Порой девочка сжимала колени, прижимая их к груди, словно пытаясь скрыться. Но в её жестах было, пожалуй нечто большее, чем просто желание уединиться. Кажется, она пыталась что-то вспомнить или о чём-то глубоко задуматься. Что именно? Это оставалось загадкой для всех, кроме неё самой. В её голове творился хаос, и, казалось, никто не сможет понять её, кроме одного единственного человека...
— Джеймс! - раздался её смех, звонкий и светлый, когда она стремглав помчалась навстречу ему по узкой тропе, поднимая подол своего платья, с его краями, шуршащими в воздухе.
Она обняла его крепко, забывая обо всём, что было вокруг. Но странное ощущение оставалось: нечто пустое, тревожное, словно в её груди возникла пустота, которую нельзя было заполнить. Она смотрела в его глаза — яркие голубые, такие красивые и безупречные. Эти глаза были добрыми, позволяли быть собой, чувствовать себя на своём месте. Он был статным, хотя почти её роста. Она, всё ещё капитан на судне «Кингсли-Кингсли», а он, Джеймс Харкорт... С тех пор, как её мать разорвала контракт с Хэмишом, он всегда был рядом, поддерживая её, как бы не изменился мир вокруг.
Кто бы мог подумать, что этот парень, всегда улыбающийся её шуткам и искренне смеющийся, станет её молодым человеком? Но что-то было не так, и она это чувствовала. Всё изменилось. Она стала другой — взрослой, которая, казалось, готова была выйти замуж за него. Ведь на её безымянном пальце сверкал бриллиант. Невеста, хоть и не лорда, но человека, который любил её всем сердцем. Но внутри было нечто иное, тревожное, как будто она всё ещё не отпустила то, что давно должно было уйти в прошлое.
Как она могла объяснить ему те царапины на своём плече от Бормоглота, которые оставались шрамами, едва заметными, но такими настоящими. Никто ей не поверил бы, разве что её отец. Он единственный, кто мог понять, что с ней происходит. И Алиса часто смотрела на его старую, почти ветхую фотографию в своей комнате, нежно касаясь рамки. Ложась спать, она выключала свет с улыбкой, вспоминая яркие моменты той жизни. Закрывая глаза, она засыпала умиротворённо, но однажды...
Шаги. Топот. Тот самый, тяжёлый, как мужские сапоги. Мужчина в доме с её матерью? Это было крайне редким событием. И дверь её комнаты распахнулась, и в проёме появился силуэт. Алиса, испуганно приподнявшись на локтях, пыталась разглядеть фигуру в темноте, но ничего не понимала. Разглядеть было невозможно.
— Джеймс? - её голос прозвучал робко и с удивлением, в полной тишине, лишь тикающие часы на столике нарушали покой. Она пыталась всмотреться, почти не дыша.
Тёмный силуэт, как тень, двигался навстречу. Сердце её сжалось от страха. Она не знала, что ожидать. Что, если в его руках окажется холодное оружие? Но почему-то её внимание привлекло нечто другое — его лицо.
— Что общего у ворона и письменного столика? - его голос прозвучал тихо, с насмешливой интонацией.
Удар. Снова. Яркие зелёные глаза, полные безумия, но с печальной, почти ироничной улыбкой. Она вглядывалась в них, не веря своим глазам, — эти огненные локоны, вьющиеся, словно пламя...
— Тарент? - прошептала она, не в силах поверить. — Ты...
Не успела она закончить, как его голос перебил её, более резким и уверенным:
— Спасайся и спасай, Алиса.
Алиса нахмурила брови, пытаясь понять его.
— Что ты имеешь в виду? Как я... Как ты...
— Меньше вопросов, Кингсли! - его голос внезапно стал громким и холодным.
В следующую секунду раздался крик:
— Просыпайся!
Её глаза распахнулись. Перед ней стоял Джеймс, её жених. Он был испуган, его лицо было взъерошено, и он тряс её за плечи. В комнате сверкал ярко оранжевый свет, переливаясь от огня.
— Что происходит?
— Ты что, не чувствуешь запах? - он схватил её на руки, не давая опомниться.
— Ваш дом горит, Алиса!
— Что?! - с ужасом вырвалось у неё. Она начала вырываться, пытаясь освободиться. — Где мама?
— Мама уже на улице, ждёт нас! Я обещал, что вытащу тебя!
Она тяжело дышала, отчаянно глядя на пламя у двери. Больше не было выхода, кроме окна, которое, к сожалению, было заклинено. Старые деревянные рамы, согретые жаром, не поддавались.
Джеймс и Алиса вместе тянули за раму, с каждым разом сильнее. Девушка оборачивалась, наблюдая за языками пламени, которые лизали стены, словно ветер. Пламя приближалось, и времени оставалось всё меньше.
