Старая, в викторианском стиле, садовая беседка дождливым вечером в Армитейдже, маленьком городе в восточной части Огайо. В беседке деревянные стулья и маленький деревянный стол, пара ступенек по центру сцены ведут в сад. Мы услышим разговоры, имевшие место быть в разное время, от 1912 г. когда ГРЕТХЕН и МАРГАРЕТ по семнадцать, до 1938 г. когда им по сорок три, но, по большей части, действие пьесы переносит нас в 1928 г. когда ГРЕТХЕН и МАРГАРЕТ по тридцать три года, а брату МАРГАРЕТ КОНУ – двадцать семь. Актер, играющий КОНА, не должен быть старше. Актрисам должно быть чуть больше тридцати. МАРГАРЕТ, с виолончелью, на сцене слева. КОН чинит старые часы, детали механизма лежат перед ним на деревянном столе. Музыка – мелодия «Сицилианы» Габриэля Форе из сюиты «Пеллеас и Мелизанда», исполняемой на виолончели.
Английское слово “gazebo” изначально – башенка на крыше или застекленный балкон, с которого любовались окрестной природой. А также отдельно стоящее строение, открытое, но окруженное решетками для вьющихся растений, на заднем дворе или в саду, в котором так приятно провести вторую половину жаркого лет него дня, читая, разговаривая, рассказывая истории, флиртуя, угощаясь лимонадом или слушая музыку.
(В темноте мы слышим мелодию «Сицилианы» Форе, исполняемой на виолончели. Идет дождь, вдали грохочет гром. Свет выхватывает из темноты три фигуры, ГРЕТХЕН, МАРГАРЕТ и КОНА, которые находятся в беседке. МАРГАРЕТ, с виолончелью, слева, только что закончила играть. КОН сидит за деревянным столиком, ремонтирует старинные викторианские часы, какие обычно стоят на каминной доске. ГРЕТХЕН сидит на ступеньках, ведущих в сад. Беседка находится за домом Куиллеров в Армитейдже, маленьком городе в восточной части штата Огайо. Мы подслушаем разговоры из разных времен, от 1912 г. когда ГРЕТХЕН и МАРГАРЕТ по семнадцать до 1938 г. когда им по сорок три, но, по большей части, действие пьесы переносит нас в 1928 г. когда ГРЕТХЕН и МАРГАРЕТ по тридцать три года, а брату МАРГАРЕТ КОНУ – двадцать семь).
ГРЕТХЕН. Опять гроза. И так все лето. Не могу спать. Смотрю в потолок. Каждую ночь вижу кошмары. Я в саду. Приближается какая-то тварь. Цикады знают. Голоса, шепчущиеся в беседке при дожде. Что-то похотливо вглядывается в меня сквозь решетки для вьюнов. Руки этой твари.
МАРГАРЕТ. Гретхен – моя лучшая подруга. Всегда была, чуть ли не с рождения. Этот дом. Тот дом. По соседству. Сначала я жила здесь, а она – там. Потом она здесь, а я – там. Мы вышли за братьев друг дружки.
ГРЕТХЕН. Фары приближаются ко мне сквозь дождь.
МАРГАРЕТ. Она спасла мне жизнь, на Грим-озере. Я едва не утонула, но Гретхен спасла меня. Надвигается гроза. Из моего окна я вижу, что в беседке кто-то сидит. По словам Кона, он слышал голоса.
КОН. Кто-то там, под дождем, сказала Виолет. Я остановлюсь, сказал я. Дождь-то сильный. Но Мэй не хотела останавливаться. Когда загорится зеленый, просто поезжай дальше, сказала она. Никого нельзя подсаживать кого-то в дождь. Это верный знак, что кому-то суждено умереть.
МАРГАРЕТ. В газете написали, что все трое погибли в автомобильной аварии. Лил сильный дождь.
ГРЕТХЕН. У Маргарет было два брата. Один стал моим мужем. Вторым был Кон.
