Глава 1. Лана
ЛАНА
“Иногда, чтобы спасти тех, кого любишь, приходится войти во тьму, которая пугает больше всего.”
Когда позвонил Алексей, я оказалась посреди шумной улицы. Машины шипели, прохожие гудели, кто-то кричал в телефон за спиной, но его голос перекрыл весь этот хаос.
Я задержала дыхание, улавливая напряжённость в интонации, и ещё до его слов поняла — это не просто разговор.
— Ланочка, мне нужна твоя помощь, — его голос звучал глухо, на грани. Я стиснула телефон, будто пыталась удержать не только звук, но и его самого. Сердце болезненно сжалось. Я не слышала его таким — растерянным, уязвимым.
— Что случилось, Алекс? — голос вышел резким, нервным.
В трубке повисла тишина. В ушах звенело, как перед падением. Я вдруг оказалась в капсуле: люди, шум, улица — всё отодвинулось. Остались только мы.
Я представила его лицо — не то, каким оно стало с возрастом, а то, каким я запомнила его в детстве: сжавшееся от страха, но упрямо держащееся. Я ведь подняла его. Заменила родителей. Но теперь он взрослый, и этот звонок — не про детскую обиду.
— Лана… я влип. Очень сильно. — От этих слов дыхание стало тяжелым, они словно осели в моем теле, не позволяй мне двигаться.
— Насколько сильно? — сорвалось прежде, чем успела подумать, какие ответы боюсь услышать.
Он снова замолчал. И это молчание было хуже слов.
— Я… взял деньги у людей, с которыми не стоило связываться, — глухо признался он. Голос чужой. Не тот, которым он шутил, строил планы, делился ерундой. Всё стерлось. Осталась только тень страха.
— Сколько ты взял? И у кого? — я слышала свой голос как со стороны. Он был ровным. Холодным. Слишком взрослым.
— Лана… — дрожь в голосе. — Это Максим Волков.
Имя прозвучало, как удар под дых. Меня не тряхнуло — меня выключило. Всё застыло: улица, я, его голос.
Максим Волков. Человек, о котором говорили шёпотом. Владелец элитных клубов, жёсткий, безжалостный бизнесмен, у которого долги платили не деньгами, а судьбами. Его имя знали, но никто не хотел произносить его дважды.
Я сжала зубы. Внутри закипала злость, вперемешку с тревогой. Алексей… он был как мальчишка, который полез в игру, явно не по его весу. И теперь надеялся, что я снова вытащу его, как тогда.
— Ты понимаешь, во что влез?
— Я знаю, тебе страшно. Но если бы был другой путь, я бы не стал просить… Они дали мне срок. До конца недели. Если не верну — они меня найдут.
— Сколько?
Пауза. Тяжёлая. Как будто он стоял на краю.
— Пять миллионов, Лана.
Я перестала дышать. Это не просто много. Это… это уже не сумма — приговор.
Я дошла до дома, не чувствуя ни пальцев, ни ног. Просто вошла, скинула пальто, открыла ноутбук.
Вбила: Максим Волков.
На экране появилось его фото. Уверенный взгляд, тёмные волосы, будто небрежно уложенные, чёткие черты лица. Он был красив. Даже слишком. В этом лице не было ничего мягкого — только контроль, спокойная жесткость, и нагловатая полуулыбка, говорящая: я получаю то, что хочу.
Говорили, он поднялся с нуля. Но его история — сплошные пробелы. Слухи, слухи, легенды. Те, кто пытался перейти ему дорогу, исчезали. Кто-то — из бизнеса. Кто-то — насовсем. Ходили разговоры о его связях в высоких кругах. О том, что прощения у него не бывает.
Я выдохнула. Не облегчённо — с отвращением. Мне предстояло пойти к нему. Алексей поставил меня в ситуацию, где я должна буду смотреть в глаза человеку, от чьего решения зависит всё.
Но я уже сделала выбор.
Завтра я войду в мир, где моё имя ничего не значит. Где каждое слово, каждый взгляд, каждое движение будут оружием. Где правит он.
Где выживают не те, кто прав, а те, кто умеет дышать в темноте.
Глава 2. Лана
ЛАНА
“Иногда путь к решимости лежит через страх, сжимающий сердце”.
С утра я решила, что мне нужно выглядеть идеально — достаточно строго, чтобы не вызвать сомнений, и в то же время не показаться слишком официальной. Весь мой образ должен был внушать доверие и уверенность, хотя внутри всё гудело от напряжения, которое только нарастало с каждой минутой.
