Я не мечтатель, я – мечта!
Мне снилась какая-то мутная, несуразная дичь про то, что я – перекати-поле, которое мечется среди сельских дорог неведомого мира. Качусь туда, качусь сюда, и одна часть меня ликует, мысленно крича – «какая же свобода!», тогда как другая в ужасе от окружающей пустоты и одиночества. И вот я встречаю столб с указателями и тогда замираю – мне хочется и одновременно не хочется выбрать себе путь… Ведь, делая выбор, ты теряешь все остальные варианты.
Хотя отказ от выбора – это тоже выбор.
Вдруг шея нестерпимо зачесалась, отвлекая меня от этих размышлений в полусне.
– Я же просила не будить, – буркнула я, почувствовав, что рядом кто-то стоит.
– Отоспишься на том свете, – пообещали мне в ответ. – Считай, ты уже мертва.
Сон улетучился, как окись балаган-травы. Моя рука, отправленная на важную миссию по чёсу шеи, столкнулась там с лезвием ножа. Оно было обескураживающе острым. Я открыла глаза и увидела ту синеволосую шэрхен, которая ругалась с Мелисандром в гостинице вчера утром.
Кажется, её звали Рихана.
Сейчас она была одета по-пиратски. Рихана держала оружие прижатым к моей нежной коже и явно считала такое положение дел нормальным. Она стояла в вызывающей позе: бедро вбок, подбородок задран, взгляд насмешливый и наглый.
– Кто вы такая? – прохрипела я сиплым после сна голосом.
– Твоя погибель!
У этой дамочки смерть явно возглавляла топ тем для беседы. Поняв, что диалог не складывается, я попробовала отодвинуться. Кончик ножа неумолимо поплыл вслед за мной.
– Пшла на палубу, – рявкнула Рихана.
Мне вспомнились правила поведения при захвате в заложники: мы зубрили их на первом курсе под строгим взором магистра Орлина. Суровый наставник требовал, чтобы Кадия, Дахху и я наизусть зачитывали ему книжечку о чрезвычайных ситуациях, которая хранилась в верхнем ящике его секретера. Иногда я вспоминаю эти правила, лёжа в кровати, одно за другим, вместо счёта овец. Отлично помогает уснуть.
«Не допускайте действий, которые могут спровоцировать нападающих к применению оружия и привести к человеческим жертвам» – представились мне ровные ряды печатных букв. Вот и ладненько.
Значит, пойдем на палубу.
Шепчущее море негодовало. Шквальный ветер едва не обрывал паруса шукки, гребни волн взмывали выше бортов. Серая пена прокатывалась по качающейся палубе, с голодной жадностью набрасываясь на ноги. Низкое небо заваливалось то вправо, то влево и тем самым окончательно лишало душу остатков спокойствия.
Мелисандр Кес со связанными за спиной руками стоял перед длинной доской, выступающей далеко за борт, прямиком в бушующее море.
Пиратский суд… Час от часу не легче.
Рахана пинками проводила меня к Кесу. С десяток пиратов выстроились перед ней шеренгой. В луже из морской пены сидел связанный капитан – тот, что пустил нас на корабль. Так вот почему он нервничал! Вероятно, когда мы погрузились на борт, его шукка уже была захвачена: пираты наверняка где-то спрятались и ждали выхода корабля в открытое море.
– Что происходит?! – перекрикивая рёв шторма, поинтересовалась я, когда оказалась подле Кеса.
– Нас будут топить! – бодро отозвался он.
Мокрые волосы налепились ему на лицо. Я поморщилась, чувствуя, как струи проливного дождя с рекордной скоростью вымачивают меня насквозь. А потом ещё и взвыла, ругаясь сквозь зубы, оттого, что один из пиратов грубо схватил мои руки и стал связывать их за спиной.
– Но за что, Мел?!
