Неделя…
Неделя неволи, которую нельзя назвать заточением.
Меня не держали в клетке, но и на свободу не отпускали. Огромный замок стал моей темницей.
После того как я рассердила принца, он приказал, чтобы мои руки и ноги заковали в рабские браслеты без цепей. Такие уже лет триста не носил никто, но ради меня сделали исключение, и королевский кузнец нашел две пары.
Теперь каждый в замке знал, что ту, на ком «красуются» эти оковы, нельзя выпускать даже во внутренний двор.
Его высочество и вправду лишил меня неба… за одним исключением, о котором никто не знал.
Целыми днями главная служанка гоняла меня на самые грязные работы по замку: чистить камины, выгребать уборные. Однажды даже приходил сам Кляус, гневно и насмешливо зыркнув на меня, выпросил у главной мэры Алуры меня на целый день – убирать камеры после заключенных…
Вряд ли я забуду то, чего насмотрелись там. Еще сутки после этого меня подташнивало только при одной мысли, что мне еще хоть раз придется идти в казематы с ведром и тряпками.
Но я терпела и молчала, понимая, что если начну высказываться, мою жизнь сделают еще более несносной.
То, что окружающие, мягко говоря, меня не любят, я поняла еще при знакомстве с Шушей, но дальше становилось все хуже.
– Лучше б тебя высекли и прогнали, – слышала я от кухарки каждый раз, приходя на кухню за положенной мне похлебкой. – Кочевница под крышей – горе в доме. Вот помяни эти слова, скоро что-то произойдет.
Дальше со скрипом зубов мне наливали тарелку, молча сверлили взглядом, пока ела, и прогоняли восвояси, едва зачерпывала последнюю ложку со дна.
А два дня назад я все же не выдержала и огрызнулась:
– Так отравите же меня наконец, – буркнула кухарке. – Раз я вас так раздражаю. Нет меня – нет проблем.
Дородная повариха Жако скрестила на груди руки и надула щеки.
– Принц запретил. Сказал, если тебя хоть кто пальцем тронет – четвертуют.
– Какая забота… – поерничала я, за что кухарка тут же замахнулась на меня половником, но бить передумала.
– Поговори мне еще тут. Жри молча. А то в следующий раз если не потравлю, то пересолю. Посмотрим, какая говорливая будешь.
Вняв угрозе, я молча опустила взгляд в тарелку, а после еды так же молча ушла.
В остальном мои дни проходили однообразно и серо…
И все же совсем сделать мою жизнь унылой его высочество Ричард не сумел.
Женское крыло служанок располагалось на нижних этажах замка, но соседствовать с кочевницей там никто не пожелал. В итоге мэра Алура, не имея другого выхода, выдала мне ключи от каморки на чердаке. Тут не было окон, зато водились летучие мыши, вылетающие ночами в небольшую дыру в стене. Утром сквозь нее, как через отдушину, пробивался солнечный свет. Оттуда же я видела небо и радовалась тому, что даже будущий король не сумел лишить меня всего.
Это утро началось со стука дождя, ливень колотил по крыше, не давая доспать остаток ночи.
Поднявшись, я потерла затекшие за ночь руки. С ненавистью просверлила взором проклятые браслеты на руках и ногах. Они не жали, но раздражали просто фактом наличия.
Вдобавок в последние дни кожа в местах соприкосновения с металлом начала сильно чесаться и покрываться мелкими красными пупырышками, похожими на ожоги крапивы. Нужно было раздобыть какую-то ткань, чтобы обмотать запястья и голени под оковами, но пока такой не находилось.
Делиться со мной вещами тут никто не спешил. Единственное серое платье, которое дала Шуша, и то приходилось стирать перед сном, а после, если оно не успевало высохнуть за ночь, сушить на себе.
Уже несколько раз я порывалась попросить у мэры Алуры еще одно на смену, но каждый раз что-то мешало.
Но сегодня я точно для себя решила поговорить с ней. Тем более что проблема одежды была не самой серьезной – приближались женские дни, а значит, нужно было найти еще один комплект исподнего или хотя бы тряпочки на смену.
Одевшись, я уже привычными ходами для слуг спустилась на нижние этажи, минуя господское крыло.
