Бомжами не рождаются, ими становятся. И коснуться это может каждого: от тюрьмы и сумы не зарекайся – это неоспоримая правда, проверенная временем. Как я попал в этот презираемый всеми обычными людьми слой общества – распространяться не буду, банально и стыдно, товарищи. Живешь вот так, живешь, вроде, как и все остальные, вдруг бац! – и жизнь вместе с засранкой-судьбой поворачивается к тебе совсем не тем местом, каким бы хотелось. Виноват, что дошел до жизни такой. Естественно, сам: наивность в повседневной жизни, глупая вера в ближнего своего, особенно в особей противоположного пола, – короче, как и у многих других, которые теперь увлеченно копаются в мусорных ящиках и дохнут пачками в холодные зимние ночи. Вроде же не совсем дурак: образование имеется ВУЗовское, происхождение – далеко не от сохи, даже некоторые успехи по карьерной лестнице намечались, но в один прекрасный момент все пошло прахом.
Если сказать, что глаза я продрал с трудом, то это будет слишком мягкое выражение. Левый вообще не хотел разлепляться: веки его будто клейстером смазали, хоть рукой помогай. Правый проморгался и мутная картинка, наконец, стала медленно поступать в мозг, со скрипом работавший. Вернее, в нем делало слабые попытки трудиться лишь то, что там от него еще оставалось. Башка трещала так, что казалось – еще немного, и она лопнет. Что за пойло я употребил вчера? Это даже не «паленка», а чистая отрава была. Нам, лицам без определенного места жительства, выбирать не приходится, не до жиру: пьем все, что сможем добыть, и жаловаться на качество вроде как грех. Но мы тоже живые люди (ну почти живые) и обидно даже нам, если вместо водки тебе подсунут чистый ацетон. Левый глаз после протирки грязной лапой тоже начал немного функционировать: картинка окружающего мира приобрела некое подобие стереоскопичности. Ничего нового я там не узрел: место для меня привычное, я тут давно кантуюсь, еще с зимы. Когда холодно было, так тут вообще был рай – тепло шло от горячих труб, теплоизоляцию на них еще до меня какой-то добрый человек расковырял. Сейчас на улице потеплело уже, но, как говорится, пар костей не ломит, да и по ночам не жарко. До настоящего лета еще целый месяц, так что пока терпимо. Дневной свет проникает вниз через неплотно пригнанные щели железного канализационного люка и его вполне достаточно, чтобы осмотреться. Соседи мои, с которыми я делю это убежище, отсутствуют: похоже, давно уже выбрались наружу и свалили на промысел, Меня не разбудили, оставили одного. Я, конечно, их понимаю, на хрена им лишние конкуренты? Мусорные контейнеры не резиновые, сам бы поступил так же при случае. Башка трещит, спасу нет, может время помирать пришло? Радует только, что это не метанол был вчера, от него я бы вообще ничего сейчас не видел, а раз вижу (хоть и смутно), значит, что-то другое употребил. Странно только, вроде ж обычная водка и запах привычный, да и вкус давно знакомый, – это я точно помню. Кстати не один же я ее пил, соседи тоже усугубили не меньше меня, но они все на промысле давно, а я здесь валяюсь. Ничего пока не понимаю, но знаю одно: надо подниматься и топать – жратва сама ко мне не придет. Первая попытка вышла неудачной, смог подняться лишь на четвереньки – башка сильно закружилась и в глазах потемнело. Сел на жопу, посидел, отдышался и повторил. В этот раз уже более успешно. Попытка сдвинуть тяжеленный (в моем нынешнем положении) люк успеха не принесла, опять мутит и тянет блевать. Похмелиться мне надо и срочно, а то сдохну – к бабке не ходи. Героическими усилиями с третьего раза получилось сдвинуть крышку люка и спихнуть в сторону. Поднялся по ржавым скобам наверх, жмурясь от полуденного солнца, уселся прямо на кромку люка отдышаться и осмотреться. Я, конечно же, сейчас со страшной похмелюги, но еще чуть-чуть способен соображать; то, что вокруг меня все не совсем так, как должно быть, уловил тут же. Во-первых, отсутствовал привычный городской шум. Шум-то присутствовал, но был он совсем не таким, к которому я привык и обычно просто не замечал. Во-вторых, неподалеку, прямо на асфальте, валялся человек, немного необычно одетый, возле него не было ни гомонящей толпы зевак, ни машины «Скорой помощи», вообще никого. Только мужик и рюкзак у него за плечами, судя по всему, не пустой. Если присмотреться повнимательнее, то даже мне в нынешнем состоянии не трудно догадаться, что мужик этот оказался на асфальте, не споткнувшись на ровном месте, а звезданулся с крыши рядом стоящего здания. Этажа так примерно с четвертого-пятого; похоже, после такого приземления рюкзак этот ему больше не потребуется. А там, скорее всего, находится много интересных вещей, может и похмелиться, чем найдется. Ему теперь без надобности, а мне надо здоровье поправить, причем срочно. Вообще-то я такими делами обычно не занимаюсь – мертвых или пьяных обирать. Про других собратьев по цеху не скажу, но сам пока что еще не дошел до такой острой стадии бомжевания, вот только здесь – случай особый.
