В наше время редкая семья обходится без разводов. А уж скандалы – это самое что ни на есть обычное дело. Иной раз диву даёшься, как ссора, словно смерч, возникает на пустом месте, и, глядишь, через минуту уже летят кастрюли, утюги, и всё в направлении мужа. Только фонари потом почему-то светят на женской половине. Вот и у Сени с Клавой скандалы время от времени ураганом бушевали во дворе. И, вырываясь иногда на улицу, неслись, словно тайфун, вовлекая в свой круговорот всех на своём пути.
Славное дело – ссора соседей! Даже самые ленивые мужики и немощные старухи, услышав громкий мат соседа и отчаянный вопль его жены, бросают всё и торопливо идут, переходя на рысь, на столь приятный уху шум разгорающегося скандала. Если ругань к тому времени стихла, все разочарованно возвращаются к своим делам. Но зато какой тихой радостью наполняются сердца, если скандал, подобно костру на ветру, разгорается всё сильней и жарче. Вот уже слышен треск дверей и звон стекла. И кидаешься в драку, подставляя под удары своё родное плечо и спину, и разнимаешь любящих супругов. А уж как приятно чувствовать себя защитником и миротворцем, как будто сам никогда – ни Боже мой! – в жизни с женой не скандалил и грубого слова не сказал.
Славное дело – ссора соседей!
Люди опытные знают, что от первых перебранок и драк зависит дальнейшая жизнь молодых. Кто кого? Вот в том-то и дело!
Помнится мне, пожили Сеня с Клавой совсем ничего – с год примерно. Любовная страсть поутихла, и настало самое время для выяснения отношений. Они, конечно, и раньше ругались, но так, будто пробовали силы противника. Ну, шарпанёт Клава Сеню пару раз, ну накричит Сеня на жену. Ничего серьёзного. Клава всё-таки его побаивалась – мужики, бывает, и побить могут. Я-то нет, у меня воспитание другое, да и Галя до греха не доводила. Сеня же поддерживает меня в этом с того дня, о котором как раз и речь. И, действительно, с тех пор он рукам волю не давал, зато материл жену и по матушке, и батюшке так, что жутко было. А вот как он стал таким культурным – слушайте.
Все у нас знают, какой я рыбак заядлый. Посидеть со спиннингами на Турунчуке – это для меня лучший отдых. А Сеня – рыбоед. Сколько раз я звал его на рыбалку: «Брось ты на фиг своих алкашей. Пойдём на берег, карасиков нащёлкаем. Может, какого коропа1 зацепим. Пошли!» Но Сеня без пол-литры отдыха у речки не понимает, а я выпивку «на воду» не беру принципиально – много случаев нехороших знаю.
И вот однажды мы-таки с ним собрались на вечерний клёв.
Я погрузил снасти в мотоцикл и подкатил к Сениным воротам. Смотрю, он всё ещё возится: то в касойку2 зайдёт – посудой гремит, то в погреб.
– Эй, эй. Вина не брать! – напомнил я, не слезая с мотоцикла.
– Обижаешь, – не возражает трезвый Сеня, – или ты меня не знаешь! Моё слово – кремень! Я утку ищу. Клавка утром попатрала и сварила на ужин. Хочу взять с собой.
Вот это да! Не всякая хозяйка перед работой с уткой будет возиться.
– Влетит тебе за птицу, – предостерёг я, но, конечно, только для виду.
– Так это потом, а сперва мы её съедим.
И вот Сеня с победным криком несёт в миске ах, какую сочную красивую утку! Голые ножки её торчат вверх, и я улавливаю аппетитный запах варёного мяса. Сеня кинул птицу в коляску МТ, сам запрыгнул сзади, и в этот миг мы услышали:
– Ку-уда?!
Я оглянулся и увидел бегущую по дороге Клаву. Она явно разглядела украденную дичь. Её сумка и сетка полетели в разные стороны и Клава, «сбросив балласт», уже мчалась к нам во весь дух, мелькая загорелыми ножками. Рыжие волосы, словно пламя на ветру, относило назад, и казалось, это неслась не женщина, а сущий дьявол.