— Возможно... Возможно, если ты поверишь... - прошептала она.
Не выдержав, она запрыгнула на подоконник и ногой разбила стекло.
— Алиса! - вскрикнул Джеймс, когда девушка, не удержав равновесие, полетела вниз.
Она приземлилась на землю, боль пронзила её тело, и осколки стекла вонзились в руки. Дрожащими пальцами она подняла ладони и взглянула на них. Кровь, осколки. Боль, которая сжимала её в тиски.
Соседи, наблюдавшие за происходящим, подбежали к ней. Мать, как и все, уже стояла на улице. А Алиса с трудом повернулась на спину и посмотрела на полыхающий дом, который был для неё чем-то слишком родным.
***
Дымка... Вокруг лишь дымка, которая окутывала всё, пока Алиса сидела на земле, вдыхая тяжёлый запах горелого, смотря на чёрный, обгоревший дом. Потушенный пожар, обрушившаяся в пепел жизнь. А её мысли были где-то далеко, будто всё это — не с ней. Она не могла избавиться от тех слов, которые продолжали вертеться в её голове: «Спасайся и спасай.» Эти слова, повторяющиеся вновь и вновь, как зловещий шепот, в который она не хотела верить.
— Это всё они... Всё Эскоты! - проговорила её мать, стоя немного в стороне, слёзы на глазах. — Конкуренция не пошла нам на пользу.
Алиса повернула голову на свою мать, взгляд её был пуст, почти опустошённый. Смотрела на неё так, словно искала поддержки, но не могла найти её в её родном человеке. Состояние матери было чуждо ей, совсем не то, что она привыкла видеть раньше. Мать всегда была сильной, но теперь её разорение было видно даже в её походке.
Тарент стоял за её спиной, его фигура, словно та, что родилась из этого мертвого мира, была настолько гармонично вписана в разрушенную реальность, что Алиса едва заметила, как всё вокруг стало зыбким и странным. Его улыбка была слегка кривой, но всё так же манила, как и прежде — загадочная, изысканная, скрывающая тайны, которые она не могла разгадать. Несмотря на это, он казался таким живым среди всего этого разрушающегося хаоса. И странное ощущение не отпускало её. Неважно, что она знала — это место было не тем, чем она его помнила. Но его присутствие... Оно было настолько естественным здесь, что Алиса, без колебаний, подошла к нему и обняла. Эти объятия были теплыми, мягкими, такими нужными, такими знакомыми, без какого-либо страха или тревоги. Они не вызывали у неё ни чувства стыда, ни ощущения чуждости. Казалось, что в этом мире, полном странных образов, она вновь обрела что-то стабильное, что-то реальное.
Однако, что-то было всё равно не так. Его тело было холодным, гораздо холоднее, чем она ожидала. В его объятиях чувствовался странный ледяной холод. Отстраняясь, Алиса всё ещё держалась за его лопатки, рассматривая его лицо. Его глаза, такие яркие, как и раньше, казались абсолютно знакомыми, но они, казалось, скрывали что-то скрытое, что-то не так. Она почувствовала это, как шершавую кожу на кончиках пальцев.
— Ты... - её голос был тихим, почти беспомощным. Она начала осторожно щупать его лицо, надеясь найти объяснение тому, что происходило. — Ты такой холодный... Словно труп.
Тарент молчал, его лицо не выражало ни раздражения, ни удивления. Только та же безумная, слегка извращённая улыбка, которая не покидала его губ. Она снова прижалась к нему, почти бессознательно, положив голову на его грудь, надеясь почувствовать хотя бы малую частичку тепла, которое когда-то приносило его присутствие. Закрыла глаза, и на мгновение всё вокруг стало тише, успокоилось, хотя её внутренний мир всё равно оставался бурным.
Но его голос, который вдруг прорезал тишину, был совершенно другим. Он звучал слишком женственно, неестественно, как нечто проклятое, что ворвалось в её разум. Слова, как ледяной вихрь, пробили её до самых глубин, и по телу сразу пробежали мурашки:
— Потому что всё вокруг теперь мертво. И только из-за тебя.
Её сердце сжалось. Внезапно на лопатках появились руки. И они были... слишком нежными. Алиса застыла, не смея пошевелиться. Она почувствовала холодные пальцы, ощутила их прикосновение, мягкость, но всё это было таким чуждым. Дыхание перехватило, когда она поняла, что эти руки были не его. Взгляд её задержался на белоснежной ткани, которая оказалась так близка, что она ощущала её даже носом, ощущала запах, который теперь был более явным, чем её собственный страх. Голова, волосы... Странно знакомые. Как и кружевной ворот.
