Прошла почти неделя, и в один из вечеров маманя призвала меня к разговору, а у самой в глазах столько всяких чувств намешано, что и понять сложно: ругать будет или хвалить. Хотя я уже не помню, когда в последний раз она меня хвалила – всё больше претензии и недовольства в мой адрес: и то те этак, и это – не так.
Уже приготовилась отпор давать, а мать неожиданно говорит:
– Танюшка твоя сказала, что в район вам нужно смотаться… Мол дела у вас там очень важные. Не соврала?
– Нет, не соврала, – ответила ей с удивлением.
– Ну, смотрите девки, если набрехали! Дорого это вам станет. – посмотрела она на меня с недоверием.
– О чём ты, мать? – моё удивление было весьма натуральным. – Разве в твоей жизни мало врали? Одной вракой больше, одной меньше – какая разница?
– Не такой ответ я от тебя ожидала, – ответила она, поняв, что от меня ей ничего не добиться. – Теперь даже не знаю давать тебе денег, или нет.
– Дело твоё – ответила ей, изобразив на своём лице полное равнодушие.
– Ты это… Рожи мне тут не строй! – вскипела мать. – Коль тебе это безразлично зачем вписалась с Танюшкой?
– Никак тебя не пойму, Анисья Павловна! – теперь встала в позу я. – Что ты от меня-то хочешь? Тебя же никто не заставляет – хочешь давай, не хочешь – не давай… В таком случае я поеду с Танюшкой просто так, для сопровождения.
– Ишь чего выдумала? – проворчала мать. – Для сопровождения.
– Не бойся, Анисья Павловна, – усмехнулась в ответ. – Денег у тебя просить не стану: на дорогу туда-сюда у меня и своих достанет. Меня и такой вариант устраивает – развеюсь хоть немного, отдохну.
Так хотелось сказать: отдохну от тебя, от твоего вечно недовольного вида, но поняла, взглянув матери в лицо – не стоит.
– Её устраивает?! – продолжала наступать та. – А вот меня не устраивает! По твоим гримасам на физиономии вижу, что ты считаешь меня жадноватой!
– Прижимистой, – поправила я.
– Эх, дочка! – неожиданно с такой болью и обидой выдала она, что я даже съёжилась. – Не понимаешь ты меня… Словно чужая.
Сказала и ушла. А я осталась сидеть, как пришибленная. Первый раз в жизни мать показала, что душа у неё есть, и что она у неё может болеть.
Утром на тумбочке возле моей кровати лежал свёрток с деньгами. По нашим меркам это были немалые деньги.
Через день мы с Танюшкой ехали в район на милицейском УИЗике. В тот день только участковый Николай Иванович ехал в район – пришлось ехать с ним.
Николай Иванович, которого в народе все называют Колобком, всю дорогу развлекал нас шутками-прибаутками и анекдотами. Иногда, начиная новый анекдот, он вдруг спохватывался:
– Нет, девки, это не для ваших ушей!
И переходил на другой. Некоторые анекдоты, действительно, были юморными, и мы с Танюшкой смеялись от души. Другие явно не дотягивали до уровня, но мы, чтобы не обижать Колобка, всё равно посмеивались. Дорога неблизкая – больше семидесяти километров, и её нужно чем-то заполнить, чтобы не показалась нескончаемой. Ну, хотя бы анекдотами, если другого в репертуаре нет.
Дорога до района давно и вдрызг разбита, колея глубокая: чиркнешь «пузом» – кардан полетит «однозначно», потому ехали больше часа.
Водила вёл УАЗик очень осторожно: запчасти для него доставать трудно, да иной раз Колобок заставляет покупать их за свой счёт – вот и осторожничает Петрович.