Дрожащей рукой я включил зажигание, ударил ногой по педали, выжал сцепление и… дал газу!
А Сеня дал маху!
Вместо того чтобы держаться за меня, он дразнил Клаву – корчил ей рожи и крутил дули. Ой, дура-ак!
Сверхчеловеческим усилием Клава прибавила скорость, изловчилась и таки ухватила Сеню за тельник.
Мой стальной конь рывком тронулся с места, сбросил ношу и, газуя, унёсся с места происшествия.
Сеня кубарем покатился по дороге, затих, рожи больше не корчил, дули не показывал.
Клава ужаснулась тому, что натворила, ведь возможностей Сени в гневе она тогда ещё не знала. Охая, любимая жена рванула во двор.
Тем временем Сеня очнулся, сел, выплюнул камешки, потрогал шишак на лбу, нос – вдруг всё вспомнил и вскочил.
– Клавка! Ты где, Клавка?
Та, как все женщины – вот дурёхи, – уже забежала в дом, свою крепость. Сеня с радостным оскалом голодного людоеда аж приостановился:
– А-а-а! Попалась!
И не спеша, предвкушая свою расправу, с нервным смешком «Ах, как я зол, как я зол!» поднялся на крыльцо.
– Клавочка, выходи! – ёрничал муж. – Всё равно тебя найду-у.
Нежная супруга стояла в спальне ни жива, ни мертва и лихорадочно думала, куда бы спрятаться. Однако её габариты не подходили ни к одному предмету. Сеня тем временем прямёхонько направился в опочивальню.
Он возник на пороге, как возмездие.
Клава задрожала. Сеня медленно приближался, и с каждым шагом у Клавы расширялись глаза. Ей мерещились ножи, пистолеты и тридцать три пирата, а в голове кто-то хрипло и весело пел: «Йо-хо-хо! И бутылка рому!» Вот Сеня подошёл вплотную, вот медленно занёс свой кулак…
Клава молниеносно схватила с тумбочки механический будильник и – тресть! – со всей дури залепила им Сеньке промеж глаз. Будильник вздрогнул и радостно зазвенел. Сеня на секунду призадумался, сказал: «Пора вставать!» – и рухнул на пол. Клава в ужасе бросила будильник, и тот долго оглушительно трезвонил на Сенькиной груди.
Клава выбежала из комнаты и остановилась на крыльце. Справедливо рассудив, что муженьку надо дать остыть, решила спрятаться в самом конце огорода. Залегла там в глужданах3 и просидела до темноты. Издалека ей было видно, как Сеня поначалу искал её, то поднимался на горище, то спускался в погреб. Потом стал кормить кроликов. По всему было видно, что муж успокоился, но смущали Клаву большие солнечные очки, которые почему-то нацепил Сеня. Причём тут очки, когда сумерки на дворе? Клава приподнималась над глужданами, Клава вытягивала шею, Клава напрягала зрение, но ничего понять не могла; очки настораживали, поэтому она боялась идти домой. Что бы она там высидела – неизвестно, но Сеня крикнул в огород:
– Клава, хватит в жмурки играть. Выходи! Я всё прощу! Есть охота!
– Утку ешь!
Так они и помирились.
А очки Сеня не надевал. У него под глазами от такого удачного удара расплылись замечательные синяки, нос припух, а на лбу выросла шишка.
– Это я на грабли наступил, – правдиво брехал Сеня даже тем, кто его не спрашивал.
И вот с тех пор Семён Клаву ни-ни – пальцем не трогал и говорил, что руки распускать – последнее дело.
Я же в тот вечер вернулся с хорошим уловом – клюнули два коропа на семь и восемь килограммов. Одного отдал Клаве за утку, которую съел, не удержался. А внутри её знаете что было?!… Шкалик «Пшеничной»!
Больше я Сеню на рыбалку не звал.
______________________________________________
1Ко́роп – карп.
2Касо́йка – стоящая рядом с домом второстепенная постройка, обычно состоящая из кухни и комнаты.
3Глужда́не – стебли кукурузы. Зимой их очень любят есть коровы, поэтому после сбора початков глуждане рубят на корню, складывают на огороде, а потом заносят в сарай.