Это был самый обычный день, такой же, как и каждый божий день. С утра пришла идея, как «украсить» статью о компании в юбилейный альбом Департамента архитектуры области заковыристыми фразочками, связав их с нынешней модой и экономикой. Может, поэтому и не заметила, как вместо сапог на шпильках надела зимние кеды. Как обычно, белая рубашка, строгие брюки, прямое пальто… Но кеды! Заметила, только когда поднималась в троллейбус. С классическим пальто не очень, но легко пробежаться по снегу, и ноги в комфорте. Шпильки есть и на работе.
В последний момент вырвавшись из душных объятий толпы в общественном транспорте, я выпрыгнула в снежный сугроб у остановки рядом с офисом. Отряхнув полы пальто и сбив хлопья снега с носков кед, зашагала к центральному входу.
На ступенях чуть не расшиблась: к подошве вместе с чьей-то жвачкой прилип какой-то флаер. Пока отлепляла яркий листок, взгляд замер на тексте: «Сделай шаг в мир своих желаний». Я на секунду зависла в раздумьях над смыслом фразы, но, услышав оклик нашего секретаря Хохолковой, моргнула, смяла листовку и бросила в урну.
— Привет, Ева… Ты в кедах?! Опять нарываешься? — усмехнулась она, сморщив и без того морщинистый лоб, хотя девчонке всего двадцать шесть.
«Вот забава тебе меня подкалывать», — мысленно отмахнулась я, понимая, на кого она намекает.
— Привет, Ксюша. Надеюсь, не заметит.
— Скорее переобувайся, потому что Витёк уже в офисе и ждёт тебя, как только явишься.
Главный архитектор Виктор Самоносов имел привычку появляться в офисе раньше всех. В восемь он уже активно трудился, тогда как рабочий день в нашем архитектурном бюро «Перфектум» начинался в девять.
«Наверное, опять хочет дать очередное претенциозное задание. Всё, как обычно», — промелькнуло в мыслях, и сразу представила, сколько времени придётся убить на эту встречу. Он любил поболтать, в отличие от меня.
— Боже, дай мне сил… — горестно вскинула глаза к небу и неохотно поднялась в офис.
По установленной руководством традиции при появлении в офисе нужно было зайти в каждый кабинет и поприветствовать коллег. Но я всего лишь контент-менеджер с функциями переводчика и пресс-секретаря, а не лицо компании, меня вообще можно перевести на удалёнку, ведь свои обязанности могу выполнять откуда угодно. Однако приходилось вытаскивать себя из кокона и мило улыбаться, потому что такой работой не разбрасываются. К тому же я участвую в переговорах с иностранными инвесторами заказчиков, потому что из двадцати трёх сотрудников бюро разговорным английским владеют двое – я и Самоносов. Остальные едва ли помнят школьную программу и владеют только техническими терминами.
«Так, с приёмной покончено на крыльце. Не придётся слушать от Хохолковой свежую порцию сплетен за вчерашний день».
Быстро сунув голову в дверь первого отдела проектирования, я натянуто улыбнулась:
— Всем доброе…
В этом кабинете, как часто бывало по пятницам, собрались почти все – утренний покер на крекеры.
— Привет! От печенек, как всегда, откажешься? — произнёс громкоголосый широкоплечий инженер-электрик Роман Брянский. Всегда подозревала, что «красавчик» блондин сидит на анаболиках.
— Прародительница на диете, — усмехнулся Яша, хилый по сравнению с Брянским проектировщик с вечными тёмными кругами под глазами и всегда в депрессивно-саркастичном настроении. И фамилия у него была подходящая – Черных.
— Нет, коты только «Вискасом» питаются, — вставил своё плоское словечко ещё один проектировщик Антон Клобус – вредный человек и несносный ворчун.
— Не обращай внимания, Кошка, — на выходе из кабинета скосил глаза архитектор Степан Малечко, обычно выигрывающий первую партию и довольно уходящий к началу рабочего дня на своё место.
Умно ли поступили родители, назвав меня именем адамовой жены, не знаю, но и фамилия всегда раздражала чей-нибудь язык. Ева Кот всем была словно поперёк горла: людей так и подмывало выплюнуть какую-нибудь шпильку на мой счёт.
Ироничные комментарии и заезженные шутки остальных слушать не стала, отошла от двери… и едва успела прижаться к стене, чтобы меня не снесла бухгалтер Алевтина – необъятных размеров молодая женщина, которая и такого мускулистого, как Брянский, запросто собьёт с ног.
