Жизнь её не просто баловала, она ей всячески угождала, беспрестанно одаривая всевозможными сюрпризами, не только исполняя, но почти всегда предугадывая все ее желания. Как вы понимаете, это не могло не обозначиться на ее характере. Нет, Лера не была избалованной и капризной, но независимой и своенравной определенно. Вот и сейчас, она озадачено поджимала губы, пытаясь определиться с цветом авто. Продавец-консультант изо всех сил суетился и потел, безуспешно пытаясь помочь клиентке с выбором. Влад висел на телефоне в ожидании вердикта, готовый в любой момент метнуться к кассе и заплатить за этот ее выбор.
– Может ты, все-таки, поучаствуешь? Или тебе совсем не интересно на какой машине я буду ездить? – бросила Лера упрек в сторону говорившего. – Вл-а-ад, ты меня слышишь?
Влад услышал и, оборвав разговор, виновато улыбнулся:
– Прости, малыш! Уже участвую!
– Я не знаю какую брать: ту или эту – золотисто-оливковую, – она ткнула пальчиком сначала в «ту», потом в «эту» и вздохнула устало, а продавец не преминул уточнить: «Цвет называется «колумбийская зелень». Прекрасный выбор»!
Лера снова задумалась, а Влад нашел неожиданное решение:
– Ну хочешь, я возьму тебе две?
Лера внимательно посмотрела на своего спутника, определяя – шутит он или говорит серьезно. Влад относился к редкой категории чрезвычайно щедрых мужчин и обожал эту щедрость демонстрировать, благо, серьезность собственного бизнеса ему это позволяла.
– И куда я все их буду ставить – свою «хонду» и эти два «ниссана»? В твой гараж? Что ж, давай осчастливим твою жену!
– Не злись, малышка… Я же шучу.
Влад попытался обнять ее за талию, но Лера вывернулась из его рук, фыркнув по-кошачьи, и стремительно направилась к выходу. Измотанный продавец проводил ее усталым, разочарованным взглядом.
– Шутить будешь со своими силиконовыми секретаршами! – крикнула Лера у самых дверей, через спину, не оборачиваясь. На улице остановила такси и приказала водителю:
– Черчанский переулок и быстро!
Влад догнал ее на своей машине почти у самого дома, опередил, и расплатившись с таксистом – подал руку. Она вышла из такси и улыбнулась, как ни в чем не бывало:
– Поднимешься? На чашечку кофе…
– Конечно, любимая.
После кофе, Владик увлек Леру в спальню и, выцеловав все ложбинки и впадинки ее прелестного тела, завершил прелюдию скорым и ярким оргазмом. После чего, расслабленно откинувшись на подушку, произнёс:
– Курить хочется.
– Ты же знаешь – у меня не курят, – отозвалась хозяйка дома и, поднявшись с постели, направилась в ванную, совершенная в своей обнаженности. Влад проводил ее жадным взглядом временного обладателя.
– Тебе пора, – сказала Лера, вскоре вернувшись в комнату, и остановилась у незашторенного окна. Солнце обласкало ее живот, потерлось о бедра и, взлетев вверх, устроилось на груди, Владу до невозможности пронзительно захотелось уронить в это солнечное пятно своё лицо.
– Может быть, я останусь, – спросил он с робкой надеждой.
– А как же супруга? – Лера сделала букву «г» ударной, придав слову легкий оттенок пренебрежительности.
– Придумаю что-нибудь.
– Влад, ты же знаешь, – произнесла Лера с едва уловимым раздражением.
– Знаю… В твоем доме не курят и не остаются на ночь, – вздохнул гость и нехотя стал одеваться.
Почти сразу после его ухода, Лера быстро натянула джинсы, нырнула в просторный белый свитер и, выйдя из квартиры, спустилась в подземный гараж.
Минут через сорок она уже мчалась на своей белоснежной «хонде аккорд» по объездной дороге все дальше и дальше от города, все большее и больше утапливая педаль газа. В своей жизни она была охвачена лишь двумя страстями: скоростью и танцем, автомобилями и танго. Ко всему остальному Лера была совершенно равнодушна.