Не решаясь поднять взгляд, Алиса почувствовала, как её руки непроизвольно отстраняются от тела. Она медленно начала двигаться, словно ожидая ужасных последствий, но не могла остановиться. Подняв глаза, она встретила взгляд, который сужался до огромных, карих глаз, точно таких, как её собственные. И когда она оглядела, то обнаружила, что стоит лицом к лицу с её собственной версией. Это было её отражение, но не в зеркале. Нет. Это была живая версия её самой, с теми же глазами, но с другим выражением — испуганным, растерянным, как будто не осознающим, что происходит.
И вот, когда она стояла, глаза расширенные от страха, она увидела, как её «отражение» повторяет её движения, в той же белой, воздушной, ночной сорочке. Она подняла руку к себе, чтобы убедиться, что это не ошибка, не фантазия. Но когда она ощутила прикосновение настоящего тела, страх охватил её, и она сделала шаг назад, но её копия, её отражение сделала то же самое, следуя за каждым её движением.
Паника захлестнула её. Девушка не понимала, как это могло быть. Как могла её собственная тень стать столь реальной и столь пугающей?
Она снова сделала шаг назад, сжимая губы, пытаясь контролировать свою паническую атаку, но не могла избежать этого ужасающего осознания. Всё это было частью чего-то огромного, невообразимого.
И вдруг её разум сработал. Это была её последняя надежда. Она решила вырваться из этой кошмарной ситуации и вернуться туда, где всё ещё оставалось знакомым - реальность. Она побежала в сторону двери, которая обещала путь к этой реальности. Но её копия, её отражение, сделала то же самое. Алиса попыталась вскочить и найти выход, но вдруг, прямо перед дверью, она столкнулась лбом к лбу с собой же. Удар был жестоким. Лоб распирало от боли, и Алиса, отшатнувшись, упала на землю, схватилась за голову.
Тело её копии, как и она сама, сразу же наклонилось вперёд, и они снова соприкоснулись лбами, будто вели бесконечную борьбу за то, чтобы уйти. Глаза Алисы расширились, когда она увидела себя так близко, как никогда раньше. Так близко, что чувствовала дыхание, почти слышала свои мысли, звучащие в устах фальшивой.
Она оттолкнулась назад, пытаясь сохранить контроль над собой.
— Это не я... - прошептала она самой себе, что сидела на земле напротив, как она, но спокойная и лишённая страха.
Наверное, это был единственный прокол создателя — его творение не умело повторять эмоции, говорить, только действия. Но в этом было что-то ещё более тревожное. Это было не просто её отражение. Это было нечто, что повторяло её, но уже без души.
Алиса встала, понимая, что сейчас она могла бы изменить свою судьбу. Она подошла к себе, но не для того, чтобы вернуться, а чтобы в последний раз попытаться разорвать этот цикл. Она начала показывать свою боль, свои чувства на лице. Она зажмурила глаза, сжала губы, но её копия стояла спокойно, не повторяя её эмоции.
С отчаянной решимостью она поспешила отступить. Кингсли снова пятится назад, оглядываясь по сторонам, ощущая, как мир вокруг неё начинает превращаться в пустую оболочку. Взгляд, полный страха и боли, заставил её ускорить шаги.
Шаги раздавались в полной тишине, нарушаемые лишь скрипом обгоревших досок под ногами. В комнате Алисы Кингсли царил мрак, лишь тусклый свет двух подсвечников, которыми держались её мать Хелен и Джеймс Харкорт, слабо освещал все вокруг, вытаскивая из тени разбитые и сгоревшие останки былого. Каждое движение, каждое слово было как отголосок, затмённый горьким запахом дыма, который все еще висел в воздухе, словно сам дух разрушения.Хелен осторожно накрыла нос и рот платком, едкий запах обжигал, и не давал спокойно дышать. Платок становился всё более мокрым, слёзы сами пробивались на глаза, но она пыталась не показывать своего горя, вытирая их, стараясь сохранить хоть какую-то стойкость. Как бы она ни старалась, напряжение было слишком очевидным. Она была измучена, но продолжала двигаться, словно что-то невидимое вело её вперед.
— Совсем ничего не осталось, даже в её комнате. - произнесла она тихо, словно сама себе, не в силах смотреть на этот хаос, поднося свечу поближе к останкам вещей, которые некогда были частью её жизни.
— И всё же что-то есть, миссис Кингсли, - прозвучал голос Джеймса с другой стороны комнаты. — Взгляните.
Хелен повернулась, и её взгляд сразу упал на то, что Джеймс держал в руках. На что-то, что, несмотря на всё уничтожение, оставалось как символ прошлого, как мостик в другой мир. Ручные, круглые часы, которые её муж когда-то подарил дочери. Хелен взяла их в руку, сдерживая взгляд, который уже не мог сдержать горечь.
