6

Сашку я выдрессировал неплохо, хотя до конца выбить из него лень мне так и не удалось. Он зашевелился на стуле, нехотя выполз из него, зажал сигарету в зубах и, стряхивая с брюк пепел, ответил:

– Да, взяла сумку и выбежала.

– Куда выбежала? Налево, направо?

– К морю, кажется.

– Она лед не заготовила, не обратил внимания?

– Не-а.

Я смерил официанта долгим взглядом. Нет ничего хуже, чем брать на работу родственника своих друзей.

– Потрудись не курить, разговаривая со мной, – сделал я ему замечание, и тотчас почувствовал себя старым, вечно ворчащим занудой.

Сашка, сверкая аспидными стеклами непроницаемых очков, крутил головой, глядя то на дверь калитки, то на меня, и не скрывал своего жгучего любопытства – чем наша затянувшаяся размолвка с Анной кончится? Он в открытую балдел от удовольствия наблюдать за тем, как разворачивается настоящая любовная драма. Я делал вид, что озабочен хозяйственными проблемами, а Анна интересует меня постольку-поскольку. Сашка не верил моей игре. Это подхлестнула мою решимость.

– Рита! – позвал я пятнадцатилетнюю школьницу, которая подрабатывала у меня в сезон посудомойкой. Когда девушка, вытирая руки полотенцем, вышла во двор, я сказал: – Назначаю тебя барменом. Какой у тебя был оклад?

– Пятнадцать долларов, – испуганно ответила девушка.

– Теперь будет пятьдесят.

– А как же Аня? – спросила обалдевшая от счастья посудомойка, хлопая глазами.

– Анна уволена! – ответил я достаточно громко, чтобы это услышали все работники гостиницы и кафе.

Приключений ей захотелось! – думал я, непроизвольно пожимая плечами и дергая руками, как паралитик. Спокойная жизнь ей стала в тягость! Она забыла, как свистят пули под носом! Искательница приключений, черт ее подери! Нет, я сыт уголовщиной по горло. Хватит!

Сашка начал сервировать столы к обеду. Сначала он накрыл крайний справа стол, за которым обычно сидели Марина и отец Агап. Я, искоса наблюдая за ним, сел у стойки бара со стаканом холодного апельсинового сока. Сашка понес тарелки с окрошкой на второй стол, где еще сегодня утром завтракали молодожены. У меня дрогнуло сердце от тоски и боли. Неужели это правда, думал я, неужели они в самом деле захлебнулись? И никто, кроме меня и Марины об этом не знает?

Мрачный, молчаливый, во дворе появился Валерий Петрович Курахов. На нем были белые шорты с черным ремнем, девственно-чистые кроссовки и майка цвета беж.

– Что сегодня на обед? – глухо спросил он, конкретно ни к кому не обращаясь и стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Окрошка, свиные отбивные с картофелем, салат из свежих огурцов, мороженное, вино "Фетяска", – ответил Сашка.

– Отлично, – оценил профессор, протягивая букву "ч". – Мне тоже здесь накройте. В том вшивом свинарнике, именуемом номером люкс, у меня пропал аппетит.

Я заметил, что это была его устоявшаяся манера – все на свете оценивать баллом "отлично" и качественным параметром "вшивый". Этакий педикулезно-учительский максимализм.

– Только вина не надо! – повел рукой Курахов. – Не занимайтесь спаиванием клиентов. Если мне захочется выпить, то я сам выберу напиток по своему усмотрению, так сказать, без вашего участия.

Сашка, который в это время усердно ввинчивал штопор в пробку винной бутылки, застыл и вопросительно посмотрел на меня. Профессор повернулся и пошел к умывальнику. Я смотрел на его белые плечи, шею и крепкие ноги и думал о том, что он, вопреки моему предположению, не понесет заявление в милицию. И вообще, он мужик более достойный, чем мне представлялось раньше. Вот только что за этим мужиком тянется, кто и почему ему угрожает, и что может быть ценного в исторических документах?

Загрузка...