Почти каждый день у меня мелькали мысли найти принца и просить помиловать меня и отпустить. Мысли мелькали, но я тут же прогоняла их.
Даже мытье нужников было меньшим унижением, чем вот так умолять.
Принц бы смотрел на меня, на его губах плясала холодная усмешка, а взгляд мертвенно-синих глаз не выражал бы ничего, кроме презрения к кочевнице.
Я вспомнила его снисходительное «Танцуй» и передернулась.
Я много раз танцевала для развлечения публики, наверное, не расклеилась бы станцевать и для Ричарда.
Но Агве всегда учила, что танец должен идти от сердца, иначе это и не танец вовсе, а просто движение тела. Предав искусство единожды, уже никогда не сумеешь танцевать как раньше.
Мое же сердце будто останавливалось рядом с принцем. Мне претило делать этому надменному хлыщу одолжение…
В крыле для слуг царила суета. Все куда-то бежали, торопились, одна поломойка едва не столкнулась со мной, когда я вышла в коридор, и не снесла меня с полными ведрами воды.
– Смотри, куда прешь, кочевая, – крикнула она и побежала дальше.
Я растерянно оглянулась.
За неделю такое было впервые, обычно мэра Алура всех держала в строгости, но сейчас…
– Вот ты где… – донесся до меня ее голос. – Ну иди сюда. Кочевая! Эмма, я тебе говорю!
Я обернулась и увидела мэру.
Ей было около шестидесяти, сухая, с прямой спиной и твердым взглядом. За время, проведенное в замке, я выяснила, что Алура всегда поджимала губы, когда была чем-то недовольна, и по степени сжатости становилось понятно, насколько все плохо.
Сейчас ее рот напоминал узкую щель, а полосок губ и вовсе не получалось разглядеть. Они побелели от напряжения.
Я подошла ближе и остановилась.
Всю неделю, в отличие от всех местных служанок, перед ней я не кланялась, но отсутствие женских салфеток вынуждало идти на сделку с собственной гордостью. И, пересилив себя, я сделала подобие приседа…
– Что ты прыгаешь лягушкой? – не поняла мэра моего маневра. – Ну-ка, выпрямись. Да стой же ровно!
Она подошла ко мне и сухой рукой взяла за подбородок. Принялась вертеть из стороны в сторону, пристально разглядывая.
– Тебя же доктор осматривал?
Я рассеянно кивнула.
– Зубы покажи!
Тут мне приказывать было не нужно, и я оскалилась.
– Так, отлично! Вторая есть, – будто бы с облегчением выдохнула она. – Кто бы знал, насколько невозможно найти в замке срочную замену.
– Что-то случилось? – робко спросила я.
– Да! – почти рявкнула на меня мэра. – Две прислужницы Таисии, невесты нашего принца… О боги! Меня казнят…
Мэра аж задохнулась.
Я же навострила уши.
– Наблудили они, – понизила она голос до шепота. – Дворцовый врач у них шлюшью болезнь обнаружил. Сифилис. Срочно нужна замена, пока это не дошло до леди Таисии.
– И вы выбрали меня? – не поверила я.
– Временно. Подведешь – и год из нужников не выйдешь. Ночевать там будешь! – пригрозила мэра.
Быстро сообразив, что это мой шанс, я закивала.
– А можно мне платье еще одно? И… – Тут я запнулась и понизила голос: – И салфетки на женские дела.
– Что ты там бормочешь? – не расслышала Алура. – Какие еще конфетки? Бегом в господское крыло. Там уборки немерено.
Она буквально развернула меня и подтолкнула проваливать восвояси, а сама тут же отвлеклась на остальную прислугу.
– Что стоите, шельмы блудливые? Все на осмотр сегодня! Всех к дохтуру! Заразу в замке разводить не позволю!
Голос Алуры остался где-то позади, когда, вооружившись ведром и тряпками, я направилась в господское крыло.
Где покои будущей королевы Таисии, я узнала еще в первый день тут. Шуша показала, пока вела меня к принцу.
Двустворчатые двери с золотистым узором было сложно не запомнить, а еще странный запах благовоний, который буквально витал в коридоре подле ее покоев.
