Тишина была иной. Не благоговейной, как в древних святилищах, и не зловещей, как в склепах. Это была тишина абсолютного конца. Тишина, в которой застыли время, свет и сама материя. Здесь не было воздуха, чтобы дрогнуть, не было пылинок, чтобы поймать отсвет. Было лишь ничто, и в центре этого ничто — Оно.
Оно не имело формы, которую можно было бы описать словами. Это была не фигура, не туман и не сгусток энергии. Это было Сознание. Чистая, необъятная воля, превосходящая любые понятия о жизни и смерти. Оно существовало так долго, что звезды в небе этого мира успевали рождаться и угасать по многу раз, а Оно все пребывало здесь, в своем самосозданном небытии, наблюдая.
Но сегодня тишина была нарушена. Не звуком, а трепетом. Едва уловимым разрывом в идеальной ткани его вечного покоя.
Далеко-далеко, в мире, который Оно когда-то считало своей шахматной доской, погасла одна из многих фигур. Яркая, полезная фигура. Корвус.
Не сама смерть алхимика имела значение. Смерть была лишь статистикой, перераспределением ресурсов. Имело значение как. Как была разорвана связь. Не грубой силой, не знакомым ему древним заклятьем, а чем-то иным. Чистым, яростным резонансом. Эхом его собственной мощи, обращенной против себя. И в этом эхе был отзвук другой силы. Молодой, необученной, но невероятно мощной.. Силы крови Драгомиров.
Впервые за тысячелетия в безмятежном озере его сознания пробела рябь. Не гнев. Не раздражение. Нечто более сложное.… Любопытство.
Его внимание, обычно рассеянное по всему миру, как паутина незримых нитей, медленно, с невыразимой тяжестью, сфокусировалось. Оно устремилось через слои реальности, к тому месту, где произошел разрыв. К Академии Св. Владимира.
Оно не увидело стен, не увидело разрушений. Оно увидело энергии. Бледный, дрожащий свет выживших. Яркие, гневные всполохи полукровки-Стража. И ее… девочку. Лиссу Драгомир.
Она была подобна трещину сосуду. Сосуд, из которого вылилось его древнее зелье, но чьи стенки навсегда впитали его суть. В ней плескалась его мощь, но была скована, извращена ее собственной, юной волей. Она была осквернена. И в то же время… преображена. Это было интересно.
Мысль, холодная и острая, как лед, пронзила небытие. Ошибка.
Доверять пешкам — всегда ошибка. Они ломаются. Они предают. Они оказываются слабее, чем предполагалось. Корвус был мощным орудием, но все же орудием. А орудия имеют свойство ломаться в руках.
Пришло время изменить тактику.
Его сознание, подобно щупальцам гигантского спрута, стало прощупывать реальность уже не в поисках послушного разума, а в поисках спящей мощи. Грубой, животной, лишенной разума, которой можно было бы приказать. Он искал не генерала. Он искал таран.
И Оно нашло.
Глубоко под землей, в запечатанных со времен Первого Рассвета пещерах, спали его древние детища. Вампиры, но не те, что строили общества и чтили традиции. Нет. Это были первозданные существа, чей разум был стерт, оставив лишь голод, ярость и абсолютную преданность Единственному Хозяину — Ему. Их тела, искаженные магией, были огромны и покрыты каменной чешуей. Их когти могли решить адамантий. Их клыки источали яд, разъедающий саму душу. Он называл их «Воины Вечной Ночи». Мир забыл о них. Он — нет.
Медленно, с непривычной осторожностью, Оно протянуло к ним нить своей воли. Не приказ, не окрик. Зов. Тихий, настойчивый, как биение сердца самого мира.
Проснитесь.
В глубине пещеры, в абсолютной тьме, пошевелился один из каменных коконов. Потом другой. Третий.
Ваш Владыка зовет.
Из груди одного из существ вырвался низкий, подземный грохот, больше похожий на звук ломающихся скал, чем на рычание. В его слепых глазницах вспыхнули две точки багрового света.
Враги украли нашу мощь. Они осквернили нашу суть. Восстаньте. Найдите их. Уничтожьте.
Это был не подробный план. Это был инстинкт, вбитый в их первозданное сознание, как отпечаток на глине. Образ Академии. Образ девочки с серебристыми волосами и тьмой внутри. Образ полукровки с огнем в глазах.
Один за другим, каменные скорлупы лопались. На свет, вернее, на вечную тьму пещер, выползали существа, которым не было места в современном мире. Они были живым воплощением кошмара, предшествовавшего истории.
Тень, наблюдающая из небытия, ощутило нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение. Пешки оказались слабы. Что ж. Он разыграет фигуру посерьезнее. Дикую, неконтролируемую, способную смести все на своем пути.
Его внимание снова вернулось к Академии, к двум девочкам, которые не подозревали, что только что изменили правила игры, которую сами не понимали.
Интересно, — подумало Сознание, и мысль эта была холоднее космического вакуума. Сколько они продержатся? Стоит ли тратить на них еще одного Воина? Или… пора готовить почву для следующего акта?
Оно отступило, снова погружаясь в свою вечную тишину. Но теперь эта тишина была обманчива. Теперь в ней зрел план. И снаружи, из темных пещер, уже доносился глухой, нарастающий топот. Топот пробудившейся Бездны, услышавшей зов своего повелителя.
Воздух в Большом Зале Академии Св. Владимира все еще пах войной. Не открытой, с огнем и сталью, а холодной, тягучей, как заболонь на свежесрубленном дереве. Запах страха, недоверия и невысказанных обвинений. Он въелся в древние камни стен, в почерневшие от копоти балки, в гобелены, простреленные и порванные в спешке эвакуации.
Роза стояла на невысоком импровизированном помосте, сооруженном из ящиков с провизией и накрытом потертым ковром. Когда-то на этом месте возвышался тронный стул, с которого Лорд Зорич вершил судьбы Академии. Теперь трона не было. Как и Лорда Зорича. Он пал в первую ночь штурма, защищая вход в библиотеку. Его смерть была героической, громкой и абсолютно бесполезной. Враги прорвались с другой стороны.
Роза провела ладонью по грубой древесине помоста. Ее пальцы, покрытые свежими царапинами и старыми мозолями, цеплялись за шершавую поверхность. Она смотрела на собравшихся. Их было не сотни, как прежде, а, может, полтораста. И какие это были люди.