Осмотрелся внимательно вокруг. Других претендентов на рюкзак поблизости вроде не видно, потихоньку двинулся к валявшемуся мужику. Стоп! А это что еще за фигня? Я в армии когда-то тоже служил, в боевых действиях поучаствовать пришлось, хоть и не долго. Не все еще успел позабыть. По крайней мере, звук пулемета разобрать могу, и что это был не простой пулемет, а приличного калибра машинка – тоже. Стреляли довольно далеко, за несколько кварталов отсюда, но в необычно-тихом нынче городе звуки разносились довольно далеко. Потом взрыв: это или граната, или из подствольного пальнули; снова пулемет заработал. Война, что ли, началась? То-то я смотрю, людишек на улицах нет совсем, как вымерло все вокруг. Раз война, то рюкзак мне этот точно потребуется, хватать его и назад в теплопункт. Сразу издали не заметил, а рядом с мужиком автомат валяется – «калашников» укороченный, без приклада, с двумя магазинами, связанными изолентой. Мы в Чечне тоже так делали, чтобы быстро сменить опустевший. В бою все секунды решают. Упал мужик на спину прямо на рюкзак, – сука, если там бутылка была, то ей точно трандец, вот же невезуха. Хотя нет, поторопился я с выводами: у него же фляжка на поясе, причем металлическая и материей обернута, с виду целая. Снял, открутил пробку, почти полная, и по запаху там явно не компот. Отпил жадно большой глоток, ну бл… и говно! На вкус – смесь керосина и ракетного топлива. Хотел уже выплюнуть, но сдержался: альтернативы-то все равно нет, а мне и похуже что приходилось внутрь заливать. Надеюсь, выдержу. Твою мать! А ведь неплохо пошла «керосинка», голова прояснилась, похмелье тут же улетучилось, даже силы какие-никакие проклюнулись в организме. Добавил еще столько же и закрутил пробку. Война у нас. Мужики в камуфляже и с автоматами с крыш сигают. Надо экономить горючее. Стал стаскивать с мужика заветный рюкзак – и в этот самый момент тот застонал. Я аж подскочил от неожиданности, живой что ли? Но это был совсем не конец утренним сюрпризам. Со спины, из-за ближайшей пятиэтажки, раздался звук, который мне тут же сильно не понравился. А то, что оттуда показалось, не понравилось мне еще больше. Три существа, бывшие в прошлой жизни человеками, (но в настоящий момент таковыми больше уже не являлись) быстро продвигались в моем направлении, урча как проголодавшиеся тигры. Размышлять над чудесами мироздания у меня времени не было. Левой я подхватил автомат, закинув его за спину на ремень, двумя руками схватил не вовремя очнувшегося мужика за лямки рюкзака и, пятясь назад, как рак, потащил его к своему убежищу. С такой ношей спринтерские скорости показывать трудно, хорошо хоть «зомбаки» тащились не быстрее нас с мужиком, да и до люка было совсем недалеко. Далеко-недалеко, но с меня успело сойти семь потов, пока я его доволок. В комплекте с рюкзаком тот в люк бы не протиснулся, пришлось снимать и терять драгоценное время, а твари приближались, победно урча. Первым вниз отправился освобожденный рюкзак, затем ногами вперед мужик; после полета с крыши такое падение, думаю, для него пустяк. Зомбаки уже совсем рядом; закинул в люк автомат и спустился сам, стоя ногами на скобах, подтащил люк и закрыл в тот момент, когда первая тварь уже почти наступила на него. Наступить-то она наступила, но люк был уже закрыт, а поднять его зомбаки не смогли, как я поначалу испугался. Топтались сверху, урчали, скребли крышку своими «граблями», но без толку – раздражали только своим шумом. Через некоторое время поутихли, но не ушли, слышно было, что стоят рядом с люком и один прямо на крышке, заблокировав мне единственный выход.
– Спасибо, что спас.
А, «парашютист», похоже, окончательно пришел в себя, даже заговорил, хотя по всем прикидкам давно уже должен был только с Господом Богом свои разговоры вести.
– Дай глотнуть «живчика».
– Чего?
– Флягу дай сюда, ту, что у меня спер.
– Я думал, ты сдох уже, потому и взял. На, держи, раз живой, свое добро, мне чужого не надо.
– Сам-то пил?
– Ну, отхлебнул немного, здоровье поправить, а то хрен бы я тебя дотащил и зомбаки тебя бы сейчас доедали.
– Ты все правильно сделал, я ж без претензий. Только много не пей, его принимать понемногу надо, а то поплохеет. Ты читать умеешь?
– В школе когда-то учился.
– Там в рюкзаке, в боковом кармане, брошюрка одна лежит, специально приготовленная для таких как ты «свежаков»; достань и почитай – очень пригодится в обще-познавательных целях. Я отдохну и потом добавлю подробностей. Там еще коробочка имеется, внутри шприцы. Достань один и дай сюда: укол мне надо сделать, чтобы быстрее процесс пошел.
– Что за хрень там снаружи происходит?
– Книжку почитай, сам все поймешь, а мне поспать надо.
Пока мой новый знакомый нагло дрыхнул, я занялся самообразованием, почерпнув из рекомендованной брошюрки много чего интересного. Читалось прямо как фантастический роман; честно признаться, я поначалу не особо поверил написанному в ней, затем стал сомневаться. Имелись у меня для этого аргументы: «парашютист», звезданувшийся с крыши пятиэтажки и переломавший себе все кости, тем не менее, при этом, не померший скоропостижно; да и еще несколько «аргументов», настырно топчущихся наверху. Таких стремных уродов просто так не изготовишь, тут сильно постараться надо, так что основания верить тексту, написанному в брошюре, были, однако, верить в такое как-то не хотелось. Брошюрка тоненькая, информация в ней изложена емко и кратко, без лишней воды и лирических отступлений. Если все, что в ней написано, – правда, то будущее меня ждет совсем не лучезарное.
