Нас делает жизнь слишком гордыми, слишком гладкими. Дела – хорошо, потому что такой обычай. Я крашу глаза, навожу на себя загадку. Я женщина, дааа. И мне нравится быть добычей! Мне нравится чувствовать легкую дрожь в коленях, закусывать губы, в попытке смирить дыханье. И демонстрировать мягкость кошачьей лени, запах усилив мускусом и духами. Чувствовать кожей – хищник идет по следу, вот он, все ближе, к нежной ложбинке горла… Я проиграю – это моя победа. Ты подойдешь – я вскину глаза покорно.
В ритме едином натянутся струны жил,
Это не я – стихиям мой страх неведом.
Это земля выгибается и дрожит
Смятая вмиг огненной силой неба.
Женская магия – лишь зеркала и дым, ласка, кокетство и белые волны меха… Чтобы ты лучше видел мои следы, я рассыпаю искры ночного смеха.
Февраль. Эпоха одиночества. С небес спустились холода.
Мне даже памяти не хочется, ни расставанья, ни следа…
Стоят стволы обледенелые, подняв до звезд воротники.
И время, медленное, белое, стекает солью на виски.
Что делать душам неприкаянным? Душить надежду на тепло.
Вина со льдом. И глухо, каменно звучат в проулках тени слов —
«Мы беспощадные», «мы гордые», «нам слишком пасмурно вдвоем».
Любовь скитается по городу, но ей никто не подает.
Кто нам к огню дорогу выстелит? Дрожит надежда – сквозняки…
В моей вине – ни грамма истины и сорок градусов тоски.
И слово – было. Было сказано. Но я представить не могу
Как странно мы с тобою связаны – лишь цепью следа на снегу.
Время расставит нас на свои места.
Сестрам – по серьгам, безвременным – по могиле.
Только на самом деле все остаются там,
Там, в тишине.
Где их недолюбили.
***
Каменей, терпи, застывай столбом,
Упирайся в стену горячим лбом.
Пересчитывай мертвые кирпичи.
Но молчи.
Просыпайся крошевом ледяным,
Просыпайся, спишь все равно не с ним.
Просыпайся. Бог стережет в ночи
Но молчит.
Разломись, как праздничный каравай,
Всем, кто хочет, милости раздавай,
Потому что милостыня горчит.
Научись
Доверять надежды пустому дню.
Семена – земле, а слова – огню,
А когда последнее догорит —
Говори.
Да, извини, я сегодня сижу без света. Кончился как-то разом, и все, гуд бай. Бог позвонил – мы встречаемся этим летом. Хочешь застать меня – в августе приезжай. Ладно, мы оба в будущее не верим. Как утверждают – творческий взгляд на мир. Все отнимает поиск зеленой двери, смысла, абсента, безумия и взаймы. Свет не включают. Это конец, пожалуй. Грустная сказка, затянутая петля…
Ты не узнаешь, как я к тебе бежала.
Как я просила, господи, унижалась,
Как я… Прости. Я все-таки не сдержалась. Трудно держаться в границах небытия. Ты принимай меня – только не слишком часто, капель по восемь, вечером, натощак. И навести меня. Двадцать седьмой участок, за поворотом… Впрочем, не навещай.