Златоуст, начало 2000-х, зима, выходные.
Восьмиклассник Данил продает меховые шапки на Колхозном рынке. Это семейный бизнес: он помогает родителям и старшему брату. Работа каждого оплачивается отдельно, и все вольны тратить вырученные деньги как им вздумается. Например, вложить в закупку меха для новых шапок. Чаще всего так и происходит, а потому расходы на себя все время откладываются. Из-за этого Данил до сих пор не купил золотую цепочку, а теперь копит на модные узкие джинсы. С будущей профессией он пока не определился: выбирает между банковским и ресторанным делом. Наверное, всё же банк. Даром что за забором, в двухстах метрах от рынка, высится пятиэтажный офис Сбербанка – центр деловой жизни Златоуста и символ финансового могущества. Лучше всего просматривается последний, пятый этаж, над окнами которого закреплены восемь огромных букв.
Пятнадцать лет спустя Колхозный рынок опустеет, а шумный участок из палаток и ларьков, вплотную прижатых друг к другу, займут редкие продавцы подержанных автомобилей. У Сбербанка сменятся буквы на крыше, а пятый этаж будет принадлежать другой компании. Данил не станет ни ресторатором, ни банкиром.
Вместо этого он и его друг детства Вадим откроют школу скорочтения IQ007 и создадут на ее основе самую большую сеть частных школ в Европе. Журнал Forbes назовет франшизу IQ007 самой быстроокупаемой в России.
– Да, там Данил с шапками и стоял, – говорит Вадим и смотрит в окно на полузаброшенный рынок.
Это они выкупили пятый этаж здания и установили новые буквы.
В это же окно видно «Радугу» – торговый комплекс, занявший один из корпусов златоустовского хлебокомбината. На фасаде вопреки названию лишь три цвета: белый, оранжевый и желтый. На третьем этаже «Радуги» проходили первые уроки IQ007.
– А здесь видно бензоколонку, на которой работала моя мама, – продолжает Вадим, стоя уже у другого окна. Словно ребенок, угадывающий, на что похожи зимние узоры на замерзшем стекле, он перечисляет самые неожиданные вещи. Из ниоткуда всплывают истории про пылесосы, шубы и дачи.
В считанные минуты кабинет основателей IQ007 превращается в личную смотровую площадку с видами на далекое прошлое: глядя сквозь стеклопакеты, Вадим и Данил могут пересказать едва ли не всю жизнь. Внешне кабинет напоминает обычное рабочее пространство топ-менеджера высшего звена: благородная мебель, строгий декор и небольшая библиотека. Разве что не так просторно и без обязательного портрета главы государства в позолоченной рамке. Вместо него портрет Данила в кислотных тонах, подаренный коллегами на день рождения, да и тот наполовину зашторен. В центре – большой стол и два директорских кресла.
На столе лежит мозг. Красно-сине-желто-зеленый и, судя по форме, человеческий. По местным меркам еще одна «радуга».
– Это сувенир из Китая, – поясняет Вадим и без лишних слов переходит к методике IQ007. – Мы за гармоничное развитие интеллекта, то есть всех участков мозга. Правое и левое полушария, лобные и височные доли отвечают за разные виды мышления и, соответственно, за разные типы деятельности. Например, для развития речи ребенка очень важна моторика. Мозг устроен так, что одни и те же его участки отвечают и за моторику, и за речь. Активизируя одно, развиваешь другое, так это работает, – говорит Вадим и берет сувенир в руки. – Это модель в натуральную величину, разборная. Хочешь примерю?
Вадим Хабиров и Данил Костромин знакомы с четырех лет. К тому времени их родители давно дружили домами и регулярно ходили друг к другу в гости. Их отцы занимались в одной секции бокса, а старшие братья учились в одном классе. Возможно, поэтому никто не может назвать точную дату и место их первой встречи: жизнь шла своим чередом и на такие подробности никто не обращал внимания. По словам мамы Вадима Винеры Фаатовны, это случилось осенью 1991 года.
– Мы с мамой Данила гуляли с колясками, она предложила пойти в лес. Был какой-то праздник, видимо 7 ноября. Тогда они и познакомились.
Семья Хабировых, по общим воспоминаниями, жила в «Счастье» с большой буквы – так назывался магазин, расположенный на первом этаже дома. Костромины жили в соседнем дворе – не менее счастливо.
– Тогда в Златоусте не было богатых и бедных, все жили одинаково, – вспоминает мама Данила Татьяна Антоновна, работавшая в то время учителем математики.
– Спокойный трудовой город, все пахали, – добавляет ее муж Сергей Геннадьевич, в те годы металлург-прокатчик в горячем цехе.