Я перебирала вещи одну за другой: слишком просто, слишком броско, слишком расслабленно… Пока, наконец, не нашла тёмно-синий пиджак с мягкой приталенностью, лаконичные брюки и белый топ без рукавов, чуть открывающий ключицы. Не слишком формально, но и не слишком обыденно. Образ подходил идеально. На ноги чёрные туфли на невысоком каблуке. Классика, сдержанность и в то же время изящество, которого так не хватало моему внутреннему состоянию.
Собрав волосы в аккуратный пучок, я посмотрела на своё отражение. Женщина в зеркале выглядела спокойной и уверенной, но внутри я будто была стиснута ледяной рукой. Отступать было некуда. Если не я, то кто тогда спасёт Алексея?
Привычным движением я провела по щеке, как будто пыталась стереть с лица напряжение, и, взяв себя в руки, отправилась к Максиму Волкову.
Его офис внушал уважение, и, стоя перед массивными стеклянными дверями, я осознала, что вся уверенность, с которой выходила из дома, постепенно ускользала, оставляя меня наедине с моим страхом. Я сделала глубокий вдох, толкнула дверь и прошла внутрь, чувствуя, как в груди нарастало беспокойство.
Секретарь за стойкой ухоженная и сдержанная женщина лет пятидесяти. Её колкий взгляд, скользящий по мне, почти обескураживал.
— Здравствуйте, чем могу помочь? — её голос звучал спокойно, вежливо, но в нём чувствовался холодок, будто она привыкла иметь дело только с теми, кто знал правила.
— Добрый день. Я бы хотела встретиться с Максимом Волковым, — произнесла я, стараясь не выдать волнения.
Она быстро оценила меня взглядом, и я поняла, что ей уже стало ясно: я была не та, кого здесь ждали.
— Простите, но без записи приём невозможен, — её слова прозвучали безжалостно, а я почувствовала, как щеки начали гореть. Ну, конечно. Как могла я подумать, что смогу просто так попасть к нему? Как я могла быть такой наивной?
— Пожалуйста, — тихо попросила я, — проверьте его расписание. Возможно, найдётся время на ближайшую встречу.
Секретарь слегка сдвинула брови, скептически заглянув в календарь. В этот момент дверь за моей спиной открылась, и я, чувствуя, как напряжение в груди достигло пика, обернулась.
Мужчина, стоявший в дверях, буквально завораживал. Это был он — Максим Волков. Вживую он казался ещё более впечатляющим, чем на фотографиях, от которых веяло ледяной властью. Высокий, с выверенной уверенностью в каждом движении. Резкие скулы, тёмные волосы, глаза, пронизывающие насквозь. Я почувствовала, как моё тело начинало выдавать волнение, сердце стучало громче, чем шёпот мыслей в голове.
Его взгляд медленно скользнул по мне, начиная с лица, остановился на губах, спустился ниже. Я буквально ощущала, как кожа начинала покалывать там, куда он смотрел. Этот взгляд — наглый, самоуверенный, и в нём не было ничего от вежливой сдержанности. Словно он считал, что уже знал обо мне всё.
Лицо вспыхнуло, и мне казалось, я едва стояла на месте. Он умел лишать воздуха даже молча.
— Валентина Николаевна, — произнёс он, его голос был холоден и глубок, и от этого звука мне стало не по себе, — что здесь происходит?
Секретарь повернулась к нему с лёгким смущением:
— Простите, Максим Алексеевич. У девушки нет записи, но она настаивает на встрече. Я хотела записать её на ближайшее свободное время.
Он посмотрел на меня, и под этим взглядом я буквально ощутила себя обнажённой. Все мои страхи, моя неуверенность, мой отчаянный шаг — всё оголилось перед ним.
— У вас серьёзный вопрос? — его слова звучали как вызов, как проверка на прочность.
— Здравствуйте, меня зовут Светлана, — ответила я, стараясь держаться, но голос звучал слишком тихо. — Я бы очень хотела обсудить с вами важное дело.
Он слегка прищурился, изучая меня, как редкий экспонат.
— По личному вопросу? — уточнил он, и в этом вопросе мне послышалось нечто насмешливое.
Слова застряли у меня в горле, и я отвела глаза, поддаваясь этому давлению.