— Чё меня не позвали? — пыхтя от спешки, протиснулась в кабинет она.
— О-о, а мы думали, тебя сегодня нет, — хохотнул Рома.
— Аха, даже стёкла не дребезжали, — хмыкнул Яша.
— Не-е, просто в коридоре полы ещё не просохли от уборки, вот Алька на цыпочках и шла, — усмехнулся Антон. А все остальные подхихикивали.
Алевтина была из села под Саратовом. С прокуренным голосом, упрямая, часто в раздражённо-возбуждённом настроении. По какому вопросу кто бы к ней ни обратился – нарывался на ворчание и грубость. «Гром-баба!» – иногда смеялись парни, да и сам директор. Но она себя в обиду не давала.
— Ой, поразевали-то хлебала… Аванса сёдня не ждите… Привет, Кот, — мимоходом кивнула мне Алевтина и добавила:— Сдай тыщу на день рождения шефа…
«После аванса и сдам… Мне ещё выходные пережить с пятьюстами рублями на карте», — кивнула молча, отстранилась от стены и направилась в коммерческий отдел, где и было моё рабочее место.
Уходя домой, только и думала о том, как поменяется каждый мой день. Так не люблю резких перемен! Всё новое сковывает, и долго не могу войти в колею. А сейчас нужно привыкать к новым правилам поведения, постоянному контролю и критике, живо реагировать на нового шефа… вообще, реагировать, потому что я, скорее, слушатель, чем активный собеседник, а также к необычным заданиям и поручениям, к тому, что теперь мне должно быть впереди планеты всей и вовлекаться в общение с теми, с кем не слишком удаётся. Я боялась, что под влиянием небыстрой адаптации не смогу сразу быть эффективной, и это вскоре разочарует нового шефа. А его отношение напрямую отражается на бонусах – это в коллективе знают все.
На самом деле, мне довольно неплохо работалось в бюро уже почти год, хоть и по-прежнему посматривала на вакансии с режимом хоум-офис. В целом коллектив устраивал, отдельные его представители даже радовали. Нигде не бывает идеально. Я стараюсь не выделяться замкнутостью, даже острить умею, когда атмосфера и люди располагают, но интроверту всегда лучше работается наедине с монитором и клавиатурой.
Несмотря на то, что в определённый период жизни пришлось наточить зубы: могу не соблюсти общепринятых правил, отстаиваю своё, если объективно понимаю, за что борюсь, – в корпоративной среде я всегда соблюдала установленный порядок и не нарушала личного пространства других. Я стремлюсь избегать конфликтов. Однако, потому что ни с кем не общаюсь на личные темы, в застольях не участвую, не присутствую на корпоративах, не все коллеги воспринимают меня, как своего. Нелюдимой в глаза не называли, разве что кошкой, которая гуляет сама по себе… Теперь же понимаю, что удостоюсь массы новых прозвищ и насмешек: на меня возложили контроль сроков выполнения задач по новому проекту и дисциплины, которая как-то ослабла после ухода ГИПа[1]. А наши «креативные» сотрудники не выносят вмешательства в их работу вообще и некомпетентных коллег в частности. Я не инженер, даже не дизайнер. В бюро практически одни мужчины от двадцати семи до тридцати пяти лет, но ведут себя, как подростки в пубертатный период. Мне же придётся договариваться со всеми ними и вырабатывать терпение.
* * *
Я сбежала по ступеням к парадной двери и вышла на улицу. Взглянув на часы, поняла, что успеваю на свой троллейбус. Но, сделав первый шаг с крыльца, чуть не поскользнулась, вновь наступив на какой-то флаер.
Голова закружилась, мгновенно потемнело в глазах, не так, как обычно, а словно цветная воронка спиралью пошла. «Наверное, пора менять линзы», — мелькнула мысль. Едва сохранив равновесие, разогнулась, тряхнула головой, поморгала и потянула плечи назад. И тут же ощутила чьи-то крепкие пальцы на локте, а следом раздалось:
— Всё нормально?
Я мигом отдёрнула руку и отшатнулась.
— Эй, ты чего? — удивлённо вскинул брови Филипп.
С детства не переношу, когда ко мне прикасаются без разрешения. Вообще не люблю рукопожатий, невинной поддержки за талию или за спину, лишних обнимашек, тем более от чужих… Но это был тот самый Корнеев, которого скоро выселят из кабинета Самоносова – простой дружелюбный парень. Пришлось растянуть губы в неловкой улыбке, чтобы разрядить атмосферу и скрыть раздражение, шипами полезшее из-под кожи.
