Барские рассказы. Вступление
Почему «Барские рассказы»? Всё просто: город Бар – первая точка на новой карте жизни, две первые, самые суматошные, светлые и абсурдные эмигрантские зимы. А ещё потому, что когда вдруг остаёшься без ресторанов, домов и привычных понтов, единственный «бар», в котором ты точно не потеряешься – это город на берегу моря.
А если кто-то слышит в этом что-то барское, с налётом дворянства и лени – что ж, пусть так и будет. В эмиграции всем приходится быть понемногу барином, когда решаешь, во сколько вставать и где искать завтра кофе, а где – новый дом.
Барские рассказы. 1. Дом на песке
Если бы мне когда-нибудь сказали, что я стану «барином» – хоть на время, хоть на съёмной квартире, – я бы только рассмеялся. В России, если честно, барство моё ограничивалось умением выбрать столик получше в ресторане, не у туалета. Да и тот ресторан оказался моим всего на несколько месяцев – ровно на столько, на сколько государство разрешило людям сидеть по ресторанам. Сначала мы всей семьёй играли в «рестораторов», потом поиграли в «выживание», потом просто посидели по домам – как и весь мир.
Дом, о котором я долгое время мечтал, мы тоже строили долго и мучительно, как обычно это бывает. Я, конечно, представлял себе семейное гнездо: простор, уют, идеальные стены. По факту гнездо всё время разбирали на дрова подрядчики, обещавшие закончить «через недельку». Потом закончилась не стройка, а моя вера в сроки и вообще в чудеса на отечественном рынке. В общем, в один прекрасный момент, когда у меня уже не было ни ресторана, ни дома, ни, если честно, уверенности, что стоит строить что-то ещё, мы решили посмотреть мир.
Я не из тех, кто спешит покинуть корабль при первых признаках приближающейся бури. Мы начали готовить и смотреть разные варианты. В это время цены на билеты улетели куда-то к орбите МКС, а здравый смысл подсказывал – лучше готовиться, чем срываться в никуда за полмиллиона рублей за кресло у иллюминатора. Выписывали доверенности, собирали бумаги, звонили друзьям, которые уехали раньше.
Все как один советовали Черногорию: «Там, говорят, море всегда под боком, мясо – на каждом углу, а пиво стоит как минералка». Первые несколько месяцев ешь чевапы и плескавицу с восторгом, а вино разливаешь за любые успехи адаптации. Но, честно скажу, к концу года даже ребёнок начал подозревать, что слово «гарнир» в этой стране – это просто хлеб, а пиво… оно теперь, кажется, снится мне по ночам вместе с соседской бетономешалкой.
Бывает же такое: уехал искать новую жизнь, а в итоге учишься мечтать о гречке и нормальном кефире.
Уехал я в октябре, как положено солидному эмигранту – один, с двумя чемоданами и лёгкой тревогой в глазах. Бар встретил меня солнцем и морем, которое, казалось, специально для меня сделали тёплым даже в конце октября. Первый месяц я жил как командировочный: утренний кофе в шортах и футболке, смутная тоска по зиме и привычке ругаться на коммунальщиков. В России в это время уже готовились к зиме, а тут – листья зелёные, люди купаются, а ты всё не веришь, что календарь не обманул.
Семья пока оставалась в России, я занимался главным: искал квартиру. Скажу честно – это был квест, достойный отдельной главы в учебнике для иммигрантов. Варианты попадались такие, что порой хотелось бросить всё и снять палатку на пляже. Одна квартира казалась уютной… пока не выяснялось, что сосед любит слушать балканский шансон с пяти утра. В другой была «просторная гостиная» – по меркам Дюймовочки, и «панорамный вид» – на соседский сарай. В одном месте хозяин убеждал, что вид на море есть – если встать на табурет и очень сильно прищуриться.
Я уже был готов согласиться хоть на что-то приличное, когда наткнулся на квартиру с двумя спальнями, просторной гостиной и таким видом на море, что даже мои скептические внутренние органы притихли от восторга. Сомнений было полно: не слишком ли хорошо всё совпало? Может, дом на кладбище? Может, соседи устраивают ритуальные танцы по ночам? Но нет – всё оказалось чисто, светло и даже без мистики.
Договор подписали быстро, и вот я стою на балконе с чашкой кофе, смотрю на Адриатику и думаю: а может, и вправду что-то получилось? С этой минуты каждый день начинался с утреннего ритуала: крепкий кофе, рассвет над морем, чувство, что временное наконец-то перестало быть чужим. Правда, по утрам я всё равно посматривал в окно: не придумает ли жизнь какой-нибудь новый подвох.
Пока ждал жену и дочку, занялся обустройством «гнезда»: закупал посуду (никогда не знал, что тарелки могут стоить столько, сколько мне платили за обед в моём ресторане), изучал магазины (первое правило – овощи только с утра, второе – к кассе нужно идти как к барьеру на скачках: с разбега и не глядя на цены), привыкал к местной жизни.
Когда наконец приехали девочки, всё в квартире изменилось: тишина уступила место разговору, холодильник – нормальному запасу еды, а балкон – коллекции игрушек и тапочек, которые дочь разбрасывала как хлебные крошки по тропе домой.
Суматоха, радость, ощущение, что ты уже не просто «приехал» – ты теперь действительно здесь живёшь. В доме снова завелась жизнь: на подоконнике остались кружки с недопитым чаем, под столом валялись детские книжки, а перед входом в ванную по утрам шёл весёлый спор, кто первым идёт в душ. Такое обычное счастье, про которое раньше даже не задумывался.
Первое время мы, как и полагается барской семье, наслаждались комфортом: простор, свет, море за окном, уют. Дочка нашла секцию по гимнастике, правда, для этого пришлось мотаться в Будву – каждый день тридцать пять километров серпантинов. Если зимой эта дорога занимала 30–40 минут, то летом, с приездом туристов, путь превращался в настоящее испытание: полтора, а то и два с половиной часа в пекле, среди пробок, гудков и тошнотворного аромата кондиционеров на последнем издыхании. А ещё – вечная вонь соляры: кажется, в Черногории каждая вторая машина – это старое пердящее корыто, способное оставить за собой облако солярного дыма, висящее в неподвижном воздухе, – до самой Будвы едешь, как в коптильне.