Максим бросил взгляд на свои часы — роскошный, блестящий ролекс, который подчёркивал его безукоризненный вкус и положение.
— У меня есть свободные десять минут. Пройдёмте, — сухо заключил он, указывая в сторону кабинета.
Шумно вздохнув, я машинально последовала за ним, чувствуя, как ноги становятся ватными. Было ощущение, что я шла по краю пропасти. Пока мы двигались к кабинету, я напрягалась, как струна, и в этот момент каблук предательски подвёрнулся. Я потеряла равновесие и уже готова была упасть, но его рука, надёжно удерживая, мгновенно оказалась у меня под локтем. Лёгкое прикосновение, но достаточно крепкое, чтобы не дать мне пошатнуться.
— Осторожнее, — его тихий голос прозвучал прямо у моего уха, и мне стало жарко от этой близости. Как только он помог мне снова обрести равновесие, его пальцы отпустили мою руку, и я ощутила, будто меня лишили опоры.
Не знала, что больше ошеломляло — сама близость или мой страх.
Он открыл дверь своего кабинета, мягким жестом приглашая войти. Я старалась не выдать смущения, проходя внутрь. Галантно отставил для меня стул, дожидаясь, пока я устроюсь. Усаживаясь напротив, закинул ногу на ногу и, чуть наклонившись, продолжал рассматривать меня, оценивая каждый мой жест, каждое движение.
Максим пристально смотрел на меня, его взгляд будто впивался в мои мысли, разгадывая всё, что я не успела сказать.
— Чем обязан вашему визиту? — его голос был глубоким, холодным.
Я сделала глубокий вдох, стараясь подавить дрожь в голосе.
— Меня зовут Светлана Иванова. Я сестра Алексея Иванова, — произнесла я, чувствуя, как напряжение в воздухе усиливается.
Визуализация героев
Светлана Мельникова
Возраст 27 лет
Сильная, независимая, с чувством справедливости. Готова пожертвовать собой ради близких. Обладает тонкой душевной организацией, что отражается в её творчестве.
Родители погибли в автокатастрофе, когда Лане было 20 лет. С тех пор она опекала младшего брата Алексея. Художница.
Максим Алексеевич Волков
Возраст: 35 лет
Влиятельный бизнесмен, владеет сетью элитных клубов и ресторанов.
Жёсткий, целеустремлённый, привык добиваться своего любой ценой. Однако за внешней суровостью скрывается ранимая душа и тяжёлое прошлое.
В детстве пережил предательство близких, что закалило его характер и заставило не доверять людям. Своё состояние заработал с нуля, пройдя через множество испытаний.
Глава 3. Максим
МАКСИМ
“Настоящий интерес рождается там, где разум говорит “нет”, а инстинкты тянутся вперёд.”
Когда я вошёл в приёмную и увидел её, всё вокруг будто затихло на мгновение. Напряжённость, смешанная с решимостью сразу приковала внимание. Девушка явно не привыкла бывать в таких местах, и эта лёгкая растерянность делала её ещё более интригующей. Секретарь сообщила, что у неё нет записи. Как будто это имело хоть какое-то значение.
Светлана Иванова. Сестра должника. Обычно, если ко мне приходят с подобными просьбами, люди выдавливают из себя смирение, взывая к жалости. Но в ней была отчаянная решимость, граничащую с наивностью. Она даже не представляла, куда попала. Это казалось забавным. У неё хватило смелости прийти просить прощения долга в пять миллионов, как будто это не значительная сумма. В её представлении, видимо, деньги имели свой, особый, неподвластный мне смысл. Для меня же это мелочь. Пять миллионов… отдать их за такую игру — почему бы и нет?
— Моя ассистентка, — проговорил я, когда она ушла. Конечно, полгода работы не могут покрыть её долг, но её предложение “отработать” деньги показалось почти очаровательным. Какие к чёрту пять миллионов за полгода?
Возможно, это было отчаяние. Или дрожь в голосе, с которой она говорила. Не знаю. Но я уже знал — эта игра будет интересной. Слишком давно я не встречал таких, как она. Упрямая, до странности наивная. Верит, что сможет держать дистанцию. Что будет просто ассистенткой. Даже не догадывается, чем всё это закончится.
Я уже предвкушаю, как она будет пытаться держаться в стороне, стараясь не поддаваться влиянию. И именно в этом вся прелесть. Сопротивление делает вкус сильнее.
Интересно, когда она поймёт, что проиграла.