— Напугал…
— Сорян… Увидел, что ты шатаешься, думал, щас грохнешься в обморок…
— Не дождёшься! — засмеялась, поправляя ремень сумки на плече.
— Давай довезу? — кивнул Корнеев на свой ярко-синий джип-пикап.
— Спасибо, Филипп, но я сама.
— Да ладно, мне не сложно. Посмотрю хоть, где ты живёшь…
— Нет, с тобой болтать надо, а я по дороге хочу над статьёй поработать, — шутливо отмахнулась я.
— Ты совсем зависла в сетях, на новогоднем корпоративе не была. Замкнулась в четырёх стенах. У тебя хоть друзья здесь появились?
«И откуда ты только знаешь?»— недовольная его проницательностью, подумала я и отвернулась к тротуару.
— До завтра, Филипп…
— Ева, пора что-то менять… Так нельзя…
«Может, ты и прав… но не прямо же сегодня…»
Хороший он был человечек, с юмором и душевный, пожалуй, единственный, с кем говорила с удовольствием и шутила, но мне не хотелось развивать дружеских отношений. С некоторых пор перестали интересовать связи с внешним миром: не до развлечений, не до посиделок за чашкой кофе, не до откровений…
И нет, я не была вещью в себе. Ведь и на журфак поступила осознанно. Но в какой-то момент поняла, что всем тусовкам предпочитаю уединение. Все самые лучшие проекты получались, когда работала одна. Я всегда была как бы наблюдателем со стороны, а после гибели родителей что-то перевернулось внутри – совсем закрылась. С трудом схожусь с новыми людьми. После переезда до сих пор не завела даже приятельских отношений, сидела в компьютере и корпела над контентом и платными статьями. И меня это устраивало. Просто некогда было подумать о другом…
Я остановилась у пешеходного перехода. Горел красный свет светофора. Отведя капюшон пальто в сторону, посмотрела налево: машин не было, а мой троллейбус как раз стоял на повороте к остановке, и, если пробегусь, как раз успею. Шагнула вперёд, и вдруг из-за проулка на огромной скорости, гудя движком, вынесся чёрный БМВ. Я ускорилась, но тот едва не зацепил меня бампером, а после, визжа тормозами, резко остановился.
— Эй, гномики, я дома! — намеренно медленно открыла дверь дома, чтобы та таинственно скрипнула.
Сначала тишина. Но через пару секунд раздалось частое шлёпанье босых ножек по ламинату.
— Ева, Ева… — зазвенел нежный голосок, и крохотные ручонки потянулись ко мне.
Я бросила сумку у порога и присела на одно колено.
Соня и Илюша – сестра и брат – вот кто важнее всех в этом мире и держит меня на плаву. Ради них я научилась многому и каждый день не опускаю руки, ради них купила этот маленький домик на окраине с небольшим двором, закрытым со всех сторон пышными кустами и деревьями, нашла работу, где платят выше среднего по городу, и делаю всё, чтобы они были здоровы и счастливы. Им всего по пять, они двойняшки и самые солнечные малыши на свете.
— Привет, моё солнышко! — обняла сестричку и прижала к груди крепко-крепко. — Я так соскучилась…
— И я…
— Добрый вечер, Ева, — вышла навстречу пожилая женщина – наша няня и прошептала:— Илья, как всегда, спрятался. А мне уже пора скотину кормить. Дети поели, так что до понедельника.
— Спасибо, тёть Ларис. Сегодня аванс задержали. Я рассчитаюсь с вами в понедельник, — поднимаясь с Соней на руках, ответила я.
— Пока, Лалиса, — помахала Соня вслед няне.
— Вы выполнили все задания, что я вам оставляла? — отняла малышку от плеча и посмотрела в её светлое личико.
— Я всё, а Иля не захотел, — улыбнулась она беззубым ртом и сунула указательный пальчик за щёку.
— Что, чешется? — поцеловала её в висок. — Это у тебя золотой зубик растёт… М-м, как же ты вкусно пахнешь, гномик… А чем у нас Илья занимался?
Опустила Соню на пол, сменила обувь, переоделась, прошла в гостиную и поискала светлоголовую макушку. Та выглядывала из-за подлокотника кресла.
— Ага… Он у нас опять невидимка? — игриво начала я. — Но это не спасёт его, когда пойдёт в садик.
— А я не пойду! Там нет человеков-пауков, — послышался тонкий голосок брата, любителя марвеловских комиксов. Это у него от меня: обожаю триллеры, шпионские страсти и супергероев.