Прямо перед ней, в первых рядах, стояли ее люди. Мия, прислонившись к колонне, с привычной насмешливой ухмылкой, но ее глаза, острые как бритва, метались по залу, выискивая малейший признак угрозы. Эдди, с пергаментом в руках и озабоченным видом, что-то бормотал себе под нос, подсчитывая запасы или составляя списки. Аарон, бледный, но невероятно прямой, с лицом, на котором застыло новое, суровое выражение. Он больше не был изнеженным аристократом. Смерть отца и тяжесть потерь выковали из него нечто иное — человека долга, исполненного холодной, безрадостной решимости.
Рядом с ними теснились выжившие стражи — в основном молодежь, с горящими глазами и еще не зажившими ранами. Они смотрели на Розу с обожанием, смешанным со страхом. Для них она была живой легендой. Полукровкой, которая бросила вызов Системе и выжила. Которая стояла в сердце бури и не сломалась.
А дальше, за этим ядром преданности, начиналась зона неопределенности. Несколько уцелевших преподавателей во главе с Мастером Элриком, который копался в своем свитке, старательно избегая встретиться с ней взглядом. Группа горожан из ближайшего поселения — угрюмые, испуганные мужчины и женщины, пришедшие за защитой и пищей. И, наконец, у самой дальней стены, стояла самая проблемная группа — горстка аристократов-Мороев, уцелевших в бойне. Они не смотрели на Розу с обожанием. Они смотрели на нее с нескрываемым презрением и страхом, как на предвестницу апокалипсиса, на грубую силу, что вломилась в их ухоженный мир и перевернула его с ног на голову.
Их возглавляла Леди Илона, вдова одного из погибших членов Совета, высокая, худая женщина с лицом, высеченным из льда, и с вечной черной кружевной накидкой на плечах.
Роза сделала глубокий вдох. Воздух, пахнущий пылью и чужим страхом, обжег ей легкие.
— Мы собрались здесь не для того, чтобы оплакивать прошлое, — начала она, и ее голос, низкий и хриплый после недавней болезни, без труда заполнил собой гнетущую тишину зала. — Прошлое мертво. Оно сгорело вместе с западным крылом. Оно истекло кровью на этих камнях.
Она сделала паузу, давая словам достигнуть каждого угла.
— Мы выжили. Чудом. Ценой жизней тех, кто был сильнее и мудрее нас. Но мы — здесь. И теперь перед нами стоит выбор. Продолжать цепляться за осколки того, что было, и в конце концов погибнуть, как погибли они. Или… — она обвела зал взглядом, — построить что-то новое. Не на обломках, а поверх них.
В зале пронесся шепот. Леди Илона презрительно поджала губы.
— И что же ты предлагаешь построить, девочка? — ее голос был тонким и ядовитым, как лезвие стилета. — Еще одну Академию? Под твоим началом? Сомнительная честь.
— Я предлагаю построить союз, — четко ответила Роза, не поддаваясь на провокацию. — Не Академию. Не королевство. «Союз Крови и Стали». Где место человека будет определяться не чистотой его крови, а силой его воли и верностью общему делу. Где крестьянин, умеющий обращаться с луком, будет ценен так же, как аристократ, знающий древние ритуалы. Где страж-полукровка… — она на мгновение встретилась взглядом с леди Илоной, — будет иметь такой же голос, как и Морой королевской крови.
Теперь шепот перерос в гул. Аристократы зашептались с возмущением. Кто-то из горожан неуверенно переступил с ноги на ногу.
— Это безумие! — воскликнул один из молодых Мороев, стоявший рядом с леди Илоной. — Ты хочешь смешать грязь с благородной кровью! Ты разрушишь все, что делает нас сильными!
— А что сделало нас сильными? — парировала Роза, ее голос зазвенел. — Наша «благородная кровь»? Она не спасла нас от Стригоев. Наши древние ритуалы? Они не остановили портал. Нас спасло не это. Нас спасла готовность стоять друг за друга. Мия, полукровка, прикрывала спину Аарону, Морою. Эдди, сын кузнеца, нашел слабость в магии, которую не увидели наши лучшие умы. Мы уже смешались. И в этом наша сила. Единственная сила, что у нас осталась.
Ее слова повисли в воздухе. Даже аристократы на мгновение притихли. Она говорила на языке фактов, а не традиций. А факты были безжалостны.
— И кто будет возглавлять этот… «Союз»? — с ледяной вежливостью спросила леди Илона.
— Я, — просто сказала Роза. — И принцесса Лисса Драгомир.
Имя Лиссы заставило многих встрепенуться. Для простых людей и стражей оно было символом надежды. Для аристократов — законности. Но и страха. Слухи о том, что произошло в обсерватории, уже ползли по уцелевшим коридорам.
— Принцесса… нездорова, — с нажимом произнесла леди Илона. — Ее не видели с той ночи.
— Она восстановится, — голос Розы не допускал возражений. — И она дала свое согласие.
Это была полуправда. Лисса, лежащая в своей комнате, слабая и бледная, прошептала ей в сознание: «Делай, что должна, Роз. Я с тобой». Этого было достаточно.
— И что же? — леди Илона сделала шаг вперед, ее черная накидка колыхнулась. — Ты просто провозглашаешь себя правительницей? На основании чего? Права сильного?
Следующие несколько дней прошли в лихорадочной, изматывающей работе, которая не оставляла времени на размышления или сомнения. Роза погрузилась в нее с головой, как в бой, видя в каждой решенной проблеме еще одну отвоеванную у хаоса пядь земли. Но этот бой был куда сложнее схватки с Стригоем. Здесь нельзя было просто нанести удар мечом. Здесь нужно было договариваться, уступать, искать компромиссы и чувствовать тончайшие нити человеческих амбиций и страхов.
Импровизированный «Совет Союза» теперь заседал в бывшем классе стратегии, где сдвинутые в кучу парты служили столом для переговоров. Воздух здесь был густым от запаха пота, старого пергамента и напряженного молчания, которое разрывалось порой слишком громкими спорами.
