ей удалось стать одной из лучших модисток Аранта. Одеяния у неё не стыдилась заказывать даже сама королева. Это-то женщину и погубило. Однажды, когда её вызвала во дворец королева для обсуждения очередного заказа, ей не повезло приглянуться королю. А потом не повезло ещё сильнее – они пересеклись в одном из пустынных коридоров дворца. Да, нечисть, а тем более драконы, телом гораздо сильнее людей, но мать Эверихальд была всё же женщиной, пусть и очень древней, и сковавший её страх не дал ей оказать достойное сопротивление. Да и попробуй воспротивься королю-тирану – сразу окажешься на плахе. Позже она выяснила, что беременна. Будучи умной леди, она пыталась это скрыть, но держать в тайне подобное достаточно долгий срок попросту невозможно. Во время очередного её визита во дворец король всё заметил и, не будучи никогда дураком, понял. А поняв испугался, зная, что супруга у него умна, прозорлива, мстительна, но справедлива, и что стоит ей узнать правду – а она узнала бы – мстить будет именно ему. В страхе король обратился к своему младшему брату, Архимагу, главе Гильдии магов. И лишь одному ему известно, как он узнал тайну матери Эверихальд о том, что та не человек.
Её мать обратилась в бега и её укрыли ду́хи Древнего леса, одарив её лесной магией, чтобы в уплату за защиту и кров она и её дети исполняли роль Хозяйки и Хранительницы. Вскоре та разрешилась от бремени двумя близнецами, девочкой и мальчиком. На первый взгляд они различались лишь тем, что мальчик имел более светлый оттенок зелёных глаз, да серебряные волосы имели сильный золотой отлив, а не лиловый, как у сестры. Однако на самом деле их различие было куда сильнее – девочка родилась драконом с сильным даром человеческой магии, доставшимся ей от дяди, а мальчик – простым человеком с одной лишь лесной магией, дарованной ду́хами. Через полгода их нашли. Но не Архимаг, а канцлер. И он предложил их с братом матери сделку. Оказалось, что королева тяжело больна и вот-вот умрёт, а короля поразило проклятие бесплодия, которое не удалось снять ни одному некроманту. Стране нужен был наследник и канцлер поставил женщину перед выбором: либо она отдаёт сына, и канцлер дарует им с дочерью дополнительную защиту от Архимага, либо люди, которых привёл канцлер, убивают её, и забирают детей. Решение было очевидно. В лесу остались только две драконицы, а совсем скоро народ Аранта поверил, что королева скончалась в родах.
Эверихальд научилась у матери многому: фехтованию и владению кинжалом, конной езде (тренироваться, правда, приходилось не на спокойной домашней животинке, а на одной из согласившихся помочь лошадей из пасшегося в окрестных полях дикого табуна), рукопашной борьбе, этикету, умению притвориться буквально кем угодно, от леди до подзаборного мальчишки или шлюхи, десяткам наук и это лишь малый перечень того, что сочла нужным вложить в её голову и тело мать. Лишь человеческой магии обучить не могла, потому что для безопасных занятий требовался опытный наставник. И маленькая Эвери всегда знала то, о чём мать никогда прямо не говорила: из неё растят месть. Месть королю и Архимагу. А ещё Эверихальд знала, что отомстит. Они зарабатывали в близлежащем городке пением и танцами на улицах, появляясь там по очереди, и два года назад мама вернулась уже погибающей. Её убили маги, посланные дражайшим дядюшкой, уж Эверихальд постаралась это выяснить. Не помогла ни защита канцлера, ни защита ду́хов. И этого Эвери простить не могла. Не знала только одного – как отомстить, ведь к Архимагу и королю не так-то просто подобраться для осуществления достойной мести, а не просто убийства.
Так и вышло, что теперь Эверихальд жила в Древнем лесу и в настоящий момент следила за пятёркой боевых магов, сидящих у границы леса на нервно переминающихся жеребцах. Несмотря на всю свою ненависть к ним, убивать Эверихальд не хотела. Она по природе своей старалась судить справедливо и понимала, что эти вояки не виноваты в предубеждениях, которые прочно вбили им в сознание. Значит, следовало для начала попытаться их прогнать. Хотя бы для того, чтобы потом сказать самой себе: «Я сделала всё, что могла, они сами виноваты».
- Они провожали тебя, как преданная свита свою королеву, - вдруг тихо отметил менталист, когда они пересекли границу.
«Значит, заметил», - с усталой горечью подумала Эверихальд, чувствуя себя тысячелетней старухой, а не пятнадцатилетней девушкой. Оборачиваться она себе не позволяла, чтобы не рвать сердце ещё больше. – «Заметил, но так ничего и не понял. Стоит ли объяснять?»
- Я не их королева, - вздохнула девушка. Как ни крути, а этот менталист ей всё же странным образом симпатичен, а потому можно было и попытаться объяснить. – Я часть семьи. И лес тоскует, расставаясь со мной, поэтому и прощался.
- Лес? – удивлённо переспросил менталист. – Ты хотела сказать – его жители?
- А они не лес? – спокойно поинтересовалась Эвери. – Лес – это его цветы, кусты, деревья, животные, его насекомые и птицы, его русалки и мавки, прочие его ду́хи… всё это лес. И я тоже лес, пусть и покидаю его надолго. Можно стать лесом, если он примет, но перестать им быть невозможно. Они все – семья и они провожали свою сестру в долгий путь, до конца которого она может не дойти. Сестру, понимаете? Не королеву. Не стоит пытаться мерить лес человеческими мерками и понятиями, мы – не вы, мы – лес.
