Максим Саттаров

Родился в городе Челябинске в 1995 году, но почти всю жизнь живу в Копейске. Первые шаги в написании стихов сделал в 11 лет, однако на тот момент ни о каком долгосрочном увлечении речи не шло. Более осознанный и серьезный материал стал рождаться несколько лет спустя. К окончанию школы я понял, что мне написание стихов – мое любимое занятие, то, что я умею лучше всего. И вот уже более пяти лет я с большим удовольствием берусь за перо для создания произведений, которые способны не только волновать сердца и пробуждать в людях самые прекрасные и светлые чувства, но и радовать читателя позитивным настроем и доброй иронией.


1

Я б сорвал с себя цепи, отправившись в путь.

Вечный зов горизонтов далеких

На широкой дороге не дал бы уснуть

Средь могил и костров одиноких.


Тяготил бы мне плечи дорожный мешок,

А клинок бы оттягивал пояс.

И лежал бы в кармане худой кошелек,

А за пазухой чистая совесть.


Я бы шел по дорогам, давая поклон

Королям, продавцам и крестьянам.

Я бы плыл в своих снах на седой Авалон,

Наяву бы искал Эльдорадо.


Для скучающей бани рубил бы дрова,

Подружившись с компотом из клюквы.

И в прогретой избе молодая вдова

Мне шептала бы сказки на ухо.


Я напился бы эля, забыв про еду,

Обойдя все на свете трактиры,

Поглядел бы с восторгом (ну хоть раз в году)

На мужей, что всех бьют на турнирах.


Я родился бы умным и встретил бы смерть

В поединке убийственно легком.

И на горе другого не стал бы смотреть,

Даже сидя на троне высоком.


Я б нырнул с головою в пугающий лес,

И доспехи мои бы сверкали.

Я бы спас от дракона две сотни принцесс,

И завлек бы сердца их стихами.


Я возглавил бы войско из сотен знамён,

Дав последний совет копьям острым.

Мы дрались бы во славу грядущих времен,

Шанс давая на жизнь новым вёснам.


И чудовищно сильный, безжалостный враг

Напоил бы клинок моей кровью.

И, уже без меня, всеобъемлющий мрак

Был повержен бы в битве с любовью.


И звенели бы лютни в цветущих садах,

Провожая холодную зиму.

И в журчащих под музыку тихих стихах

Прозвучало бы вдруг мое имя.


И хотела бы россыпь сверкающих звезд

Засиять на седом небосклоне

Над приютом историй и тающих слез,

Где я был бы молвой похоронен.

Девушка-фотограф

В антракте юбилейного концерта,

На празднике любителей искусства,

Спросили у известного поэта

О самом сильном в жизни его чувстве.


«Не помню, сколько лет прошло уж ныне,

Быть может, сохранилось что на флешках…

Немного пьян, в своем привычном стиле,

Стихи читал я в крохотной кафешке.


И было все довольно монотонно,

Но все же необычным стал тот вечер:

Была в кафе том девушка-фотограф,

Что делала альбом той теплой встречи.


Я, может быть, ее бы не заметил,

Выискивая строки в своих книжках,

Но в том кафе, в нарочно тусклом свете

Глаза ее сверкали, словно вспышки.


И все же, там, где шумно и свободно

Веселье разливалось, словно пиво,

Приветливая девушка-фотограф

Скрывала свою грусть за объективом.


В усталом ритме тихих разговоров

Я стал ронять со сцены свои строчки.

Хотелось мне, чтоб девушка-фотограф

Увидела меня лишь среди прочих.


И, будто вышивая гобелены,

Я стих читал, невольно ей любуясь,

И вот она, меня засняв на сцене,

Впервые за тот вечер улыбнулась.


Закончив монолог свой многословный,

Уйдя широким шагом за кулисы,

Увидел я, что девушка-фотограф

Прислала мне короткую записку.


Я счастлив был с тех пор неиллюзорно:

Ведь сотни дней, бежавших так беспечно,

Чарующая девушка-фотограф

Была моей «прекраснейшей из женщин».


Казалось мне, что счёт пошел на годы,

Но вечно невозможно быть счастливым:

Сказать не смог я «Нет» своей природе

Стихи читая на корпоративе.


Поддался я дурацкому дурману,

И сделал так, как поступил подлец бы:

Безжалостным калечащим обманом

Разбил навек доверчивое сердце.


Стоял один я в мраке коридора

И клял себя, тупого идиота:

Ушла куда-то девушка-фотограф,

Оставив мне записку с нашим фото».


