Летящий камень разобьётся: либо сам, либо разобьёт что-то. В любом случае, остаются осколки – острые, готовые впиться в самое незащищенное место.
Леся стояла перед зеркалом в ванной, вглядываясь в свое отражение сквозь утреннюю дымку недосыпа. Сегодня – сложные переговоры. Внутри – знакомый холодок тревоги, сжимающий горло. Но ее лицо, отработанным до автоматизма движением, сложилось в спокойную, уверенную, почти каменную маску. Где-то внутри дрогнула мысль: «А пофиг, будь что будет. Это не единственная организация в городе, другое место найдется всегда».
Её больно укололи вчерашние упреки и наставления начальника, с которым они давно вместе работают. Он имел дурную привычку обесценивать ее старания: победы принимал как должное, а поражения списывал на отсутствие деловой хватки и некомпетентность.
С одной стороны, Леся понимала его по-человечески: начальник не друг и у него своя миссия.
С другой – каждое слово летело в нее осколками, больно раня душу.
Её собственный перфекционизм добавлял масла в огонь, шепча: «Могла бы и лучше!» прямо в самое сердце. Называйте это осознанием – эмоциональным интеллектом, энергетической воронкой или забитыми чакрами. Больно было. Но показывать боль – не принято. Обсуждать – тем более.
Коллеги, конечно, охотно обсуждали и таланты, и абьюзивные замашки начальника. Это снимало напряжение, но все равно – воспринимали как данность.
«Ведь ходит же мнение в менеджменте, что только слегка психопатичные личности способны круто управлять коллективами?» – мелькнула мысль, благодаря которой, Леся воспринимала их отношения… во благо.
Тихо рассуждая об этом, Леся провалилась в свой прошлый конфуз, где ей прилетело – мысль о проваленных переговорах. Уже было так: Ее делегировали с ее выбранной и проработанной стратегией унификации ассортимента. Она тогда выиграла дебаты у коллеги, настаивавшего на ценовой стратегии для региона. Но на переговорах выяснилось, что клиент – ярый фанат ценовой стратегии! Пришлось на ходу пересматривать решения, чтобы не упустить его. И вроде бы она молодец? Но и поступиться пришлось… Это были осколки прошлого, с которыми не так-то просто смириться. Чувство вины и какой-то недоработанности все еще тяготило…
Камень номер один – страх провала. Она поймала его на лету, не дав разбить хрупкое утро. Держи лицо. Просто очередной вызов.
Она была мастером этого. Вспомнить хотя бы тот адский проект по исследованию локальных рынков. Сроки горели синим пламенем, а исходные данные – сплошная каша! Цифры перепутаны так, что выйти на нужные показатели казалось фантастикой. Паника висела в воздухе густым, удушающим туманом. Коллеги начали перебрасываться обвинениями, как раскаленными углями. Камни летели со всех сторон: хаос, безответственность, неминуемый провал. Леся встала. Не кричала. Просто взяла кофе, уселась за комп и погрузилась в формулы, отчеты, строчки кода. Мир сузился до экрана и стука клавиатуры. Ночь прошла в напряженном молчании. К утру она восстановила базу, выловив несоответствия, будто жемчужины из ила. Оставалось лишь доделать. Когда коллеги утром увидели результат, гнев сменился липкой благодарностью. «Спасибо, ты нас выручила! Премию выбьем, обязательно!»
Осколок обещания. Она лишь кивнула, уже не маленькая, чтобы верить в сказки. Обещанного, как обычно, ждали три года. Но ее это не сломило. Она знала свою цену.
Когда-то, чувствуя запутанность в жизни, она впервые обратилась к психологу. Но отвечать на бесконечные вопросы: «Что ты хочешь? Куда хочешь двигаться?» – не могла. Потому что не знала. Ей одновременно было интересно все – и при этом ничто не зажигало искру. Просто плыла по течению, выживая, справляясь с бесконечным потоком проблем. И тут… познакомилась с альтернативной психологией, астропсихологией, эзотерикой. Узнала свой бодиграф в Human Design и поняла – она Генератор. Не начальник, кричащий приказы, а стержень, на котором держится проект. Та самая сила, что ведет за собой молчаливой уверенностью, неуемной энергией, доводящей интересное до результата. (В тот момент она еще не понимала, что «интересное» – это ключ, и порой сливала энергию туда, куда ей вовсе не следовало бы).