Когда я спросила у Шуши, чем пахнет, она лишь отмахнулась, сказав, что я сумасшедшая кочевница, которой все чудится.
Но вот я опять стояла возле этих дверей и отчетливо ощущала запах. Вроде бы смутно знакомый, не сказать, что приятный, но совершенно точно присутствующий.
– Кто такая? – перегородил мне дорогу стражник.
– Мэра Алура прислала на уборку, – отчеканила я.
Стражник тут же кивнул.
– Проходи, твоя товарка уже там.
Он приоткрыл одну из створок, пропуская внутрь. Запах усилился.
А стоило зайти внутрь, так захотелось и нос зажать – слишком насыщенно даже для моего простецкого носа, который какого только дерьма не перенюхал. Я даже чихнула.
На звук обернулась уже находившаяся в комнате девушка. Примерно моих лет, рыженькая и такая же худенькая. Она как раз заканчивала протирать зеркало.
– Будь здорова! – совершенно неожиданно произнесла она.
И я округлила глаза. Серьезно? Мне не почудилось? Мне пожелали здоровья, а не сдохнуть?
– Спасибо… – даже растерялась я.
– Тебя мне в помощь послали? – тут же затараторила девица. – Матушка обещала, что пришлет. А то тут работы…
– Матушка? – переспросила я.
– Мэра Алура, – кивнула рыженькая, отходя от зеркала и протягивая мне руку. – Я, кстати, Хло.
– И ты нездешняя, – догадалась я, недоверчиво разглядывая новую знакомую.
– А ты как догадалась? – хлопнула она глазами.
– Потому что я – кочевая, – припечатала, наблюдая за реакцией, которая последовала незамедлительно. Руку от меня отдернули. – Мать же тебе наверняка говорила.
Повисла натужная пауза.
Хло смотрела на меня, я на нее.
Возможно, я была груба, но рассудила, что так будет лучше. Раз уж на меня все смотрят как на прокаженную, нечего и начинать заводить друзей, которые от тебя потом отвернутся под давлением окружающих.
– Я живу с отцом и работаю в городе, – зачем-то поделилась со мной Хло. – Но сегодня мать послала за мной с самого утра и сказала, что теперь я буду убирать покои будущей королевы.
– Мм-м… понятно, – только и ответила я, поднимая свое ведро и собираясь начать мыть полы. – Весьма полезная информация.
– Ты грубая, – обидчиво произнесла девушка, надув губы.
Я хотела ей ответить, но опять чихнула. Запах был удивительно въедливым.
– Да чем же здесь пахнет? – не выдержала я.
– Пахнет? – удивилась моя напарница. – Ничем. Совершенно ничем.
Хло принюхалась, даже зачем-то засунула нос себе под подмышку, а после, точно успокоившись, утвердила, что посторонних запахов нет.
Складывалось ощущение, будто я сошла с ума. Может, и вправду мне чудится.
Чтобы хоть как-то отвлечься от всех этих мыслей, я принялась за работу. Мыла полы, стирала пыль, протирала вазы и бесконечно чихала.
Попутно про себя задаваясь вопросом: а где, интересно, в столь ранний час, когда не спит только прислуга, а все аристократы еще десятый сон видят, сама хозяйка покоев?
Судя по тому, с какой уверенностью мэра Алура отправила меня и свою дочь на уборку комнаты, таинственная невеста принца не имела привычки спать ночами в собственной постели.
Я бросила любопытный взгляд на неразобранную кровать, а после даже подошла ближе, поправила чуть сползшее покрывало, подбила подушку, задумчиво глядя на облачка пыли, которые взлетели вверх.
– Ты заправляла постель? – неожиданно для себя самой спросила у Хло.
Та с неохотой, но ответила:
– Нет, она уже была заправлена, когда я явилась. А что?
– Ничего, – пробормотала я, отходя от кровати с полным ощущением того, что на ней ни сегодня, ни вчера никто не спал.
С другой же стороны, невеста принца могла спать с самим принцем. И тогда не было ничего удивительного в том, что кровать никто не трогал.
И все же что-то продолжало меня смущать…
– Ой! – внезапно пискнула Хло, и я обернулась на возглас.
