— Так ты действительно предательница, Айви? — с неуместным весельем спрашивает Марко.
Его глаза лихорадочно блестят, на щеках горят пятна нездорового румянца. Впору лоб пощупать, чтобы убедиться, что у него начинается жар. Марко выглядит заболевшим, но вместо того, чтобы лечиться, сидит на моей кухне, допрашивает, мешает собираться.
Гораздо больше, чем его болезненный вид, меня беспокоит рукоять клинка, выглядывающая из-под видавшей виды стёганки. Выхватить — одно мгновение.
Я разливаю по кружкам чай, одну ставлю на стол перед Марко, вторую оставляю себе и не сажусь, а, наоборот, приваливаюсь спиной к шкафу и остаюсь на ногах: пусть между нами будет крошечное, но всё же расстояние и пространство для манёвра.
— Марко, не слишком ли громкое обвинение?
— Мы «Безликая пятёрка», а ты вдруг бросаешь нас, твою семью, твоих друзей, самых близких тебе. Ты ведь тоже резала руку, смешивала нашу кровь, клялась в вечной дружбе. Как ты можешь уйти просто так, Айви?!
У-у-у-у…
Помню, нам было по пятнадцать-шестнадцать лет, дурные подростки, возомнившие себя королями этой жизни. Мы и правда поклялись в вечной дружбе: забрались в руины старого храма, дождались полуночи и смешали кровь в чашке с водой, зачерпнутой из случайной лужи, потом произнесли пафосные обещания и плеснули сомнительное содержимое чаши туда, где, по нашему мнению, в далёком прошлом должен был стоять алтарь.
— Я по-прежнему твой друг, Марко. — Не считая неловкого эпизода, когда едва не случился поцелуй, грозивший перейти в нечто большее. Хорошо, что не случился.
— Ложь!
Яростный крик, удар ладони по столу.
Если бы я не ждала чего-то подобного, я бы вздрогнула.
Но я ждала и сохранила безмятежное спокойствие, глазом не моргнула.
— Может, это ты меня предал? — лениво спрашиваю я. — Мы обещали, что принимать решения будем вместе. Один за всех, и все за одного.
Девиз из моей прошлой жизни «Пятёрке» понравился.
— Что?
— Ты и Дэн за всех приняли предложение того слизняка в котелке, невзирая на то, что я против, Лорен не согласна. — Я морщусь, вспоминая неприятный визит.
С ног до головы обвешанный дешёвыми амулетами, крепкий мужичок с липким взглядом и круглой шляпой на облысевшей голове вонял принадлежностью к криминалу. Связаться с ним — всё равно что подписать себе смертный приговор, но обещание несметных богатств заглушило мои возражения.
Марко сдувается.
Чтобы не оправдываться, он прикладывается к кружке, глоток за глотком выпивает половину.
— Айви.
— Мы ныряльщики в астрал, Марко. — Пусть не думает, что я легко отпущу. — Мы уходим в глубины, добываем воплощённый свет, и мы совершенно точно не воры, не убийцы, не бандиты. Понимаешь?
— Да с чего ты взяла, что он бандит? — вскидывается Марко, только вот неубедительно и вяло.
— А он честный и добропорядочный? — усмехаюсь я.
Марко набычивается:
— За четыре года мы добыли два воплощения, Айви. Два! Мне деньги сейчас нужны, Айви. Сестру кормить, матери на лечение, отца без жреца хоронили, хоть поминки в храме заказать. У Дэна положение ещё острее, не говорю уже о Лорен и Ви.
— Я твой друг, Марко. Я готова нырнуть с тобой за воплощённым светом так глубоко, как только у тебя хватит смелости и глупости. Как твой друг, я говорю тебе, что криминал — это не трамплин в жизнь, а короткий мрачный тупик. Но я тебе не мамка, чтобы прятать под свою юбку. Если однажды ты решишь завязать, я приду на помощь, только позови.
— Ха…
— Ещё чаю?
— Айви.
— Мм?
— Мы с Дэном приняли предложение от лица всей «Пятёрки». Мы уже получили аванс, и для тех людей мы все уже их… подчинённые. Если я не приведу тебя, остальные пострадают.
Опять пытается вызвать во мне чувство вины? Да сколько можно! Я ведь почти поверила, что у Марко случилось некоторое просветление в мозгах. Увы, пока что в его мозгах исключительно звенят монеты.
— Вы с Дэном тайком нас продали. Друзья так не поступают, знаешь ли. Но раз ты продолжаешь говорить о дружбе, то возьми на себя ответственность, — пожимаю я плечами.
Марко ставит кружку и с нарочитой медлительностью поднимается из-за стола, будто вырастает. Теперь он на голову выше меня, давит тяжёлым взглядом с высоты своего роста.
Я беззаботно допиваю остывший чай — если дойдёт до схватки, мне нужны свободные руки.
В обычной драке у меня, разумеется, нет ни малейших шансов. А вот нырнуть в астрал до того, как Марко меня схватит, я могу. То, что он нырнёт следом, меня не пугает — в астральные догонялки я выиграю и даже не запыхаюсь.
Нырять вовсе не обязательно, мне есть чем удивить Марко.
То ли он не решается применить силу, то ли остатки совести всё-таки проснулись, в чём я уже сомневаюсь. Я отмечаю, что пятна румянца расползлись во всю ширину щёк и потемнели, лихорадочный блеск глаз поблёк. Марко прерывисто и долго вдыхает, задерживает воздух и шумно выпускает струю.
Я в притворной расслабленности готовлюсь к броску.
Моё упрямство его разозлило…
Нехорошо, что Марко снова закипает.
Опять хлопок ладони по столу.
— Сегодня в полдень будь на нашем месте. — Тон приказной. — «Котелок», пользуясь твоим выражением, представится как наш новый босс. Если ты не явишься, Айви, он сам тебя найдёт. Поверь, его методы убеждения тебе очень не понравятся. Я предупредил.
Сказать или не сказать?
С одной стороны, мне совершенно не нужно, чтобы меня искали. С другой стороны, Марко может использовать мою откровенность против меня. Использует ли? Пожалуй, от друга, очевидно бывшего, проблем меньше, чем от ищеек криминала.
Горько до тошноты, но я не подаю вида, нахожу силы на улыбку:
— Сегодня в полдень я буду на вокзале, Марко.
— Что? Куда ты собралась? Айви, чепуха. Тебя найдут, куда бы ты ни сбежала. К тому же сегодня, если ты забыла, первый день Фестиваля, обычных рейсов нет, единственный поезд, как раз в полдень, отправляется в Восточную академию магии. Тебя даже в вестибюль не пустят. Так что не опаздывай, ага?
Ныряльщики в астрал не маги, а Восточная академия принимает исключительно элиту, так что я понимаю, почему Марко не воспринимает всерьёз двусмысленность моего ответа — без документа о зачислении в поезд не попасть.
Допустим, мне удастся пробраться в вагон, — смысл?
Стать нелегальной студенткой — предприятие очень сомнительное даже для меня, и Марко это прекрасно понимает. Только вот он не учитывает, что я давно подготовилась.
Марко с видимым удовлетворением кивает и из тесноты крохотной кухни протискивается мимо меня в ещё более крохотную прихожую, а оттуда выпадает в напоминающий узкий норный лаз общий коридор барака.
— До встречи, Айви.
— Счастливо, — это вместо «прощай».
Я с глухим щелчком закрываю за Марко входную дверь.
С той стороны раздаются и тут же стихают шаги, а я зачем-то продолжаю стоять у двери, будто жду чуда, будто жду, что Марко вспомнит, как совсем недавно сам мечтал поступить в Первое артефакторское училище, стать лучшим из лучших… Куда что делось? Да, интеллект не входит в перечень его достоинств, но Марко достаточно умный… Как он может не понимать, что стоит на краю пропасти?!
Что же, он свой выбор сделал, а я делаю свой.
Мне бы хоть Лорен выдернуть, но она пойдёт за Дэном…
И Ви тоже слепо верит Дэну.
Горько.
Вернувшись на кухню, я сбрасываю штаны, старую, в хлам затасканную кофту, нижнее бельё и, оставшись полностью раздетой, выдвигаю из-под стола самый настоящий медный таз. Увы, трущобы водопроводом никто не снабжал, о душе и гидромассаже можно только фантазировать, пока тащишь вёдра аж с реки, благо вода в ней чистейшая, как в горных ледниках, а не как, например, в Ганге.
Не обязательно мыться в тазу — вчера я плескалась в общественной купальне.
В Восточной академии, если верить тому, что я успела узнать, у каждого студента своя спальня и своя уборная, меня ждёт своя персональная ванна. Мечты-мечты…
— Фр-р-рь, — раздаётся за спиной.
— О, Фырька, — оглядываюсь я. — Нагулялась?
