«Дети сразу и непринужденно осваиваются со счастьем, ибо они сами по природе своей – радость и счастье»
Говорят: «поздние дети – особенные дети». Наверное, её мама стала мамой осознанно именно в это время. Ей было тридцать шесть и она решила родить этого ребенка, как игрушку и утеху, и как помощь и опора в старости. И об этом с детства говорили Наташке. А детство старших детей мамы пролетело незаметно. В круговерти и суете. Потому как раньше было не до этого. Как-то уж быстро и неожиданно вышла замуж. Потом сразу появилась первая дочь – Светочка, потом через три года сын – Санёчек. Жизнь не шла размеренно, а неслась с большой скоростью. Всё было, как всегда, быстро и не запланировано. А как могло быть иначе?! Любовь – так звали маму Наташки, была ребенком войны. Все тяготы войны и осиротевшей семьи после гибели на фронте отца, легли на плечи взрослых детей вместе с убитой горем вдовой мамой. А их у нее было пятеро. И Люба выросла девочкой крепкой и выносливой. Любая боль – не боль. Любая обида, травма – перемелется. «Мука будет», – любила повторять мама, – «лишь бы не было войны». Она была для младших сестер и братьев и матерью, и отцом. Потому как, за старшего и главного оставалась часто она одна. И какой силой должна была обладать девочка, чтобы вырасти опорой своим близким?! И это сыграло свою роль в дальнейшей жизни. Она умела быть сильной и не умела быть слабой. И все это изменяло родовой сценарий, который она передавала дальше, в том числе, и своей младшей дочке. Она уже была не такая, как ее мама. Тяготы послевоенного детства сделали свое дело. Бабушка Наташи была более женственной за прекрасным сильным мужем, который погиб на войне.
Примера отца не было. Хоть и знали они, что это был самый добрый и любящий «татко». Так называли его ласково в семье. Помнили его слабо.
Это был один из тех случаев, когда мама и папа были такая подходящая пара. Красивые оба. И лицом красивые и духовно богатые внутри. Их называли все в деревне по имени и отчеству с молодых лет: Артем Сергеевич и Мария Андреевна. Он всё свое свободное время посвящал любимому делу – работе с деревом, благодаря чему и прославился по селу. И кто не знает, что мастер по дереву добрее, самых добрых? Это факт. Представьте, как он любил свою жену Марию? Как вместе они жили, наслаждаясь таким простым человеческим счастьем. Как вместе рожали и воспитывали детей. Любимых детей. И какая Мария была счастливая, имея такого прекрасного мужа, который во всем был ее опорой. А она была миловидной внешне, при этом работящей, выносливой, как все славянские женщины, но она была за мужем. За его крепкой спиной. Он был мужчина, а она женщина.
И конечно сам факт потери такого самого любимого, ценнейшего человека в жизни – стресс. И этот стресс с годами не уходит. Становится тише. Но боль и одиночество остаются.
Крепкая женщина Мария ослабла после горя и совсем сгорбилась до земли. Она очень горевала. Очень – это не о чем. Её это убило. Но, Господь – провидец и помощник. Он прислал ей женщину, которая вразумила её. Вернула словами к жизни. Ведь она нужна своим детям. Очень нужна. Без нее они пропадут. И Мария выпрямилась. В буквальном смысле этого слова. Так нужны бывают важные слова, которые могут воскресить человека.
Вот в такой семье и жила Люба, мама Наташки. Отца не стало и все тяжелые работы ложились на плечи её и старшего брата.
С детства привыкшая к труду, она не представляла себе другую жизнь. В перерывах между работой рожала детей и снова «уходила в поле». А землю действительно она любила. Хоть и стала городским жителем, но всё так же любила поля. И её муж периодически покупал ей домики в деревне. А с ними и земли то тридцать соток, то один гектар. А в молодости своей они постоянно выращивали бахчу. Все вместе: братья и сестры и их семьи. Для них это было веселое занятие. А для маленькой Наташки – тоска тоской. Ведь она была одна ребенок среди них и ей было там не интересно. Работать она уставала, потому что была маленькой. Но все равно делала всё вместе с мамой. И семечку арбуза в лунку садила и полива потом, и тяпкой траву убирала, чтоб расти арбузам не мешала, ну а потом, и урожай собирала, и на кучу складывала. А когда на базар повезут, то и на базаре ночевала под открытым небом. Неудобно, очень.