Любимица отца, она никогда и ни в чем не знала отказа, в ее жизни все и всегда было лучшим: игрушки, одежда, няни и гувернантки, гаджеты, летний и зимний элитный отдых, самое престижное образование. И, конечно, автомобили – на свое совершеннолетие Лера получила ключи от своей первой машины: ярко-желтого «ламборгини». Водить она научилась еще в двенадцать лет, легко и умело управляясь с массивным отцовским «ландровером», а с восемнадцати лет уже носилась по дорогам, нарушая все физические законы: аэродинамики, трения, и земного притяжения.
Закатное солнце багровело где-то впереди, там, куда упиралась в горизонт сумеречная дорога. Только сейчас, после полуторачасового полета над трассой, по телу разлилась желанная истома, похожая на ту, которую чуть раньше испытал Владик в ее постели. Лера выжала сцепление и сбавила скорость, размазанный за окном пейзаж распался на домики и деревья, перестав быть сплошной линией.
Зазвонил телефон, высвечивая на экране четыре буквы родственной принадлежности.
– Да, мама!
– Лерочка, ты где? – голос в телефоне кипел встревоженно. – Опять носишься по дорогам?
– Нет, мам, я дома…
– А что у тебя, там, гудит?
– Телевизор, – буркнула дочь первое, что пришло ей в голову, чувствуя как в тело возвращается привычное раздражение.
– Не ври мне! Ты же не смотришь телевизор! Я знаю! – возмутилась обиженная мать.
– Хорошо, мам, это – не телевизор! Это – пылесос, – озвучила дочь новую версию.
– Какой пылесос?! Кто может у тебя пылесосить? Галина сейчас моет у меня ванну!
Лера резко затормозила, съехала на обочину и, прикрыв глаза, сосчитала до десяти.
– Мамуль, успокойся! Неужели ты думаешь, что я сама, без домработницы, не могу прибраться? Ела печенье, накрошила, вот и пылесошу! Или я у тебя совсем безрукая?
– Честно? – с надеждой в голосе спросила мама.
– Честнее не бывает. Мам, не накручивай – ни себя, ни меня!
– Ну… хорошо, не буду… Доча, ты когда заедешь? Может – на выходных? Я соскучилась, – поинтересовалась мама, успокаиваясь и меняя тему.
– Ты же знаешь, что на выходных у меня милонга!
– Знаю, знаю! Не сердись!
«Все все знают, только всем на это глубоко наплевать», – пронеслось у Леры в голове и отозвалось в теле мышечной напряженностью.
– Я не сержусь…
– Так, когда ты ко мне заедешь? – повторила мама свой вопрос, добавив в голос пару капель упрека.
– Приеду – когда твой Гибон Вахтангович по делам отчалит, – выпалила Лера и тут же об этом пожалела.
– Опять?! Лера, я же тебя просила! – взвился возмущенный голос матери.
– Извини… Сорвалось.
– Ты же мне обещала не называть его так! – мамино колесо обиды уже катилось с горки, все больше набирая скорость.
– Всё! Не буду! – клятвенно пообещала дочь.
– Как ты не понимаешь, что обижая Ферата, ты обижаешь меня?! – голос в трубке стал еще тоньше и еще укоризненнее…
– Но, я же извинилась, мама!
Но трубка не отвечала, в трубке висела обиженная тишина.
– Ма-а-ам! – окликнула Лера протяжно, но мать продолжала демонстративно молчать.
– Хорошо, я заеду! Завтра! – крикнула Лера в подвисшую тишину и отключилась.
Удовольствие вечерней поездки было безнадёжно испорчено.
Вернувшись домой, Лера долго не могла уснуть, «лазила» по интернету, гоняла чаи и выела весь запас провизии из холодильника, к счастью, она могла себе это позволить – генная инженерия женщин их рода была устроена совершенно, как снаружи, так и внутри: все они были стройны, невероятно хороши собой и абсолютно не склонны к полноте, в их лексиконе никогда не присутствовали такие слова, как: диета, килокалории и фитнес. Танцпол заменял Лере спортзал, а в бассейн она ходила исключительно ради удовольствия, а не для изнурительных метаний от бортика к бортику в надежде скинуть ненавистные килограммы.
Уснула она под самое утро, поэтому, когда в дверь позвонили, долго не могла прийти в себя, судорожно соображая, кто же мог припереться к ней в такую рань. Звонок прозвучал еще раз, протяжнее и настойчивее, и Лера пошла открывать.
Райка впорхнула в квартиру яркокрылой бабочкой и затараторила с порога, направляясь в сторону кухни:
– Ты чего так долго не открываешь? Трезвоню тебе трезвоню! Уже думала ногами в дверь долбить, но решила не пугать соседей!