— Это хорошая работа, - произнесла она сдержанно, аккуратно рассматривая потрескавшееся стекло. — Не всегда цена может говорить о истинном искусстве.
— Они необыкновенные, - ответил Джеймс, его голос был тихим и почти задумчивым. Но потом он нахмурился, заметив что-то на циферблате.
Часы начали дрожать. Стрелка с удивительной скоростью задергалась, как если бы само время было нарушено этим чудом. — Кажется, последствия от пожара все-таки сказываются, — сказал Джеймс с лёгким беспокойством, наблюдая за часами, как они пугающе подрагивали.
— Странно... Обычно циферблат не должен вести себя так, — удивленно произнесла Хелен, не веря своим глазам.
И тут раздался тяжёлый гудок. Корабль приближался.
Они переглянулись, и Хелен сразу приняла решение:
— Джеймс, ступай на палубу и скажи, что мы с Алисой скоро подойдем.
Молодой человек кивнул, убирая часы на место, и, сдержав какой-то внутренний след тревоги, ответил:
— Конечно, миссис Кингсли.
— И позови её, пожалуйста. - добавила она ему в след.
Он вышел, и Хелен тихо посмотрела вслед.
Через мгновение, уже с задумчивым выражением на лице, парень начал двигаться к двери. Но, едва переступив порог, он столкнулся с Алисой взглядом.
Алиса стояла прямо перед ним. Её глаза были как бездонные озёра, холодные и безжизненные. Молча он встретился с её взглядом, и Джеймс почувствовал, как что-то в его душе сжалось. Как будто сама невеста была уже не та.
— Алиса, подойди к маме. Судно уже прибыло, я буду там, - сказал Джеймс, на мгновение остановившись перед девушкой.
Он поцеловал её руку, но на её лице не было даже тени эмоций. Это было что-то странное и пугающее. Он отпустил её и быстрым шагом отправился на улицу.
Алиса не пошевелилась, и её взгляд оставался неподвижным. Она повернулась к двери, куда направился Джеймс, и всё же не пошла следом. Взгляд её был как замороженный, она как бы обдумывала что-то, чего не могла выразить словами. И затем, не ускоряя шаг, поднялась по лестнице в доме.
Хелен заметила её, но в её голосе была забота и лёгкая тревога, когда она снова попыталась обратить внимание дочери:
— Смотри, что у меня в руке, Алиса, - сказала она с умилением, стараясь внести хоть немного живости в обстановку, протягивая дочери сгоревшие часы. — Единственное, что уцелело. Правда, стекло разбилось, и циферблат немного нарушен, но, думаю, его можно починить.
Но Алиса не реагировала. В её глазах не было ни радости, ни эмоций. Это был пустой, отчужденный взгляд, какой-то чуждой сущности.Хелен пыталась понять, что происходит с её дочерью, но внутри что-то подсказывало ей, что Алиса уже не та, что была. На её лице было что-то каменное, почти как у незнакомца.
— Понимаю твои чувства... Мне тоже тяжело, - сказала она, положив руки на плечи дочери. — Но мы уже ничего не можем изменить.
Мать попыталась обнять Алису, но эта объятия были такие холодные, как если бы между ними стояла невидимая стена. И после этого она поспешила отстраняться, испуганно глядя на свою дочь, как будто что-то искала в её облике, что-то опасное.
— Ты совсем промерзла до костей, Алиса! - сказала она, тяжело вздыхая. — Ты же можешь заболеть. Уже взрослая девушка, а не думаешь о себе.
Она накинула накидку на плечи дочери и взяла её под руку. И слегка улыбнувшись, она добавила:
— Ладно, идём. Нас уже ждут на пароме. По пути расскажешь, где ты была.
Но Алиса всё также молчала. В ответ не было ничего, кроме тени на её лице. И в том молчании было что-то тревожное, неуловимое, что не держало её в плену собственных мыслей, от которых она даже не бежала. Их не было совершенно.
***
Алиса и Шляпник мчались через разрушенные просторы, будто каждый их шаг был шагом в последний момент. Время было на вес золота, а каждый миг мог стать решающим. Почему?
— У нас нет времени, - его голос звучал панически, и в нем Алиса впервые почувствовала тогда настоящую тревогу. Шляпник, который всегда был немного безумным и уверенным в себе, теперь казался растерянным, почти потерянным. — Фантом разрушил временной цикл! Секунды тянутся как часы, а минуты — как дни! Мы теперь в одинаковом времени с реальностью, Алиса! - его глаза метались, он казался готовым взорваться от этой невыносимой спешки. — Фантом может напасть на людей в твоем мире в любой момент! И если он это сделает... Нам конец! Конец всем мирам! - его голос взлетел на высоту, как если бы он не знал, что делать дальше, отчаянно и без надежды.