На столе материализуется астральная хтонь — внешне похожая на косматую кошку, только с поправкой на то, что тёмно-серая с чёрными и седыми вкраплениями шерсть медленно испаряется, поднимаясь в воздух кольцами густого дыма. Хтонь по-кошачьи жмурится, на миг прикрывая пылающие багряным светом глаза, лениво тянется и между делом демонстрирует когти, клыки.
В академии я буду врать, что Фырька — призванный дух, милейшая няша…
Повеселев, я выбираюсь из таза, насухо вытираюсь. Волосы я мочить не стала и сейчас тщательно прочёсываю их влажным гребнем. Марко прав: девицу в лохмотьях нищенки в вестибюль вокзала сегодня не пустят, выглядеть надо соответствующе. И я собираю волосы в аккуратный пучок, закалываю шпильками-невидимками. Вместо шляпы у меня будет широкий ободок. Макияж в дорогу лишний, я ограничиваюсь подводкой, которая подчеркнёт глаза, сделает взгляд более выразительным.
В комнате на дне шкафа в мешке-пыльнике меня ждёт нательное бельё из бутика столицы, у дальней стенки висит дорожный костюм, надёжно защищённый непроницаемым чехлом. Я обуваюсь, одеваюсь. Сочетать тёмно-синюю юбку с яркой мятной блузой — по местным меркам смелое, но допустимое решение. Белый укороченный жакет добавляет образу свежести, а короткие перчатки из сетки становятся финальным штрихом моего преображения.
Я прячу кошелёк под пояс юбки, а в руках оставляю пустой клатч.
Не хватает браслета и броши, а лучше нитки жемчуга на шею, но чего нет, того нет.
Зато есть короткий клинок, который я пристёгиваю на щиколотку.
Кажется, всё? Окинув комнату прощальным взглядом, я не вижу ничего, что мне могло бы быть нужно. Я так и оставляю кровать незаправленной. На кухне таз с водой, мои старые тряпки, кружки с чайными опивками. В качестве извинения за бардак я выкладываю на стол два столбика медяшек — уверена, хозяйку барака порадует не идеальная чистота, а дополнительная плата.
— Фырь? — зову я. — Нам пора. Давай повяжем тебе бантик?
— Шес-с-с…
— Поняла-поняла. Кстати, шипеть совсем не обязательно. Идём?
Я закутываюсь в драный плащ, уляпанный уличной грязью с лицевой стороны и чистый с изнанки, на плечо закидываю пустой мешок в разноцветных заплатках. Надеюсь, никому не придёт в голову разглядывать мои туфельки? В целом я могла бы не заниматься маскарадом, а пройти через астрал, но предпочитаю столкнуться с соседями, нежели с астральными тварями. При встрече сородичи Фырь попытаются сожрать и меня, и её, так что пешочком.
Скрыв причёску под невзрачной косынкой, я пускаю Фырь в откинутый капюшон плаща и выхожу в общий коридор барака. Я едва не наступаю в лужу. Видимо, кто-то расплескал воду, пока нёс.
На улице гораздо приятнее, погода хорошая, солнце светит, а вот праздника совершенно не чувствуется: ни волшебных гирлянд, ни свечей, ни букетов вереска — ничего, что бы напоминало про первый день Фестиваля магии. Я передёргиваю плечами. Хотя я провела в трущобах пять с хвостиком лет, и это было хорошее время, я рада, что покидаю унылые кварталы, надеюсь, навсегда.
Отойдя на десяток шагов, я замечаю знакомую мордашку — соседский мальчишка лет десяти ойкает и прячется обратно за угол барака прежде, чем я успеваю крикнуть «привет». Никогда ранее он меня не дичился, наоборот, охотно принимал угощение. Интересно…
Я отворачиваюсь и позволяю лабиринту узких улочек увлечь меня в своё переплетение. Трущобы — это сплошной самострой сараеподобных домишек, редких добротных построек, а чаще шалашей, возведённых из откровенного хлама и понаставленных так тесно, что порой между ними приходится протискиваться боком. Есть и несколько широких проходов, но ни один из них не ведёт туда, куда мне надо. Я сразу беру бодрый, но не слишком быстрый темп.
Что же, шпион из мальчишки пока ещё неловкий.
Немного ускориться, попетлять — и я стряхну хвост, но я этого не делаю. Зачем? Пусть следит, пусть Марко убедится, что я выбрала вокзал.
Поросший лохмотьями буро-жёлтого лишайника и щёткой чахлой травы уступ только кажется отвесным и неприступным. Заинтересованные личности давным-давно проковыряли в нём надёжные ступеньки и даже замаскировали крепкие верёвочные перила, сделали всё для удобства ночных вылазок.
Вот только в светлое время пользоваться лесенкой запрещено.
За такое ножом под ребро угощают или долго и больно пинают.
Я откровенно нарываюсь.
— Сэсс… — выдыхает в ухо Фырька, предупреждает об угрозе.
— Да, знаю.
Прибавив шаг, я оказываюсь у подножия уступа раньше, чем глазастый громила кидается следом, успеваю взбежать по ступенькам метра на полтора, дёргаю полы плаща и юбку вверх, уворачиваюсь от растопыренной пятерни, лишь ощущаю резкий порыв воздуха. По спине пробегает холодок.
Ещё ступенька, ещё шаг.
Громила спрашивает скорее удивлённо, чем зло:
— Жить надоело? Слезай немедленно.
— Я очень тороплюсь, — оправдываюсь я и едва выдёргиваю ногу.
Его пальцы соскальзывают по щиколотке. Будь он на долю мгновения проворнее, стянул бы меня вниз. И может стянуть! А неудачно кувыркнуться и сломать шею в мои планы точно не входит. Ругнувшись, я делаю то, чего не собиралась, — избавляюсь от плаща.
Фырь по-прежнему в капюшоне, и плащ вместе с ней падает громиле на голову.
Астральная хтонь точно не расшибётся, за неё я не беспокоюсь. Сверху мне хорошо видно, как Фырька гибкой тенью выскальзывает из капюшона. Цапнув край ткани зубами, она не позволяет громиле легко освободиться, наоборот, с дивным проворством закручивает плащ в пару оборотов, и этого достаточно, чтобы мужику стало не до меня. Пока он выпутается, я ступенька за ступенькой поднимусь.
На самом деле угроза измазать белоснежный жакет пугает меня гораздо больше, чем то, что громила меня всё-таки достанет. С ним я как-нибудь справлюсь, с грязью — увы.
— С-с-с-с? — Фырька легко обгоняет меня и заглядывает глаза.
— Умница.
Форы, которую Фырька для меня выиграла, хватает, чтобы добраться до самого верха.
Трущобы, прощайте.
— Ты! — Внизу громила с оглушительным чихом наконец сдёргивает с лица мой плащ, и теперь в его окрике звенит ярость. Наверняка моя выходка будет ему дорого стоить, а скрыть дерзкий побег не получится, тем более, кроме мальчишки-шпиона, у нас и другие зрители нашлись. Впрочем, меня вся эта история больше не касается.
Я сбрасываю платок, мельком убеждаюсь, что одежда, не считая пятнышка на левой перчатке, в полном порядке, и переступаю через полосу жиденьких кустов в новый этап своей второй жизни.
До вокзала я добираюсь легко и без приключений: нанимаю самоходный экипаж. Внешне это самая обычная карета, а вот начинка ближе к автомобильной. Вместо топливного бака — энергетический накопитель, вместо мотора — руна, вместо руля — штурвал, и крутит его извозчик.
Мы проезжаем сквозь предпраздничную суету, бурлящую в кварталах среднего города. Здания, ограды, кусты, деревья — всё увито волшебными гирляндами. В окнах на подоконниках темноты ждут фестивальные разноцветные свечи, двери украшены масками, а кое-где стоят фигуры астральных сущностей. По улицам вовсю снуют лоточницы, и сегодня у них на продажу вереск во всех его видах: связанный в пучки, сплетённый в венки и собранный в букеты.
Если здесь так, то что же будет вечером на центральной площади? Ха, я не увижу.
Зато увижу, как Фестиваль празднует Восточная академия.
Экипаж выезжает к зданию вокзала и останавливается перед центральным входом. В переднюю стенку раздаются два уверенных удара — извозчик сообщает, что мы прибыли. Я поправляю жакет, провожу кончиками пальцев по манжету. Кажется… я нервничаю?
— Перемены всегда к лучшему, правда, Фырь? — подбадриваю я себя.
— С-с-с-с…
Моя питомица лениво тянется, прогибается в спине, выставив хвост к потолку. Медленно извивающиеся завитки шерсти, превращающейся в тающий в воздухе дым, завораживают, смотреть можно как на бег воды или пляску пламени.
— Красотка.
Я спускаюсь на мостовую, расплачиваюсь с извозчиком.
Фырька запрыгивает мне на плечо, бодает в висок. Видимо, лучше меня чувствует мою нервозность и успокаивает.
— С-с-с-с…
— Не «с-с-с-с», а с этого момента ты призванный дух.
Пришло время узнать, чего стоит мой план.