Я вызвал к себе Кирилла — своего помощника. Он вошёл в кабинет спустя несколько минут в своём обычном, безупречно спокойном состоянии.
— Кирилл, — начал я, усаживаясь поудобнее, — сегодня ко мне приходила интересная девушка. Сестра нашего должника, Алексея Иванова. Светлана Иванова. Мне нужно, чтобы ты узнал о ней всё, что возможно.
Кирилл чуть приподнял бровь — для него почти удивление.
— Всё, что возможно? — уточнил он, хотя знал. Риторически
— Абсолютно всё, — ответил я. — Семья, друзья, работа, её привычки, слабости.
— Дай мне пару часов, — сказал он спокойно. — Я принесу всё, что удастся найти.
Он вышел, оставив меня в кабинете одного. Мои мысли снова вернулись к ней. К тому, как она держалась. Не изображала силу, не играла в покорность. Это было отчаяние, аккуратно прикрытое попыткой сохранить лицо. И в этом лице сплелись страх и любопытство. Странная смесь. Слишком живая, чтобы не заметить. Слишком настоящая, чтобы отпустить.
Спустя пару часов Кирилл вернулся и положил передо мной папку.
Когда она легла на стол, я почувствовал знакомый всплеск — азарт. Информация — всегда ключ. Особенно, если хочешь контролировать. Но здесь было что-то большее.
Я открыл папку, пробежал глазами первые страницы и сразу увидел её фотографию. Светлана Иванова, 28 лет. Всё та же решимость, тот же огонь в глазах.Не из тех, кто сдаётся. Но под упрямством – уязвимость. Её жизнь оставила след, и он проглядывал даже сквозь бумагу.
Художница. Портреты, современное искусство. Снимок её картин — динамичные мазки, острые детали, будто она не рисует, а вскрывает людей. Я задержался. На миг. Подумал — предложить ей написать меня.
И тут в голове вспыхнуло: она в моей рубашке, сидит на полу, перепачканная краской, смеётся.
Откуда, чёрт возьми?
Засел образ. И раздражал.
Дальше — факты. Родители погибли, когда ей было двадцать, брату — четырнадцать. Молодая девушка-студентка сама взяла опеку над братом, несмотря на весь груз ответственности. Она была для него и сестрой, и матерью, и судьёй. Поднимала его на ноги, забыв о себе.
Я удивился.
В ней было нечто большее, чем просто упрямая маска.
Личная жизнь. Всё оказалось предсказуемо. Вся её жизнь крутилась вокруг брата, учёбы, работы. Один ухажёр — Михаил. Скучный. Неинтересный. Мягкий, как хлеб без корки. Не достаёт до неё.
Красивая. Талантливая. И одна. Мысль кольнула. Странно.
Я продолжал пролистывать страницы, впитывая каждую деталь.
Основной источник дохода — картины на заказ, плюс те, что продаются через галерею. Помимо этого, Светлана подрабатывает фотографом — портретные съёмки, судя по портфолио, вполне профессиональные.
Ещё один заработок — частные уроки рисования. Детям. У неё нет ни стабильной работы, ни гарантий, ни подстраховки. Зато есть результат.
Упрямая трудяга. Сестра-добытчица. Вся её жизнь — попытка выстроить будущее не для себя, а для него. Университет, расходы, поддержка — она тянет всё, выкладывается на сто процентов.
И вот благодарность — пять миллионов долга. Не её. Его. На её плечах.
Я поймал себя на странном чувстве. Почти уважении. Она не ищет признания, не требует комфорта. Всё ради младшего брата. Никакой личной жизни. Ни пауз, ни передышек. Только работа, только задачи, только он. Как она до сих пор держится? Как не сломалась под этим весом? В этом было что-то настоящее. Не на показ — глубже.
Именно это и зацепило. Не жалость. Интерес.
Живёт одна. В трёхкомнатной квартире родителей, которая осталась после их гибели. Брат, поступив в университет, перебрался в общежитие. Дал ей немного воздуха. Но, видимо, она этим не воспользовалась.
Личных аккаунтов в соцсетях нет. Только два профессиональных профиля — один для картин, другой для съёмок. Она не живёт напоказ, не открывается. И, честно говоря, это даже плюс. Меньше шансов, что кто-то станет задавать лишние вопросы. А значит, всё, что будет останется между нами.