– Правильно решила, – мрачно отозвалась разбуженная хозяйка квартиры.
– Ой! А что у тебя хавчика совсем нету, что-ли? – разочарованно пропела сестра, вглядываясь в пустые недра холодильника. – Я жутко голодная! Всю ночь на дискотеке тусили и…
– И пили всякую дрянь, – закончила Лера, начатое Раиской, предложение.
– Не-е-е, не дрянь. Мы текилу пили! – гордо сообщила младшенькая, вцепившись зубами в кусок добытого ею откуда-то сыра.
– А текила, по-твоему, не дрянь? – хмыкнула Лера, доставая из шкафчика овсянку.
– Ну, ты же сама говорила, чтобы я не пила всякие там энергетики, что это сплошная химия и, вообще, непонятно из чего сделано! Вот я тебя и послушалась!
– Овсянку тебе заменить, послушная ты моя?
– Ой, Лерусик, я не хочу овсянку! – взмолилась сестра. – Меня ею мама совсем закормила! Давай пиццу закажем, а?
– Ну давай закажем, – согласилась Лера. – Ты заказывай, а я – в душ!
– Окей! Только денежку мне дай, а то я истратилась все до копеечки, пустая совсем!
– Конечно, пустая… Аж звенишь! – беззлобно подковырнула Лера раннюю гостью.
– Зато, не обидчивая! – радостно заметила Рая, резво бегая пальчиком по экрану айфона и, на всякий случай, уточнила. – Тебе любую, только без кукурузы? Я знаю, ты кукурузу не любишь!
«Ну, хоть кто-то использует свои знания мне на пользу» – подумала Лера с благодарностью, вставая под душ.
– Ты почему домой не пошла? – спросила старшая сестра, когда они, позавтракав пиццей, уселись в плетеные кресла на лоджии.
– Куда – к маме или папе? – вопросом на вопрос ответила Райка, сыто жмурясь.
– Ну, или туда, или туда… Тебя и там, и там ждут.
– Угу… Ждут. Мама, чтобы заговорить меня до смерти, завоспитывать, а папа…
– А папа?
– Лер, не могу я с ним… Он за все это время, без мамы, совсем невозможный стал – или запрется в кабинете и работает без продыху, или сидит весь вечер в гостиной, молчит – деревянный, как Буратино… Не могу я там, мне там все время реветь хочется.
– Понимаю, но, его нельзя оставлять одного, получается, что все его бросили, – вздохнула Лера, пытаясь не дать едучему чувству вины расползтись по телу.
– Угу… Бросили все, а отдуваться за всех мне одной! Лерка, давай меняться – ты к папке, а я пока в твоей квартирке поживу, хотя бы денька три! – надела на себя Райка умоляющее лицо.
– Ага, щас! Три дня поживёшь, а мне потом месяц после твоих тусовок выгребать, нетушки!
– Ну, Лерусичка, ну пожалста, пожалста, пожалста! – Раиска сложила руки на груди в молитвенной позе, но сестру это никак не разжалобило.
– Даже не думай! – сказала Лера жестко, как отсекла. – Собирайся, мне уехать нужно по делам. Подброшу тебя к маме, если хочешь, мне по дороге.
– «Уехать по делам»! – передразнила ее сестра. – Какие у тебя могут быть дела?! На тачке погонять за городом?
– Не старайся, не укусишь, – ухмыльнулась Лера и ушла в гардеробную, обиженная Райка поплелась за ней следом.
– Не-е, к мамке сегодня не поеду… Ле-е-ер, а можно я у тебя хоть на пару часиков останусь…? Ну, пока ты по своим делам будешь ездить? Ничего не трону, честное слово! Даже телик включать не стану, просто отосплюсь! – снова стала канючить сестра, стоя на пороге.
– А у мамы, в особняке, ты не можешь отоспаться? – поинтересовалась Лера, перебирая вешалки, не в силах сосредоточиться.
– Я ж говорю – завоспитывает! Будет нудить про то, что ночами нужно спать, а днем готовиться к поступлению…
– Кстати, о поступлении… Ты, наконец, определилась кем хочешь быть? – спросила Лера, надевая строгий брючный костюм удивительного бирюзового цвета.