Роза сидела во главе стола, оттирая пальцем кляксу на разложенной перед ней схеме распределения продовольствия. Рядом с ней, в глубоком кресле, принесенном из ее покоев, сидела Лисса. Она была бледной и хрупкой, как изделие из стекла, и казалось, что даже тяжесть взглядов присутствующих могла ее раздавить. Но она была здесь. Ее присутствие было необходимо — живой символ легитимности, молчаливый аргумент в любом споре. Роза чувствовала ее слабый, но постоянный ментальный щепоток — не слова, а просто ощущение поддержки, как тихое «я здесь».
Напротив них, выпрямившись и сохраняя безупречные манеры даже в этой обстановке, сидел Аарон. Он был связующим звеном с аристократической фракцией. Справа от Розы, развалившись на стуле и вертя в пальцах разобранную рукоять кинжала, сидела Мия — представительница стражей и «уличной» фракции. Слева, заваленный свитками и исписанными цифрами листами, копошился Эдди — голос здравого смысла и главный логист.
Проблемы сыпались, как из рога изобилия.
— Мы не можем просто отдать им запасы зерна из аристократических кладовых! — горячо спорил один из молодых Мороев, сторонник Аарона, по имени Виктор. — Это наши стратегические резервы! Законы четко регламентируют…
— Законы сгорели вместе с архивом, — холодно прервала его Мия, не поднимая глаз от кинжала. — А у людей из нижнего города пустые животы и полные злости глаза. Ты хочешь, чтобы они съели твои законы? Или чтобы они пошли штурмовать твои кладовые? Выбирай.
— Это мародерство! — вспыхнул Виктор.
— Это выживание, — парировала Мия. — Урок первый. Когда тонешь, не до церемоний.
Роза подняла руку, и спор стих.
— Эдди, цифры.
Эдди вздохнул и поправил очки.
— Запасов аристократических кладовых, при строгой экономии, хватит на три недели на всех. Запасов из городских амбаров — на пять дней. Если объединить и ввести паек… мы вытянем два месяца. Без прироста.
— Объединяем, — твердо сказала Роза. — Все склады переходят под контроль Союза. Распределение — общее. Виктор, ты отвечаешь за инвентаризацию аристократических запасов. Мия — за безопасность складов. Никаких исключений.
Виктор хотел что-то возразить, но встретив взгляд Аарона, беззвучно сомкнул губы. Аарон кивнул Розе. Еще одна маленькая победа, купленная ценой чьего-то унижения.
Следующей проблемой стала безопасность. Старые границы патрулирования были бессмысленны — половина территории Академии лежала в руинах.
— Нам нужно выстроить новую линию обороны, — говорил Эдди, водя указкой по наспех нарисованной карте. — Отсюда, от Восточной башни, до сюда, до обломков Западного крыла. Но для этого нужны люди. Много людей.
— У нас есть стражи, — сказала Роза.
— У нас есть двадцать опытных стражей, способных держать оружие, и тридцать юнцов, которые видели бой только из окна лазарета, — возразил Эдди. — Этого мало.
— Тогда будем тренировать горожан, — заявила Мия. — Покажу им, как держать пику, чтобы не ткнуть соседа в глаз. Этого для начала хватит.
— Вооружать чернь? — не выдержал другой аристократ, пожилой Морой с седыми бакенбардами. — Это безумие! Они же обратят оружие против нас!
— А против кого еще? — Роза устало потерла переносицу. — Против Стригоев, которые придут снова? Или вы считаете, что у них есть выбор, с кем им быть — с нами или с теми, кто хочет их сожрать?
Спор разгорелся с новой силой. Аристократы видели в вооруженных простолюдинах угрозу своему статусу. Стражи и горожане — единственный шанс на выживание.
Лисса, до этого сидевшая безучастно, тихо кашлянула. Все замолчали, повернувшись к ней. Ее голос был слабым, но абсолютно ясным.
— Во времена моего прадеда, — начала она, и в ее помутневших глазах на мгновение вспыхнул отблеск былого знания, — когда орды оборотней осаждали Северные рубежи, был издан «Эдикт Общей Крови». Каждый свободный человек, способный держать оружие, становился в строй. И после победы… они получили земли и титулы. Не по праву крови, а по праву подвига. — Она перевела на аристократов усталый, но твердый взгляд. — Может, нам стоит вспомнить старые добрые традиции?
Ее слова подействовали как ушат ледяной воды. Она говорила на их языке. Языке традиций и прецедентов. Аарон первым подхватил идею.
— Она права. Мы можем учредить… скажем, «Звание Защитника Союза». Те, кто прошел подготовку и встал в строй, получат особый статус. Право на землю, долю в добыче, право голоса в местных советах.
Это была гениальная уловка. Она превращала угрозу в привилегию. Аристократы, лишенные аргументов, отступили.
Так, по крупица, рождался Устав Союза. Его писали не чернилами, а кровью, волей и вынужденными компромиссами.
Статья Первая: Все ресурсы на территории Академии и подконтрольных земель объявляются общими и распределяются Советом Союза по принципу необходимости.
Статья Вторая: Защита Союза — обязанность каждого его члена, способного носить оружие.
Статья Третья: Звание и статус определяются заслугами перед Союзом, подтвержденными Советом. Происхождение не является препятствием для получения звания.
Статья Четвертая: Высшая власть принадлежит Совету Союза, состоящему из представителей всех фракций. Лидеры — Роза Хэтэуэй и Лисса Драгомир — обладают правом решающего голоса в тупиковых ситуациях.
Спустя неделю после основания Союза в Академии установился хрупкий, нервный ритм жизни, напоминавший биение раненого сердца. Дни были заполнены работой до изнеможения: расчисткой завалов, строительством укреплений, бесконечными тренировками новобранцев под бдительным, хоть и сидячим, взором Дмитрия. Ночи же были временем страха. В темноте, когда затихали звуки труда, на поверхность выползали старые демоны — паника, недоверие, шепотки о том, что «полукровка доведет нас всех до гибели».
Роза спала урывками, по два-три часа в сутки. Ее сны были полны теней, криков и ощущения ледяного взгляда, устремленного на нее из самой глубины тьмы. Она просыпалась с одним и тем же вопросом на устах: «Когда?». Когда тень, о которой предупреждала записка, снова напомнит о себе?
Ответ пришел с самой неожиданной стороны. Снизу.