Пожалуй, впервые на моей памяти в здание вокзала никто не входит и никто не выходит. И впервые я вижу караул: по обеим сторонам двустворчатых дверей вытянулись по струнке облачённые в парадную форму городские стражи. Я поднимаюсь по лестнице. Фырь удостаивается пары опасливых взглядов, а я — уважительных кивков. Далеко не каждый маг может позволить себе волшебного помощника… Стражи распахивают для меня створки, и я вхожу в облицованный жёлто-оранжевыми изразцами вестибюль. Мои шаги отдаются гулким эхом. Под купольным сводом я оказалась одна.
Забавно: в толпе я чувствую себя уютнее.
Я пересекаю вестибюль — и зал ожидания, и выход на платформу в правом крыле. Здесь тоже пусто, но за одним исключением. У окна с видом на платформу за дальним столиком о чём-то спорят лорд Стен Талло, крупный мужчина с коротким ёжиком тёмных волос, и его, как я полагаю, средний сын, довольно тонкокостный юноша, совершенно не похожий на отца фигурой, зато один в один повторяющий его черты лица.
Именно к ним я и направляюсь, а мимоходом кидаю буфетчице:
— Горячий шоколад, пожалуйста. — В прошлый раз, когда я каталась в столицу, вокзальный шоколад показался мне восхитительным.
— Сию секунду, госпожа! — обещает она, но не двигается с места, смотрит на мою Фырьку с каким-то совершенно детским восторгом.
— С-с-с-с, — польщённо откликается Фырь.
Приблизившись к столику, я останавливаюсь.
Младший Талло замолкает на полуслове и встречает меня недружелюбным молчанием, а вот старший ради меня даже от стула отрывается и широко раскидывает руки, приглашая обняться. Я медлю, но всё же принимаю предложенные правила игры, позволяю не только стиснуть себя в костоломной хватке, но и целомудренно чмокнуть в лоб. Фырь с возмущённым шипением спрыгивает на стул. Я же позволяю лорду оглядеть себя с ног до головы, даже поворачиваюсь для его удобства — имеет право убедиться, что я выгляжу достойно.
До прибытия поезда остаётся чуть больше четверти часа.
Старший лорд галантно пододвигает для меня стул, ухаживает. Я в ответ улыбаюсь, притворяясь балованной дочкой, а вот братик сидит мрачнее тучи, и мне его настрой не нравится.
— Лорд, позвольте уточнить один нюанс? — склоняю я голову к плечу.
— Айви, разве мы не всё выяснили? — мигом напрягается старший.
Неужели он подумал, что я захочу дополнительных денег?
Пфф!
— Мой новообретённый брат мне откровенно не рад, — поясняю я. — Мне бы не хотелось, чтобы это стало проблемой в будущем.
— Тимас!
— Лорд, — обращаюсь я к младшему, — я здесь, чтобы вместо вас навсегда отказаться от магии и присоединиться к Белому факультету. Может быть, я неправильно поняла ваши намерения и на самом деле вы хотите стать не магом, а рунным мастером?
Если он сейчас скажет да, то все мои планы Фырьке под хвост. Я останусь без благородной фамилии, без документов, без поступления…
Идею пробраться в академию нелегальной студенткой можно рассматривать как запасной план?
Старые семьи веками «жертвовали» наследниками, отправляя их на Белый факультет. Времена изменились, и некогда престижное направление из привилегии превратилось в навязанную традицией обузу. Кому нужны руны, когда приходится выбирать между работой с древними знаками и заклинаниями, настоящей магией? Совместить, увы, не получится.
Поначалу «белый долг» скинули с наследников на младших детей. Лорд Талло осмелился пойти ещё дальше: удочерил меня. По легенде я его незаконнорожденная дочь, признанная и принятая в род. По факту я никто, девочка с улицы, согласная продать почку, то есть магию.
— Почему на Белый факультет не может пойти Шон? — вскидывается Тимас. Мой вопрос будто придал ему сил.
— Мы уже обсуждали это.
— Ты принимаешь в род невесть кого.
Мальчишка прав. К моему счастью, безопасники рода Талло сработали недостаточно хорошо и раскопали только то, что я для них приготовила, до сомнительных фактов из моей биографии они не добрались.
Если однажды я стану частью рода Талло не только на бумаге, но и по-настоящему, первым же делом вздрючу этих бездарей.
— Тимас, тебя только это моё решение беспокоит? Может быть, ты и в других моих решениях сомневаешься?
— Никак нет, — сникает парень.
— Прекрасно. В таком случае потрудись относиться к Айви как к своей единокровной сестре.
— Да, отец.
Надеюсь, мальчишка проблем не доставит.
За разговором я напрочь забыла про горячий шоколад, а ведь он здесь и вправду божественный. Я делаю глоток и блаженно жмурюсь. По языку растекается приторная сладость с горчинкой. Я запиваю водой и ловлю на себе внимательный взгляд Тимаса. Кажется, мои манеры ему не по вкусу. Я делаю ещё глоток.
В трущобах дворцовому этикету не учат. В основном мне пришлось опираться на книги и воспоминания из прошлой жизни, а ещё этим летом я три дня прожила в доме столичной гувернантки, честно пытавшейся вложить в меня… всё. Результат мне нравится: сейчас я произвожу впечатление приличной горожанки, которую наспех облагородили, точь-в-точь моя легенда.
Не найдя к чему придраться, Тимас отворачивается.
— Айви, твои документы во внешнем кармане. — Лорд Стен кивает на саквояж под столом.
— Багаж? — уточняю я. Тащить с собой ещё и чемодан мне совершенно не хотелось, и я доверилась супруге лорда Талло. По её указанию всё необходимое, начиная со сменного белья и заканчивая запасом канцелярии, должны собрать её горничные.
— Доставят в комнату.
— Хорошо.
— Если что-то понадобится, не стесняйся беспокоить Тимаса, Айви. Можешь подходить к нему с любыми вопросами.
— Обещаю не беспокоить по пустякам, — хмыкаю я приунывшему парню.
Дальний торец платформы заволакивает нежно-голубой туман. Полупрозрачный, он стремительно густеет и обретает сходство с грозовым облаком. В его недрах, добавляя сходства с тучей, вспыхивают и гаснут разряды серебристых молний.
Без пяти полдень, надо полагать?
Старший лорд Талло сверяется с карманными часами и поднимается. Тут же вскакивает Тимас. Я без лишней спешки достаю из-под столика саквояж. Когда мы втроём выходим на платформу, очертания поезда уже появляются в тумане. Длинный состав выезжает на платформу, и перед глазами проносятся тёмно-синие вагоны. Поезд плавно замедляется, пока полностью не останавливается. Двери ближайшего вагона открываются, и на платформу спускается проводник в форменном сюртуке.
— Лорды Талло, леди Талло, — приветствует он.
Получается, у него есть список пассажиров? А если бы я, например, ждала на другой платформе? Поезд ведь собирает студентов через всю страну, хотя большинство сядет в столице.
Тимас протягивает свои документы. Я достаю из саквояжа свои.
— Успехов, дети, — желает нам старший лорд. — Учитесь достойно!
— Да, отец.
— Добро пожаловать на борт. Ваше купе четвёртое.
Одно на двоих?!
Я стараюсь не показывать удивления. Перспектива оказаться с Тимасом наедине меня совершенно не радует. Нет, я не думаю, что он мне что-то сделает, однако мозг он мне будет есть чайной ложечкой, долго и с наслаждением.
Из тамбура мы попадаем в широкий коридор. Если стены и потолок отделаны деревянными панелями, то пол скрыт толстоворсой ковровой дорожкой глубокого синего цвета, подобранного явно под внешний цвет вагона. За дверцей с четвёртым номером нас встречает подобие гостиной: всё тот же деревянный интерьер, синий диван, мягкое кресло и салонный столик под белоснежной скатертью.
Тимас сдвигает боковую створку и молча скрывается в открывшемся проёме.
Я сдвигаю такую же створку со своей стороны и обнаруживаю за ней миниатюрную спальню, соединённую, если я правильно поняла, с персональной уборной.
Какая прелесть…
Потом полюбуюсь.
Оставив саквояж в изножье спальной полки, я быстро возвращаюсь в общий коридор, чтобы помахать на прощанье лорду Талло. Лжепапочка по-прежнему стоит на платформе, и проигнорировать его будет ошибкой. Мы встречаемся взглядами, и я с энтузиазмом маленькой девочки принимаюсь махать обеими руками. Лорд с улыбкой поднимает в ответ ладонь.
Ха?
— Любезный единокровный брат, не много ли ты на себя берёшь? — Я оборачиваюсь и спокойно встречаю его взгляд.
Наши лица настолько близко, что мы едва носами друг друга не касаемся. Тимас заливается краснотой, не имеющей со смущением ничего общего. Его ноздри раздуваются, брови нахмурены, в карих глазах ярость.
Он действительно думает, что его гневная рожа меня впечатлит?
Поезд разгоняется.