Костромины уже больше десяти лет ютились в родительской квартире и собирались перебраться в свое жилье. Больше других переезда ждал Сергей Геннадьевич, выросший в коммуналке.
Отец Вадима Шамиль Ялисеевич провел детство в доме с печным отоплением и питьевой водой из колонки. Златоуст 1960-х он называет «каменно-деревянным». В те годы мама маленького Шамиля работала шлифовщицей на заводе имени Ленина и приносила домой напильники – чтобы сын всё умел и непременно пошел учиться на слесаря. Как писал поэт, бывают странные сближения: за сто с лишним лет до этого в Златоусте жила будущая мать великого Ильича, тогда еще просто Мария Ульянова.
Из вариантов досуга, доступного подростку, Шамиль Ялисеевич выбирал поход в кино и творческие встречи с артистами. Особенно ему запомнился приезд Юрия Каморного, исполнившего роль танкиста в «Освобождении» – грандиозной киноэпопее из пяти фильмов о Второй мировой войне. Через десять лет Каморного застрелил сотрудник милиции при невыясненных обстоятельствах; через двадцать – Шамиль Ялисеевич устроился в милицию и приходил домой с пистолетом. Правда, перед этим он все же успел поработать слесарем на машиностроительном заводе.
Его будущая жена Винера Фаатовна приехала в Златоуст в пятнадцать лет – на свадьбу однокурсницы из училища. В первое время у нее жутко болела голова: заводы и комбинаты работали на полную мощность, в городе было нечем дышать.
– Это же был один из промышленных центров Урала. Вы не представляете, сколько здесь всего добывали, обрабатывали и плавили, – то ли с гордостью, то ли с тоской по былому величию напоминает Сергей Геннадьевич. – И не только в наше время.
У Златоуста действительно богатая промышленная история, неразрывно связанная с металлом и продлившаяся без малого два с половиной века: от освоения первых рудников до «центра металлургии», от «родины русского булата» до «отца русской пушки». И это только при царской власти.
Основанный в 1754 году как поселок строителей железоделательного завода, Златоуст был обязан своим появлением промышленникам Мосоловым. Вскоре от завода мало что осталось: пугачевский бунт и разрушительная крестьянская война не могли пройти мимо богатого предприятия. Тогда же была сожжена и первая церковь во имя Иоанна Златоуста, давшего городу название. Упоминания о произошедшем попали в вестники, а позже в пушкинскую «Историю Пугачевского бунта». Восстановленный завод перешел на производство артиллерии и стал крупнейшим в империи поставщиком пушек: каждое третье орудие на полях сражений с Наполеоном было из Златоуста.
В 1815 году при заводе открылась оружейная фабрика, предназначенная для производства холодного оружия. В следующие полвека она прославила далекий уральский город на всю Европу.
Фабрика не только обеспечивала потребности российской армии и флота в клинках и шашках, но и предлагала новый стандарт качества декорированного оружия. Златоустовская гравюра буквально переоткрыла мировое искусство нанесения рисунка на металл. Имена Ивана Бушуева и Ивана Бояршинова встали в один ряд с главными ремесленниками эпохи – немецкими мастерами уровня гениального Вильгельма Шаффа. Вскоре к числу живых легенд присоединился металлург-экспериментатор Павел Аносов, восстановивший утраченный в Средневековье секрет булатной стали. Он же пригласил на должность главного лекаря в госпитале при оружейной фабрике Александра Бланка, отца Марии Ульяновой.
Позже именно ученики Аносова отлили первую русскую стальную пушку. Сейчас имя Аносова носит Златоустовский индустриальный колледж, напротив которого расположен магазин «Счастье».
– Златоустовский завод – один из лучших в империи, – торжественно произносил Леонид Парфенов в телепроекте «Хребет России», посвященном истории Урала. – Он завод-лаборатория, где работают лучшие инженеры-металлурги и стоит лучшее оборудование.
Разницу между чугунными и стальными пушками Парфенову объяснял соавтор проекта, «самый значительный русский писатель XXI века» Алексей Иванов: прежние чугунные – как «чудище-единорог», а новые стальные – «орудие современного типа». Они и заряжаются, и выглядят по-другому. «И пусть размер новых пушек заметно уменьшился, их огневая мощь значительно возросла».
С булатом всё сложнее. Смысл его производства – не в защите от врага.
– Он нужен не для снарядов, а для престижа империи, – подсказывали в «Хребте России».