Это началось на пятый день, глубокой ночью. Сначала это был едва уловимый гул, больше похожий на вибрацию, чем на звук. Словно где-то далеко, в самых основаниях мира, проснулся и заворчал гигантский зверь. Люди в казармах и бараках ворочались во сне, но не просыпались, списывая это на остаточный стресс или работу пищеварения.
Но Роза, чьи чувства, обостренные связью с Лиссой и постоянной опасностью, были натянуты как струны, проснулась мгновенно. Она лежала в своей каморке, бывшем кабинете дежурного инструктора, и слушала. Гул нарастал. Теперь это был низкочастотный грохот, от которого дребезжала посуда на полке и мелкая пыль сыпалась с балок.
Она сорвалась с кровати, на ходу натягивая кожаный доспех. За дверью уже слышались встревоженные голоса и беготня.
— Что происходит? — крикнула она, выскакивая в коридор и почти сталкиваясь с Эдди. Его лицо было белым как мел, в руках он сжимал сейсмический маятник, снятый с одного из уцелевших приборов в обсерватории.
— Не знаю! — почти закричал он, перекрывая грохот. — Это не землетрясение! Волны идут целенаправленно! С запада!
Запад. Там находились самые старые шахты, ведущие вглубь горной гряды. Считалось, что они заброшены и завалены еще со времен основания Академии.
Роза рванулась по коридору к главному входу, на ходу хватая свой меч. Мия уже была там, ее фигура четко вырисовывалась на фоне багрового отблеска сигнальных огней, зажженных на стенах.
— Ну что, лидер, — бросила она, не оборачиваясь. — Похоже, твоя тень прислала нам открытку.
Они взбежали на стену. Вид, открывшийся им, заставил кровь застыть в жилах.
Земля к западу от Академии, за линией недавно возведенных частоколов и рвов,… пузырилась. Огромные пласты мерзлой глины и камня вздымались, как тесто на опаре, и с грохотом обрушивались. Из-под них вырывались клубы едкого, серого пара, пахнущего серой и разложением. И из этих провалов, один за другим, выползали Они.
Роза сначала не поверила своим глазам. Это не были Стригои. Стригои, даже самые одичавшие, сохраняли подобие человеческой формы. Эти же существа были порождениями чистейшего кошмара. Они напоминали помесь гигантского крота и рептилии, покрытые не шерстью и не чешуей, а чем-то вроде шершавой, потрескавшейся каменной коры. Их тела были приземистыми и мускулистыми, передние лапы заканчивались когтями, походившими на обсидиановые лопаты размером с человеческий торс. Головы были лишены глаз, лишь разверстые пасти, усеянные рядами конических, искривленных зубов. Они двигались с удивительной для своих размеров скоростью, не бежали, а как бы «плыли» по земле, оставляя за собой глубокие борозды.
— Что это, черт возьми?! — крикнул кто-то из стражей, и в его голосе слышалась чистейшая, животная паника.
— Воины Вечной Ночи, — тихо, почти беззвучно прошептала Лисса.
Роза обернулась. Лисса стояла рядом, завернутая в плащ, и смотрела на появляющихся чудовищ с странным, отрешенным спокойствием. Ее лицо было пепельным.
— Ты знаешь, что это? — резко спросила Роза.
— Я… видела их, — голос Лиссы дрогнул. — Когда… Он был во мне. Воспоминания. Древнее оружие. Созданное не для войны, а для… тотального уничтожения.
В этот момент первый из «кротов», как их уже мысленно окрестила Роза, достиг линии укреплений. Деревянный частокол, на возведение которого ушло три дня, не остановил его. Существо просто уперлось в него своей каменной головой и рвануло вперед. Столбы, толщиной в мужское бедро, с хрустом ломались, как сухие прутики.
— АРБАЛЕТЧИКИ! ОГОНЬ! — скомандовала Роза, и ее голос, сорванный и яростный, прорезал ночь и парализующий ужас.
Со стен полетели первые залпы болтов. Но то, что произошло дальше, повергло всех в еще большее отчаяние. Болты отскакивали от каменной шкуры чудовищ, как горох от стены. Лишь немногие, выпущенные с ближайшей дистанции под верным углом, впивались в сочленения, но, казалось, не причиняли существенного вреда. Существа даже не замедлили ход.
— Магия! — крикнула Лисса. — Нужна магия! У них иммунитет к обычному оружию!
Но с магией была проблема. Большинство сильных Мороев-магов погибли при обороне, защищая Академию. Остались в основном те, кто специализировался на целительстве или теории.
Роза увидела, как один из «кротов» уже прорывает вторую линию заграждений и устремляется к самой стене. Если он дойдет — древний камень не устоит.
— Эдди! Греческий огонь! Готовь! — скомандовала она. — Мия! Отвлекающий удар! Не дать им сконцентрироваться на стене!
Она сама ринулась вниз по лестнице, во внутренний двор, где уже стояли в готовности несколько групп стражей и новобранцев. Лица у всех были перекошены страхом.
— Щиты! Сомкнуть строй! — закричала она, вставая в первую шеренгу. — Пики — вперед! Они большие, но неповоротливые! Бейте в лапы, в пасть!
Она не была уверена, что это сработает. Но нужно было что-то делать. Нужно было показать им, что она не просто отдает приказы со стены.
Первый «крот» с ревом вломился во двор. Размеры его были еще более чудовищными вблизи. Он был выше двух этажей, а его пасть могла поглотить лошадь целиком. Стражи, сомкнув щиты, встретили его стеной стали. Пики, как и предполагала Роза, не могли пробить броню, но они впивались в мышцы мощных лап, заставляя существо реветь от ярости и боли. Оно развернулось, и его хвост, похожий на колотушку из цельного базальта, со свистом прошелся по шеренге. Несколько человек с криками отлетели в стороны, кости хрустели с противной отчетливостью.
Тишина, наступившая после отступления Каменных Кротов, была горькой и тяжёлой, как свинец. Она не принесла облегчения, лишь подчеркнула масштабы потерь. Воздух во внутреннем дворе Академии был густым от запаха гари, греческого огня и той странной, едкой серной смолы, что истекала из тел монстров. Повсюду лежали тела — как чудовищ, так и защитников. Стоны раненых сливались в протяжный, мучительный хор.