За стеклом город размазывается в густеющем тумане, щёлкают и потрескивают разряды серебристых молний. Из-за Тимаса я пропускаю момент, когда поезд входит в астрал. Город исчезает окончательно, остаётся туман.
— Кем ты себя возомнила, девочка?
— Напоминаю. Я та, кто решает твою проблему с Белым факультетом. Здесь твоего отца нет, Тимас. Не знаю, как ты справишься с последствиями маленького бунта, но прямо сейчас ты можешь наперекор отцу принять собственное решение. Хочешь стать мастером рун? Я без единого возражения покину поезд в столице.
Он тушуется. Наверное, пытается понять, говорю я правду или лгу, просчитывает последствия бунта. Сомневаюсь, что мальчишке хватит духу пойти против решения отца, так что я поймаю его на слове…
— Хочу, — внезапно заявляет он и таки упирается носом в мой нос, обдаёт тёплым дыханием.
На миг я теряюсь.
Внешне мне удаётся сохранить спокойствие. Внутри же… Я переоценила влияние отца и недооценила мальчишку? В ловушку, которую расставила для Тимаса, я угодила сама. Но где я ошиблась и что теперь делать?
Отказаться от академии?
Отказаться от собственных слов? Ни один из вариантов меня не устраивает.
— Принято, — с улыбкой киваю я. До приезда в столицу я точно что-нибудь придумаю. Например, уже в столице свяжусь с лордом Стеном Талло, расскажу ему о проблеме с его сыном. Возможно, он повлияет? Или скажет, что я не оправдала ожиданий и могу быть свободна от благородной фамилии.
Тимас стискивает зубы:
— Хочу, но не стану.
О? Так я напряглась раньше времени?
Тимас всего лишь попытался взять меня на испуг, а на самом деле мой расчёт всё же был верным…
Я улыбаюсь шире:
— Тогда чуть больше уважения, любезный брат. — В словесной дуэли победа за мной.
— Чтоб тебя. — Он подхватывает меня под локоть и увлекает в купе подальше от глаз проводника.
Правильно, семейной сцене в общем коридоре не место.
В гостиной на диване уже занято. Вольготно раскинувшись, в гнезде из облюбованных подушек лежит Фырька. Она лениво приоткрывает горящие багровым светом глаза. Раскалённые угольки в дыму… Не найдя для себя ничего заслуживающего внимания, Фырька зажмуривается, сладко тянется.
Тимаса угрозой она точно не считает.
Я занимаю кресло.
Лжебратик переводит взгляд с меня на Фырьку и обратно. Сесть ему некуда, и он скрещивает руки на груди, остаётся подпирать купейную дверь, а заодно находит новый повод для недовольства:
— Призванный дух у незаконнорожденной дочери, но не у законных сыновей?
— Завидно? — хмыкаю я. — Ничем не могу помочь, Тимас. Фырька со мной уже несколько лет, это не имеет никакого отношения к роду Талло.
Он морщит нос:
— Какое плебейское имя ты дала духу.
У-у-у-у…
Зря он.
Что настоящие духи, что астральные твари — создания вполне себе интеллектуальные, а в тесной связке с человеком они учатся понимать речь, и сейчас моя питомица плавно поднимается на лапы, выгибает спину, готовясь к броску.
— Фр-р-ру? — обманчиво мягко переспрашивает она и демонстративно выпускает когти.
— Обидеть Фырьку может каждый, не каждый может убежать. — Я переиначиваю расхожее выражение из прошлой жизни.
— Хр-р-р… — Её тон меняется, урчание превращается в хриплое рычание.
Вот и пусть разбираются.
В том, что Фырька не станет вредить лжебратику всерьёз, я уверена, а спасать мальчишку от узора глубоких царапин не собираюсь.
— Приятного вам знакомства. — Я встаю с кресла и, пока Тимас не опомнился, скрываюсь в своей половине купе.
Да, я решаю положиться на обаяние Фырьки.
С ногами забравшись на край спальной полки со стороны окна, я с искренним интересом всматриваюсь в густое марево по ту сторону стекла. Будучи ныряльщицей, я погружалась в «дикий» астрал, здесь же проложен стабильный туннель. Серый туман стянут в плотные слои и уже не похож на дым, скорее на клоки ваты, слепленные между собой клеем, роль которого исполняют руны. Ярко-синие, они горят в тумане подобно фонарям. Я невольно вспоминаю Марко. Если бы он исполнил свою мечту, пошёл учиться на артефактора, то, возможно, в будущем обслуживал бы именно этот туннель, но… Не стоит о грустном. Настоящее гораздо увлекательнее: от руны к руне с треском проносятся серебристые молнии, поддерживая структуру туннеля и одновременно служа защитой от астральных тварей. Хтонь вроде Фырьки преодолеть барьер не сможет, даже приблизиться не рискнёт. Интересно, насколько сильной должна быть тварь, чтобы всё-таки прорваться к поезду? Маги в вагоне почти как конфеты в коробке — лакомая добыча.
За стенкой подозрительно тихо. Я кошусь на дверь, но проверять, что там происходит, не буду, наоборот, расслабленно выдыхаю на ближайшие часа три. До прибытия в столицу будут четыре короткие остановки, затем часовая остановка в столице, а дальше поезд прямым ходом идёт до академии, так что самое время попытаться избавиться от пятнышка грязи, которое я поставила на перчатку.
На поезд никто не нападает и едва ли нападёт — астральным тварям, достаточно сильным, чтобы пробить защиту, подниматься из глубины не нравится, случаев крушения поезда в астральном туннеле всего четыре за три сотни лет, причём два из них никак не связаны с астральными тварями, оба раза причиной стала халатность артефактора, обслуживавшего руны.
Задумавшись, я пропускаю возвращение Фырьки.
— Мрру? — окликает она и демонстрирует мне добычу. В зубах она держит довольно крупный кристалл.
— Тимас откупился?
Разливая по фарфоровым чашкам ароматный фруктовый чай с яркими нотками цитрусов, Тимас присматривается ко мне, бросая из-под полуопущенных ресниц внимательные оценивающие взгляды. Что же, выбрав меня, девочку с улицы, его отец поставил на кон репутацию всего рода. Раскрытие обмана станет катастрофой для каждого из Талло, так что я понимаю Тимаса, понимаю его беспокойство.
Он возвращает на поднос носатый глянцево-белый чайник.
— Айви, тебе нравится чай с вареньем или с мёдом?
— С ореховым печеньем, — хмыкаю я. Пусть не думает, что меня можно легко загнать в рамки.
— Я запомню, — хмурится Тимас.
У меня появляется ощущение, что мы вот-вот снова упрёмся в тупик, и я перехватываю инициативу, пробую чай, хвалю, после чего резко становлюсь серьёзной:
— Понимаю, что у тебя нет причин верить мне и, что бы я ни сказала, слова останутся словами, но давай представим, что всё же я говорю правду? Я еду в Восточную академию ради интересной учёбы и жизненных перспектив, которых нет и не может быть у простолюдинки. Беречь твоё родовое имя и в моих интересах тоже. В конце концов, с сегодняшнего дня я тоже Талло.
— Мне не нравится папина авантюра.
— Тимас, верю, тем более мне эта авантюра тоже не нравится. Если правда выйдет наружу, кто пострадает? Твой отец сбросит вину на меня, и ничего хорошего в этом случае меня не ждёт.
— Я…
— Давай на публике ты будешь моим братом, который хоть и не рад появлению незаконнорожденной единокровной сестры, но всё равно ответственный старший? — предлагаю я. — Мне кажется, это лучшее, что мы можем сделать.
— Как младшая незаконнорожденная ты обязана подчиняться мне безоговорочно, — моментально реагирует он, на его лице расцветает улыбка охотника, схватившего добычу.
Только чему он радуется?
Всё-таки братик мне достался наивный.
Я улыбаюсь в ответ:
— Тимас, у меня дурной характер. Всё, что я могу обещать, — это советоваться с тобой. Не требуй от меня большего, иначе я начну спрашивать у тебя действительно о каждом шаге. Поверь, тебе не понравится.
Тимас задумывается. Кажется, до него наконец доходит, как именно я могу вывернуть его же требование — день за днём донимать абсолютно бессмысленными вопросами. Спрашивая, что выбрать на завтрак, в какой очерёдности готовиться к занятиям, сколько книг брать для дополнительного чтения и прочую чушь, я буквально сведу дорогого братика с ума. А ведь нам нечего делить. Вражда навредит обоим, поэтому я мирно наливаю себе вторую чашку чая, очень вкусного.
Из общего коридора доносятся шаги. Я оглядываюсь — вместо подсвеченного рунами серого тумана за окном вокзал. Оказывается, уже остановка? Момент, когда поезд вышел из астрала, я пропустила.
Жаль, что вид на противоположную от платформы сторону…
— Айви, сестра, — окликает меня Тимас, — будет неплохо, если ты уже сейчас кое с кем познакомишься.
— С удовольствием. — Восточная академия не только и даже не столько про учёбу, сколько про знакомства и связи.