– Определилась. Хочу быть Женщиной! Такой, как ты! И шоб все мужики от меня балдели и денег давали, сколько я захочу!
Райка крутнулась на каблучках, ее роскошные волосы крылом взлетели вверх и опали на плечи, свернувшись кольцами.
– Да уж… Определилась так определилась, – вздохнула старшая сестра и отодвинув младшую, стоящую на пороге, направилась в коридор.
– А что?! Все девчонки сейчас так жить хотят, чтобы нигде не работать и все иметь! Вот оно – настоящее счастье!
– Жить с нелюбимым мужчиной и полностью от него зависеть – еще то счастье! Следить за собой, держать себя в безупречной форме, постоянно удерживая его интерес к себе – очень тяжелая работа, может быть, одна из самых тяжелых. Знаешь, Райка, насмотрелась я на таких «счастливиц» и я им не завидую, – как-то очень серьезно объяснила Лера, пытаясь упорядочить свои волосы.
– А ты?! Ты же берешь у мужчин деньги? – не унималась Рая.
– Не беру.
– Да-а-а? – протянула сестрёнка растерянно. – А эта квартира? Тебе же ее Владик купил!
– Квартира – это подарок, а подарки – совсем другая категория, независимая. Все! Выметайся, мне пора!
– Лерочка, не гони меня! С тобой так интересно! Ну, можно я останусь?!
– Нет, нельзя.
– Ну почему? – надула очаровательные губки Райка, готовая расплакаться.
– Потому, что я не признаю никаких форм зависимости, в том числе и родственных.
Лера взялась за ручку входной двери, но потом обернулась и сказала, уже не таким непробиваемым тоном:
– Говоришь – тебе со мной интересно?… А хочешь, возьму тебя с собой на недельку в Нормандию? Дней через десять.
– В Нормандию? С тобой? Конечно – хочу! Только, если ты не потащишь меня эти на свои милонги…
Они вышли из квартиры и спустились на лифте в гараж.
– А чем тебе, собственно, танго не нравится? – поинтересовалась Лера, когда они сели в машину.
– Нудное какое-то и музыка муторная, не то, что наш дискач!
– Это не музыка муторная – это ты еще маленькая, – улыбнулась Лера. – Но учти – только танго сделает тебя Женщиной, той, которой все «мужики захотят давать деньги».
– Да-а-а?! – сделала Райка еще больше и без того большие глаза.
– Да.
– Обалдеть! – сестра подвисла на пару минут, видимо, что-то судорожно осмысливая – и снова продолжила донимать Леру вопросами:
– Если все дело в танго, нафига ты тогда этот японский учишь?
– Мозги, Райка, тоже нуждаются в тренировке, – объяснила Лера, выезжая из гаража.
– Ну, так учила бы таблицу умножения или стишки там всякие. Наша литераторша говорит, что стихи очень полезно учить для памяти.
– Стихи – вещь замечательная, но бесполезная… Денег, сейчас, за них никто не даст.
– А за японский язык даст? – не унималась Рая, стараясь то ли докопаться до сути, то ли прикопаться к сестре.
– Ну… если попросишь у японского мужчины денег на японском языке – обязательно даст, еще икебану подарит и саке нальет. Не текила, конечно, но тоже вставляет неплохо, – весело заметила Лера.
Райка пристально посмотрела на сестру и снова надула губки:
– Издеваешься, да?
– Нет, не издеваюсь – шучу, – рассмеялась Лера. – Ладно, выходи – приехали! Не хочешь, чтобы я тебя к маме подвезла – дуй на остановку. Вон, твоя маршрутка!
– А про Нормандию ты тоже шутила? – обеспокоилась сестра, открывая дверцу машины.
– Нет, про Нормандию я не шутила, про Нормандию я говорила серьезно, – заверила Лера.
– Класс! – Райка чмокнула сестру в щеку и умчалась ловить маршрутку.
Танцевальный клуб «Орильеро» находился в одном из самых старинных зданий города, отреставрированного с особой тщательностью, потому как за деньги какого-то международного фонда, требующего у подрядчиков самой строгой отчетности. Местные власти хотели, как обычно, «под шумок» ухватить себе «лакомый кусочек» размером в пару сотен квадратных метров, но «обломались». Председатель этого фонда был страстным поклонником аргентинского танго, поэтому и выделил огромные деньги на столь затратный проект, при условии, что все самые большие помещения этого здания будут отданы местному танцевальному клубу. Благодаря ему – каждую пятницу, субботу и воскресенье с восьми вечера до пяти утра из окон здания лилась негромкая, но волнующая и щемящая душу музыка, заставляющая прохожих остановиться и вспомнить, где у них находится сердце.