Она не появляется в клубах или на вечеринках. Её жизнь — маршрут с короткими остановками: работа, съёмки, уроки для детей. Без выбросов, без скачков. Как будто она сама себя держит в ровном ритме, чтобы не сорваться.
Глава 4. Лана
ЛАНА
“В некоторых играх цена — это твоё собственное спокойствие.”
Первый рабочий день. Стоя перед зеркалом, я пыталась убедить себя, что выглядеть строго — это лучший способ справиться с волнением. Блузка застёгнута до самой шеи, волосы собраны, всё подчёркнуто аккуратно. Эта сдержанность — мой щит, способ сохранить равновесие. «Я справлюсь», — мысленно повторила я, глубоко вздохнув, и направилась в офис.
Когда я вошла в кабинет Максима, он находился не за столом, как я ожидала, а расположился на подлокотнике кресла, скрестив руки на груди. В его позе сквозила небрежная уверенность и лёгкая насмешка, словно он заранее предвкушал мою реакцию. Его взгляд окинул меня, оценивающе и спокойно, и, кажется, ему понадобилась лишь секунда, чтобы увидеть меня насквозь.
— Садись, — произнёс он, слегка кивнув в сторону кресла напротив.
Я опустилась на край, стараясь сохранить контроль над дыханием, в то время как он говорил о моих обязанностях. Организация встреч, ведение деловой переписки, выполнение поручений. Его голос звучал ровно, но в интонациях было что-то особенное, как будто эта работа — больше, чем просто деловая задача.
Внезапно он замолчал, поднялся и подошёл ближе. Его шаги были медленными, и я ощутила, как моё сердце ускорилось. Он остановился рядом, и прежде чем я успела что-то сказать, его пальцы потянулись к вороту моей блузки. Одним движением он расстегнул верхнюю пуговицу. Сердце на миг замерло, и я инстинктивно отодвинулась, но его взгляд остался пронзительным, не давая мне отвернуться.
— Ты что, Светлана , нарядилась, как ханжа? — усмехнулся он. — Это офис, а не зона, и тут нужно быть чуть свободнее. Иначе наши клиенты решат, что их встречает строгая учительница, а не мой ассистент.
Прежде чем я успела что-либо возразить, он расстегнул ещё одну пуговицу. Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, а в висках застучало.
— Так намного лучше, — тихо сказал он. — Двух пуговиц достаточно, чтобы чуть приоткрыть твою чудесную шею. Не стоит перебарщивать, но и превращать себя в старую деву тоже не надо.
Его пальцы на мгновение задержались у воротника, и, прежде чем он убрал руку, я почувствовала лёгкое, едва заметное прикосновение тыльной стороной к моей шее. Словно незначительное, но намеренное движение, и холодок пробежал по коже, оставив странное, тревожное ощущение. Я сглотнула, чувствуя, как внутри всё сжалось, и, казалось, даже воздух вокруг нас стал тяжелее.
Максим сделал шаг назад, в его взгляде мелькнуло что-то, похожее на удовлетворение.
— Что ж, продолжим, — его голос снова приобрёл деловой тон, как будто ничего не произошло. — Твои обязанности включают организацию моих встреч, ведение деловой переписки и выполнение поручений. Времени у меня мало, поэтому от тебя требуется оперативность и полное понимание задачи с полуслова. Поняла?
Я кивнула, чувствуя, что голос может меня подвести, если я заговорю.
— Хорошо. Давай проверим, как ты справишься с первым поручением, — он слегка улыбнулся, и эта улыбка была слишком спокойной и уверенной. — Принеси мне кофе. Чёрный, без сахара.
Я поднялась, стараясь казаться спокойной, хотя внутри всё было наоборот. Выйдя из кабинета, я обратилась к секретарю, и та вежливо указала на кухню. Приготовив кофе, я вернулась и поставила чашку перед Максимом, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Он не посмотрел на меня, только сделал глоток — медленно, как будто проверял не вкус, а мою внимательность. Или послушание. Я не знала, это был знак одобрения или просто отметка в его внутреннем списке — умею ли я хотя бы это.
— Спасибо, — сказал он наконец, не отрываясь от бумаг, и кивнул, словно ставя галочку.
Когда я вернулась на своё место и села за стол, пытаясь переключиться на дела, ощущение его прикосновения всё ещё оставалось на моей шее, как едва заметный ожог. Я провела пальцами по тому месту, где только что была его рука, и почувствовала лёгкую дрожь. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного.