Снова шаги, поезд плавно трогается и, ускорившись, входит в астральный туннель, начинается знакомое потрескивание.
— Многие будут смотреть на тебя сверху вниз, — с ноткой злорадства предупреждает Тимас.
— Переживу.
Тимас кивает, поднимается и жестом приглашает меня последовать за собой.
То есть заранее рассказать, с кем он меня познакомит и на что стоит обратить внимание, он не хочет? Советничек…
Или он хочет оценить, на что я способна без подготовки?
Ладно, идём.
Если наш вагон разделён на просторные купе, то соседний превращён в одну большую общую гостиную, выдержанную уже не в синих, а в тёмно-зелёных, болотных, тонах. По обеим сторонам от прохода чередуются мягкие кресла, аккуратные столики, диваны.
Смех и громкие разговоры перекрывают не только треск молний за окном, но и хлопок тамбурной двери.
Как целая толпа шумит одна небольшая компания: человек десять — шестеро парней и четыре девушки. Ещё двое парней устроились в противоположном конце и о чём-то переговариваются между собой.
Именно они нас и замечают.
— Тим! — Крупному бочкообразному брюнету хватает силы голоса, чтобы не крича привлечь всеобщее внимание. — Я не верил, что увижу тебя раньше вечера, думал, что ты оплакиваешь утраченную магию.
— О, Тим? — На нас оглядываются. — Поздравляю с посвящением!
— Мне кажется, если бы глава рода приказал мне пойти на Белый факультет, я бы отрёкся от родового имени. Тим, неужели тебе не было страшно потерять магию?
Какие у братика добрые приятели, по больному бьют наотмашь. А ведь они именно знакомые, а не сокурсники — Тимас, как и я, только начинает обучение. Неужели его вообще никто не поддерживает? Вроде бы с сочувствием смотрит голубоглазая блондинка в костюме сочного лимонного цвета, но при этом девушка отмалчивается, как воды в рот набрала.
Удивляет щуплый шатен. Его вопрос, заданный очень тихо, разом обрывает поток издёвок:
— Калеб, ты бы отказался исполнить почётный долг и предал свою семью?
Названный Калебом вздрагивает:
— К счастью, моя семья не живёт замшелым прошлым, а смотрит в будущее. Уважая традицию, дед отправил на Белый факультет моего кузена, боковую ветвь.
Неопределённо хмыкнув, Тимас щёлкает пальцами, и на его ладони стремительно разгорается магический светлячок, безобидная вариация огненного шара. Вырастив светлячок до размера теннисного мячика, Тимас позволяет магии ослепительно сверкнуть, а затем резко сжимает пальцы в кулак. Светлячок лопается, разлетаются брызги быстро гаснущих искр.
Позёрство…
— Что?! — раздаются возгласы.
— Ты не…
Изумление, отражающееся на лицах, определённо стоило выпендрёжного жеста.
Тимас обводит приятелей насмешливым взглядом:
— Спасибо за беспокойство, но, как видите, я буду полноценным магом. Позвольте представить вам Айвери, мою единокровную сестру. Официальное признание состоялось этим летом, как только Айви отметила совершеннолетие. И как вы уже догадались, на Белый факультет как раз идёт моя дорогая сестра.
Почему мне не пришло на ум заранее намазать кожу перцем?!
Тощий, лопоухий, на вид нескладный, шатен оказывается полон сюрпризов. Нет, он не наглеет, наоборот, отпускает мою руку с самой невинной улыбкой, отступает и завершает своё выступление театрально-карикатурным, почти до пола, поклоном. Смех зрителей шатена не смущает, парень смотрит только на меня одну.
— Я запомню, Джейвен, — отвечаю я, стараясь, чтобы слова звучали нейтрально.
— Почту за честь, — повторяет он.
Вмешивается Рита, она смещается ближе к середине дивана и освобождает для меня достаточно пространства между собой и подлокотником.
— Ты сделала такой трудный выбор, Айви, — обращается она ко мне.
— Не без выгоды для себя, — тут же хмыкает Калеб.
Я игнорирую его выпад, отвечаю Рите:
— В легендах о мастерах прошлого есть своя романтика. Я с ранних лет увлекаюсь историей, и в то же время магии в современном понимании я никогда не училась, поэтому говорить о жертвах неверно.
— Легенды… — презрительно тянет бочкообразный брюнет, имени которого я, увы, не запомнила. — Так ты, Айви, мечтаешь стать равной тем сказочным воительницам? На Белом факультете тебя ждёт заучивание десятков тысяч рун и полное разочарование.
— Я мечтаю получить высшее образование в лучшей академии страны. До посвящения я не умела создать ни одного, даже самого простого, заклинания. После посвящения ничего не изменилось, кроме одного. Я получила не только возможность быть принятой на Белый факультет, но и возможность принести пользу моему отцу, моему роду.
— В библиотеке академии хранится огромная коллекция редких книг о тех временах. — Джейв, с одной стороны, сглаживает остроту нападок, а с другой — целится точно в мой интерес.
— Собрание сказок, — тут же вставляет своё слово Калеб.
Наконец меня оставляют в покое. В конце концов, я, хоть и получила официальное признание, стала одной из Талло, в глазах законнорожденных детей остаюсь второсортной. Разговор рассыпается: кто-то обсуждает события лета, кто-то предвкушает большое празднование на третий день Фестиваля, кто-то сплетничает. Бочкообразный с приятелем отваливаются, Тимас с Джейвом тоже откалываются от общей компании. У девушек своя тема — модные новинки салона мадам Кё. Мне по поводу шляпок сказать нечего, а Рита вовлекается.
Само собой получается, что я остаюсь в изоляции, и тот же Калеб не упустит шанса уколоть.
Я опираюсь на подлокотник, с задумчивым видом отворачиваюсь к окну. Про себя я усмехаюсь. Знал бы бочкообразный, как точно он угадал насчёт воительниц прошлого…
Пустую болтовню и смех я пропускаю мимо ушей. Как нарочно, ничего стоящего внимания не обсуждают, разве что сплетничают о преподавательнице, ведущей магический практикум для первокурсников, но именно меня это как раз не касается, заклинания больше не для меня.
Кожей ощутив чужое внимание, я оборачиваюсь.
— Айвери, — ко мне возвращается Джейвен, — я пообещал Тиму завтра пройтись по территории академии. Я покажу библиотеку, учебные корпуса, а главное, короткие дорожки. Я буду рад, если ты к нам присоединишься. Как насчёт полудня?
— Ты уже бывал в академии, Джейвен? — Ха, я ещё не дала согласия, а он уже спрашивает о времени.
Если бы не упоминание лжебрата, приглашение звучало бы как предложение дневного свидания.
— Я уже на втором курсе. — Джейвен изображает неловкость.
У меня складывается впечатление, что мягкий, явно не по размеру вязанный из песочно-шоколадной пряжи джемпер Джейвен подобрал нарочно, чтобы под маской рохли спрятать ум, характер, хватку.
— Вот как.
— До завтра, Айвери. Увидимся! — Джейв догоняет Тима у тамбурной двери.
Лжебрат уверен, что оставить меня без присмотра хорошая идея?
Я снова отворачиваюсь к окну и в этот раз не пропускаю, как поезд выезжает на перрон, за которым переплетение арок и витых колонн сливается в трёхэтажный дворец, увенчанный короной декоративных башенок.
Остановка в столице длится чуть меньше часа, чем я воспользуюсь. Я поднимаюсь с дивана. Никто не замечает, только Рита чуть растерянно оборачивается:
— Айви?
— Раз выпал шанс, хочу вживую посмотреть на знаменитую фреску, — вру я. Портрет Многоликого Духа я уже видела, впервые столицу посетила как раз ради него.
— Копия есть на Белом факультете.
— Копия не оригинал, — мягко возражаю я.
Рите не интересно, остальным и подавно. Я жду какой-нибудь гадости от Калеба или бочкообразного брюнета, но один уже ушёл, а другой даже презрительным взглядом меня не удостаивает.
Я спокойно иду к тамбурной двери.
Навстречу в проёме появляется эффектная красотка в мятном платье почти того же оттенка, что и моя блуза, и совпадения на этом, увы, не заканчиваются. На мне белый укороченный жакет, на девушке удлинённое полупальто, один в один белоснежное. Даже синий цвет её броши перекликается с цветом моей юбки.
Говоря откровенно, рядом с красоткой я явно проигрываю хотя бы по той причине, что у меня вещи хоть и качественные, но готового пошива, а у неё идеально подогнаны по фигуре и, очевидно, изначально пошиты на заказ. Она выигрывает в подборе украшений, выборе аксессуаров. Чего только стоит клатч в форме серебряной капли с жемчужной нитью вместо ручки.
Красотка проходится по мне бритвенно-острым взглядом с макушки до пят и обратно, в глазах ярость.
Кажется, я нашла проблему на ровном месте. Неужели её не устраивает, что на моём фоне она смотрится ещё эффектнее, а? Со стороны любой скажет, что именно я дешёвая подражательница.