Закончив речь, поэт умолк надолго,

И думал, что хоть где-нибудь на свете,

Быть может, вспомнит девушка-фотограф

О так ее обидевшем поэте.

2

Богемный треп в дворце разврата,

Танцуют куклы на столах.

И слышно тосты под накаты

Продажных тварей в пиджаках.


Казалось бы, мне здесь не место,

Среди одетых будто гол.

И я не знаю, если честно,

Зачем вообще сюда пришел.


И грустно мне… все пьют мартини,

А я один его не пью.

И рядом девушки в бикини,

И я один на них смотрю.


Но вот, что странно… В этом месте,

Где нет абсента без огня,

Я вижу взгляд добра и чести,

Что смотрит прямо на меня.


А я грущу при свете тусклом,

Объявшем жадно пестрый зал,

Гляжу на розовую блузку

И в нежных пальчиках бокал.


Она не сводит с меня взгляда,

Она мне будто бы своя.

Я понял все: она не рада.

Она такая же, как я.


«Простите, девушка, вас можно…»

«А я вас будто бы ждала.

Они противны, невозможно.

Я не пойму, зачем пришла!»


«Я, может, скучен, но ответьте:

Вы не хотели бы со мной

Рвануть отсюда на карете

И прогуляться под луной?!»


И мы ушли, бежав подальше,

Оставив в прошлом пёстрый зал,

Оставив мир богемной фальши

И на пол брошенный бокал…

Тяжёлые будни Годзиллы

Отдав чужое, взяв своё,

Недалеко от Фукусимы

Арендовал себе жилье

Наш друг отзывчивый – Годзилла.


Он вновь с собой наедине

В блокаде вкусных рыб хрустящих,

Живёт в подводной тишине,

Как должен жить нормальный ящер.


Не знает боли головной

В океаническом уюте,

Но не обходит стороной

Одна проблема только – люди.


И так уж сотни лет подряд.

Быть может, это всем знакомо,

Но защищать он их не рад,

Устал от этих насекомых.


Ведь люди всякую херню

Творят друг с другом во всем мире.

Быть может, кореша-кайдзю

На деле вовсе и не злые?


Вчера им Родан был не брат,

Сегодня Мотра подкузьмила,

И вот людей конгломерат

На помощь вновь зовёт Годзиллу.


На суше страшная напасть,

Ведь из космических просторов

Пришел губить и убивать

Вселенский злюка – Кинг Гидора.


Была ведь в жизни тишь да гладь,

И отдых дан душевным силам,

Но слабым надо помогать,

Коль называешься Годзиллой.


Воистину ужасен враг,

Как будто бы непобедимый.

Но сам Годзилла – мастер драк,

И вот – финальный поединок.


И вспыхнул вновь жестокий бой

Без громких фраз и знаменосцев,

Ведь должен быть один король

Непобедимых грозных монстров.


Раздав трёхглавому «лещей»,

Ушел Годзилла с поля боя.

Устал от монстров, от людей.

Сейчас он хочет лишь покоя.


Надолго занят пьедестал,

И скажут люди с видом важным:

Один сегодня доказал,

Что не такой уж он и страшный.

3

За все тебя благодарю!

За то, что снова со мной смелость.

Зато, что терпкое «Люблю»

Мне снова молвить захотелось.


За то, что снова для души

Открыты двери в горизонте.

За то, что шепчешь «Не смеши»,

Держа в руках послушный зонтик.


За то, что знаешь все грехи,

И наперед их все простила.

За то, что нравятся стихи.

За то, что любишь и любила.


За то, что в серости вещей,

В жестоком мире и суровом

Готова встретить на щите

Худого, битого, хромого.


За то, что в самый темный час,

Когда не стоит ждать подмоги,

Сияет солнце твоих глаз

В моей стареющей берлоге.


И теплых слез я град пролью,

Как плачет мать на братской тризне.

За все тебя благодарю!

За то, что есть ты в моей жизни!

4

Скажите мне, а вы могли бы,

Прошу я очень вас, мусье,

Убрать из глаз взгляд тухлой рыбы

И чуть подумать о весне?


А вы, мадам, быть может, хватит

Хвалить ту ложь чужих речей,

Что любят так аристократы?

Вы лучше слушайте ручей.


А вы что, юная русалка,

Сидите дома, да одна,

Как будто старая весталка

В холодном храме без вина?


А что же ты, слепой тинейджер,

Совсем один плывешь, как сом?

Идешь и пялишься в свой пейджер?

Ну ладно, ладно, телефон.


Горит над мачтой острый вымпел,

На судне этом я – моряк.