Да. И брат – тоже лес, хоть не был в нём с тех пор, как его забрали. Потому что в момент рождения лес его принял как свою часть. Страшно представить, как тяжело лесу с детства жить и воспитываться среди людей. Наверняка он всю жизнь живёт с чувством странной тоски, неудовлетворённости, утраты, словно находится не на своём месте, не там, где должен. Словно лишился дома. И теперь так же придётся жить и ей.
Эверихальд сама не могла понять, зачем рассказывает и объясняет это всё совершенно чужому, по сути, существу, однако ей почему-то было очень любопытно, поймёт он или нет. Бросив на него мимолётный, как бы безразличный взгляд, она мысленно удовлетворённо улыбнулась. Всё он, кажется, понял. Может, не совсем так, как надо, но оказался близко к истинному пониманию.
- Вот такая вот у меня семья, - чуть развела руками, почему-то начиная ощущать себя неловко под пристальным взглядом менталиста. – Странная, но другой не надо.
Снова не просто слова. Тонкий намёк на то, что если есть возможность избежать навязанного опекунства, то ему пора бы об этом способе рассказать, менталист предпочёл проигнорировать. Вместо этого вдруг спросил:
- А что означает на вашем языке твоё имя?
Если бы Эверихальд можно было заставить растеряться резкой сменой темы, то она не сторговала бы себе ни одной из оставшихся в избушке книг. Так что, если лорд Раввен планировал таким образом невесть зачем выбить её из колеи, то его расчёт не оправдался.
- «Клинок справедливого возмездия», лорд Раввен, - пожала плечами Эверихальд. – Это имеет какое-то значение?
Для дракона, как и для любой нечисти, имя и его значение, конечно, означают очень много, но для человека-то пустой звук. Так к чему этот вопрос? Это настораживало.
- Нет-нет, - с улыбкой заверил её менталист, словно успокаивая. – Просто исследовательский интерес. Я учёный и любопытство моё имеет весьма широкие границы. Не хотелось бы быть слишком уж навязчивым и надоедливым, но можешь, пожалуйста, сказать что-нибудь на драконьем?
- Ещё чуть-чуть и мы дойдём до того, что вы попросите написать учебник по нашему языку, - отшутилась Эвери и, увидев, как сверкнули глаза менталиста, явно получившего неплохую идею, тихо рассмеялась. На счёт причин интереса менталист ни словом не соврал, чем порадовал девушку. Она его понимала. Сама всю жизнь была из той же породы, никогда не могла устоять перед возможностью получить новые знания. – «Хель ле эда́льго моль аль соле́ Альра́не ви́не ви́то ими́ль ане́ дакка́ре». Это означает: «Да не погаснут свет и сила Треликой, пока жив хоть один дракон». Такой фразой заканчивается любая молитва Треликой. Разнится лишь последнее её слово. У оборотней – «агаро́тте», у эльфов – «этто́ре», ну и дальше соответственно. Молиться ей среди нечисти принято именно на нашем языке.
Эверихальд мысленно вздохнула, жалея, что не выйдет постоянно говорить на родном языке – таком красивом, мелодичном, певучем и удобном. Однако даже несколько слов, произнесённых на нём, принесли облегчение.
- А почему так? – ожидаемо поинтересовался менталист.
Эверихальд усмехнулась. Что ж, она сама дала информации больше, чем требовалось для ответа на его вопрос, потакая такому знакомому и понятному ей научному интересу, что так часто разгорался в ней самой. Так что сама и виновата, что у него появились новые вопросы.
- Мы… как маги среди людей, - попыталась объяснить Эвери. Это не так-то просто – объяснить человеку, что и как заведено у нечисти. Особенно когда сама только слышала об обычаях нечисти от матери, но никогда не наблюдала вживую. – Хотя, если отбросить маленькую вероятность того, что найдётся какая-нибудь крохотная горстка драконов в Вечных Землях, то вернее будет говорить, что я среди нечисти как маг среди простых людей. Я сильнее, быстрее и ловчее любого эльфа, оборотня, фейри, дроу, сильфиды, феникса, гнома и так далее. Что уж говорить о полуразумной и неразумной нечисти. Я могущественнее. Я – возлюбленное дитя Треликой даже без благословения, как и любой лунный дракон. Поэтому лунных драконов уважают и почитают в кругах нечисти. А наш язык считают священным. Только фейри разговаривают и молятся на своём, потому что вторые после лунных драконов. Говоря проще, лунные драконы – избранные творения Треликой, милорд.
- А ты ещё и благословлена ею, - хмыкнул менталист.
- Я давно задумывалась об этом, - кивнула Эверихальд. – Но… Если я действительно единственная, кто остался от нашей расы, то причина благословления более, чем ясна.
- Лунные драконы, - задумчиво протянул менталист. – А не лунные бывают?
- Бывают, - подтвердила Эверихальд и, не сдержавшись, добавила. – Но если они вымерли тоже, то я лишь порадуюсь, - увидев, как заинтересованно подался в её сторону менталист, Эвери поняла, что придётся объясняться. – Битва богов против сына Таарона и Бездны, что он подчинил. Создания Треликой тоже принимали в ней участие, хоть люди и предпочли забыть, как мы с ними тогда объединились на некоторое время. Но и среди наших нашлись предатели, которые были прокляты Треликой. Чёрные драконы – потомки драконов-отступников.