— С дороги, — цедит красотка, хотя я совершенно точно никак не мешаю ей пройти. Замашки не просто аристократки, а какой-нибудь капризной принцессы, которой корона на мозг давит.
Пола пальто едва заметно оттопыривается, из-под неё высовывается очаровательная мордаха, напоминающая кошачью, только глаза медово-жёлтые, мультяшно-огромные и уши не треугольно-острые, как обычно у кошек, а растопыренные, с мохнатыми кисточками на концах. Следом вылезает когтистая лапа вполне кошачьего вида.
Мы расходимся, иначе и быть не могло. Даже самая зарвавшаяся принцесса не станет устраивать позорную публичную свару. Вот и эта королевская кобра лишь тихим шипением обещает преподать мне урок почтительности. Только вот очевидно, что одним уроком наша стычка не закончится, кобра выбрала меня личной игрушкой для битья.
Позднее придётся выяснить, насколько кобра ядовита.
И вырвать ей клыки.
На время я выкидываю проблему из головы.
В купе, распластавшись плюшевой няшей, спит Фырька, и на прогулку питомица явно не настроена. Тимаса нет, что радует — обойдёмся без вопросов на тему, куда и зачем я собралась. Я прихватываю клатч и выхожу на платформу. Проводник провожает меня лёгким поклоном и напоминанием, что стоянка продлится меньше часа.
Что же, опаздывать в мои планы точно не входит.
На перроне обходится без приключений, студенты заняты собой, приятелями. Я насквозь прохожу зал ожидания, вестибюль, спускаюсь по парадной лестнице и под недоумёнными взглядами караульных выхожу в город, поворачиваю налево и прибавляю шаг. Идти не очень далеко, всего-то до поворота: между дворцеподобным зданием вокзала и респектабельной гостиницей в пять этажей на задворки уходит узкая улочка, ныряющая в лабиринт складов и контор всевозможных дельцов.
И снова мне налево, к мешанине будок, сколоченных из всего, что под руку попало, безумно напоминающей клочок родных трущоб.
— Барышня заблудилась? — раздаётся звонкий оклик, но показаться говорящий и не думает, отсиживается в укрытии.
Он прав — среди дощатых сараев я так же неуместна, как аристократка в бальном платье на шумном гулянье черни. Плащ мне бы сейчас пригодился.
— Я похожа на заблудившуюся? Скорее ты, мелочь, на заболтавшегося, — беззлобно огрызаюсь я.
Невидимый собеседник прыскает смехом и умолкает.
Меня интересует конура, увенчанная рогатым бычьим черепом, сбитая из деревянных ящиков, одновременно служащих и стенами, и полками. Проём занавешен грязной рогожей, и прикасаться к ней нет ни малейшего желания. Я поворачиваюсь боком, отбиваю каблуком ритм: три коротких удара, два длинных, два коротких. Так стучатся свои, что-то вроде пароля.
Почти сразу рогожа сдвигается, и из образовавшейся щели высовывается носатая девица в безразмерной косынке. Имени её я не знаю, прозвище Шмыга.
— Ты… Вы из благородных?! — изумляется она.
— Была Айвери, осталась Айвери, и мой заказ ждёт меня уже неделю.
Девица высовывается из будки по пояс, осматривает меня с ног до головы. Что за день? Чувствую себя главным выставочным экспонатом, с кем ни столкнусь, все спешат изучить, будто дивную невидаль.
— Не верю. — Шмыга залихватски добавляет непечатную тираду.
— Щелбан в нос для убеждения? — предлагаю я.
Фыркнув, Шмыга втягивается обратно в конуру.
— Нос попрошу не трогать, — изнутри её голос доносится приглушённо. — Моя гордость, наследство деда по матушке!
— Говорят, шнобель у тебя накладной, спёрт из королевского театра.
Слишком уж он… выдающийся для натурального.
Без грима и косынки Шмыга будет совершенно другим человеком.
— Бессовестные лгуны! — Шмыга высовывает из-под рогожи бумажный свёрток, накрест перехваченный бечёвкой. — А ты глупости повторяешь, Айви. Вот не отдам заказ.
— Фырьку натравлю.
— Посмотри на себя, — продолжает Шмыга. — Куда в такие кружевные ручки такую закрутку отдавать, а? Умом от тряпичной радости тронулась?
Манера общения у Шмыги тоже выдающаяся.
Она снова скрывается, возвращается через минуту и вместо свёртка выдаёт резной ларчик, инкрустированный перламутровыми чешуйками и опоясанный изображениями защитных рун.
— Его один хмырь заказывал, оплатил, а потом помер с ножом в боку здесь, в соседнем проулке. Дарю от сердца.
— Спасибо, Шмыга. С меня причитается.
— Ага, — кивает она и рывком задёргивает рогожу.
Значит, подробностей про ларчик не будет. Откуда его вытащили — из частной коллекции? Раз она его отдала с лёгкостью, значит, он не слишком ценный. Возможно, руны не настоящие, декоративные. Ладно, чтобы разобраться с магией, Шмыга мне в советчицы не нужна.
Ухожу я провожаемая острыми взглядами. Местные обитатели явно не против пощипать меня, но связываться не рискуют — чутьё у них острое.
Часы на вокзальном фасаде показывают, что время в запасе есть, а я, если честно, уже голодная. Ранний завтрак, потом горячий шоколад и вкусный, но пустой чай — желудок скоро начнёт урчать самым неприличным образом. Можно заказать обед в купе или пойти в вагон-ресторан, а можно… Я притормаживаю в зале ожидания рядом с кафетерием. Умопомрачительный аромат сдобы так и манит, но я противница сухомятки.
От посыпанного сахаром булочного соблазна меня отвлекают понёсшиеся по залу шепотки:
— Чёрные идут!
— Чёрные… — с придыханием тянет белокурая особа в облаке небесно-голубых оборок.
Кто её так впечатлил?
Я оборачиваюсь.
Через центр холла, не обращая ни малейшего внимания на всеобщий девичий восторг, проходит затянутая в чёрные камзолы четвёрка темноволосых, темноглазых, смуглых парней. Широкий строевой шаг, разворот плеч, прямые спины и несокрушимая уверенность — они словно одним своим появлением вымораживают пространство, перед ними расступаются, перед ними затихают. У троих короткие стрижки, у замыкающего волосы собраны в конский хвост… Фигура подозрительно хрупкая и с плавными округлостями. Так это девушка! В мужском костюме.
Однако…
Я с любопытством смотрю им вслед. Полагаю, прошествовали студенты Чёрной башни? Не то что Белый факультет, подлинная элита.
Своим великолепным проходом они отбили у меня интерес к плюшкам и ватрушкам. Я напоминаю себе, что, хотя кафетерий на вокзале сэкономит мне средства, умнее пойти в вагон-ресторан — присматриваться, прислушиваться, знакомиться.
— Я бы отдалась ему на шёлковых простынях, — томно выдыхает белокурая особа.
— Чарену Кхану ты бы где угодно отдалась, — фыркает её подруга. — Но на таких, как мы, он никогда не посмотрит.
— Мими!
Через два вагона от меня разворачивается нечто странное.
Под женский крик на платформу вылетает светлый до белизны шарик и разворачивается в нескладного подозрительно знакомого котёнка. Он неуклюже подбирает расползающиеся лапы, кое-как встаёт. Следом вылетает длинная гибкая тень, в которой я, к своему ужасу, опознаю Фырьку. Моя питомица задорно хватает несчастного котёнка за загривок, подбрасывает над собой. Тот уже визжит, а Фырька, извернувшись, лупит по нему задними ногами, как по мячику, и котёнок улетает вдоль вагона.
— Фырь!
— Мими! — На платформу выскакивает «принцесса» и припускает следом.
Я ошарашенно смотрю, как они несутся вдоль поезда: котёнок первым, за ним Фырька, причём она скорее скачет лёгкой трусцой, уж точно не на пределе сил. Питомица время от времени нагоняет котёнка и метко наподдаёт ему лапой под хвост, отчего он с воем летит дальше. И «принцесса» заметно отстаёт.
Спохватившись, я бросаюсь вдогонку и стараюсь не думать о том, что о нас подумают все, кто сейчас случайно смотрит в окна общих коридоров.
— Фырька! — зову я, но кто бы меня слушал в разгар веселья!
Моя хтонь не вредит духу, только загоняет и пугает.
«Принцесса» со мной, уверена, не согласится.
А ведь отправление скоро. Мне в академию ехать или хтонь ловить?!
Фырька словно мысли подслушивает — очередным точным ударом отправляет котёнка в ближайший тамбур, запрыгивает следом мимо ошарашенного проводника.
Я почти догнала «принцессу» — в беге она слабовата — и запрыгиваю следом.
В вагоне погоня продолжается.