Да, Михаил иногда прикасался ко мне, брал за руку, целовал. Но между нами всегда была какая-то граница, как будто мои чувства не могли отозваться на его прикосновения. С ним не было этого трепета, этого странного, пугающего чувства, которое сейчас вспыхнуло внутри. До этого момента я думала, что моё отношение к мужчинам — просто дело времени и обстоятельств, что когда-то я смогу испытывать к кому-то что-то настоящее. Но сейчас… Сейчас я была ошеломлена тем, как отреагировало моё тело.
Он даже не касался меня потом. Но я всё ещё чувствовала его, будто он стоял за спиной. Как будто я работала в его дыхании.
Я чувствовала себя уязвимой и растерянной. Этот человек, который сидел в соседнем кабинете, вызвал во мне то, чего я не знала в себе. И от осознания, что он заметил это, мне становилось ещё страшнее.
После этого Максим больше меня не трогал, не обращал на меня особого внимания, погружённый в свои бумаги и дела. Остаток дня я занималась поручениями, которые казались до безумия простыми и даже немного унизительными. Он попросил меня перебрать какие-то документы, переписать список встреч, в очередной раз принести кофе, причём в этот раз с определённой температурой. Всё это казалось мелочным и дурацким, и каждый раз, когда я возвращалась к его кабинету, ловила себя на том, что, несмотря на досаду, внутренне вздрагиваю, встречая его взгляд.
Его присутствие будто подавляло меня, делая каждый шаг и каждое движение чересчур осознанными. Я никак не могла прийти в себя после нашего утреннего разговора и того мимолётного, но такого значительного прикосновения. Стоило мне поймать его взгляд или услышать голос, и внутри снова начинал бушевать странный трепет, который я не могла объяснить.
В конце рабочего дня, когда я закончила сортировать очередные документы, дверь кабинета Максима открылась, и он вышел, окинув меня внимательным взглядом.
— Светлана, на сегодня хватит, — произнёс он спокойно, без лишних эмоций. — Можешь идти домой.
Глава 5. Максим
МАКСИМ
“Истинное удовольствие — это раскрыть ту, что прячется за маской.”
Когда она вошла в мой кабинет в первый рабочий день, её вид сразу зацепил. Этот костюм, закрытый до последней пуговицы, — строгий пиджак, блузка, застёгнутая до самого горла, как у старой девы. Всё в духе «синего чулка». Абсолютно не вяжется с её внешностью. Такая одежда могла бы скрыть недостатки, но у неё их просто не было. Красота — яркая, естественная — не нуждалась в маскировке. Она пыталась выставить барьер. Спрятаться за тканью, за пуговицами, за образом. Выстроить между нами дистанцию. Забавно.
Я подошёл и расстегнул верхние пуговицы её блузки. Реакция — почти магнетическая. Щёки вспыхнули, дыхание сбилось, взгляд метнулся вниз. Пыталась совладать с собой, но выдала всё. В то же время она не ушла. Сделала попытку отстраниться — но лишь на полшага, будто сама себе не позволила уйти дальше. Такая решительная, но так легко смущается. Сочетание, которое цепляет
Её глаза выдали всё, что она пыталась скрыть — острое внутреннее напряжение, тот самый трепет, который она старательно прятала за строгой внешностью. И именно это было куда интереснее, чем долг её брата. Она вошла в мою игру, поставив на кон не деньги — гордость. И была готова выдержать это ради другого. Ради него.
Просто лишить их квартиры? Слишком банально. Скучно.
В её реакции было что-то опасно притягательное. Импульс, который хочется вызывать снова и смотреть, как она с ним борется.
Эта игра обещала быть гораздо интереснее, чем я ожидал. Её сдержанность, дрожащие пальцы, то напряжение, с которым она держалась — всё это только подстёгивало. Я хотел видеть, как она теряет контроль. Снова и снова.
Когда рабочий день подошёл к концу, и Лана, так я звал её про себя, коротко, почти ласково, потому что это имя подходило ей куда больше, собрала вещи и тихо попрощалась. Я почувствовал раздражение. Лёгкое, но цепкое. Обычно мне было всё равно, во сколько уходят сотрудники. Главное результат. Но сейчас я поймал себя на том, что следил за ней, когда она выходила из кабинета. Пытался понять, о чём она думает. Поймать в её чуть опущенном взгляде то, что пряталось глубже слов. Меня бесило это ощущение непонимания, я привык, что люди для меня прозрачны. Как стекло. Но она — нет.