Роза, стоя на колене рядом с одним из молодых стражей, умирающим от раздробленной грудной клетки, чувствовала, как её собственная воля к сопротивлению трещит по швам. Она сжимала руку юноши, глядя, как свет угасает в его глазах. Ещё один. Ещё одна жизнь, которую она не смогла сберечь.
— Роза.
Голос за её спиной заставил её вздрогнуть. Она обернулась. На пороге лазарета, опираясь на костыль, с лицом, напоминавшим посмертную маску, стоял Дмитрий. Он был бледен до синевы, тени под глазами казались фиолетовыми впадинами. Но он был на ногах. И его глаза, тёмные и глубокие, как колодец, смотрели на неё с тем же холодным, аналитическим выражением, что и прежде. В них не было ни капли тепла, ни тени сочувствия к её собственному состоянию.
— Белов, — выдохнула она, опуская руку бездыханного стража. — Тебе нельзя быть здесь. Серафима…
— Серафима знает, где я, — отрезал он, его голос был хриплым, но твёрдым. Он сделал неуверенный шаг вперёд, костыль глухо стукнул о каменные плиты. — Отчёт. Что это было?
Вопрос прозвучал как удар хлыста. Не «Как ты?», не «Какие потери?», а «Отчёт». Роза почувствовала, как по её спине пробежала волна леденящего озноба. Это был не её Дмитрий. Не тот человек, что смотрел на неё с болью и гордостью в глазах всего несколько недец назад. Это был призрак инструктора, вернувшийся к своим обязанностям.
— Существа, — начала она, заставляя себя говорить ровно и чётко, под стать ему. — Назвали их «Каменные Кроты». Происхождение неизвестно. Прорываются из-под земли. Броня практически неуязвима для обычного оружия. Слабое место — сочленения, подмышечные впадины. Греческий огнь действует, но медленно. Магия… — она сделала паузу, — магия Лиссы их замедлила.
Дмитрий кивнул, его взгляд скользнул по двору, выхватывая детали: груды тел, разрушенные укрепления, направление главных проломов.
— Тактика?
— Прорыв. Прямой, грубый. Без фланговых манёвров. Цель — разрушение стен.
— Ошибка, — произнёс он холодно. — Ты бросила лучшие силы в лобовую, чтобы остановить одного. Пока ты с ним возилась, двое других почти разнесли северную стену.
Его слова вонзились в неё, как ножи. Он был прав. Абсолютно, безжалостно прав. В пылу боя она действовала как солдат, а не как стратег. Она видела угрозу перед собой и бросилась на неё, забыв об общей картине.
— У меня не было выбора! — вырвалось у неё, в голосе прозвучала защита.
— Выбор есть всегда, Хэтэуэй, — его глаза, ледяные и пустые, снова уставились на неё. — Ты выбрала эмоции вместо расчёта. И заплатила за это. — Он кивнул в сторону тел. — Они заплатили за это.
Он повернулся и, ковыляя, направился к северной стене, к тому месту, где два других «крота» нанесли самый серьёзный урон. Роза, оглушённая его жестокостью, последовала за ним.
Он двигался медленно, с видимым усилием, но его взгляд работал без устали. Он изучал направление атак, угол обрушения камней, следы когтей на уцелевших участках.
— Они идут по линиям тектонических разломов, — пробормотал он больше себе, чем ей. — Используют подземные полости. Значит, следующая атака будет… здесь. И здесь. — Он ткнул костылем в два места на ещё не разрушенном участке стены. — Укреплять. Не частоколом. Камнем. И копать глубже. Рвы с заострёнными кольями на дне. Заполнить горючей смесью.
— У нас нет ресурсов, — тихо сказала Роза. — Нет людей. Все либо ранены, либо уже работают на износ.
— Найди ресурсы, — парировал он, не глядя на нее. — Перераспредели людей. Отложи второстепенное. Оборона — приоритет номер один. Если стены падут, тебе не понадобятся ни склады, ни казармы.
Он говорил с ней так, как будто она была не его… кем бы она ему ни была. Не женщиной, которую он любил. А неумелым, нерадивым подчинённым. И это ранило больнее, чем любое его замечание на тренировках в прошлом.
— Дмитрий… — она попыталась поймать его взгляд, вложить в голос что-то человеческое. — Как ты? Как твоё…
— Функционирую в допустимых пределах, — он перебил её, наконец повернув к ней своё мраморное лицо. — Не отвлекайся на второстепенное. У нас работа.
Он продолжил свой медленный, мучительный обход, оставляя за собой чёткие, безжалостные указания, как инженер, осматривающий повреждённую машину. Углубить ров там. Соорудить дополнительные platforms для лучников здесь. Создать мобильные группы с зажигательными горшками.
Люди, видя его, замирали. Для них он был живой легендой. Инструктором, который вернулся из самой смерти, чтобы снова вести их. Они слушали его с почтительным страхом и кивали, бросая на Розу странные взгляды. Она была их лидером по зову сердца. Он же был лидером по праву опыта и несгибаемой воли. И в его холодной, безэмоциональной эффективности была сила, которой ей сейчас так не хватало.
Вечером, когда солнце скрылось за горами, окрасив небо в траурные багровые тона, они снова оказались рядом — у входа в лазарет. Дмитрий, исчерпав за день все свои силы, едва держался на ногах. Роза молча подставила плечо, и он, после мгновенного сопротивления, с тихим стоном принял её помощь.
Они медленно шли по коридору. Его дыхание было тяжёлым и хриплым.
— Спасибо, — тихо сказала она, глядя прямо перед собой. — За… указания.
— Это моя работа, — так же тихо ответил он.
Они дошли до его палаты. Роза помогла ему лечь на койку. Он откинулся на подушки, закрыв глаза, его лицо на мгновение исказила гримаса чистой, физической боли.
Роза стояла рядом, не зная, что сказать. Прежняя близость, то понимание, что было между ними, испарилось. Его отстранённость возвела между ними невидимую, но прочную стену.
Следующее утро началось не с боевого горна, а с глухого, ритмичного стука дерева о дерево и хриплых, отрывистых команд. Во внутреннем дворе Академии, там, где еще неделю назад новобранцы-стражи отрабатывали изящные фехтовальные па, царила теперь иная картина.