– Это та шайка, с которой я изначально планировал провести ограбление. Они надеялись на большую добычу и теперь их предводительница не может простить мне двух вещей… Во-первых, что я отказался от их услуг; во-вторых, что взял только один амулет. Рихана считает это глупостью, несовместимой с жизнью, – продолжал бодриться Мел.
Мне было не до шуток.
Я никогда не боялась шторма, но сейчас толща чёрной воды, жадной, беснующейся под ногами, напоминала мне древнее чудовище, ненасытное в своей ненависти. Километры темноты, уходящие вертикально вниз, давящая тишина, куда не проникает свет, слепые рыбы-фонарщики – всё это казалось чуждым и до отвращения нереальным. Краем глаза увидев, как очередная волна накидывается на нашу скрипящую шукку, я чуть ли не впервые в жизни всерьёз обратилась с молитвой к богам.
Очень жаль, что знакомство с ними никак не повлияло на ситуацию.
Рихана заставила Мелисандра выйти на доску. На середине пути к её краю Кес обернулся, открыл рот и крикнул мне что-то, но ветер подхватил его слова и выбросил за борт, как мусор. Корабль накренился, и… Мелисандр беззвучно ухнул вниз, в разверстую пасть моря.
Что?!
В моём крике ужас смешался с изумлением.
Серьёзно?! Так быстро?!
Мы действительно так умрём?!
Но времени горевать или закатывать истерику у меня не было. Теперь Рахана толкала на доску меня: настойчиво, без всех тех разговоров, которых так ждёшь от истинных злодеев. Я извернулась и попробовала пнуть её в колено, смутно надеясь на чудесное спасение. Но мах ногой на мокрой поверхности оказался до глупости неловким – и, поскользнувшись, я также полетела вниз.
От удара о тёмную воду я потеряла сознание.
Возвращение в мир было стремительным и некомфортным.
Кто-то с силой зажал мне нос и, когда я взбрыкнула, накрыл лицо маской, по ощущению, сделанной из чего-то вроде желе. Несколько секунд я дрыгала ногами, задыхаясь и пытаясь отбиться, но безуспешно. Не успела я подумать, что умирать второй раз за день – это уже совсем ненормально, как ситуация стабилизировалась. Меня отпустили, маска перестала ощущаться, и я смогла открыть глаза.
Оказалось, что я лежу на белой койке, похожей на лазаретную. А вокруг – вода. Всё помещение – под водой. Я видела тонкие прозрачные трубки, напоминающие кошачьи усы – они, судя по всему, отходили прямо от моего лица.
– Дышите нормально, – сказал незнакомый мужчина, склонившийся надо мной.
Он был одет в шелка, колыщущиеся в воде, и его глаза, нос и губы скрывала такая же, как, видимо, у меня, маска.
Это же блёсен! Подводный житель!
– Я в Рамбле? – опешила я.
– Да. Вас доставили с поверхности; вы тонули. Наши охотники спасли вас. Они дали вам все необходимые зелья для нахождения под водой: для дыхания, для зрения, от давления и холода, мембранное для горла и для здоровья кожи… А потом доставили сюда, и я установил вам рамбловскую маску. Благодаря ей сейчас нормализуется и гравитация.
И действительно – мои безвольно зависшие руки вдруг опустились вниз, будто я была на поверхности, а не на дне моря. Я осторожно ощупала лицо. Маска была мягкой и прозрачной, сквозь неё краски мира выглядели ярче, чем должно: предметы чуть ли не светились, а самые тёмные объекты вдобавок слегка мерцали и переливались.
Поразительное зрелище.
Эта маска – волшебное изобретение тех безрассудных мечтателей, которые пару тысяч лет назад решили, что им надоело жить на земле, и поэтому ушли под воду. Но факты – вещь упрямая: на глубине нечем дышать, зато есть проблемы с холодом, сопротивлением, распространением звука… В общем, почти со всем.
Однако храбрецы были упрямыми в своей придури и очень умными, а потому сначала разработали миллион магических зелий, избавляющий от всевозможных неудобств, а потом изобрели ещё и заменяющее их хитрое устройство – знаменитую рамбловскую маску.