Лера настраивала тело на милонгу, как музыкант настраивает свой инструмент: вдохновенно и кропотливо, придирчиво вслушиваясь в каждую клеточку своего организма: «Станцуешься? Не подведешь?» Припарковавшись, вышла из машины и поднялась по мраморным ступеням. Ей нравилось приходить одной из первых, когда зал был еще пуст, а воздух прозрачен, не накален энергией человеческого тела, не растревожен музыкой, не налит ею до краев, а лишь слегка разбужен первыми осторожными мелодиями.
Стоило Лере зайти в зал, как к ней, тут же, подлетела маленькая смешливая Паулина, женщина-подросток с тонкими запястьями и изящной стопой какого-то совершенно детского размера.
– Лерочка, вы не поверите, я сегодня чуть не попала в аварию! Представляете, на самом перекрестке Верчаева мне под колеса бросилась огромная собака! Наглая такая! Ужас!..
Паулина выдохнула, на секунду смолкла и затараторила снова.
– Лерочка, а вы не знаете кто это за угловым столиком? Ой, вы не туда смотрите! Левее смотрите! Да-да, вон там… Импозантный такой мужчина… Я его раньше тут не видела, – перешла Паулина на громкий шепот, игривым жестом поправляя свою безупречную прическу.
– А-а-а… зто Аркадий, сегодня уже в третий раз здесь, – утолила Лера жаркое любопытство собеседницы.
– Ну вот, стоит пропустить пару вечеров и уже выпадаешь из жизни! А он, вообще-то, кто? Ну, в смысле профессии?
– В смысле профессии, кажется – адвокат, – заставила себя вспомнить Лера.
– Адвокат?!! Ах! Это так благородно… достойно… Лерочка, а вы случайно не знаете?…
Устав от расспросов, Лера ответила на первый призывный мужской взгляд и, извинившись перед Паулиной, ушла в танец. Ее партнер был из новичков, неопытен и осторожен, поэтому, на этот раз, получилась «чистая» хореография. С такими партнерами, слету признающими ее доминанту, сразу и безоговорочно, Лере танцевать было скучно. Впрочем, нечто подобное происходило почти со всеми мужчинами, с которыми ее сталкивался судьба. В танце или в жизни.
Женщина прекрасна в танго, когда раскрепощена и свободна, мужчина хорош в танце, когда эта свободная женщина удивительным образом ему преданна и послушна. Утверждение, что мужчина ведет в танго – спорно, он просто предлагает женщине следовать за ним, мягко или настойчиво, но так, чтобы она захотела за ним пойти. По большому счету, люди приходят танцевать танго, чтобы побыть «мужчиной» или «женщиной». И если, в жизни, женщина относится с пониманием к несовершенству мужчины, то в танго ее требования к «соответствию», к проявлению «истинно мужского» поведения более жестки. «Побыв в танго», Лера перестала прощать мужчинам нерешительности и в жизни тоже, никогда и никому.
Все субботнее утро она проспала, а проснувшись и выпив кофе, включила телефон. Двадцать четыре пропущенных, тринадцать из которых от мамы. Только сейчас Лера вспомнила, что еще три дня назад обещала к ней заехать. Придется, таки, заехать – обещания нужно выполнять. От кого же остальные одиннадцать? Три от Влада, два Райкиных, по одному от портнихи и директора обувного бутика, еще три от ее бывших, регулярно умолявших дать им еще один шанс. Короче, ничего интересного. Разве что вот этот звонок – из бюро переводов, с которым Лера иногда сотрудничала, не столько для заработка, сколько ради удовольствия, ну и, как она сказала Райке, для тренировки мозгов. Пользоваться мозгами – было еще одной ее приятной привычкой.
Лера глянула на электронные часы, на них светилась синим цветом половина первого. «Сейчас к переводчикам, потом на часок к маме, на обратном пути заехать в обувной и вечером на милонгу!..» Скорее всего, эта замечательно вывязанная цепочка дел, непременно, разорвется затяжным визитом к маме. «На часок» вряд-ли получится… «Ладно – разберёмся!» – подумала Валерия и отправилась в гардеробную.