Девушка стояла возле столика с притирками и косметикой и отчаянно трясла пальцем, на котором набухала капля крови.
– Укололась, – пожаловалась она. – О бантик.
Я скосила взгляд на кусок алой материи, причудливо сложенный в подобие бабочки и буквально истыканный иглами.
Внутри меня все похолодело.
Я сделала несколько шагов вперед, чтобы убедиться, что мне не показалось.
То, что Хло назвала бабочкой, было куском моего алого платья.
А запах! Я наконец-то поняла, чем именно тут пахло.
Запах, который знает каждый кочевник. Который означает потерю.
Запах, предвещающий смерть существа, которое порой ближе любого человека.
Здесь пахло лошадиной кровью…
Ею была пропитана ткань. По спине прошел неприятный холодок.
Что все это значит? Почему кусок моего платья у невесты принца в спальне?
– Эй, кочевница! – Хло помахала у меня перед лицом ладонью. – Ты побледнела. Все хорошо?
– Угу, – промямлила я, подходя и аккуратно забирая ткань. – Это, наверное, мусор, нужно выкинуть?
– Уверена? – Лицо Хло выразило сомнение. – А если это что-то ценное? Нас обвинят в воровстве. Высекут.
– Из ценного тут только иглы, их мы вытащим, – уверенно ответила я и повыдергивала все содержимое тряпки, положив на столик перед зеркалом, где лежало.
Сразу после этого стало спокойнее.
Я никогда ничего не слышала о подобной магии, но интуиция подсказывала, что от хороших намерений иглы в пропитанные кровью тряпки не втыкают.
Вот только чем я могла насолить невесте принца, не понимала. Я ее даже в глаза не видела.
Окровавленный ошметок платья спрятала вначале в ведро с мусором, а потом, когда уборка была закончена и мы с Хло покинули господские покои, я долго отстирывала тряпицу под проточной водой в купальне.
Самое пугающее в этой ситуации было то, что мне даже рассказать некому. Никто не поверит, что будущая королева пытается навести магию на никому не нужную кочевницу.
По какому-то странному стечению обстоятельств никто даже не ощущал запаха крови, который несомненно витал в воздухе.
Вот была бы рядом Агве… Она бы точно во всем разобралась.
Если душевная мать и сумела выжить, то сейчас находилась где-то за пределами замка, а значит, встретиться с ней у меня не было ни шанса. По крайней мере, пока.
После купален я отправилась на кухню – к этому часу там обычно уже не оставалось никого кроме злой кухарки Жако, и я могла поесть почти в одиночестве.
Но едва я проскользнула в узкое помещение без окон, где обычно обедали слуги, как поняла, что сегодня пришла рановато.
За столом сидел не кто иной, как лекарь Кэрлайл, а рядом с ним заботливо щебетала кухарка:
– Может, добавочки? Еще половничек? А мясное жаркое… специально для вас, господин Кэрлайл, схоронила. Вчера свинью прирезали, вот подождите, сейчас только принесу.
Решив, что лучше зайду позже, приготовилась прикрыть за собой двери, но меня приметили:
– А ты, шельма, чего пришла? – мгновенно сменила тон Жако. – Потом придешь, не видишь, господин лекарь обедает.
– Да ухожу я, ухожу, – не видя смысла спорить, отозвалась я разворачиваясь.
– А ну, постой, – догнал меня в спину мужской голос. – Мэра Жако, с каких пор вы стали такой злой? Эмма, заходи.
Я остолбенела и недоверчиво обернулась.
Доктор и в первый день повел себя со мной по-доброму, но тогда мы были наедине, а тут при свидетелях открыто выразить дружелюбие к кочевнице! Это становилось опасным для репутации.
– Садись, – Кэрлайл кивнул на место напротив.
И в этот момент, видит бог, я услышала, как скрипят зубы Жако, хотя нас разделяло несколько метров.
– Но господин лекарь, – зашипела она в присущей ей манере, – это же кочевница. Проклятие будет на нашем доме…
От того, в какой раз она это все говорила, я закатила глаза к потолку.
– Все же пойду, – пробормотала я, не желая выслушивать, как сейчас меня опять начнут поливать грязью еще и перед лекарем.