Все уходили в поле за горизонт и она оставалась одна. Играть ей было не с кем. Из игрушек – это лопатки, грабельки, ведерочко, да целая куча арбузов и дынь. С утра и до вечера. И так каждый день. Хочешь – играй, хочешь – не играй. А все равно снова сама предоставлена себе. Опять одна. Всегда одна. Только и разницы, что ключа не было от квартиры, который приходилось контролировать, чтобы не потерялся. Она очень скучала по дому. Тосковала. Ей хотелось, чтоб папа приехал и забрал её. И она так сильно ждала его. И однажды, когда он приехал, ей все-таки удалось его уговорить, чтобы он забрал ее. Это были, наверное, самые важные и самые первые переговоры в ее жизни. Она приводила какие-то аргументы, самое главное, что она это делала с большим чувством. Ее желание было у нее в глазах. Её почувствовали и ей поверили, что она так сильно хочет домой и что так будет лучше для всех. Вот так папа и забрал ее домой, где она снова находилась одна, зато это были родные стены и родная постель, а не курень с его неудобной самодельной кроватью и соломой вместо перины и матраца. И папа сказал тогда перед отъездом: «Вот видишь, дочь, лучше работать ручкой, чем лопатой!» Одна фраза – и все воспитание. Но это навсегда запомнила Наташка. И как такой маленький человек смог понять такие взрослые и непонятные, на первый взгляд слова. Но поняла и ощутила каким-то внутренним чувством. Внутренний голос тоже молчал. Запоминал, наверное, наставления отца. «Работа – работой, – подумала маленькая девочка, – но надо ещё что-то и полезное сделать успеть». Так или иначе, но подсознание приняло задачу к выполнению. И как это случилось в Наташкиной жизни, мы узнаем позже…
Для маленькой Наташки была уготована с детства тяжелая участь. Для нее это была каторга. Безвольный раб. Хоть такого слова она и не понимала. Но то, что для ее мамы представляло интерес, в душе девочки было чем-то тяжелым, изнурительным и неизбежным. И деться ей некуда. Не сбежишь. Каждое лето в ее памяти – это земля до горизонта. «Выбирай, дочка, любой ряд и делай прополку», – говорила мама. «А до куда?» – спрашивала дочка. На что мама смеялась в ответ: «А до того леса, видишь?» или «А где солнце садится!» «До самого конца!» И где этот конец. За день можно не дойти. Дело не шуточное – гектары земли обрабатывать. И когда они возвращались в город, девочка радовалась и ее счастью не было предела. Самый неинтересный еще вчера ребенок для нее становился сегодня лучшим другом. Она так скучала за детьми и общением! Но и тут ее радость накрывала черная туча, потому что в городе была еще дача. И она находилась в запустении, когда отсутствовали хозяева. И приходилось маме снова «засучивать рукава», а вместе с собой и дочку брать. Так и шла обреченно Наташа снова на свою работу, чуть не плача. И с самого утра и до позднего вечера они делали там много работы. И никогда не забудет она это состояние. Мама даст объем работы и говорит: «И это всё!» И это радует. И теплится надежда. А потом еще и еще. И этих «это всё» бесчисленное множество. «А кто же за нас эту работу будет делать?» – говорила мама. И Наташка понимала это. Но так не хотелось. Когда собирала ягоды, она что-то пела вместе с мамой. Она находила в сборе ягод, хоть какой-то азарт. И когда они их все собирали с куста и несли домой, Наташка мечтала отдохнуть наконец-то и поиграть в куклы. Или пойти гулять. Но каково было удивление, что теперь их придется еще и мыть? И перебирать? А когда высыпаешь их в ванную, то набирается полная ванная. И тут уж пожалеешь, что «не жульничала» и все до одной собрала. «Так много!»– сокрушалась девочка. И нехотя садилась на свой детский стульчик и перебирала ягоды. К полуночи валилась без сил на кровать. Она так мечтала вырасти, чтоб ее не заставляли работать на земле. Одно спасало ее – она находила какой-то интерес в этом. Во всем она старалась найти хоть что-то. И только так время шло заметно быстрее.
