Княжество Северское было в Речи Посполитой удельным владением князя-епископа краковского, а потому, когда на епископскую кафедру в Кракове сел Пётр Гембицкий, то северская шляхта определила отправить к новому владыке двух послов, которые приветствовали бы от имени её князя-епископа и представили ему о некоторых потребностях его княжества. Выбор послов сопровождался шумным съездом местной шляхты. Дружеская весёлая пирушка была необходимым условием подобных съездов тогдашнего времени.
На пирушке северской шляхты, после многих круговых обходов огромной стопы с крепким прадедовским мёдом, каждый из присутствовавших шляхтичей начал давать избранным послам свои собственные инструкции, кто как мог, и кто как сумел. Широки и длинны были эти инструкции, а между тем круговая стопа по прежнему продолжала обходить как избирателей, так и избранных. Весело, по старинному обычаю, пировали северские шляхтичи, а между тем мало-помалу одни из них, вследствие забористого мёда, попадали как отравленные мухи, а другие кое-как доплелись домой и улеглись спать.
Несмотря однако на пирушку, длившуюся далеко за полночь, послы встрепенулись чем свет, и севши на коней отправились в князю-епископу по краковской дороге.
Долго ехали они то рядом, то обгоняя один другого, по произволу своих коней, так как седоки едва держали в руках поводья, и кони их шли как хотели. После бессонной ночи и после лихой выпивки, их одолевала ещё сладкая утренняя дремота. Но вот всё выше и выше стало подниматься майское солнце, и всё теплее и теплее начало оно пригревать путников. Послы мало-помалу стали разгуливаться и позёвывать, но в это время показалась небольшая корчма. При виде её ободрился сперва пан Вацлав, а потом и товарищ его пан Михал. Оба они, приостановивши своих коней, вопросительно посмотрели друг на друга.
– День добрый! – сказал, позёвывая пан Вацлав.
– День добрый! – отвечал пан Михал, тоже позёвывая.
– Ведь мы, кажется, едем в Краков послами к князю-епископу?.. – спросил первый.
– А разве ты не помнишь данных нам поручений?.. – перебил хитроватым голосом его спутник.
– Ведь о них-то я только что хотел спросить тебя, – отозвался пан Вацлав.
– У меня решительно всё вышло из памяти после того угощения, какое нам задали, – проговорил пан Михал.
– И у меня мёд отбил всю память, – заметил товарищ пана Михала.
– А ведь а полагался на тебя…
– А я так на тебя…
– Хороши же мы! Нечего сказать!.. – крикнули оба шляхтича в один голос и опять вопросительно посмотрели друг на друга.
Несколько минут продолжалось молчание. Только конский топот раздавался по дороге.
– Что ж нам делать? – спросил наконец пан Вацлав у своего товарища, придерживая коня и в недоумении пожимая плечами.
– Вернуться назад, – заметил довольно равнодушно пан Михал.
– Стыдно!..
– Так поедем вперёд; что будет, то будет…
– Пусть будет по твоему, – отвечал пан Вацлав, – видишь ли невдалеке перед нами стоит корчма: не закусить ли там? Ведь известно, что во время еды мысли делаются свежее и спокойнее, мы станем припоминать понемногу обо всём что с нами было, и таким образом по нитке дойдём кое-как и до клубка…
– Совет твой сделан здесь кстати, – заметил пан Михал, – он кстати, во-первых, потому что желудок просит перехватить чего-нибудь, а во-вторых, нам непременно должно подумать о том, зачем мы едем послами от нашей братии-шляхты к его милости князю-епископу.