Дмитрий сидел на простом деревянном стуле, поставленном на невысокий помост, чтобы он мог видеть всех. Его лицо, несмотря на утреннюю прохладу, было покрыто испариной, а пальцы судорожно сжимали подлокотники, выдавая нечеловеческое напряжение, которое требовалось ему, чтобы просто сохранять вертикальное положение. Но голос его, низкий и простуженный, резал воздух с прежней, железной беспощадностью.
— Прекрати! — рявкнул он, и юный горожанин, отчаянно размахивающий затупленной пикой перед манекеном из мешковины, замер как вкопанный. — Ты что, дрова рубишь? Или пытаешься напугать врага своим уродливым замахом?
Парень, рыжий и веснушчатый, покраснел до корней волос.
— Я… я стараюсь, господин инструктор!
— «Стараться» в бою — верный способ отправиться на корм червям, — холодно парировал Дмитрий. — Ты не на турнире. Перед тобой не благородный рыцарь. Перед тобой — тварь, которая хочет тебя сожрать. Она не будет церемониться. И ты не должен.
Он сделал знак рукой Эдди, который, как тень, находился рядом, готовый в любой момент подхватить его, если тот рухнет.
— Покажи ему, Эдди. Урок первый. Экономия сил.
Эдди, не отличавшийся воинственным видом, взял такую же пику. Его движения были лишены всякого изящества. Он не замахивался. Он коротко, резко, почти без участия плеча, ткнул острием в нарисованное на манекене «сочленение». Удар был несильным, но невероятно точным и быстрым.
— Видишь? — сказал Дмитрий. — Никакого лишнего движения. Целься в щель в броне. В глаз. В пасть. В сухожилие. Одна точная колотая рана ценнее двадцати лихих рубящих ударов, которые лишь стучат по броне.
Роза, наблюдая с галереи, чувствовала смешанные чувства. С одной стороны, он был прав. Его методы, безжалостные и приземленные, были именно тем, что нужно сейчас. С другой — она видела, как на лицах некоторых бывших стражей, привыкших к красоте и традиции боя, отражалось отвращение. Они были воинами. А он превращал их в убийц.
— Следующая пара! — скомандовал Дмитрий. — Мия! Покажи им, как правильно падать.
Мия, стоявшая до этого, скрестив руки, с насмешливой ухмылкой, вышла вперед. Она подозвала к себе двух самых дюжих новобранцев.
— Ну-ка, хлопцы, попробуйте меня повалить.
Те, смущенно переглянувшись, попытались схватить ее. Что произошло дальше, было похоже на магию. Мия не стала оказывать им сопротивление. Она позволила себя опрокинуть, но в падении извернулась, использовала их же инерцию, и через секунду оба здоровяка с грохотом шлепнулись на землю, а она уже стояла на ногах, отряхивая ладони.
— Суть не в том, чтобы быть сильнее, — сказала она, пока оба парня потирали ушибы. — Суть в том, чтобы быть умнее. Если на тебя несется двухметровый урод с каменной шкурой — не встречай его грудью. Уйди с линии атаки. Упади. Откатись. Подрежь ему ноги. Живым быть красивее, чем мертвым с гордо поднятой головой.
Дмитрий кивнул, на его лице на мгновение мелькнуло нечто, отдаленно напоминающее одобрение.
— Урок второй. Тактика против силы. Мобильные группы. Трое. Один отвлекает. Двое атакуют с флангов, бьют по слабым точкам. Никакой чести. Только результат.
Он разбил всех на тройки и заставил их отрабатывать эту тактику на манекенах. Сначала это выглядело нелепо и неуклюже. Люди путались, толкались, попадали друг другу оружием. Но Дмитрий был неумолим. Он сидел, как каменное изваяние, и сыпал замечаниями, каждое из которых било точно в цель.
— Ты, в синем, слишком медленно подходишь! Твоя задача — заставить его повернуться к тебе спиной!
— Пику держи ниже! Ты не на параде!
— Связка! Где связка?! Вы разрозненная толпа, а не команда!
Роза спустилась вниз и подошла к нему.
— Ты их ломаешь, — тихо сказала она.
— Их уже сломала жизнь, — не глядя на нее, ответил он. — Я просто собираю осколки и склеиваю в новую форму. В форму, которая сможет выжить.
— Некоторые из стражей ропщут. Говорят, это не достойно воина.
— Достойный воин — живой воин, — его голос прозвучал с ледяной усмешкой. — Мертвый герой никому не нужен. Особенно сейчас. Пусть ропщут. Или пусть уходят. Мы не можем позволить себе роскошь кормить тех, кто ценит свою гордость выше жизни других.
В этот момент с другой стороны двора донесся крик и звук драки. Роза и Дмитрий обернулись. Двое новобранцев — один из бывших горожан, другой из младших стражей — сцепились в серьезность, обмениваясь тумаками.
— Я тебе покажу, как падать, шелудивый щенок! — рычал страж, пытаясь придушить горожанина.
— А ты мне свои финты перед носом не крути, аристократишко паршивый!
Мия уже была рядом и растащила их, как щенков, но напряжение в воздухе повисло густое, злое.
Дмитрий медленно поднялся с своего стула, опираясь на костыль. Лицо его было непроницаемым.
— Прекрасно, — произнес он, и его тихий голос заставил всех замолчать. — Идеальная демонстрация. Вы только что показали, как именно мы все погибнем.
Он ковылял к дерущимся, его костыль отстукивал по камню зловещую дробь.
— Враг у ворот. Он сильнее, быстрее, безжалостнее. Он не будет спрашивать, из какого ты рода. Он не будет интересоваться, учился ли ты фехтовать. Он просто разорвет тебя на куски. И знаете, что он сделает, когда придет? — Он обвел взглядом замерших людей. — Он посмотрит на вас, на вашу злобу друг на друга, на ваши распри, и он рассмеется. Потому что вы делаете его работу за него.
Он остановился перед бывшим стражем.
— Ты. Ты считаешь себя выше, потому что ты держал в руках настоящий меч? Потому что ты знаешь клятву Стража? — Его голос стал опасным, как бритва. — А где была твоя клятва, когда Каменные Кроты ломали стену? Ты защитил кого-нибудь? Или ты просто отступал, прикрываясь щитом, и думал о том, как бы не запачкать свою блестящую броню?