Несущийся со всех лап котёнок, оставив позади две трети вагона, вдруг прыгает на дверь купе, отталкивается и кувырком приземляется на пол позади Фырьки. Ловко, но… Хтонь молниеносно меняет направление, однако цапнуть котёнка за хвост не пытается, наоборот, позволяет добыче наконец-то сбежать. Финальным ударом Фырь отфутболивает котёнка точно в руки «принцессы».
— Тише, Мими, я с тобой. — В голосе той звенит искренний испуг.
— С-с-с-с-с…
Сейчас «принцесса» совершенно не похожа ни на венценосную аристократку, ни на ядовитую кобру, самая обычная и очень испуганная девушка. Хотя я остановилась сзади, в мутном стекольном отражении мне видно, с каким трепетом она обнимает котёнка и с какой опаской следит за малейшим движением моей питомицы, а та нагло устраивается посреди коридора и принимается с нарочитым вниманием рассматривать лапу, которой лупила котёнка, словно ущерб оценивает.
— Зараза, — вырывается у меня.
Мне следовало промолчать, не привлекать внимание.
«Принцесса» резко оборачивается.
— Опять ты?!
— Шс-с-с-с!
— Тот же вопрос. Почему ты беспокоишь моего духа?
Я прохожу мимо «принцессы», присаживаюсь.
— Фырька, что могло случиться, что ты так разозлилась? — Я провожу кончиками пальцев по шерсти, сейчас почти не источающий дым, ставшей почти как настоящая.
— Твой дух? — переспрашивает «принцесса».
— С-с-с-с…
Ответ Фырьки понятен без слов: она почувствовала, что меня обшипел котёнок, и пришла разобраться.
— Ты защищала меня? Спасибо, но, пожалуйста, будь осторожна. — Я встаю с Фырькой на руках, и она перебирается мне на шею, привычно растекается по плечам невесомым смертоносным воротником.
Я поднимаю взгляд на «принцессу», ожидая новых претензий, но, к своему удивлению, ни следа прежней злости или высокомерного презрения не вижу.
«Принцесса» смотрит на меня со спокойным вниманием, даже слегка заинтересованно.
— Кажется, я должна принести тебе свои извинения. — Она удивляет меня ещё больше. Хотя… Раз клан обеспечил меня призванным духом, превосходящим её драгоценного котёнка, значит, я очень странно одетая ровня.
— Полагаю, мы можем забыть случившееся, как мелкое недоразумение, — пожимаю я плечами.
— Я Фибрис Классо, — представляется «принцесса». — В качестве извинения приглашаю тебя на чай.
Опять воду вместо еды?
Почему у аристократов не принято приглашать, например, на суп?
Моя догадка насчёт её статуса верна. Классо — один из самых влиятельных родов, так что в каком-то смысле Фибрис действительно принцесса. А я… аристократка низшей ступени.
— Приятно познакомиться. Я Айвери Талло.
Повисает молчание.
Фибрис словно в собственном слухе сомневается. Я жду, что она резко передумает сидеть со мной за одним столом, но после паузы она как ни в чём не бывало спрашивает:
— Пойдём?
Неужели ей настолько интересна Фырька? Или ей важнее перемены в моём новообретённом роду? Что же, я её разочарую.
Пустующий ресторан оказывается через два вагона от нас.
Светлый просторный зал, все до единого столики свободны, скучающий лакей подскакивает при нашем появлении и, кланяясь, чуть ли не ломается в пояснице.
Из всех вариантов Фибрис выбирает место в середине вагона, у окна. Поезд уже идёт прямым курсом в академию, за стеклом вновь подсвеченный рунами однообразный серый туман, и я вдруг впервые ощущаю что-то похожее на трепет и предвкушение. Я, попаданка из трущоб, буду учиться в Восточной академии! Мне с трудом удаётся удержаться от глупого смешка.
— С твоего позволения, Айвери, Фырь я тоже угощаю.
Сказать что-либо в ответ я не успеваю.
— Мр-ру? — Фырька демонстративно облизывается. Моё разрешение её совершенно не интересует.
Ладно.
Даже если вдруг Фибрис предложит кристалл с «гнилой» начинкой, Фырь, во-первых, почувствует, во-вторых, съест и добавки попросит.
Нам подают меню, каждой по тонкой книжечке в кожаной обложке. Довольно быстро пролистывая страницы из плотной вощёной бумаги, я отмечаю, что цены не настолько высокие, как я опасалась, вполне сопоставимы с ценами дорогих столичных кафе.
Перевернув очередную страницу, я вижу перечень очень странных блюд: хрусткое крошево мелких энергонакопителей, большой заряженный кристалл, средний кристалл охлаждённый и всё в том же духе. До меня доходит, что меню рассчитано на призванных духов. И за любое блюдо из списка придётся заплатить как за десяток человеческих обедов из этого же меню.
Хорошая версия, логичная.
Даже жаль, что её придётся развенчать.
Я выжидательно смотрю на Фибрис, сгибаю руку, и Фырька охотно подставляется под мои пальцы, мурлычет. Я ощущаю упругое биение энергии. Кожу начинает слегка пощипывать. Увы, как обычную кошечку, потискать духа не получится.
— Не могу согласиться, — завершаю я мысль с улыбкой.
Фырька перебирается с моего плеча на свободный стул, щурит свои пылающие багряным светом глаза.
— Мрру-у. — Настроение у неё самое благодушное.
— Я поторопилась и сказала глупость. — Фибрис неожиданно легко признаёт ошибку. — Твой дух с тобой не меньше двух лет, а ваше взаимопонимание впечатляет.
— Появление у меня Фырь никак не связано с родом Талло. Это… личное, — предвосхищаю я закономерный вопрос. Врать не хочу, а рассказать, что я астральная ныряльщица, — только уронить свой статус.
Полагаю, Фибрис узнала всё, что хотела?
Понимаю, почему она позвала меня в ресторан — приличное место без лишних глаз и ушей.
Заказ всё ещё не принесли, готовят, и Фибрис может прямо сейчас встать и уйти, но она светским непринуждённым тоном продолжает разговор:
— Говоря о личном: кузина обожает повторять мои наряды, и случайное совпадение я восприняла слишком болезненно. Я сожалею о своей несдержанности.
— Разве мы не забыли мелкое недоразумение?
— Позволишь мне побыть любопытной, Айвери? — склоняет она голову к плечу.
— Сколько угодно, только ответить не обещаю.
— Почему Белый факультет? Глядя на тебя, Айвери, я не сомневаюсь, что ты смогла бы поступить в любую другую академию. В тебе чувствуется стержень.
Какая восхитительная лесть!
Лакей приносит заказ, ловко расставляет тарелки. Фырь, не дожидаясь, пока ей выдадут её хрусткое крошево, привстаёт на задние лапы и выхватывает кристаллы прямо из миски на подносе. Раздаётся смачный треск. Да уж, бесцеремонная особа моя хтонь, хуже, чем я. С неё станется попытаться употребить и вторую порцию, предназначенную котёнку, пока тот отсиживается в воротнике хозяйки и носа не кажет.
Пожелав приятного времени, лакей поспешно отходит.
— Зачем ты его напугала? — спрашиваю я, имея в виду котёнка.
— Ур-р-рь, — отвечает Фырь с набитым кристаллами ртом. У неё сегодня пиршество…
— Фибрис, мне очень приятно, что ты меня высоко оценила, благодарю. Что касается выбора факультета, то как раз выбора у меня не было. Я росла трудным ребёнком, очень самостоятельной и своевольной. Однажды ночью я сбежала из дома, добралась до руин заброшенного храма и из любопытства прошла посвящение, а к утру вернулась. У детства вне клана есть свои преимущества и недостатки.
Моя история — смесь лжи и правды.
Вероятно, рассказ звучит недостаточно убедительно.
— Ты ещё и авантюристка, Айвери.
— О да. — Наверное, не стоило показывать эту сторону моей натуры, но, в конце концов, я ни разу не шпионка. Изображать чуждые мне черты характера я всё равно бы не смогла.
Покосившись на Фырьку, со сладострастным хрустом погрузившуюся в миску по самую шею, Фибрис аккуратно приподнимает воротник. Её котёнок неохотно высовывается и тут же пытается зарыться глубже, уговоры хозяйки действуют слабо. Котя всё же соглашается спрыгнуть на стол. Фибрис переставляет миску ему под нос, однако аппетит у котёнка не появляется, Фырь нервирует его одним своим присутствием.
Вяло пошевелив кристаллы лапой, котёнок подцепляет несколько штук и, маневрируя между тарелок, приближается к Фырь. На трёх ногах, забавно припадая и подскакивая.
Моя питомица резко достаёт голову из миски.
Котёнок роняет кристаллы, сжимается в дрожащий комочек. Его хватает только подтолкнуть кристаллы к Фырь, после чего он прыжком перелетает к Фибрис в руки.
— Шс-с-с-с… — Фырька милостиво принимает угощение.
Только после этого котёнок осмеливается притронуться к своей порции.
Ха…
М-да.