Подводных жителей называют блёснами. Есть тут, в Рамбле, и другие – рыбьеголовые. Обе расы уживаются достаточно мирно: на праздничных открытках их всегда рисуют в обнимку.
– Вы спасли нас? – спросила я блесна-целителя.
Он кивнул, не вдаваясь в подробности. Потом отошёл в другой конец палаты и начал обрабатывать мои вещи, чтобы они были пригодны для использования под водой. Я с интересом следила за процессом.
Я уже бывала в Рамбле: мы с Кадией и Дахху дважды ездили сюда на каникулах – играли в подводный тринап, лежали на Пляжах У Бездны, ходили в пузырьковые бани подводных гейзеров… Но Рамбла столь невозможна и удивительна, что мне, наверное, никогда не надоест любоваться её причудами.
Вообще, она устроена так, что при взгляде сверху напоминает мозаику. Здесь есть два типа кварталов, которые по большей части чередуются друг с другом. Тип первый и более распространённый – это так называемые купольные кварталы. Они накрыты огромными магическими щитами, жизнь под которыми, по сути, напоминает жизнь на суше – ведь там везде воздух, а не вода. Хотя есть специфика, конечно: диковинные растения, особая причудливая архитектура и мода. В Рамбле всегда достаточно темно, этот волнующий полумрак, кажется, сказался на менталитете местных жителей – они какие-то… ночные. Загадочные, неторопливые, томные и развращённые, любящие летящие шелка, венцы, драгоценные камни, сложные прически.
Но также в Рамбле есть и аутентичные придонные кварталы – как тот, где я оказалась сейчас. Выходя в них из купольных кварталов, нужно пить зелья или надевать маски, а также по возможности не забывать обрабатывать свои вещи, особенно те, которые банально развалятся под водой – скажем, блокноты или книги.
С обработкой помогают сухоняши – улитки‐переростки, которые, ползая, оставляют за собой тонкий фосфоресцирующий след. Этот след – специальная мембрана, которая сохраняет предмет сухим. Или же помогает ему быстро высохнуть с минимальными потерями – как в нашем случае.
Дай улитке порезвиться на твоём вечернем платье – и можешь смело нырять в нём в бассейн, если характер вечеринки позволит. Лавки с сухоняшами можно найти у всех ворот, ведущих из купольных кварталов в придонные. И почти в каждом придонном доме: ведь мембрану иногда нужно обновлять.
А ещё блёсны с успехом продают сухоняш в сельские районы Асерина: там они высоко ценятся фермерами, чьи территории, бывает, на много дней увязают в проливных дождях Туманного Нагорья.
Блёсны переодели меня: на мне была длинная перламутровая рубаха, слегка холодящая кожу. Её чешуйчатая ткань была как живая, облизывала ноги прохладными язычками незнакомого материала, взбиралась вверх, стараясь потуже обтянуть шею.
А вот мои спальные шорты и майку как раз сушила улитка. Любимый плащ-летяга, увы, остался на шукке… Эх-х!!! Ладно, об этом я погорюю потом. Закончив с шортами, сухоняша двинулась было к ремню и портупее Мелисандра, но вдруг опасливо попятилась. Блёсен с сомнением посмотрел на улитку; потом взял вещи Кеса, похлопал по пришитому к ним кожаному мешочку, заглянул внутрь, нахмурился и быстро вышел из палаты.
Тотчас двери снова распахнулись, и в помещение ворвался сам Мелисандр – с той скоростью, с которой было возможно двигаться под водой. С непривычки мне показалось, что на него напала медуза, которая подмяла лицо саусберийца и теперь пытается его сожрать: именно так со стороны выглядела маска. Громкий вопль, исторгнутый Кесом, только поддержал эту сюрреалистичную иллюзию.
Впрочем, это оказался вопль ликования.