Наконец-то незнакомец зашевелился, поднялся на локте, хлебнул своей гадости из фляжки, перевернулся на другой бок и снова засопел. А эти твари все топчутся там, с ноги на ногу переминаются и урчат противно, явно нас ждут, суки, когда полезем наверх. Противное до невозможности пойло у него во фляжке. В «писании» говорится, что делают его из некой дряни, доставаемой из тел этих уродов, и водки, смешивая между собой. Звучит ужасно, но за неимением другого, придется обходиться тем, что в наличии. Взял фляжку и пару глотков влил внутрь, а то тоскливо просто так сидеть, водка там водой разбавленная больше чем наполовину, вкус от этого вообще мерзкий. Ладно, хоть похмелье отпустило, башка больше не раскалывается, только теперь жрать захотелось до урчания в животе. Забрался в рюкзак, вытащил банку тушенки, хлеба не нашел, взрезал ножиком, что у него на поясе висел в ножнах. Не ножик, а целый кинжал. Сразу про Ивана Васильевича вспомнил из известного фильма, как тот кильку кинжалом нанизывал. Ложки не было, с ножа есть – плохая примета, пришлось пальцами. В брошюрке написано, что инфекция мне теперь не грозит, так что пофиг, что ни разу не мытые. Через несколько часов сосед проснулся окончательно, после традиционного прикладывания к фляжке протянул мне – «выпей».
– А покрепче ничего нет, а то эта твоя бурда аж желудок сводит?
– Не капризничай, тебе теперь эту «бурду» пожизненно пить придется, если удастся долго прожить.
– У тебя там в рюкзаке непочатая бутылка водки, дай, если не жалко, лучше ее глотну.
– Какой-то странный ты «свежак»; ладно, держи водку, только не увлекайся – это у меня для изготовления «живчика» припасено. Книжку прочитал?
– А там точно все по правде описано?
– Истинная правда, можешь мне поверить. Тебе точно «живчика» не нужно глотнуть? Голова не болит, не тошнит?
– После твоей водки совсем уже хорошо стало.
– Странно, ладно, будем посмотреть, как оно дальше с тобой будет.
– Сам-то как?
– Нормально, через пару дней буду как огурчик.
– Чего? С такими переломами тебе месяца два валяться, не факт еще, что все срастется, позвоночник-то точно сломан, ты ноги свои хоть чувствуешь?
– Хреново, смотрю, ты книжку мою читал, говорю же, что через два дня буду бегать, значит, так оно и будет; здесь тебе не Земля, это Стикс: тут такие травмы как у меня – не слишком большая проблема.
– И как ты с крыши-то навернулся, если такой опытный?
– Не повезло просто. Хотел на другой балкон перепрыгнуть, да и поскользнулся. В общем, если бы не ты, то мне точно хана была бы, а я такие вещи не забываю. Кстати, пора уже и процедуру инициализации провести для нового адепта нашей веселой церкви. Принять, так сказать, в наши ряды очередного мученика.
– Это еще что значит?
– Окрестить тебя требуется, по законам Стикса.
– Я к этим делам, знаешь ли, не очень.
– Да нет, к церковной вере я тебя приобщать не собираюсь, тут обычаи свои – имя тебе нужно новое принять, а старое забыть. Стикс требует, чтобы все старое осталось позади, включая прежнее имя. Ну, считается, что так вроде правильно; по крайней мере, все так поступают, так чего выделяться. А то, что Стикс к таким вещам не равнодушен, это – святая правда. Можешь не верить, твое дело. Здесь у нас все более-менее суеверные, в приметы разные верят, для этого есть определенные основания. Как тебя прежде звали, не спрашиваю, не интересно мне это, а звать тебя будут Бомжем, тут и думать долго не надо. Не обидно тебе такое новое имя? Как крестный, имею право назвать, как пожелаю, но учитывая обстоятельства нашего знакомства, хочу и твое мнение учесть.
– Да нормально, тем более я и есть самый настоящий бомж, в смысле, был в прошлой жизни, так что не парься на этот счет.
– Ну и хорошо. Меня, значит, Жуком кличут, так мой крестный нарек. Помыть бы тебя с мылом, а лучше с хлоркой, – воняешь, аж глаза слезятся.
– Ну, ты тоже розами не благоухаешь.
– Если бы не твой вонизм, пустыши (это те, что наверху) давно бы свалили подальше, а так как чуют твой запах, то хрен теперь куда уйдут. В принципе, ничего страшного, лишь бы только кто постарше к ним не подтянулся.
– Судя по манере изъясняться, ты случаем, раньше не попом был?
– Не был, но представление о православной вере имею. Читал книги соответственные и беседы вел с разными интересными людьми. Подумывал уже было примкнуть, но оно вон как вышло; а в вере есть правильные мысли, потому как не все истинные намерения Господа извратили барыги от церкви – кое-что еще осталось. Только теперь об этом говорить поздно, здешняя жизнь к уединенным молитвам не располагает, успевай только стрелять и от ответки уворачиваться. Так и живем.
– Сколько ты здесь уже?