В отличие от Фырьки он не загребает кристаллы ртом, как ковшом экскаватора, не оглашает вагон яростным чавканьем и причмокиванием, наоборот, берёт не больше двух-трёх штук, скорее просасывает, чем сгрызает, настоящий аристократ.
Фибрис тоже наблюдает, как наши духи разбираются между собой, и я внутренне напрягаюсь, ожидая, что «принцесса» полыхнёт. Пусть она сто раз ссылается на кузину, уверена, что для Фибрис любое соперничество болезненно.
Однако вместо яростного взрыва Фибрис прыскает смехом.
— Айвери, — поднимает она на меня взгляд.
— «Айви» достаточно.
— Тогда я для тебя Фиби. — «Принцесса» по-прежнему само дружелюбие.
Не понимаю…
Она готова поддержать общение со мной и в будущем? Но почему? Академия в каком-то смысле уравнивает, мы обе студентки. Но семьи за нашими спинами слишком разных весовых категорий.
— Для меня это честь, Фиби.
— Что тебя удивляет, Айви? — хмыкает Фиби, догадавшаяся о моих сомнениях. — Ты слишком интересная личность. Твоя история о посвящении в руинах храма восхитительна, но мне, чтобы заинтересоваться, буду откровенна, хватило посмотреть на твоё взаимодействие с Фырь. Ты получила духа случайно или относительно случайно. Я помню, что это личное. Я не спрашиваю, предполагаю.
— Относительно случайно.
— Я знала, что летом накануне первого курса мне подарят духа. Я ждала, готовилась, читала не только рекомендованные книги, но и те, что нашла сама, читала даже книги, признанные устаревшими и ошибочными. Мне хотелось, чтобы наш с Мими тандем стал лучшим.
Вот, соперничество — её болевая точка.
Если начать сравнивать, то именно мой с Фырь тандем сейчас лучший. Фиби хочет инструкцию, как сместить меня с пьедестала?
Ну-ну.
— Ты читала «Как отдать призванному духу душу» Арека Безумного? — интересуюсь я.
— Это эпатажная брошюрка, написанная в шутку, в качестве издёвки.
— Отнюдь.
— Не может быть. Ты сейчас шутишь.
— Нет, я не издеваюсь, Фиби. Всё, что касается теории, у Арека можно смело пролистывать. Он писал весьма своеобразным языком, там сплошь отсылки на более ранние книги. Руководство предназначалось тем, кто уже знаком с базой. Что касается практической части, то я следовала его советам.
Пожалуй, я хочу увидеть лицо Фиби, когда она осознает, что именно я ей предлагаю.
— Сама смотри. Фырька, покажем?
— Мрру. — В ответе моей питомицы звучит снисходительное согласие, но хруст не прекращается, наоборот, усиливается.
В результате мы с Фиби сидим и терпеливо ждём, когда одна вредина закончит трапезу. Фырька нарочно не торопится, хрустит со смаком, пока Фиби медленно закипает. Я, пользуясь моментом, подъедаю свою запеканку.
Фиби демонстративно отодвигает тыквенный суп нетронутым.
Нас с Фырькой подобным не впечатлить, но я не хочу нервировать Фиби слишком долго и с намёком щёлкаю пальцами. Понятливо хрюкнув, Фырька одним движением собирает остававшиеся в миски кристаллы, сыто тянется, крутой дугой выгибая спину.
Терпение Фиби на грани.
— Иди ко мне, — зову я. — Фырь?
— С-с-с-с… — Её материальный образ размазывается, силуэт плывёт. То, что было клоками шерсти, превращается в завитки чёрного дыма.
Полным хищной грации движением Фырька перетекает на моё левое плечо, свешивает голову и утыкается носом в область моего сердечного энергетического центра. Я делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю, и вместе с воздухом из меня начинает уходить даже не магия, а сама жизненная сила.
По телу пробегает озноб, хочется стряхнуть Фырь, но я усилием воли расслабляюсь, даже глаза прикрываю, и сосредотачиваюсь на сосущем ощущении. Фырь тянет из меня каплю за каплей.
Где-то на фоне, не сдержавшись, ахает Фиби.
Я почти не думаю ни о ней, ни о том, где нахожусь.
Фырь продолжает тянуть.
— Она тебя убивает…
— Пока нет, но если вовремя не остановиться, то исход смертельный. — Язык ворочается с трудом.
— Айви…
Отток прекращается, Фырь сама перестаёт тянуть, но остаётся лежать на моём плече безвольным дымным облачком. Присваивать чужую энергию — дело непростое.
Я открываю глаза.
В ближайшее время мне лучше не вставать. У меня состояние как после резкой кровопотери, только донором я была своеобразным.
Фиби смотрит на меня с каким-то едва ли не священным ужасом.
— Что? — Я кое-как растягиваю губы в улыбку.
— Ты не шутила.
— Остальные фокусы из руководства Арека Безумного я тоже тебе покажу. В другой раз…
— Ты сейчас в обморок упадёшь!
— Не должна.
Дайте мне пять минут покоя. Самое противное, что дышать тяжело, будто лёгкие наждачкой ободрали. Пройдёт в течение получаса, но эти полчаса надо пережить.
— Айви…
— Эй, не смотри на меня как на умирающую.
Мне бы кофе, но кофе в меню нет, и я тянусь к супу. Фиби понимает меня правильно, сама пододвигает порцию, предлагает чай. Я киваю и ловлю ложку. Пальцы дрожат, и ложка звенит о край тарелки. Я неаристократично наклоняюсь и заглатываю суп вместе с ложкой.
Сколько часов до прибытия? Мне нужно успеть прийти в себя. Кажется, с представлением я погорячилась.
Или нет.
Фиби не притворяется, я уверена.
— Ты белая, как бумага. — Она продолжает беспокоиться.
— Фиби, ты похожа на раскудахтавшуюся мамочку, — фыркаю я.
— Действительно, не умираешь. Но…
Не знаю, сколько мы так сидим, я лишь отмечаю, что в какой-то момент пустая тарелка из-под супа исчезает, а вместо неё появляется чашка с крепким, пахнущим бергамотом чаем.
За стеклом неменяющийся слоистый туман, умиротворяющий треск молний.
Первой оживает Фырька. Она возвращает псевдоматериальный облик и укладывается на моих плечах воротником, по-прежнему безвольная и осоловевшая от избытка энергии. Впрочем, подтверждая, что питомица могла бы меня убить, я не лукавила. Будь Фырь дикой хтонью, она бы, образно выражаясь, не из венки по глоточку тянула, а выгрызла сердце. Что касается призванных духов, то они способны впитать в себя в разы больше.
— То, что я делаю, слишком опасно, чтобы повторять в одиночку, Фиби. Если ты рискнёшь, рядом с тобой должен быть человек, который контролирует процесс, и сразу предупреждаю, что я не возьмусь.
— Мы с Мими не торопимся, будем расти медленно. — Фиби указательным пальцем щекочет притихшего котёнка.
Я пожимаю плечами:
— Не могу утверждать наверняка, но, если верить Ареку Безумному, его методы не про ускорение темпа. Получая твои жизненные силы, дух становится настоящим продолжением тебя, а это… дорогого стоит.
Особенно в бою, например.
Только кто в сытые и мирные времена думает о том, что они могут закончиться? Нынешние боевые маги скорее охранники правопорядка, чем настоящие бойцы. Сомневаюсь, что Фиби действительно захочет перейти от сомнительной теории к смертельно опасной практике.
— Как ты себя чувствуешь, Айви? — Она меняет тему.
— Сносно.
Не настаивая на правдивом ответе, она расплачивается с лакеем за наш заказ.
Я поднимаюсь из-за столика, оглядываюсь. В вагоне-ресторане, кроме нас, по-прежнему никого. Выходит, думая, что пообедать здесь полезно, я ошибалась? В чём ещё я ошиблась?
Ухватившись за спинку стула, я пережидаю лёгкое головокружение и выпрямляюсь — достаточно того, что мою слабость видела Фиби, остальные обойдутся. Идти с прямой спиной и твёрдой походкой оказывается той ещё задачкой, но я добираюсь до купе, прощаюсь с Фиби. Нам с ней на разные факультеты, так что вряд ли мы сегодня ещё увидимся. Дверь закрывается, отрезая меня от внешнего мира. Я убеждаюсь, что лжебрат по-прежнему где-то, доползаю до спальной полки и падаю без сил.
Чувствую себя выброшенной на берег медузой.
Фырька ворочается на шее.
Глаза сами собой закрываются. Я пытаюсь нащупать край одеяла, но засыпаю раньше, чем мне удаётся укрыться. Я вижу себя зажатой среди толпы на станции метро, и почему-то мне срочно нужно добраться до дома. Людей столько, что сквозь живую стену никак не пробиться, и поезда уходят один за другим. Когда я всё же прорываюсь к краю платформы, толпа сталкивает меня на рельсы в слепящий свет фар приближающегося состава.
Стук в реальности выдёргивает меня из кошмара.