– Мы живы, Ти! Мы живы! – буйно радовался Мел, тряся меня за плечи. – Тебе-то повезло, ты сразу потеряла сознание. А я так долго боролся с этим праховым штормом! Да ещё и тебя пытался на поверхности удержать, ох. Успел пережить все стадии принятия. Когда рядом вдруг вынырнули рамбловские охотники, я решил, что это уже предсмертные галлюцинации. И только когда они начали настойчиво пичкать меня своими зельями и тащить на глубину, обещая помочь, я осознал, что нам невероятно повезло.
Вернулся блёсен-целитель с баночкой какого-то бальзама в руках и попросил меня, прижав её к маске, глубоко вдохнуть. Я смиренно согласилась. Маска пропускала ароматы: в ноздри мне ударил запах, напоминающий о гвоздике и эвкалипте. После этого я по просьбе блёсна передала бальзам Мелу.
– Эх, Тинави! – сделав вдох, продолжил радоваться Кес. – Как же здорово – жить! Жить на полную катушку!
Я рассеянно подняла брови, мол, и впрямь.
Мне вдруг стало как-то нехорошо… Несмотря на маску, я не могла нормально дышать.
Кес ещё что-то восторженно болтал, а я стала медленно оседать на пол. Рубаха, в которую я была одета, вдруг ожила и помогла мне приземлиться. Блёсен, отошедший в угол палаты, отвернулся и начал копаться в каких-то склянках.
– Мел… – прохрипела я. На этом мои силы кончились.
– Ты что с ней сделал, сволочь?! – рявкнул Кес, увидев, что творится.
Но потом, закатив глаза, Мелисандр и сам стал падать – как древний каменный колосс, очень прямо, медленно, лицом вверх, снося к праховой бабушке прикроватную тумбу.
Мир вокруг меня заполнился всполохами разноцветных огней. Я снова выключилась.
«Что за день! – воскликнул бы Дахху. – Ну что за день!»
Роскошный зал стал следующим куском моей разбитой мозаики под названием «сегодня». Я очнулась и обнаружила себя сидящей на троне.
Ого! Вот это поворот!
Но «ожившая» лазаретная рубаха никуда не делась. Она стискивала меня с любовной страстью и не давала шевельнуться, намертво приклеив мои руки к подлокотникам, а позвоночник – к спинке. Я только и могла, что растерянно оглядываться.
Обстановка смущала.
Мой трон стоял на сцене в небольшом театральном зале. Подводном: стеклянные стены обросли водорослями, вместо светильников были гигантские рыбы-удильщики на цепях, водоросли заменяли кулисы, а пол отсутствовал – его роль играл белый песок.
Все места в театре были заняты: несколько десятков зрителей вальяжно развалились в коралловых креслах. Судя по дорогим одеждам и обилию украшений, это всё была местная аристократия. Половина воспользовалась рамбловскими масками, чтобы выйти в придонный квартал, другие, видимо, предпочли зелья и теперь сидели, сжимая в руках бокалы и маленькие курительные трубки. То и дело они подносили их ко рту, из трубок вместо дыма вырывались пузыри, похожие на мыльные. Они были не вполне безобидными, судя по чересчур томным лицам зрителей. Среди гостей я разглядела и блёснов, и рыбьеголовых, а в первом ряду полулежала сама подводная владычица во впечатляющей короне из ракушек…
Ой-ой. На какое шоу они все пришли? Только не говорите, что на мою экзекуцию!
Увидев, что я очнулась, владычица выжидающе вскинула брови. Я сделала то же самое. Тогда она раздражённо закатила глаза, и тут я не рискнула повторять.
Так. Ну. Предположим.
– Приветствую, владычица! – с опаской кивнула я.
Теперь она удовлетворённо кивнула, а потом прищёлкнула пальцами. Гости поднялись и плавно склонились в изящных полупоклонах и реверансах, а из дальнего конца зала к нам выдвинулся некто в мантии с капюшоном и с грифельной доской. Его окружали рыбы, много-много рыб, похожих на мини-стражников.