– Да почитай года полтора где-то будет. Многие здесь в команде работают, я рейдеров имею в виду. Считается что безопаснее, когда народу много и огневой мощи достаточно. Да и «броня» у многих имеется с «крупняком», от серьезных тварей с ними легче отбиться, как многие думают. А я вот предпочитаю самостоятельно пропитание добывать. Шуму от одиночки меньше, соответственно и внимания лишнего он не привлекает. Крупный калибр и броня хороши против середнячков, а ежели нарвешься на продвинутых, то не поможет тебе ни то, ни другое. Лучше действовать скрытно и незаметно: жемчуга не добудешь, зато дольше проживешь, – такая у меня концепция.
– Я вычитал, что Стикс этот «дар» какой-то выделяет практически всем желающим.
– Всем, да не всем; у некоторых дар вообще никакой не проявляется, сколько гороха не съешь. Хотя отдельным личностям везет: такие «таланты» получают, что жить им становится гораздо веселее.
– А у тебя есть такой «талант»?
– Вообще-то о таких вещах у нас спрашивать не полагается – это вроде как верх бестактности, – но тебе скажу, раз ты мой крестник. Есть у меня «дар», как раз благодаря ему я и пошел в рейдеры-одиночки. Опасность я чувствую, и с какой стороны она меня поджидает. Подхожу, к примеру, к зданию какому и тут же чую, ждет меня там что неприятное или можно входить без опаски.
– Как же ты с таким «даром» с балкона навернулся?
– Говорил же, что не повезло: в квартиру зашел, а там внутри вся семья обратиться успела, их пять человек. Зажали – квартирка-то маленькая; самого шустрого завалил «клювом» (он в черепе так и остался), а сам на балкон. Эти в дверь ломятся за мной, хорошо хоть тупые и не сообразили по очереди лезть, застряли в дверях балконных. Я не стал их дожидаться и решил перебираться на соседний – там расстояние небольшое, только у меня рюкзак тяжелый и автомат в одной руке, через ограждение перелез, тянусь свободной рукой, а нога возьми и соскользни. Ну и полетел вниз, хряснулся так, аж дух вылетел, повезло хоть, что на рюкзак и не башкой вниз, а то крестить тебя было бы некому.
– Другой кто-нибудь нашелся.
– Это конечно, но я считаю, что тебе со мной повезло: здесь добрых и хороших людей не так много.
– А ты добрый и хороший?
– Относительно, конечно. Попал бы к мурам – разницу сразу бы почувствовал. Да и случай с тобой вышел уникальный. Это ж надо, чтобы «свежак» при первой встрече местного от смерти верной спасал, обычно происходит как раз наоборот.
– Честно говоря, я тебя спасать не собирался, мне только рюкзак нужен был, а в нем мужик какой-то запутался, времени стаскивать не было совсем – зомбаки на подходе, вот и пришлось вас обоих тащить. Тем более ты, как выяснилось, еще и живой был, а русские своих не бросают – ну, зомбакам на съедение, это уж точно.
– Они не зомби, просто на них паразит по другому действует, они такие же бывшие люди (ну, или звери), только тупые вначале, жрут все, что мясом пахнет. Я это ихнее увлечение не осуждаю, вхожу с пониманием в положение: им же энергия требуется, чтобы не сдохнуть и развиваться. Они просто кушать хотят и существуют на уровне примитивных инстинктов. Какие бы ни были, все равно все они божьи твари.
– Вряд ли божьи, этот персонаж где-то в прошлой жизни остался.
– Я так мыслю, что Стикс – это тоже типа живое существо или даже божественная сущность, а мы здесь живем как паразиты на его теле. Что-то типа блох на собаке, пока ползаем и не кусаем, псина терпит, а как только куснем, да не успеем вовремя свалить, она источник раздражения тут же резко выгрызает. Кластеры – это как бы ее клетки, а перезагрузки – обновление для этих клеток.
– Да ты, блин, философ; у тебя с «крышей» все в порядке?
– Если ты имеешь в виду все ли у меня нормально с головой, то за это можешь быть спокоен: ментат в стабе регулярно проверяет ее на профпригодность. Это просто гипотезы мои, размышления о сущности здешнего мира и его строении. Законы пространства-времени везде суть одинаковы и всему есть научное или, в крайнем случае, метафизическое объяснение.
– Это все очень интересно, но давай лучше о насущном хлебе подумаем. На твоих запасах мы долго не протянем, а наверху несколько тварей выход блокируют. Ты еще долго не встанешь?
– Вот заладил, я ж говорю – через пару дней приду в норму. Попадем в стаб – к лекарю придется сходить, пусть все поправит как надо, а до той поры и так сойдет.
– А «дар» этот у меня тоже теперь есть?
– Прыткий ты больно; дня не прошло, как ты здесь, а уже дар ему подавай. Может и есть, только всю правду про него тебе лишь ментат скажет, опять же, в стабе, а до него еще добраться нужно. Да и заплатить придется немало, а у тебя, я так думаю, с местной валютой пока что туго.
– Ты имеешь в виду эту хрень, что из зомбаков достают?
– Ее родимую, только не из простых тварей, что наверху торчат, у них ее нет, потому их пустышами и кличут, а из развитых, тех, что успели подальше продвинуться по эволюционной лестнице. Только это не для нас с тобой. С нашим вооружением можно только пустышей валить в целях самообороны, а продвинутые нас сожрут и не подавятся.
– И что нам делать?
– Я, например, добываю всякие полезные вещи, что в стабе цену имеют, и меняю на спораны и горох. Патроны, приборы разные, диски с записями фильмов, если свежие, то неплохо идут, ну и все такое-всякое. А с руберами пусть кто-нибудь другой воюет, у кого силенок поболе будет.
– Я смотрю дядя, ты по жизни от меня недалеко ушел, такой же бомжара-собиратель, только местного разлива.