Мусье, мой друг, давайте выпьем.

Я принесу для нас коньяк.


И вы, мадам, давайте с нами!

Ну, поделитесь красотой!

Играет парус наш с ветрами,

Давайте с нами, по одной!


Мой юный друг, какой ты грустный!

Ты продолжаешь все играть?

Давай, бросай весь этот мусор,

Зови русалку погулять!


Ну что ж, друзья, а мы продолжим.

Ого, месье, да вы остряк!

Ну, бросьте, бросьте, невозможно.

Вам просто в ум проник коньяк.


Итак, друзья, пора, прощайте!

Мадам, не плачьте, я прошу!

Месье, мадам вы не бросайте!

Я вам письмо в стихах пришлю.

5

Ты вновь пришла ко мне вся в белом,

Вокруг все светом озарив.

Ты в главной роли, я – камео,

А лучик люстры – объектив.


Не называешь свое имя,

Но в ежедневной суете

Зову тебя – Анастасия,

Ведь в этом прелесть – в простоте.


Свою уютную каюту

С тобой готов я разделить

Но люди шепчут отовсюду,

О том, что вместе нам не быть.


Но я кричу невозмутимо

Все непечатное в ответ,

И я назвал им твое имя,

И их рассеял люстры свет.


В мою бормочущую клетку

Ты забежала, что есть сил.

Дала мне белую таблетку,

И я послушно проглотил.


Ты подошла ко мне так близко

И, наклонившись чуть вперёд:

«Это всего лишь новый приступ,

Сейчас поспишь, и все пройдёт»


И ты уходишь так вальяжно,

Поправив беленький халат,

А я в смирительной рубашке

Направлю в стену тусклый взгляд.

6

Давай с тобой представим на минуту,

Что перст судьбы, известный всем проказник,

Привел бы нас к чудесному салюту,

Которым заклеймят какой-то праздник.


Закованные радостной толпою

В визжащую людскую центрифугу,

Мы встретились бы взглядами с тобою

И тихим шагом двинулись б друг к другу.


Ты первой начала б для нас беседу,

О том, что все ж прекрасен этот город,

А я, смущенный, только и глазел бы

С открытым ртом и взглядом идиота.


Заметив это, ты бы засмеялась,

И мягко подала бы свою руку,

И время бы стремительно помчалось

По блеклым цифрам замкнутому круга.


И мчались б дни, стремясь поспеть за нами

Со скоростью безумного фотона.

Я б начал говорить с тобой стихами

В пылающую трубку телефона.


И вечер новый тихо провожая,

Я номер бы набрал с экранных кнопок.

«Скорее приезжай ко мне, родная.

Мне тускло без тебя и одиноко.»


И ты приедешь ночью непогожей

В чертог моей квартиры равнодушной,

Оставишь свою курточку в прихожей,

И очень нежно спросишь «Можно в душ мне?»


И в тот момент, когда с тоской приятной

Готовил бы я ужин с лёгким сердцем,

Ты вышла бы из ванной элегантно

В одном моем махровом полотенце.


Ты сбросила б его вальяжно на пол

И, взгляд мой очарованный смакуя,

С желанием игривым и азартным

Волшебным одарила б поцелуем.


Закрыв меня в объятья, словно в клетку,

Ты вся бы отдавалась моим ласкам,

И ночь бы пролетела незаметно,

Проигрывая буйству ярких красок.


Но жизнь мне не оставила ни шанса,

И время, пробежав четыре года,

Позволило с мечтою попрощаться,

Оставив мне на память пыльный город.

7

Набрав водицы из колодца,

Поставив в печку котелок,

Ты снова сядешь у оконца,

Взяв в руки шелковый платок.


Вдвоем с тоскою необъятной,

Как лучик света тьму пронзит,

Ты ждёшь, заученной стократно,

Усталой поступи копыт.


Тому минуло три недели,

Как он отправился в поход,

И холод мятой чуть постели

Тебя ни капли не влечет.


Твоя любовь – то дорогое,

Что вечно носит он с собой.

Но звон мечей на поле боя

Ему милее, чем покой.


Немало времени минуло,

С тех пор, как ждёшь ты все без сна.

Один лишь миг, и ты уснула

У стекол чистого окна.


Негромкий треск сухих дровишек

Заметил, что хозяйка спит,

И долгожданный звук услышал

Усталой поступи копыт.


А старый пёс, гигант суровый,

Кивнул с упрёком головой

В немую сторону порога:

Хозяин снова шел домой.


И он, войдя тихонько в сени,