В уже советские 1930-е годы в Златоусте выпустили первую в стране шарикоподшипниковую сталь. Во время войны – миллионы снарядов, сотни тысяч пулеметов и авиапушек. В июне 1945-го все участники первого Парада Победы, включая принимавшего его маршала Жукова, маршировали с клинками Златоустовской оружейной фабрики. Для города, разрушение которого было частью гитлеровского плана «Барбаросса», это значило особенно много. В 1950-х в Златоусте произвели первую морскую баллистическую ракету. В 1960-х собрали тормозную установку для первого космического корабля «Восход», поднявшего Гагарина на околоземную орбиту.
В 1987, в год рождения Данила и Вадима, на трибунах и площадях города в последний раз подняли лозунг «Мы придем к победе коммунистического труда». В 1990-м бывший президент США Рональд Рейган передал в дар президенту СССР Михаилу Горбачеву фотографию «Три поколения Златоустовского завода». Через год Советского Союза не стало. Златоуст с его огромным парком станков и уникальным оборудованием оказался на грани выживания.
– В начале девяностых заработать на квартиру, продолжая работать на заводе, было невозможно. Тут или квартира – или завод. Платили всё хуже, а мы хотели жить лучше, – вспоминает Сергей Геннадьевич.
Большинству промышленных гигантов предстояло перейти на выпуск «товаров народного потребления». Выбор стоял не менее драматический, чем у старшего Костромина – либо конверсия, либо гибель. Закрываться никто не хотел, но госзаказы почти иссякли, обороты предприятий упали в восемь раз. Однако перестроиться на мирные рельсы, отказавшись от производства оружия, чисто технически могли не все. Исключения выглядели красноречиво. Так, например, машиностроительный завод занялся выпуском бытовых электроплит «Мечта», медицинской техники и наборов корпусной мебели.
Одной из мер по спасению города стало привлечение иностранных инвесторов. Для этого формально закрытый с советских времен Златоуст пожертвовал особым статусом и «открылся». Власти даже издали специальное постановление «О порядке въезда и проживания иностранцев в городе Златоусте».
Многих тем временем волновал не столько грядущий приезд иностранцев, сколько собственный выезд за рубеж. Среди них был знакомый старшего Костромина, занявшийся предпринимательством – перепродажей шапок с Кавказа. Однажды он попросил ему помочь: съездить за шапками вместе, «побыть сопровождающим».
– Время было опасное, тем более в тех регионах, – вспоминает Сергей Геннадьевич. – Ему была нужна охрана и гарантии, что с товаром ничего не случится.
Вернувшись, Сергей получил за охрану обещанный гонорар и тут же отдал его жене. Это была норковая шапка. Через неделю Татьяна Антоновна решила ее продать. На деньги от роскошного головного убора можно было купить почти что угодно, – например, две таких же шапки на Кавказе. Осталось только вновь там оказаться.
За месяц Сергей Костромин получал за помощь в поездках тысячу рублей. Одна проданная шапка принесла ему в четыре раза больше. С тех пор выбор между охранником и продавцом вставал всё острее. Когда он снова оказался в Пятигорске, четырех тысяч рублей и правда хватило, чтобы купить две шапки. Дальше – больше. Глава семейства начал ездить на Кавказ один, а потом с женой.
– Было очень страшно. На дорогах процветал рэкет, нас постоянно «давили». Где-то обкладывали толпой, где-то стращали. Помню, что много шапок украли. Помню погони, – перечисляет Татьяна Антоновна.
После первых угроз она стала брать в машину газовый пистолет. У мужа под рукой была припасена монтировка. Помогло и многолетнее увлечение боксом, позволявшее «разруливать разные ситуации».
Но обстановка накалялась и в самом Златоусте. Население с трудом привыкало к новым заоблачным ценам и словам «безработица», «ваучер» и «взаимозачет». Горсовет умудрялся работать без электричества. В магазинах не хватало продуктов, в домах – горячей воды, на улицах – общественного транспорта. Всё это подталкивало администрацию к крайним и не всегда продуманным мерам. Иногда решительным настолько, насколько это можно представить. Чего стоит одна только телеграмма президенту России Борису Ельцину о дефиците наличных денег. В ответ в бюджет города поступили 60 млн рублей.
«Несмотря на то, что администрация города добавила зарплату учителям, врачам и работникам культуры, весной 1992 года начались первые забастовки бюджетников, работников железной дороги, швейной фабрики и других предприятий», – признавал в своей книге «Златоуст на изломе 90-х…» бывший мэр города Василий Мальцев. На забастовках среди прочих был плакат «Нищий педагог не воспитает свободного человека».
Наверняка под этими словами была готова подписаться и Татьяна Антоновна, но эмоции каждый раз угасали.
– Я думала: как я могу уволиться? Не могу. Я учитель, у меня копится педагогический стаж. И куда я уйду, в торговлю? Это было не принято, – говорит Татьяна Костромина.