Отец Наташки – Михаил. Красивый, энергичный, пробивной, как тогда говорили, с харизмой мужчина, которого уважали мужики и очень любили женщины. Лидер по натуре. Широкой души человек. Любил угощать. Как в гараже, так и в доме, в холодильниках колбасы было разных видов, а с ним сыр и другая закуска к «Столичной» или «Пшеничной». Справка: название водки. При чем, «Пшеничная» шла на экспорт и очень ценилась. Много каких-то споров и разговоров вокруг этого продукта слышала Наташка, когда приходили гости. Под этот шум и засыпала. И уносилась, куда-то по спирали (так она засыпала и уже летела куда-то далеко). А когда просыпалась, то с трудом напрягала память: «Где она находится?» И почему-то было странное чувство. Что там, где она сейчас была во сне, было намного теплее, роднее, уютнее, комфортнее, солнечнее, добрее и милее. Там была радость и любовь. А тут надо было снова как-то попривыкнуть к обстановке. Хоть она её. Родная домашняя, казалось бы. Но, что-то было не так. «Это дом, где я живу со своей семьей», – напоминала себе девочка, как будто забывала на время. И откуда у неё эти чувства-ощущения? «Говорить об этом, точно никому не буду», – подумывала Наташка.
Так вот, Михаил. Какая кровь текла в Наташке? Этот человек, будучи тринадцатилетним мальчишкой, ушел из дома, чтобы не быть лишним ртом. Это было его самостоятельное решение. Он уехал в другой конец Украины на Донбасс. Сам же из Черниговской губернии. Уехал поступить в училище, чтобы перейти на полный пансион и не обременять маму и старшую, не совсем здоровую сестру Нину. Хотя, живя с ними под одной крышей, он с ранних лет зарабатывал деньги. Он научился их зарабатывать везде. На поле, в гаражах у мужиков, на конюшне, в кузнеце, играя на гармошке (брал у друга, сына председателя колхоза поиграть, так и научился), даже играя в карты и шахматы. Очень был азартен и талантлив. Казалось, за что не возьмется – все ладится. Со всего деньги делать умеет. И они его любили. Потому в карманах у него водилось. Ого, сколько! Был сильный голос и пел красиво, слова песен, с трудом учил. Жена всегда подшучивала над ним, что, дескать, тройка по чтению и литературе. А он отвечал: «Зато по географии пятерка! Весь мир знаю. Мне это интересно. Вот и поеду обязательно его смотреть!!!» И самое главное качество, наверное, его было – юмор. Юмор был его визитной карточкой. И поэтому, наверное, маленькой Наташке это передалось. Улыбка на ее лице – это отчасти продукт ее родителей. Папу все встречали улыбкой. Он «юморил» всегда. Розыгрыш был его излюбленным козырем. Кривлялся и пародировал. У Михаила были знаменитые брови. Больше, чем у секретаря партии страны. И этим он был на него похож. Однажды он так разыграл продавщицу в магазине. В стране запретили продавать спиртное. Он проезжая мимо магазина, где-то в селе, решил заехать. «Килограмм колбасы любительской, «Столичную» и пол кило сыра», – заявил он. Продавщица все отпустила кроме водки. «А «Столичную?» – уверенно спросил он. «Не разрешено, – отвечала продавец. «Кем? – не уставал спрашивать Михаил, давя на нее своим авторитетом. «Вы телевизор смотрите? Или газеты читаете?» – спросил загадочно он. И не отрывая от неё свой взгляд. Выдерживая паузу. Та еле кивнула утвердительно головой. «Ни кого я вам не напоминаю?» – вопрошал Михаил. Та внимательно посмотрела на него. Была длительная пауза. Потом девушка очень быстро побежала в кладовку и принесла ему на всякий случай две бутылки «Столичной». «Молодец!» – похвалил Михаил сразу. «Руководство надо знать в лицо». Расплатился и уехал. Этих историй Наташка слышала большое множество. Однажды, летним знойным днем, он прыгнул в поезд в вагон-ресторан и ехал к Наташке в Харьков. На ее поступление. Машина была в ремонте, и он вынужден был ехать поездом. А поскольку билетов не было, он с перрона, решил провести время в ресторане. Весь персонал был напуган диковинным гостем, как только тронулись. Все до одного приняли его за проверяющего. Невозмутимый важный вид, да еще заказал все меню сразу. «Наверное, дегустировать