Отдельного описания заслуживает помещение нашей школы. Она занимает несколько этажей в здании, примыкающем к кинотеатру São Jorge. Большие окна с видом на Avenida da Liberdade, стеклянные двери. Ощущение света и простора. Лифт тесный, старинный и резной. Будто к его созданию приложил руку сам Гауди. Стены коридоров и многих классов облицованы разноцветной кафельной плиткой азулежу.
На перемене мы пили отвратительный кофе из термоса с восхитительными маленькими pasties de nata и обменивались полезной информацией о лиссабонских кафе и ресторанах.
Я вставила свои пять копеек наблюдений о том, что сначала я оглядываю публику, и если подавляющее большинство – не португальцы, а туристы, то я и заходить не буду. Количество португальцев на квадратный метр для меня – это один из важных показателей добротности ресторана. Правда, о том, что в России мы с друзьями, наоборот, измеряем качественность заведения по количеству экспатов и иностранных туристов на квадратный метр, я решила умолчать.
Дэйв подтвердил мою теорию, добавив, что если он видит перед рестораном меню на пяти или больше языках, то туда ему точно не надо. Цены там, скорее всего, будут для туристов. И качество тоже. То есть без надежды на клиентскую лояльность, но с расчетом на то, что второй раз клиент туда все равно не придет. Самая добротная кухня в тех ресторанах и кафешках, где меню только на португальском и вообще не переведено на другие языки.
Николь сказала, что терпеть не может зазывал, которые стоят перед дверью ресторана с меню в руках и кидаются к каждому прохожему под ноги с навязчивыми приглашениями посетить их ресторан.
– А меню у них на пяти языках, – состроив смешную «подобострастную» гримасу, вставил Дэйв.
– В хороший ресторан не зазывают. В хороший ресторан нужно заранее, хорошо если не за несколько месяцев, столик заказывать, – продолжила Николь. – Конечно, если ты не какая-нибудь суперзвезда шоу-бизнеса. Или Карла Бруни.
Мнению Николь о ресторанах вполне можно доверять. Хотя бы потому, что она родилась и выросла в Париже. В шестом округе. Что упоминает Николь как бы промеждупрочим, но чувствуется, что своей «пропиской» она гордится. Шестой округ – это воспетый сладкоголосым Джо Дассеном Люксембургский сад и знаменитые кафе. Знаменитые не только своим настоящим, но и прошлым. В свое время там были завсегдатаями Дали, Пикассо, Сартр, Хемингуэй и другие творческие, ставшие со временем историческими, личности. В то время как я стояла в двухчасовой очереди, чтобы попасть в свежеоткрытый «Макдоналдс», маленькая Николь пила горячий шоколад на терассе «Лэ дё Маго». Если в этой жизни есть справедливость, то не подскажете, где она зарыта?
А еще Николь рассказала нам о тикет-ресторанах. Традиция обедать вне стен офиса в Португалии настолько сильна, что многие фирмы включают полную или частичную компенсацию таких обедов в социальный пакет. Чаще всего эта компенсация выдается книжечкой билетов, которыми можно расплатиться во многих кафе и ресторанах, опознавательный знак которых – наклейка на двери с надписью «Ticket restaurant». Эту наклейку вполне можно воспринимать как своеобразный «знак качества». Потому что еда в помеченном ею заведении наверняка будет традиционно португальской, простой, сытной, вкусной и недорогой. В обеденное время, начиная с часа дня, там скорее всего будет яблоку некуда упасть, поэтому есть смысл подходить туда чуть пораньше, начиная с двенадцати, или чуть позже – ближе к трем. Так что, если увидите такую наклейку – смело заходите внутрь! Там может быть скромно на вид, но невкусно и дорого там точно не будет. Да и свежесть блюд гарантирована большим «гостепотоком».
Подчистив тарелку с «наташами» (ударение на первую «а»), мы подвели под общий знаменатель, что лучшее «питательное» место – это там, где много португальцев. Постановили, что пить кофе из термоса в одной из самых кофейных стран мира – это глупость непростительная. Коллективно приняли решение переместить наши кофейные паузы в ближайшее кафе. Поскольку отказаться от халявной школьной выпечки мы в себе сил не нашли, то решили запивать их во время кофе-брейков чаем.
После уроков нас, в школьном мини-автобусе благородного голубого цвета, повезли в музей Гулбенкяна. Его водитель в кипенно-белой рубашке, с черным галстуком на шее и с форменной фуражкой на голове так галантно открыл передо мной дверь, что я на минуту ощутила себя школьником Гарри Поттером и троюродной сестрой принца Уэльского в одном флаконе.
Галуст Гулбенкян – выдающаяся личность! Родился в Стамбуле, в армянской семье. Свое состояние сделал на торговле нефтью. Его называли «Господин пять процентов». Именно столько он получал с каждой сделки между иракскими нефтяными магнатами и компанией «Бритиш Петролеум». Помимо бизнеса его увлекало и искусство. За свою жизнь он собрал бесценную коллекцию живописи, скульптуры, ювелирных изделий и антикварной мебели. К слову сказать, многое он успел купить за бесценок в Эрмитаже в смутном 1928 году. И знаете, я его не осуждаю. Потому что сохранилось все это в лучшем виде. Радует и взор и душу. А где все это лежит – не суть, правда ведь? Во время Второй мировой войны он обосновался в Португалии, которой впоследствии и завещал все свое состояние, включая и коллекцию предметов искусства.
– Картина называется «Лето в Шотландии», – глядя на работу какого-то голландского художника с изображением морского шторма, пошутил Дэйв. Я, так же как и он, очень ценю малодождливую солнечную португальскую погоду. Это моя витаминка хорошего настроения.