– Обидеть норовишь? Но в чем-то ты прав, однако, определенное сходство присутствует. Живчика хлебнешь? Я, если что, еще сделаю, бутылка водки в запасе имеется, вот ведь, не разбилась при падении, везет мне последнее время, а это значит, что Улей мне благотворит.
– Дай лучше водки хлебнуть.
Жук опять пристально на меня взглянул, ничего при этом не сказав, но мысль в голове затаил какую-то свою, отложив выводы на потом.
– Хватит, оставь для живчика, и вообще – давай завязывай с бухлом вне стаба, а то ты долго здесь не протянешь. Смотри – этот кластер где-то дней через пять уйдет на перезагрузку, плюс-минус сутки, это значит, что через четыре дня нас здесь быть не должно. Два дня мне на отлежку, день – пошарить в округе на предмет ценных вещичек, день, чтобы уйти за границу кластера, до нее примерно километров десять, если по прямой, должны успеть. В городе сейчас опасных тварей быть не должно, все, что могли, уже сожрали, и делать им здесь больше нечего.
– А те, что над люком топчутся, не в счет?
– Эти вообще не проблема, если через два дня от голоду не свалятся или не уйдут на поиски другой еды, то ослабеют сильно, справимся легко. Так вот, развитых мы вряд ли встретим, так что уйдем спокойно. Хотя, в здешних местах ни в чем нельзя быть уверенным заранее, может произойти все что угодно, но шансы по моему опыту у нас неплохие. А теперь о неприятном: имею сильное желание облегчиться, а «утки» у тебя, скорее всего, в наличии не имеется, шевелиться мне пока что нельзя, давай думай, как выйти из положения.
Через двое суток «сидения», Жук, как и обещал, поднялся с лежанки и попробовал немного пройтись, болезненно при этом морщась. Видно было, что совсем еще не «огурчик», но, тем не менее, по земным меркам чудо выздоровления налицо.
– Немного переоценил я свои возможности, но двигаться потихоньку смогу, однако основную работу – я имею в виду физическую – придется тебе на себя взвалить, за мной – устное руководство.
– Нормально ты устроился! Ладно, я ж не в претензии, сюда дотащил и дальше донесу. С чего начнем «господин научный руководитель»?
– Эти, слышу, все еще там? Вот с них и начнем.
Следуя инструкциям наставника, Бомж взял автомат, дослал патрон и перевел на одиночный режим стрельбы. После первого же выстрела ствол непременно сместится в сторону: второй выстрел получится мимо дренажного отверстия в крышке люка; пуля, отскочив от толстого железа, может наделать нехороших дел внутри. Постучал стволом в крышку, привлекая шумом зомбаков, те отреагировали немедленно, но тут Бомж от неожиданности отпрянул в бок и присел, чуть не обделавшись, причем уже без «утки». Через отверстие, которое он приготовился использовать для стрельбы, прямо на него уставился белесый, почти без зрачка, глаз мертвяка. Урчание усилилось и исходило оно не только из одной его глотки.
– Стреляй быстрее, чего тянешь!
– Куда стрелять? Там зомбак на меня глазом смотрит.
– Вот в глаз и стреляй!
Пересилив отвращение, бомжу, по идее, не характерное, тот приложил ствол автомата к отверстию, постаравшись поточнее совместить их и не угодить в край, нажал на спуск. Бабахнуло так, что в замкнутом пространстве он почти оглох и не слышал, как тяжелое тело свалилось на крышку люка снаружи. Но когда в отверстие начала просачиваться вниз тягучая темная жидкость и капать ему на лицо, ощутить на нем эту мерзость слух не требовался. Отпрыгнул, лихорадочно стирая кровь зомбака с лица рукавом, его тут же вытошнило, еле успел отвернуть в угол и упасть на колени.
– Амбре здесь дальше испортить вряд ли получится, зато теперь имеется полный набор ароматных ингредиентов.
Слух, кажись, возвращается, и это не может не радовать, а то, как же иначе Бомж сможет в полной мере ощущать руководящую роль Жучары? Судя по объему вытекшей «технической» жидкости, стрельнул он удачно, сразив мертвяка наповал, вот только как теперь тело, которое там распласталось, с крышки сковырнуть? Попробовал приподнять, поднатужился, но куда там.
– Не суетись, нам скоро помогут.
– Ты чего, бредишь?
– Слушай лучше.
Действительно, слух уже практически пришел в норму, сверху было хорошо слышно характерное чавканье с редкими перерывами на урчание.
– Обычно твари себе подобных в качестве пищи не сильно уважают, это как для нас – подметку от старого ботинка жевать. Только вот, похоже, пустыши сильно изголодались за это время, им теперь все равно кого жрать: тебя или собрата своего. Скоро дожуют – и путь свободен. Только не стреляй снаружи в остальных – другие набегут, по-тихому придется их успокоить. Придумай сам как.