будет!» – решили все. И шныряли перед ним, как школьники на линейке. И в конце-концов, когда проехали уже более половины пути маршрута поезда, измученные ожиданием вердикта, спросили: «Кто вы? И откуда? С какой службы?» На что папа Наташки ответил: «Все нормально, ребята! Я еду к дочке. Она поступает в Харькове». Немая сцена зависла в воздухе. Как дальше решался вопрос с его билетом и дальнейшей поездкой в вагоне-ресторане она не помнит. Но, что разыгрывал он всех и всегда, она это знала. И впервые в истории тогда еще большой страны писал телеграмму на недопустимое количество знаков. И впервые допустили. Потому, что писал самому генеральному секретарю страны. Он заступался за десятки людей, везущих на своих грузовых машинах колоннами тонны груза, и их куда-то не пускали. Груз портился. Это маленькая девочка помнила, потому, как жарко обсуждались эти темы. Сигнал был получен, и на него сразу отреагировали наилучшим способом. Наверное, это тоже закладывалось на подсознание ребенка. Она впитывала все, как губка.
И маленькая Наташка быстро перенимала юмор отца и его сценки. Она с удовольствием выучивала слова песен с пластинок или сценки Жванецкого, и на очередном собрании гостей у них дома, ее просили рассказать. И она подражала один к одному все миниатюры Жванецкого. Взрослые хохотали до слез. И девочка сначала терялась. Это что с неё смеются? Или нет? И когда в конце были аплодисменты и похвала, она почувствовала необыкновенное, новое, красивое чувство. Такая радость на душе! «Умничка, Наталочка», – говорили родственники тёти, «Молодец!» – говорили родные дяди!» И уходили очень довольные и веселые. А развеселить их удалось маленькой девочке. «Это успех!» – подумала Наташка. Какое сладкое слово. И откуда она его знает. Слышала, наверное, где-то. Только поняла, что знает мало и надо расширять репертуар. Потом добавились песни, юморески Остапа Вишни. Это мама подсказала. Она его любила. И девочка выучила. Даже те новые, какие не знала мама. Из песен в основном был репертуар Аллы Пугачевой. Особенно любили все песню «Всё могут короли». И заказывали ее постоянно, да еще просили повторить. Это уже после второй бутылки «Пшеничной». Нравилось девочке доставлять радость родным. Нравилось, когда она, такая маленькая, могла довести их до смеха со слезами на глазах. Учить у неё получалось легко. Этот талант ей достался от мамы. Мама знала очень много стихов, с первого по десятый класс всю школьную программу. Она всегда удивляла знанием наизусть «Мцыри» или «Полтавский Бой» или всего Пушкина, Есенина, Лермонтова и других классиков. И это при том, что стишки были длинной в несколько страниц. И слушать Наташа могла маму минут по пятнадцать.
И когда собирались все мамины сестры и братья в гостях у одного из своих, то всегда звучал смех (это часто балагурил папа Михаил и подбивал остальных на анекдоты и тому подобное), а потом и песни. И душевнее атмосферы было не найти. Как-то по-особенному было это тепло и приятно. Расходились все счастливые. Расцеловывались и обнимались. А уж Наташку зацеловывали!!!Она ж ведь самая маленькая в роду. Последняя. У всех уже большие дети, а Наташа – это игрушка еще. Как ее только не называли: и Натуся, и Натусик, и Наталочка. А сама она себя прозвала в два года: «Наталочка-нервомоталочка!» Уж так ей понравилось это слово. Значение ребенок слова не понимал, но уж больно все смеялись после такого представления. И только мама отворачивалась и сердилась. А когда у девочки спрашивали: «А кто тебя так называет?» Наташа с гордостью отвечала: «Мама!» «А почему?» – не унимались взрослые. «Я на стенке писала, писала…, а мама ругала, ругала Натасю. Ну-ну-ну! говорила». А взрослые смеются. А Наташа добавляет: «И по попе ан-на-на! И показывает» Ну, тут уж мама не выдерживает и оправдывается, что, «не было такого. Может, когда один раз шлепнула, но не била». Но этот диалог очень нравился Наташе. Потому как весело всем, когда она рассказывает такую животрепещущую картину. Вот уже когда закрадывался талант актерский!