МАРГАРЕТ. Три свидетеля клялись, что в автомобиле, перед тем, как все произошло, сидело четверо.
ГРЕТХЕН. Кон на шесть лет моложе нас. Все девушки любили его. А он всегда пытался убедить нас, что из беседки доносятся голоса.
КОН. Вы слышали?
ГРЕТХЕН. Нет. Что?
КОН. Голоса. Вы слышите голоса?
ГРЕТХЕН. Я ничего не слышу.
КОН. Они всегда шепчутся там.
ГРЕТХЕН. Никакого шепота я не слышу.
КОН. Только потому, что не слушаешь.
ГРЕТХЕН. И что говорят эти голоса? Кон Куиллер – дурак?
КОН. Послушай, и, возможно, узнаешь.
ГРЕТХЕН. Я слушаю.
КОН. Нет. Ты никогда не слушаешь. Ты боишься прислушаться. Ты отгораживаешься, Гретхен. Почему ты так отгораживаешься?
ГРЕТХЕН. Я не отгораживаюсь. Во всяком случае, не всегда.
КОН. Да. Не всегда.
МАРГАРЕТ. Мой брат Кон никогда не отводил взгляда. У него были такие проницательные, странные глаза, и они всегда смотрели на тебя. Пронзали тебя насквозь, эти глаза. Девушки всегда его любили.
КОН. Чего ты боишься?
ГРЕТХЕН. Не тебя. Это я знаю наверняка.
МАРГАРЕТ. Молний. Она боится молний. И прикосновений.
КОН. Кто-то там, под дождем.
МАРГАРЕТ. Я помню, как держала Кона на руках, первый раз, когда мама принесла его из больницы. Он всегда был ее любимчиком. Меня это не обижало, в отличие от старшего брата. Его глаза, смотрящие на меня. Просвечивающие меня насквозь.
ГРЕТХЕН. И чего ты смотришь на меня? Почему наблюдаешь за мной?
КОН. Я наблюдал тебя всю жизнь.
ГРЕТХЕН. Так прекрати, наконец.
КОН. Почему тебя это так нервирует?
ГРЕТХЕН. Просто не люблю, когда люди на меня смотрят.
КОН. Ты любишь. Глубоко в душе жаждешь этого. Ты хочешь, чтобы люди на тебя смотрели. Боишься, но хочешь.
ГРЕТХЕН. Не говори мне, чего я хочу. Почему ты смотришь на меня? Что ты такого видишь?
КОН. Есть в тебе что-то особенное.
ГРЕТХЕН. Нет во мне ничего особенного. Не вешай лапшу на уши. Ты таращишься на всех женщин. Таким ты родился и, вероятно, умрешь.
МАРГАРЕТ. Я купала его маленьким. Он смотрел на меня и улыбался. У него вставал даже тогда. Я краснела, а он смеялся, словно знал, что это значит. А когда я играла на концертах, с ним сидела Гретхен.
КОН. Ты отличаешься от других.
ГРЕТХЕН. Чем я отличаюсь?
КОН. Что-то внутри тебя.
ГРЕТХЕН. Внутри меня ничего нет.
КОН. Должно быть.
МАРГАРЕТ. Кон всегда был рукастым. Обожал чинить часы. Я спрашивала его, как он может тратить так много времени, разбирая часы, собирая, разглядывая часовые механизмы.
КОН. Часы помогают связывать нас в единое целое, чтобы мы могли разделять время.
МАРГАРЕТ. Я понятия не имею, что это значит.
КОН. До появления часов время нас не связывало. Каждый жил в сам по себе.
МАРГАРЕТ. Это неправда. Время было и до часов. И мы могли его измерять. Скажем, по солнцу. По солнцу и луне. Разве нет?
КОН. Но часы – это другое. Часы мы делаем сами. Это творение рук человеческих, которое превращает время в реальность.
МАРГАРЕТ. Так может, выбросить нам все часы. Тогда мы будем жить вечно.
ГРЕТХЕН. Фары приближаются ко мне сквозь дождь.