У одного из моих бывших «соседей по палате» имелись припрятанные обрезки арматуры. Он без них на промысел не выходил, брал с собой, как оружие для самообороны. Покопавшись рядом с местом его лежки, нащупал одну арматурину, прихватил с собой. Дождавшись, когда звуки чавканья снизили интенсивность до приемлемого уровня, решил, что пора. Автомат отдал лежебоке на случай своей неудачи и поспешного ретирования на исходную, только бы меня случайно не пристрелил. Крышка поддалась: приподнялась гораздо легче. Зашуршал обглоданный костяк, скатываясь в сторону, тут же из-за кромки люка нарисовалась страшная, вся в свежей крови, рожа мертвяка. Получив по соплям тяжелой арматуриной, зомбак немного поумерил наступательный пыл, дал мне пару секунд, чтобы выбраться наружу и тут же отпрыгнуть назад, уворачиваясь от второго претендента на мою тушку. Если бы они могли двигаться с такой же скоростью, как и я, то пришлось бы мне туго. Никаких особых собственных силенок я не имел и никакой спецподготовкой не обладал. Потому раздал каждому по роже арматурой, насколько смог сильно, и двигался, стараясь держать тех на расстоянии, быстро маневрируя. Надо рисковать, пора заканчивать сражение, боец из меня никакой, здоровье безвозвратно потеряно, долго мне в таком темпе не протянуть. Подпустил одного поближе и, перехватив арматуру наподобие копья, саданул тому в рожу, целясь в глаз. Промахнулся, попав в лоб, а тому хоть бы хны, боли вообще не чувствует. Пришлось отскочить и повторить. В этот раз получилось гораздо удачнее, конец ржавой арматурины глубоко вошел в глаз, зомбак тут же обмяк и повалился вперед ничком, я еле отпрыгнуть успел. Пока этот дергался в агонии, второй продолжил его дело – упорно наступал, стараясь добраться до желаемой пищи. Оружие мое осталось торчать в черепе первого зомбака, пришлось бегать кругами, стараясь зацепить глазом что-нибудь подходящее. Подхваченный с земли кусок кирпича и запущенный в оппонента лишь вскользь прошелся по краю его черепушки, особого вреда не причинив. Сил бегать уже почти не оставалось, пора заканчивать показательные выступления, пот с меня уже градом катит. Места-то знакомые, не один раз пройденные, давай думай быстрее. Забежал на мусорную площадку, там контейнеры на колесиках импортные, тварь за мной, схватил один контейнер за край из последних сил и покатил под уклон, быстро ускоряясь, прямо на зомбака. Вот же, тварь безмозглая, шагни в сторону – и все мои труды напрасны. Нет же, стоит, ждет и радуется, что мясо само ему в руки идет. Край контейнера с силой ударил зомбака (в прошлой жизни, наверное, красивой девчонкой был, хотя сейчас в это трудно поверить) в живот и придавил к противоположной бетонной стене мусорной площадки. Бывшая «леди» тянула ко мне руки со скрюченными, давно лишенными маникюра пальцами с начавшими уже отрастать когтями и злобно урчала не по-женски. Тяжелый контейнер пришпилил ее хорошо: выберется не скоро. Я постоял немного, восстанавливая силы и выравнивая дыхание, затем стал искать глазами подходящий для этого случая предмет. Обломок бетонного поребрика лежал неподалеку: как раз то, что доктор прописал. Схватил поудобнее, подошел сбоку и принялся методично обрабатывать начавшую уже терять былую прическу голову. На эту не слишком приятную процедуру ушли последние силы; когда бывший представитель рода человеческого, наконец, успокоился, обдав меня напоследок кровавыми брызгами из расколотой башки, я опустился прямо на асфальт и уселся там, прислонившись спиной к контейнеру.
– С боевым крещением тебя, крестничек, ну как ощущения?
– Погано.
– Ничего, привыкнешь. Все привыкают, кто ласты раньше времени не склеил. Ладно, двигать нам отсюда надо, пока следующие претенденты не набежали, здесь с этим не заржавеет.
К удивлению Бомжа Жук бодренько так приподнялся с лежака, подхватил свой автомат с рюкзаком и полез наверх.
– Так ты, сука, прикидывался болезным что ли? И на фига?
– Не бузи, все я правильно сделал. Путь у нас впереди долгий и опасный, мне совсем не нужно, чтобы в самый неожиданный момент ты скуксился и не смог вовремя зараженному башку пробить. Теперь сможешь: «вводный курс молодого бойца», считай, прошел и не должен вроде растеряться в трудную минуту. Давай по глоточку и в путь, тебе нормального или опять водки? Расстраиваешь ты меня.
– Тут магазин неподалеку, можно там пошарить и хавчика в дорогу прихватить, а то у нас голяк полный – почти все сожрали, пока сидели.
– Это можно.
– Продавщица там Таисья была, тетка добрая, нам часто просрочку отдавала, другие перепакуют и снова в продажу, а эта такими делами не занималась, … наверное… по крайней мере, перепадало нашему брату понемногу.
– С дверями там как? Можно залезть или ломать придется? Ломать – нашуметь можем, а нам лучше по-тихому все провернуть, с одним автоматом много не навоюешь.
– Не знаю, когда раньше подходили, там всегда открыто было.
Вдоль стеночки, стараясь не отсвечивать и не наступать на всякие гремящие и шуршащие предметы, перебегая от подъезда к подъезду, добрались до магазина. Магазин – одно название: так, небольшая торговая точка, переделанная из двухкомнатной квартиры первого этажа многоэтажки. Вроде тихо внутри, дверь заперта, на окнах решетки, Жук на меня поглядел укоризненно.
– Там за углом вторая дверь есть, для заноски товара, пошли, глянем.
Несколько железных, слегка проржавевших ступеней лесенки и дверь нараспашку, изнутри несет тухлятиной, продукты в неработающем давно холодильнике, похоже, испортились, так что не удивительно. Про продукты Бомж правильно подумал, дверцы холодильника лучше не трогать, тошнотворный запах тлена шел совсем не оттуда, а из-за прилавка, где на полу лежал обглоданный скелет с остатками плоти. Не помогла Таисье ее доброта, не в ходу здесь такие вещи, сожрали, как и многих других. Радует одно, что не оказалась она зараженной и не бродит теперь по округе в поисках кого бы схарчить.