– Жако, – голос Кэрлайла неожиданно приобрел ледяные нотки, – если я попросил Эмму сесть рядом, значит, пригласил ее присоединиться к обеду со мной. И ваше ценное мнение, мэра, здесь не учитывается. Принесите лучше тарелку. И мясо, которое вы мне обещали!
Кухарку перекосило, я же услышала слово «мясо», от которого в желудке тотчас же заурчало. В той похлебке, которую мне обычно давала повариха, в лучшем случае был мясной бульон.
В общем, я купилась на еду и, пройдя к столу, села напротив Кэрлайла.
Тем более что Жако уже принесла обещанную свинину, от которой вился аппетитный дымок.
– И тарелку, – напомнил ей лекарь. – Я же тут не один.
Пока кухарка ходила за посудой, я молча наблюдала за тем, как Кэрлайл разделывал мясо огромным ножом.
– Как обжилась? – первым нарушил молчание он.
Я вскинула на мужчину вопросительный взгляд.
– Не смотри так, – продолжил он. – Мне и вправду интересно.
– Относительно своего положения – неплохо, – ответила я. – Свою еду я отрабатываю, меня не бьют, но и на свободу не отпускают.
В этот момент вернулась кухарка, буквально швырнула передо мной пустую миску и тут же удалилась.
– С подругами, как я вижу, не задалось, – продолжил Кэрлайл, кладя в мою посуду кусок вожделенного мяса. – А с друзьями?
Я уже тянулась к еде, но тут застыла на полувдохе. Лекарь на что-то намекал? Или мне показалось?
– С друзьями? – переспросила я.
– Да, – кивнул он. – Я имею в виду мужчин. Ты уже завела кого-то? Охрана? Может, кто-то из господ?
Я вспыхнула гневом и ощутила внутри непреодолимое желание выхватить нож из рук лекаря и всадить ему же в руку.
Может, к дворцовой служанке и можно было так бесцеремонно обращаться, но я… хоть была трижды кочевницей, никогда такого не позволяла.
– Вы за кого меня принимаете? – прошипела я. – Или сами претендовать решили? За кусок мяса купить захотели?
Я отшвырнула от себя тарелку так, что та пролетела едва ли не половину стола.
– Эй, полегче, – повысил голос Кэрлайл. – Сумасшедшая, что ли?
Он притянул тарелку обратно и поставил передо мной.
– Ешь, – отчеканил он. – Придурковатая! В замке осмотр слуг на «любовные болезни». Знаешь, сколько за сегодня лекари обнаружили этой дряни среди служанок и охраны? Лучше не знать. Я поэтому и спрашиваю: сошлась уже с кем?
Я прикусила нижнюю губу. Вот же… Мэра Алура ведь еще утром сказала, что доктора сегодня будут всех осматривать, меня потому и определили на уборку к Таис, что в сложившейся ситуации только во мне и своей дочери мэра оказалась уверена.
– Ни с кем я не была, – уверила доктора. – Да и поверьте, тут за мной очереди не выстраиваются. Я же кочевая, проклятье на замок, и все такое.
Последней фразой я передразнила манеру кухарки говорить, и Кэрлайл невольно улыбнулся.
– Тогда ешь, – ответил он. – Ты похудела, и это заметно. Я помню, какой ты была неделю назад.
В этот раз уговаривать не пришлось, я вцепилась в еду и долго с наслаждением уплетала жаркое.
В какой-то миг даже показалось, что это лучший момент со времени моего появления в замке, ровно до того, как в столовую не ворвалась Жако, с силой впечатывая двери в стену.
Женщина была всклокоченной, запыхавшейся, будто бежала откуда-то, и очень-очень злая.
Она смотрела на меня с такой лютой ненавистью, что я подавилась последним кусочком.
– Проклятье! Я же говорила, что эта тварь навлечет на замок проклятье! – прохрипела она.
– Спокойнее, – опомнился первым Кэрлайл, привставая из-за стола. – Что произошло?
– У короля случился удар на прогулке по городу. Его только что привезли в замок, – выдохнула кухарка и перевела взгляд на меня. – Если его величество умрет – это ты будешь во всем виновата!