Спустя две недели после первой атаки Каменных Кротов в Академии установился новый, жестокий ритм. Дни были заполнены изматывающей работой и такими же изматывающими тренировками под безучастным, но бдительным оком Дмитрия. Ночью люди спали, прислушиваясь к малейшему шороху из-под земли, ожидая нового нападения.
Напряжение росло, как вода за дамбой. И оно требовало выхода.
Взрыв произошел на вечернем совете, который проходил в том же классе стратегии. Обсуждался вопрос, который делил всех на два лаза: что делать с аристократами, последовавшими за леди Илоной.
После провала их «дипломатической миссии» и открытого противостояния на первом собрании Союза, леди Илона и ее сторонники уединились в Северном крыле — наименее пострадавшей части Академии. Они не признавали власть Розы, но и не оказывали открытого сопротивления. Они просто… существовали. И потребляли скудные ресурсы.
— Мы не можем их больше кормить! — горячо утверждала Мия, ударяя кулаком по столу. Ее рыжие волосы, собранные в беспорядочный пучок, казалось, искрились от ярости. — Они сидят там, в своих теплых покоях, пока наши люди вкалывают до седьмого пота и мерзнут в бараках! Они — балласт!
— Это не балласт, это пороховая бочка, — мрачно парировал Аарон. Он выглядел изможденным; попытка вести переговоры со своей же кастой стоила ему огромных нервов. — Если мы перестанем их кормить, они взбунтуются. У них есть оружие. И какие-то рудиментарные знания магии. Мы получим войну на два фронта.
— Так давайте получим ее сейчас! — вскочил с места один из командиров городского ополчения, бывший мясник с руками, как окорока. — Пока у нас есть силы! Раздавим этих змеев в их гнезде! Конфискуем все их припасы!
— И прольем кровь наших же? — тихо, но весомо спросила Лисса. Она сидела, закутавшись в плащ, и ее вмешательство заставило всех замолчать. — Мы создали Союз, чтобы прекратить распри, а не чтобы начинать новые.
— Они не «наши», принцесса! — крикнул мясник. — Они смотрят на нас, как на скот!
Роза слушала этот спор, чувствуя, как голова идет кругом. Оба лагеря были по-своему правы. И оба подхода вели к катастрофе. Силовой вариант — к ненужным жертвам и расколу. Попытка договориться — к дальнейшему истощению ресурсов и росту недовольства среди своих.
Она искала взгляд Дмитрия. Он сидел в тени, в углу комнаты, откинувшись на спинку стула, с закрытыми глазами. Казалось, он спал. Но Роза знала — он все слышал.
— Дмитрий? — позвала она. — Мнение?
Он медленно открыл глаза. В них не было ни усталости, ни сочувствия к ее дилемме. Лишь холодная ясность.
— Оба варианта неприемлемы, — произнес он, и его голос, хриплый и безразличный, разрезал воздух. — Силовой вариант — это трата сил и ресурсов на внутреннего врага, когда у ворот стоит враг внешний, куда более опасный. Переговоры — это демонстрация слабости. Они будут тянуть время, вымогать уступки, пока мы не ослабнем настолько, что они смогут просто взять власть обратно.
— Так что же делать? — с отчаянием в голосе спросила Роза.
— Изолировать их, — ответил он просто. — Полностью. Северное крыло — их территория. Мы выводим оттуда всех лояльных. Выставляем посты. Перекрываем каналы поставок. Ни еды. Ни воды. Ни информации. Пусть сидят в своей крепости и сгнивают заживо.
В комнате повисла шокированная тишина. Даже Мия смотрела на Дмитрия с широко раскрытыми глазами.
— Это… бесчеловечно, — прошептала Лисса, и на ее бледных щеках выступил румянец.
— Это эффективно, — парировал Дмитрий, не глядя на нее. — Голод и жажда — лучшие переговорщики. Через неделю они будут готовы на любые условия. Без единой капли крови.
— А если нет? — вступил Аарон, его лицо было искажено гримасой отвращения. — Если они решат умереть, но не сдаться? Мы будем наблюдать, как дети… как старики…
— Их выбор, — холодно оборвал его Дмитрий. — Они сделали его, когда отказались присоединиться к Союзу. Мы не можем тащить на себе тех, кто тянет нас на дно. Это не благотворительность. Это война на выживание.
Роза смотрела на него и не узнавала. Это был не просто стратег. Это был циник, готовый на любую жестокость ради результата. Его план был логичен. Он был, черт возьми, вероятно, единственно верным с военной точки зрения. Но он требовал заплатить цену, которую она не была готова платить.
— Нет, — тихо сказала она.
Все взгляды устремились на нее.
— Что? — Дмитрий приподнял бровь. Его безразличие сменилось легким, презрительным удивлением.
— Я сказала, нет, — повторила Роза, поднимаясь с места. Ее голос окреп. — Мы не будем морить голодом женщин и стариков. Мы не станем такими, как они. Как Он. — Она имела в виду Теневого Короля. — Если мы переступим эту грань, то зачем мы вообще боремся? Чтобы заменить одну тиранию другой?
— Мы боремся за выживание, Хэтэуэй, — его голос стал опасным, тихим. — А выживание не имеет морали. Только целесообразность.
— Нет! — ее голос прогремел, заставляя задрожать стекла в оконных рамах. — Мы боремся за будущее! А будущее, построенное на трупах невинных, не имеет цены! Мы найдем другой способ!
— Другого способа нет! — он тоже поднялся, опираясь на костыль. Его лицо исказила не боль, а ярость. Холодная, накопленная за недели молчаливых страданий. — Ты до сих пор не поняла? Ты все еще играешь в справедливую правительницу? Смотри! — он резким жестом указал на карту, висевшую на стене. — У нас нет времени на твои идеалистические бредни! Каждый день, который мы тратим на попытки «договориться» с этими трутнями, приближает нас к гибели! Твоя мягкотелость погубит нас всех!
— А твоя жестокость сделает из нас монстров! — крикнула она в ответ, чувствуя, как слезы гнева и обиды подступают к глазам. — Я не позволю тебе превратить нас в него! В машину по убийству!
— Я пытаюсь не дать тебе нас убить! — его крик был хриплым, полным отчаяния, которое он так тщательно скрывал. — Я видел, к чему ведут твои «правильные» решения! К грудам тел! Я не позволю тебе снова ошибиться! Не позволю!