– Ищи тушенку, консервы разные, только всякий там горошек и кукурузу не бери, хрен утащим, а толку от них мало. И сумки какие или пакеты попрочнее, рюкзак-то один. Тихо! Кажись, едет кто. Дверь закрой! На засов, быстрее!
Шум двигателя приближавшегося автомобиля был слышен все громче. Спрятались в углу за шкафом с охлажденными когда-то напитками, Жук направил ствол в сторону двери, затаились, авось пронесет и мимо проедут. Слышно было, как машина заехала в проулок и остановилась рядом с дверью, через которую они сами забрались внутрь.
– Слышь, Бомжара, ты ж говорил, что здесь открыто, а теперь получается, что заперто, это как?
– Да точно говорю, дверь открыта была, я внутрь не лазил, но щель видел, не заперто было.
– Это кто, по-твоему?
– Ничего для нас хорошего, это точно. Найдут – завалят, ну, или мы их, кто кого вперед, только так.
– А вдруг нормальные, а мы их кокнем не разобравшись?
– Лучше мы их сначала кокнем, а потом будем разбираться, чем они нас. Забудь прежние привычки, тут по-другому нельзя. Держи, пользоваться умеешь?
Видавший виды «макар», такой в ближнем бою сойдет, если еще стрелять сможет, по причине своего почтенного возраста. Магазин полный, пистолет с виду ухоженный, хоть и потертый.
– Водителя на себя возьмешь, он обычно по сторонам смотрит, караулит, чтобы кто не прискакал, и у тебя будет шанс подкрасться сзади незаметно. Стреляй сразу, не тормози, тот долго думать не будет, понял?
Со стороны двери послышался треск ломаемого дерева, ломиком действуют. Жук перебежал в самый дальний угол и присел за боковиной прилавка. Дверь скоро поддалась и широко распахнулась. В проеме потемнело от заслонившей свет фигуры. Человек в камуфляже с автоматом медленно прошел вперед, настороженно осматривая помещение, следом вошел… блин, это же Хорек, мой бывший сосед по теплопункту, тоже из бомжей, но с гораздо более длительным стажем. Гнусный тип, мне он никогда не нравился: скрысить что-нибудь или у собратьев спереть – это у него было запросто. Метелили его за такие вещи нещадно, но на путь исправления он, похоже, так и не встал. Пришельцы прошли вглубь и скрылись за стеллажами, Бомж тут же тихо проскользнул к открытой двери и выглянул за проем. Там стоял грузовичок типа «газелька» в меру потрепанный с крытым кузовом, только не тканевым тентом, а стальными листами, обмотанными колючей проволокой. И что самое для меня радостное – отсутствуют боковые зеркала заднего вида: их или сняли за ненадобностью, или сбили не по своей воле. Патрон в ствол я сразу же дослал, теперь только снял с предохранителя и с пяточки на носок, стараясь не топать в своих говноступах, начал красться к кабине. Правильно сказал Жучара: водила контролировал территорию перед собой, стараясь заранее заметить опасность с той стороны, и тылам особого внимания не уделял, там же свои. И, тем не менее, реакция у него оказалась не в пример моей, успел за автомат схватиться, что рядом на сидении лежал, и даже начал движение ствола в мою сторону, но все же не успел. Бабахнул выстрел, громко бабахнул; пуля пробила ему голову и выбила правое стекло кабины, осыпавшееся осколками. Из магазина тут же стрекотнула короткая автоматная очередь; надеюсь, Жук это стрелял, а не в него. Забирать у водилы его оружие времени не было; я бросился назад, громко топая, таиться больше не требовалось, – нашумели уже больше чем надо. Из дверей навстречу вылетел мой давний знакомец, подвывая на ходу. Думаю, не ожидал он постороннего увидеть с этой стороны и надеялся, что это водила спешит на помощь, а когда понял, было уже поздно: три выстрела. Все пули угодили в область груди, прицелиться не успевал, потому бил в корпус, в самую широкую часть туловища. Тот переломился в пояснице и плюхнулся на бок, забившись в агонии и не переставая выть. Пришлось прекратить шум, добавив ему пулю в голову. Опасности со стороны магазинной двери я не ждал, сразу сообразив, что если этот выбежал с ужасом на лице, значит, Жук третьего уже успокоил.
– Держи трофей и давай на улицу, смотри там в оба, нашумели блин, теперь твари быстро набегут, надо грузовик затарить, сколько успеем, сначала я потаскаю, потом сменишь.