Подведем итог. Семья, то есть родители, достались Наташке – еще те «крепкие орешки»! Оба! Один лучше другого. Оба красивые, энергичные, веселые, выносливые, сильные, трудолюбивые. Любили петь, шутить. Любили собираться всей родней посидеть в гостях, пообщаться, попеть песни, себя показать, новости обсудить, а когда и планы построить. Как, например, взять на следующий год землю под бахчу. И так, между прочим, все они и трудились и имели по машине с обработки бахчи. Как работать могли, так и отдыхать. Всё делали качественно. И только Михаил, конечно же, переплюнул всех. Потому как самая большая страсть его была именно машина. И их у него было за всю жизнь шесть. В те советские времена – это неслыханная наглость. И часто он сам маскировался. Покупал новый автомобиль прежнего цвета. Любил ли или так получалось, но цвет был синий. И часто, в далеком детстве, папа садил Наташку себе на колени, и она вела машину. И он обещал ее научить водить, когда ей будет тринадцать лет. Она стеснялась напоминать почему-то, а он этого не делал.
Самая последняя машина была иномаркой. Он за ней ездил на границу двух стран и долго отсутствовал дома. Все волновались. Наташка была уже взрослой. И ночью ей приснился такой сон: стоит папа, а рядом с ним машина некрасивого по меркам дочки цвета. Цвет ржавого забора. Она у него спрашивает:
– «С тобой все нормально?»
– «Да. В порядке,» – отвечает папа.
– «А что так долго?»
– «Да не было долго подходящих вариантов»
– «А что это за марка? – Спрашивает дочь.
И папа отвечает: «Опель-вектра».
Наталья повторила несколько раз, чтоб запомнить, потому что марки автомобилей она знала плохо.
Утром она пошла к маме. Стоя у окна, она рассказала ей свой сон. При этом взгляд ее не отрывался от улицы. У подъезда стояла машина почти такого же цвета, как во сне. Когда Наташа вгляделась, то увидела в салоне машины двух мужчин, один из которых ее папа. Ничего не сказав, она вышла на улицу. Она была в растерянности. От сна и от яви. Подойдя к нему, она спросила: «С тобой все нормально?» и папа ответил, что все в порядке. Потом она спросила, почему он так долго. И он ответил точь-в-точь, как во сне. И когда в заключение она спросила, что за машина и его ли? То он ответил, что это «Опель-вектра». И дальше, как во сне. «А почему такой цвет?» «Другого не было».
Это все время она была в какой-то прострации. Хорошо, что только что рассказала маме, чтоб не казаться вруном и выдумщицей. Но это событие ее встревожило. Что это было? И после этого, все родные стали к ней прислушиваться. И было почему.
Наташке достались в наследство хороший голос, актерский талант в умении рассказывать смешные сценки, позднее она начнет организовывать концерты с младшей детворой и сверстниками и выступать возле подъезда, созывая соседей, заранее расклеив объявления на подъездах.
Также она уже получила первое признание и первый успех при декламирировании перед взрослыми. Первые аплодисменты. Что заставляло ее улучшать свой результат и не останавливаться на достигнутом.
Папа и мама – это те люди, которые для девочки были главными. Они ей не мешали. Они вроде бы как и есть, и вроде как нет. Каждый занимается своим делом. Они были её учителями, если это ей было нужно. Потому как именно она интересовалась чем-то…и при этом шла или к маме за ответом, или к папе. И, наверное, потому что она была часто одна, если не сказать, почти всегда, то она и слышала внутренний голос. Четко и сильно. Никто и ничто его не заглушали. В отличие от детства многих других детей. Только в тишине и в уединении можно слышать его. И он был помощником! Так случилось.
Но и в любом возрасте, если захотеть, можно научиться слышать его. Сначала это тихие подсказки. Но с каждым твоим внимательным к нему отношением, они становятся увереннее. И являются твоим проводником по жизни. Помощником и Светом. Он выводит тебя на другие уровни развития. К удовольствию жизни.