— Мне звонила заведующая и сказала, что к лету два места точно освободятся. Так что…
— Мне нлавится, когда ты с нами, а не Лалиса… — перебила меня Соня и обняла за бедро.
— Гномик, я же не могу оставлять вас на весь день одних. Кто же вас покормит? — снова подняла малышку на руки и потёрлась о её бархатистую щёчку носом.
— А мы сегодня червяков ели, — выскочил из-за кресла Илья и, имитируя лошадку, подскакал ко мне.
— Это каких же? — шутливо округлила глаза я.
— Лалиса нам из моклых блинов делала, — засмеялась Соня, радуясь, что смогли меня удивить.
— А мне оставили червячков? — пощекотала обоих, и мы пошли на кухню искать волнистые полоски из блинного теста, которые часто делала няня, когда ничем не могла накормить моих непосед.
Малыши всегда радовались, когда я возвращалась. Кормили меня, наносили игрушек в гостиную, чтобы поиграть вместе. Сияние их глаз, неподдельная нежность и трепетные объятия, смех, писк и болтовня оживляли. Мы ужинали, я проверяла их задания, обязательной программой было разучить новый короткий стишок, а потом или читали сказки, или усаживались в одно большое кресло и смотрели какой-нибудь фантастический мультфильм.
Чаще всего малыши засыпали у меня на руках. Я по очереди относила их в спальню, потом долго сидела между кроватками и разглядывала крохотных сопелок. Какие уж тут корпоративы и застолья, когда мои детки сидят дома из-за того, что нам никак не выделят места в детском саду, а я вынуждена нанимать пожилую соседку в качестве няни и работать даже дома, чтобы всех нас содержать. Тётка Лариса – женщина порядочная, добрая, но скупая на эмоции и молчаливая, да и здоровьем слаба – лишний раз никуда моих сорванцов не выведет. А Соне и Илье не хватает тепла, общения и активных развлечений.
Конечно, очень хотелось, чтобы у нас появился кто-то надёжный и сильный, чтобы иногда опираться на него, ведь часто не хватало сил, чтобы просто отвести малышей в зоопарк или развлекательный центр. На себя у меня давно нет времени. И тогда единственная утешительница – моя подушка. Но и слезы я позволяла себе нечасто. Слишком трудно выплывать из уныния, а надо быть сильной или хотя бы выглядеть таковой. Малышам нужно чувствовать себя в безопасности и уверенности, чтобы не закрыться от мира, как я…
Илья ложился спать рано, поэтому в полдевятого сразу после мультфильма, получив порцию трогательных обнимашек, я уложила его, наконец, сняла линзы, надела обычные очки и ушла в гостиную гладить детское бельё. А Соня – сова, и, пока я гладила, она играла с куклой на полу у батареи, советуясь со мной, какое платье больше подойдёт Барби на свидание с дракошей.
Играя с Соней, я попутно обдумывала план работ в новом назначении. Но прийти к какому-то осмысленному пониманию своей роли в проекте, не до конца вникнув в задачи, было сложно. Поэтому решила оставить это до понедельника и включила телевизор. На киноканале только начался фильм «Война миров Z» – зомби-апокалипсис. Я не раз смотрела этот катастрофический фильм ужасов, и сейчас он как нельзя лучше отвлекал от лишних переживаний.
Пока на экране разворачивались события, мне почему-то вспомнился Макс. Может, бородатый Брэд Пит напомнил, а может, запала в душу та короткая поездка с симпатичным мужчиной с низким голосом, от которого вибрировало в груди.
Уткнувшись носом в футболку Сони, я на секунду прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Родной запах малышки и «свежесть альпийских гор» погрузили в тоскливо-романтическое настроение. Хотелось не быть одной, и, чтобы тот, кто окажется рядом, полюбил моих малышей так же, как я…
— Мы были бы счастливы… — проронила с тоской, а на вдохе чуть не задохнулась, потому что воздух неожиданно стал ледяным.
Внезапно невидимой волной меня отбросило к спинке кресла… Я растерянно заморгала. Глаза стали искать опору для тела, потому что я перестала ощущать сиденье под собой, видеть стены, потолок и понимать, почему не могу шевельнуться… Только с экрана телевизора кто-то истошно кричал…
Потом всё разом проявилось. Стены комнаты стали раздвигаться и менять цвет, воздух показался не то густым, наполненным чужим, неизвестным запахом, не то душным и тяжёлым. В груди защемило от волнения, и заложило уши.