Идея публичной клятвы родилась у Аарона. Он, лучше чем кто-либо, понимал силу символов и необходимость легитимизации новой власти в глазах всех — и своих, и чужих. «Людям нужен ритуал, — говорил он Розе. — Зримое подтверждение того, что старый мир окончен, а новый — не просто слова на ветру».
Роза согласилась, видя в этом шанс сплотить людей и продемонстрировать единство перед лицом леди Илоны и ее приспешников. Но по мере подготовки церемонии она чувствовала, как под тонким слоем лака официального единства зреют трещины. Конфликт с Дмитрием не был забыт. Он был отложен, как откладывают в сторону раскаленный клинок, чтобы не обжечься, но его жар ощущался всеми.
Церемонию решили провести в Главном Зале, том самом, где Роза когда-то была посвящена в Стражи. Следы битвы здесь были тщательно зачищены, но не спрятаны полностью. Выщербленные камни пола, закопченные стены, затянутые темной тканью пробоины в стенах — все это служило мрачным напоминанием о цене, которую они уже заплатили.
Утром в день клятвы зал был полон. Здесь собрались все — стражи в отремонтированных, но потрепанных доспехах, ополченцы в простой одежде, горожане, аристократы, последовавшие за Аароном и Кассианом, и даже несколько нейтральных преподавателей во главе с Мастером Элриком. В воздухе витала смесь надежды, скепсиса и невысказанного страха.
Роза стояла за тяжелым занавесом у входа в зал, приводя в порядок дыхание. На ней был не парадный мундир — его просто не существовало, — а тот же практичный кожаный доспех, но чисто вымытый и отполированный до слабого блеска. За спиной у нее ощущалось чье-то присутствие. Она обернулась.
Дмитрий стоял в нескольких шагах, опираясь на костыль. Он смотрел не на нее, а в пространство перед собой, его лицо было бледным и замкнутым. На нем была его старая инструкторская форма, наскоро зашитая в нескольких местах. Он пришел. Но его поза, его взгляд — все говорило о том, что он делает это из чувства долга, а не из желания.
— Ты пришел, — тихо сказала Роза.
— Мой пост — здесь, — ответил он, не глядя на нее. — Пока я способен стоять.
Больше они не обменялись ни словом. Гнетущее молчание между ними было красноречивее любых упреков.
Занавес раздвинулся. Гул в зале стих, уступив место напряженной тишине. Роза вышла вперед, чувствуя на себе тяжесть сотен взглядов. Она прошла по центральному проходу, поднялась на невысокое возвышение, где когда-то стоял трон, и обернулась к залу.
Рядом с ней, чуть сзади, встала Лисса. Она была бледна, но держалась с невозмутимым достоинством, словно ледяная статуя. Ее серебристые волосы и бледная кожа в полумраке зала казались почти светящимися.
Аарон, исполнявший роль церемониймейстера, сделал шаг вперед. Его голос, чистый и громкий, легко заполнил пространство.
— Мы собрались здесь не для того, чтобы вспоминать о славе прошлого. Она осталась там, — он махнул рукой в сторону западного крыла, — в руинах. Мы собрались здесь, чтобы дать клятву будущему. Будущему, которое мы построим своими руками.
Он повернулся к Розе и Лиссе.
— Роза Хэтэуэй. Лисса Драгомир. Вы стоите перед нами как лидеры, избранные не кровью, но волей и жертвой. Готовы ли вы принести клятву Союзу Крови и Стали? Клятву служить ему верой и правдой, быть щитом для слабых и мечом против тьмы, пока в ваших жилах течет кровь?
Роза встретилась взглядом с Лиссой. Та едва заметно кивнула.
— Готовы, — сказала Роза, и ее голос прозвучал громко и четко.
— Тогда положите руки на это, — Аарон указал на предмет, лежавший на небольшом столике перед ними.
Это был не древний артефакт и не драгоценный меч. Это был простой, грубо откованный стальной щит. На его поверхности были выгравированы не гербы знатных родов, а простые, понятные символы: перекрещенные коса и молот, свиток, символизирующий знание, и стилизованное солнце, встающее над зубчатой стеной. Щит, отлитый из переплавленного оружия павших стражей и металлолома, собранного в руинах. Символ их нового единства, собранного из обломков старого мира.
Роза и Лисса одновременно положили ладони на холодную сталь.
— Клянетесь ли вы служить Союзу, ставя его интересы выше личных, выше интересов рода и сословия? — продолжил Аарон.
— Клянемся, — хором ответили они.
— Клянетесь ли вы защищать каждого члена Союза, как брата и сестру, невзирая на его происхождение?
— Клянемся.
— Клянетесь ли вы бороться с тьмой, что угрожает нашему миру, до последнего вздоха?
— Клянемся.
В этот момент с галерки, где стояли аристократы, послышался громкий, презрительный смешок. Все обернулись. Один из молодых Мороев, не скрывая усмешки, смотрел на происходящее.
— Бедные романтики, — громко сказал он. — Играют в правителей. Скоро вы поймете, что щитом из мусора нельзя прикрыться от настоящей бури.
Роза почувствовала, как по залу пронесся гневный шкот. Мия, стоявшая в первых рядах стражей, сделала шаг вперед, ее рука легла на рукоять кинжала.
Но прежде чем кто-либо успел что-то сказать или сделать, вперед вышел Дмитрий.
Он не сказал ни слова. Он просто посмотрел на того Мороя. Его взгляд, тяжелый, ледяной, полный безразличной презрительности, был страшнее любой угрозы. Молодой аристократ побледнел, смешок застрял у него в горле, и он, смущенно откашлявшись, отвернулся.
Дмитрий, не произнеся ни звука, вернулся на свое место. Его молчаливое вмешательство восстановило порядок эффективнее любых слов. Но оно же подчеркнуло раскол. Он защитил церемонию, но сделал это не как соратник, а как страж, выполняющий свою работу.
Аарон, немного побледнев, но не сбившись, продолжил.
— Теперь ваша очередь, — обратился он к залу. — Все, кто признает эту клятву и готов следовать ей, — повторите за мной.
Он произнес короткую, простую клятву верности Союзу и его лидерам. И зал, после мгновенной паузы, подхватил ее. Сначала неуверенно, потом все громче и громче. Голоса стражей, горожан, аристократов — все слились в единый гул. Казалось, в этот момент они были едины.