Не выдержав, я взял телефон и набрал Кирилла.
— Кирилл, — произнёс я, когда он ответил после первого же гудка. — Завтра утром организуй небольшую проверку для Светланы Ивановой.
— Какого рода проверку? — осторожно уточнил Кирилл, явно улавливая мой скрытый азарт.
— Что-нибудь нестандартное, чтобы немного вывести её из равновесия, — я выдержал паузу. — Например, поручение, которое потребует от неё выйти за рамки обычных обязанностей. Хочу посмотреть, как она будет действовать, когда потеряет почву под ногами.
— Сделаю, — коротко ответил он. — Что-то ещё?
— Нет, этого будет достаточно, — я отключился и откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в потолок, где уже выстраивались следующие ходы этой странной, непрогнозируемой игры.
Что в ней такого особенного, что заставляет меня думать о ней даже после того, как она ушла? Я привык контролировать ситуацию и людей вокруг себя, но сейчас почему-то терял контроль над собственными мыслями. Возможно, меня интриговало её отчаянное желание сохранить гордость, несмотря на очевидную уязвимость. В ней была та искренность, которую я давно уже не встречал в окружающих. Может быть, именно эта смесь стойкости и трогательной беззащитности заставляла меня снова и снова возвращаться к её образу, вспоминая каждое её движение, каждое дрогнувшее слово.
Интересно, надолго ли её хватит в этой игре? Я поймал себя на мысли, что не хочу, чтобы всё закончилось слишком быстро. Я хотел продолжения, хотел видеть её реакцию на каждое новое испытание. Возможно, именно такие люди, как она, способны заставить меня почувствовать себя живым. Хотя бы на короткое время. Под ложечкой отдавало чем-то тревожным. Непривычным. Как будто она уже изменила правила, а я пока этого не понял.
Спасибо, что читаете “Ассистентку для Волкова”.
Каждая библиотека, каждый лайк и комментарий — это знак, что история не осталась в пустоте.
Для меня это не просто текст. Это живые герои, над которыми я смеялась, злилась и… ну, вы сами понимаете.
Если вам интересно, что будет дальше — оставайтесь. Лана с Максимом ещё покажут, на что способны.
Глава 6. Лана
ЛАНА
“Иногда самый яркий страх — это тот, что таится в тебе самой.”
Проснулась я резко, с бешено колотящимся сердцем и непониманием, что происходит. Откуда-то из полумрака ночи всплыли ощущения, ещё не угасшие, как призрак сна. Мне снилось… он. Максим. Я вновь почувствовала, как он стоит рядом, его лицо так близко к моему, что я уловила каждое малейшее движение его губ. Он наклонился, и наши губы оказались в миллиметре друг от друга.
Во сне я чувствовала не только его дыхание, но и вес его взгляда на своей коже. Тепло руки, скользящей по затылку. Слишком живо. Слишком близко. Слишком реально, чтобы проснуться одной.
В этом сне я хотела, чтобы он коснулся меня, поцеловал… и, кажется, никогда не испытывала ничего подобного.
И когда я уже закрыла глаза и подалась ему навстречу, его губы почти коснулись моих… зазвонил будильник.
Открыла глаза, и холодная реальность вернула меня к себе. Сердце стучало так, что я едва могла дышать. Что со мной происходит? Почему этот мужчина, от которого мне становится страшно, внушает одновременно и такое желание? Эти чувства были мне совершенно незнакомы, я терялась в этом вихре эмоций
Попытавшись взять себя в руки, я приготовилась к новому дню. Пора на работу, и, как бы я ни была смущена после сна, бросить всё я не могла. Ради Алексея. Ради того, чтобы он остался в безопасности.
С самого утра начался хаос. Максим сразу дал понять, что день будет нелёгким. Он позвал меня к себе и сухо бросил:
— Принеси кофе. Чёрный, без сахара.
Простое поручение, и я поспешила выполнить его. Принесла и поставила чашку перед ним, стараясь не показывать волнения. Он сделал глоток и поморщился.
— Холодный. Переделай.
Моё лицо вспыхнуло, и я вернулась на кухню, стараясь сделать всё идеально. Но когда я снова поставила чашку на его стол, он бросил короткий взгляд и фыркнул:
— Теперь слишком горячий.