В голове будто тысяча гонгов зазвенело, язык стянула горечь. Сердце бешено заколотилось, но взгляд замер на какой-то пылинке, как в замедленной съёмке, плывущей в воздухе.
И вдруг раздался возмущённый голос:
— Лиза, ты что сидишь?! Мы опаздываем! Ты не видела мои часы? Опять куда-то запропастились!
«Кто это?!»— потрясённо подумала, и с трудом сглотнув, повернула голову на звук.
В гостиную вошёл незнакомый мужчина: высокий, крепкий, темноволосый, с густой бородой и роскошной шевелюрой. Стального цвета пиджак по фигуре, светло-сиреневая рубашка и чёткие стрелки на брюках – совершенство в идеальной упаковке. Я медленно перевела взгляд на пол и увидела его туфли: новёхонькие, начищенные до блеска, с идеальной шнуровкой.
Всё, что чувствовала до этого момента, вытеснила единственная мысль: «Как он дорого одет!»
Мужчина прошёл к большому комоду, затем к журнальному столику, вытряс газеты из корзины под ним и снова спросил:
— Что ты молчишь, Лиза?
Медленно проследила взглядом за передвижением незнакомца и, пока тот перебирал что-то в руках, с немыслимым удивлением отметила, что мне незнакома мебель, стоящая в комнате.
Губы невольно разомкнулись, и я стала озираться с открытым ртом как зачарованная, не узнавая свою гостиную: «Откуда все эти вещи? Это не мой дом!..»
И вдруг мужчина резко остановился передо мной и недоумённо прищурился.
— Лиза, ты ещё не готова?! Я же видел, как ты одевалась… Во что ты одета?! А что с твоими волосами и лицом?
Похоже, он был шокирован не меньше меня. И зол.
Я впервые взглянула ему в глаза. И вдруг поняла, что знаю его. Онемев от удивления, вжалась в спинку кресла.
Это был Макс!
— Лиза! — недовольно окликнул тот и чуть склонился ко мне.
Воздух колыхнулся у лица, я почувствовала аромат его одеколона и ещё чего-то приятного – съедобного, что даже перехватило дыхание, а в животе тоскливо заурчало. Блинчики в виде червячков были не слишком сытными. «И… кажется, я их ела с кем-то ещё… Тут ещё кто-то есть?»
Смятенно подняв глаза на Макса, я замерла: до чего же он хорош!
— Ты ужасно выглядишь! И похоже, издеваешься надо мной? — с ещё большим недовольством произнёс он.
— Максим, что вы здесь делаете? — проговорила еле слышно и нервно усмехнулась.
Тот выпрямился и хмуро заключил:
— Издеваешься. Я понимаю, что тебе не хочется ехать к Раевским, ты терпеть их не можешь. Да, они зануды и сплетники, но это мои партнёры. Мы тысячу раз обсуждали это и вроде бы договорились?
— Да что происходит?! — выдохнула я, всё больше впечатывая спину в кресло.
— Ты снова выпила? — ещё ниже склонился Макс, и его ноздри вздрогнули, как если бы он принюхивался.
Я снова огляделась, сжала сиденье пальцами, опустила голову и, увидев свои джинсы, натянувшиеся на коленях, завязанные узлом полы рубашки на талии, окончательно убедилась, что это не галлюцинации, но нечто такое, о чём и представить себе не могу.
— Я не пью, — проронила тихо, обиженно.
— С каких пор? — хмыкнул тот.
«Почему он на меня кричит?! Я ничего ему не сделала. Мы даже не знакомы толком!»— зашевелились возмущённые мысли, и я выпрямилась в кресле.
— Так, Лиза, хватит с меня твоих истерик! — твёрдо бросил Макс и отвернулся к выходу из гостиной. — Пока ищу часы, ты живо приводишь себя в порядок! И знать ничего не хочу!
Он посмотрел на электронные часы на полке и недовольно покачал головой.
— Чёрт, в салон уже заехать не успеем. И что ты только сделала со своей головой?!
Непроизвольно я ощупала макушку онемевшими пальцами. На голове были волосы. А что ещё там должно было быть?!
Макс вышел раздражённый. А я почему-то сипло захихикала, но продолжала сидеть и озираться. «Что со мной происходит? И ладно бы была пьяна, но я алкоголь в рот не брала с похорон. И кто этот мужчина? Почему он называет меня Лизой? Хотя… в машине я сама так ему представилась… Но откуда всё это – мебель… шторы… белый ковёр… камин?! Я же не схожу с ума?..»