«Капюшон» шёл настолько медленно и уныло, что можно было свихнуться.
Я надеялась, что кто-нибудь по дороге даст ему пинка животворящего, но нет: рамбловцев такой темп совершенно устраивал. Они продолжали стоять в позах выражения почтения, пребывая в явно потрясающем настроении, шушукались и серебристо посмеивались без особой причины, а владычица полулежала, закинув голову назад и рассеянно разглядывая потолок.
Всё это было очень странно.
Рамбла, конечно, знаменита своей аристократичной заторможенностью, но происходящее сейчас совсем уж напоминало вечеринку в опиумном притоне.
Когда «капюшон» наконец-то приблизился к владычице, та что-то шепнула ему и указала на меня пальцем. Он ме-е‐е‐едленно повернулся. Ёлки-моталки. Он что, сейчас ещё и к трону двинет?! В обход сцены, так же траурно?
Помогите!
Но обошлось. «Капюшон» лишь поставил доску на выдвижную треногу и начал писать. Этот стиль общения напомнил мне дело о тихом лодочнике, которым я занималась как Ловчая.
– «Приветствуем тебя в Рамбле, дочь верхнего мира».
Место на доске предсказуемо кончилось. Человек неторопливо стёр написанное и приступил к следующей фразе.
– «Владычица Льянва Лои К`га Гэлдри предлагает тебе роль ночной рассказчицы».
Это ещё что за ерунда?
Десятки глаз смотрели на меня в ожидании.
– Спасибо, владычица Лья… Э‐э, – «капюшон» успел стереть имя королевы, а я его не запомнила. – Спасибо за предложение и за спасение спасибо, но меня ждут на поверхности. Благодарю вас всем сердцем и прошу указать нам с другом путь на материк.
Я не стала выведывать, с какого перепугу блёсны разглядели во мне рассказчицу. Ситуация была крайне сомнительная, но мысль о долгой дискуссии посредством доски угнетала.
– «От предложений Лои К`га Гэлдри не принято отказываться», – выведенные «капюшоном» буквы прямо-таки светились укоризной.
– Просто я недостойна этой роли, поверьте. Мне жаль.
К`га Гэлдри встала. Подданные с лёгкими стонами неудовольствия тоже опять поднялись.
Человек в капюшоне начал ожесточенно стирать написанное, но владычица остановила его жестом.
Она певуче обратилась напрямую ко мне:
– Вы были на корабле с пиратами. Значит, вы преступники. Преступникам – наказание. Но нынче Рамбла милосердна… Поэтому вы станете гостями. Вам будет комфортно. Плата – ночные истории о жизни верхнего мира.
Я возразила:
– То, что мы были на корабле с пиратами, означает как раз-таки, что мы жертвы!
– Вещи твоего друга говорят об обратном. Фальшивые удостоверения. Перстень-оружие. Это – признак нечистой совести.
– А как насчёт презумпции невинности?
– В бездну презумпцию! – сонно отмахнулась К`га Гэлдри.
М-да. А мы с Мелисандром на днях ещё нашу политику осуждали…
Между тем владычица стукнула о песок серебристым жезлом с сияющим наконечником.
– Идея с рассказчицей гуманна и справедлива, – поведала она. – Жаль, что ты не оценила её, чужачка… Тогда поступим иначе.
Несколько рыбьеголовых внесли в зал клетку с Мелисандром. Кес двумя руками вцепился в прутья и клял «этих дохлых селёдок» на чём свет стоит.
– Мы ждем историю, – К`га Гэлдри подняла подбородок. – А скаты ждут дозволения…
Вышеупомянутые обитатели глубин, облепившие клетку изнутри, неожиданно напрыгнули на Мелисандра. Блестящие разряды тока саданули его по плечам. Мел зашипел, как масло на раскалённой сковороде. Вельможи заахали от удовольствия.