Я уже чувствовала, как нарастает раздражение, но старалась держаться. В третий раз я принесла ему кофе, внимательно проверив, чтобы он был и не холодным, и не слишком горячим. Как он и просил, я не добавила сахара, но как только чашка оказалась на столе, он скривился:
— Слишком сладкий. Переделай.
Слова будто хлестнули меня по лицу. Сладкий? Но я ведь точно знала, что не клала сахара. Гнев закипел внутри, и я едва сдержалась, чтобы не ответить. Он сказал «без сахара» — я так и сделала! Но я не могла ему перечить, не могла показать, насколько этот момент выбил меня из колеи. Только кивнула, стиснув зубы, и пошла переделывать.
Когда я в четвёртый раз направлялась на кухню, уже на грани слёз, ко мне подошла Валентина Николаевна. Мягко обняла меня за плечи и тихо сказала:
— Детка, не расстраивайся. Я сама сделаю ему кофе. Не позволяй ему видеть твои слёзы, это важно. Привыкнешь, поверь, просто держись.
Её слова, сказанные с неожиданной теплотой, придали мне чуть больше сил. Я вытерла слёзы, кивнула и тихо поблагодарила её. Валентина Николаевна сама занялась приготовлением кофе, и, когда всё было готово, я собрала всю свою выдержку, чтобы вновь отнести напиток Максиму.
Подходя к его столу с чашкой, я чувствовала, как мои руки слегка дрожат. Поставив напиток перед ним, я ожидала хоть какой-то реакции. Максим поднял на меня взгляд, едва заметно усмехнулся и, откинувшись на спинку кресла, спокойно произнёс:
— Я больше не хочу кофе. Пока ты его готовила, желание прошло.
Моё лицо снова залила краска, но на этот раз это была ярость и обида. Я с трудом удержалась, чтобы не сказать ничего лишнего, не развернуться и не уйти.
Максим посмотрел на меня, словно не замечая, как я сжимаю руки, пытаясь унять дрожь.
— Собирайся, — сказал он спокойно, будто это само собой разумеющееся. — Поедем пообедаем. Я проголодался.
Я подняла на него непонимающий взгляд, мои глаза, должно быть, выразили немой вопрос. Пообедаем? Вдвоём?
Он, заметив это, приподнял бровь и, с лёгкой насмешкой, добавил:
— Тебе нужно узнать о своей новой работе больше. Сейчас я — лучший источник информации.
Его объяснение прозвучало одновременно как приказ и как вызов, и у меня не было сил противиться. Молча кивнув, я постаралась скрыть смятение и раздражение, хотя оба чувства буквально бурлили внутри.
Стараясь выглядеть спокойной, я вернулась к своему столу, взяла сумочку и, проходя мимо Валентины Николаевны, встретилась с её одобрительным взглядом, немым жестом поддержки. Стараясь не думать о том, что меня ждёт, последовала за Максимом к выходу, и вскоре мы оказались в машине.
Сев на заднее сидение рядом с ним, я почувствовала его присутствие каждой клеткой своего тела. Он назвал водителю адрес ресторана, и автомобиль плавно тронулся. В тишине, которую не нарушал даже звук двигателя, я ощущала его плечо почти у своего, его ногу в нескольких сантиметрах от моей. От этой близости я почувствовала странное сочетание комфорта и неловкости. Сердце ускорило ритм, и я злилась на себя за это.
Я должна была быть собранной. Должна была сохранять спокойствие. Но рядом с ним это оказалось практически невозможным. Его близость одновременно притягивала и раздражала меня. Больше всего раздражало то, что она притягивала. Почему этот человек, который только что заставил переделывать кофе четыре раза, теперь сидел так близко, и я никак не могла ни расслабиться, ни взять себя в руки? Почему моё сердце буквально сходило с ума?
Боковым зрением я заметила его спокойное выражение лица, словно ничего не произошло, словно он не замечал ни моего смятения, ни моих чувств.
Машина двигалась мягко, практически бесшумно, создавая иллюзию какого-то иного мира, закрытого и защищённого от посторонних глаз. Я тихо выдохнула, стараясь унять своё сердцебиение, и стала рассматривать интерьер, пытаясь отвлечься от присутствия Максима. Кожа сидений была тёмной, мягкой и дорогой, салон наполнял лёгкий аромат его парфюма — сдержанного, древесного, слегка пряного. Этот запах, смешиваясь с моими мыслями, усиливал странное беспокойство.