Эта способность видеть суть, вычислять корневые интересы людей, была ее суперсилой. Она могла наблюдать, как харизматичный коллега, только что пытавшийся утопить другого в потоке критики, мгновенно переключался на искреннюю (или виртуозно сыгранную?) радость общему успеху. Она видела игру. И порой это утомляло сильнее самой работы.
Осколок недоверия. Он кололся еще с детства, где счастье мерялось списком «накормлен-одет-учится хорошо». Где родительская любовь пробивалась сквозь плотные заросли упреков: «Почему обувь не вымыла?», «Как могла забыть помочь брату?», «Неужели так трудно?». Каждое слово – камень вины, швыряемый с самыми добрыми намерениями, но оставляющий глубокие царапины. Она старалась изо всех сил: сидела ночами над учебниками и проектами, писала родителям письма-исповеди, пытаясь переписать историю детских травм. Она должна была стать успешной. Это был вопрос выживания. Энергию она черпала из творчества – театральных ролей, где проживала чужие эмоции; рукоделия, где нить становилась медитацией; стихов и сказок, чьи метафоры переворачивали и снова показывали другую сторону ситуации; народной музыки, от которой кровь в жилах пускалась в пляс, а руки сами искали дробь.
Но камни неудач тоже летели. Крутые начинания, не взлетев, разбивались о реальность, оставляя острые осколки сожаления. «Недостаточно», «не смогла», «не хватило» – эти колючки мешали двигаться дальше, высасывая драгоценную энергию. Она верила в закон ее сохранения: вкладываешь в страсть – приумножается; борешься с негативом – истощаешься. И сейчас она была на грани.
Тяжелая ноша – вина перед детьми (что не может дать им «все», как мечтала), разочарование в муже (его инфантильность – огромный валун на ее пути), постоянная битва с весом (еще один камень преткновения, о который спотыкалась ее самооценка, особенно когда чужие «добрые» советы звучали как укор: «Однажды полный мужик на улице буркнул: «Я тоже тучка был, пока лимонад не бросил пить». Леся сжалась. С чего он взял? Неужели на мне написано «трогать можно»?).
И вот она, у зеркала. Усталость въелась в кости глубже, чем морщины у глаз. Она вспомнила времена голодного студенчества, когда один чайный пакетик растягивали на неделю, а радость была простой и ясной. Стройнее была тогда, да. Но не легче.
Антидепрессанты… Еще один эксперимент, еще один камень, брошенный в надежде пробить стену апатии. Они сделали ее «каменной машиной» – не «железной леди», идущей сквозь бури, а чем-то холодным, отстраненным, лишенным трепета. Она научилась терпеть. Виртуозно. Но эта каменная броня не была спасением. Она была тюрьмой.
Осколки прошлого – вина, упреки, неудачи – кололи глаза, не давая разглядеть контуры будущего. Созерцать было больно. Но Леся сжала кулаки. Хватит. Хватит раниться об осколки чужих ожиданий и собственных крушений. Энергию, которую она тратила на то, чтобы не уколоться, на удержание этой тяжелой ноши, она отчаянно нужна ей для жизни. Для ее детей. Для себя самой.
Она резко выпрямилась перед зеркалом, смахнув невидимую пыль с плеч. Профессионал. Мать. Женщина. Генератор. Она была всем этим. Но каменной быть больше не хотела. Сегодня, после этих переговоров, она сделает шаг в неизвестность. Мир за пределами привычных схем, сухой логики и бесконечных KPI манил. Энергии, потоки, карты звездного неба – все, что она когда-то отвергала как «ненаучное», теперь казалось возможным ключом. Ключом не к побегу, а к перезагрузке. К пониманию, куда направить эту бурлящую внутри силу, чтобы летящие камни судьбы не разбивали ее, а… становились ступеньками на пути? Она не знала. Но готова была искать. Готова к любому эксперименту, чтобы сбросить каменные оковы и снова почувствовать, как от залихватской народной мелодии кровь пускается в пляс, а не застывает льдом.
Она глубоко вдохнула, поправила пиджак. Очередное испытание. Но она освободилась. От страхов. От чужих ожиданий. Она просто дышала. Глубоко. По схеме. И ловила тот самый неуловимый поток. Она была готова его поймать. А потом… потом начать собирать осколки в новую, сияющую мозаику. Сейчас ее завораживал сам процесс. Чтобы избавиться от чувства вины, ее аналитический ум мог наконец отдохнуть – не нужно было копаться в глубинных чувствах и ждать озарений. Нужно было просто чувствовать и действовать из своего центра.