– Хей, полегче! – сказать, что я была в шоке от этих психов, – ничего не сказать. – Будет вам история. Не знаю только, зачем…
– Хочется, – объяснила К`га Гэлдри.
И действительно: чем не серьёзная причина.
Вдруг капюшон упал с головы человека, писавшего на доске.
Ох! Не зря во мне всколыхнулись воспоминания!
Ибо подле морской владычицы стоял Ол`эн Шлэйла, тихий лодочник. Ни блёсен, ни рыбьеголовый, серединка на половинку. По его собственным словам – рыбий хозяин. Перехватив мой взгляд, он отвернулся.
Ол`эн Шлэйла… Я вспомнила нашу встречу. Мы с Кадией должны были уладить конфликт между Шлэйлой и рыбаками-тилирийцами. Казалось, мы всё сделали правильно, но… потом тилирийцы подожгли дом Шлэйлы. Видимо, тогда он и решил вернуться в Рамблу.
Я мрачно уточнила:
– О чём хотите историю?
– О чём угодно, – К`га Гэлдри склонила голову набок. Все её подданные мгновенно сделали то же самое. Зеркалят, подхалимы.
И тогда я просто пересказала им дело о тихом лодочнике. Ну как – просто.
Превратила её в сказку: перевела всё в третье лицо, добавила красок. Представила себя рыцарем-паладином. Заменила рыбьеголового на птицеголового – живут же на западных островах люди с головами орлов.
Человек-птица в моей истории пытался понять, о чём поют небеса над Шолохом – так же как настоящий Ол`эн пытался выяснить, о чём шепчет речное дно. Человек-птица узнал, что кто-то во вселенной допустил страшную ошибку и теперь мироздание рушится, ибо в него пришёл Зверь… Он напутствовал паладина, чтобы тот разобрался в происходящем.
Наша реальная история со Шлэйлой тут бесславно заканчивалась, но в вымышленной я продолжала.
Я рассказала о том, как паладин, молодец такой, раскопал своим двуручным мечом все секреты неба. А потом направил «ошибившегося» человека на войну со злом – и война эта идёт прямо сейчас, втайне от непосвящённых. По страшному секрету я поведала, что паладин хочет рассказать человеку-птице о происходящем, но не может! Потому что его похитили глупые раскормленные голуби, которые клюют его прямо в макушку своими идиотскими требованиями.
Однако, возможно, в следующей серии человек-птица спасёт паладина? Тогда он узнает немало всякого интересного.
Тут я мстительно замолчала.
– И что, дочь верхнего мира? – владычица обиженно надула губы.
– И всё. Это конец первой части. На сегодня достаточно.
– Так нечестно!
– Так пишется половина историй.
– Ты плохая рассказчица.
– Что же вы хотите от преступницы! Мой скудный ум не может с ходу придумать продолжение, увы. Надо будет как следует поразмышлять в тишине.
Ол`эн Шлэйла смотрел на меня во все глаза. Стая рыб вокруг него в волнении трепыхала хвостами.
Сказка ложь, да в ней намёк. Судя по всему, мой намёк успешно дошёл до цели.
– Ну ладно, – зевнула К`га Гэлдри и неожиданно сменила гнев на милость. – Тогда продолжишь завтра. Но если ещё хоть раз оборвёшь историю – несдобровать твоему другу.
…А, нет, не сменила.
Она томно махнула рукой, и клетку с ругающимся Мелисандром куда-то утащили. На груди Мела я мельком заметила все четыре артефакта. Ну хоть какие-то плюсы – не отобрали наш трофей.
Перламутровая ночнушка наконец-то позволила мне пошевелиться. Более того, неугомонная одежда стала настойчиво подталкивать меня к выходу из зала, заставляя кланяться вельможам по дороге. Изысканные поклоны не помешали мне, впрочем, корчить им зверские рожи.
По длинным коридорам живая одежда увела меня в маленькую комнатку и там насильно бросила на кровать.
Ох.