Схватив автомат убитого, Бомж шустро побежал назад к грузовику, чтобы сменить прежнего водилу на наблюдательном посту. Осмотрев в бинокль Жука окрестности и не заметив пока что никакого подозрительного движения, он начал вытаскивать тело убиенного из кабины и оттирать сиденья от крови, которой немало натекло из простреленной башки. Жук пыхтел позади, таская ящики и забрасывая их в кузов. Справа обозначилось некое шевеление; навел бинокль, точно, плетутся в нашем направлении голубчики в количестве пяти экземпляров. Все, похоже, пустыши, особо продвинутых не видно. Тащатся медленно, минут десять у них есть. Сообщил Жуку; тот, смахивая обильный пот со лба, махнул рукой: «давай ты, я выдохся» и пошел в сторону кабины. Не надеясь на добропорядочность напарника, Бомж первым делом вытащил из подсобки ящик с водкой и осторожно положил в кузов. Крестному для баловства, а ему – жизненная необходимость. Оставшееся время таскал все, что под руку попадалось, времени выбирать, совсем уже не было. С улицы послышалась стрельба – пора уходить. Жук выжидал до последнего, если открыл огонь, значит, совсем приперло. Захлопнул задний борт, зацепив ладонь «колючкой» и расцарапав до крови, метнулся к кабине. Жук уже был внутри и завел двигатель, благо, водила по доброте душевной им ключи оставил прямо в замке. Груженый грузовичок разгонялся с трудом. Жук первую пятерку пустышей благополучно уложил, но пожаловали новые, и среди них кто-то заметно выделялся из общей серой массы. И когда только успел рожу нажрать? Может пришлый, из предыдущей партии?
– Бегун там, тварь не слишком опасная, но оставлять без внимания нельзя, ты стрелять умеешь?
– В армии стрелял когда-то, на троечку.
– Руль хватай, стрелок.
Меняться местами на ходу – верный способ перевернуть машину или врезаться во что-нибудь. Пришлось тормозить, что тут же положительно отразилось на настроении преследователей. Жук выскочил из кабины и, пока Бомж пересаживался и примерялся к управлению, успел расстрелять полрожка, притормозив немного шустрого бегуна. Толпа успела опасно приблизиться и почти завершила окружение неподвижной «газельки». Жук обежал кабину и запрыгнул внутрь.
– Гони!
– Куда! Эти всю дорогу заняли.
– Гони вперед, сука, не тормози!
Уже ни на что не надеясь, Бомж вдавил акселератор в пол, молясь, чтобы двигатель не заглох от чрезмерной нагрузки. Машина «рванула» с места, как бешеная улитка. По-другому не скажешь. Маломощный двигатель с огромным трудом раскручивал обороты, пытаясь разогнать перегруженную машину. Кузов завален ящиками с добычей, да и обвес из стальных листов добавил весовой нагрузки прилично, так что пришлось движку «газельки» усердно попыхтеть. Места для разгона маловато: толпа зараженных слишком близко подобралась, успели набрать только километров сорок-пятьдесят в час до того, как врезались в плотную толпу пустышей. А вот здесь вес машины сыграл им на руку: зомбаки отлетали в стороны и падали под колеса, автомобиль с ревом пробивался через толпу и это ему вскоре удалось. Большую роль сыграло то, что Жук перед контактом причесал стоявших впереди остатками боезапаса магазина и, захлопнув дверь, лишь сдавленно матюкался, наблюдая через лобовое стекло за опасным прорывом. Выскочили! Оставив за собой след из раздавленных тел и медленно выползавших из обоих кюветов разочарованных зомбаков, «помчались» вперед, на выезд из города. Впрочем, надежда вскоре пожрать покинула не всех тварей. Старший по званию, успевший дослужиться до бегуна, скакал за ними следом. Пара автоматных пуль, попавших в него, лишь немного притормозили тварь, но не заставили отказаться от желанной добычи. Жук сменил магазин.
– Отъедем подальше от основной толпы, пусть пока побегает, там и успокоим, у меня споранов на минимуме, надо его выпотрошить и пополнить запасы.
Почти уже окраина городка, я в этой стороне редко бывал, а последний год и подавно: местность незнакомая, дорог не знаю, остановился.
– Ты чего?
– Не знаю куда ехать, тут три дороги – и все незнакомые.
– Неудивительно, это граница кластера. Ладно, сиди, я сейчас.
Жук выбрался из кабины и залез на крышу фургона, осторожно ступая между нитями «колючки». Послышались звуки автоматных выстрелов, потом еще.
– Вылазь, пошли, продолжим практическое обучение. Урок третий – потрошение спорового мешка. Процедура на первый взгляд неприятная, но очень для нас полезная. Давай, давай, не стесняйся, режь по швам, там слабое место; вообще-то у зараженных – это самая уязвимая часть тела, если попасть сюда удачно, можно из автомата даже элитного завалить. Правда, я про такие случаи не слышал, но в теории – можно. Что там? Всего два спорана и больше ничего? Ладно, с паршивой овцы хоть столько – и то хорошо. Поехали.
Отъехали от границы города километров десять, когда Жук приказал сворачивать с дороги. Справа лесок нарисовался. Дороги туда не было, даже грунтовки, но видно было, что изредка сюда заезжали на автотранспорте – виднелась еле заметная колея, заросшая травой и молодым кустарником. Заехали в кусты и медленно покатили, куда Жук показывал; ветки хлестали по машине, подвеска скрипела, раскачиваясь на колдобинах. Плелись таким макаром примерно с километр.
– Все тормози, приехали. Вот мы и дома.
– Что-то я поблизости никакого дома не наблюдаю.
– Вот и отлично, что не видишь, для того и сделано. Вылазь, дальше я сам.
Жук потихоньку, на тормозах, спустил машину вниз по склону, приминая колесами траву, и, немного не доехав до противоположной стены оврага, остановился. Вышел из кабины и, просунув руку в заросли кустарника, потянул на себя с усилием.
– Чего стоишь, помогай давай, не все мне одному корячиться.
Раздвигая свисавшие вниз ветки кустарника, плотно заросшего склон оврага, распахнули створку огромной металлической двери, занавешенной зеленой маскировочной сеткой. Потом вторую такую же. Открылся зев ангара, устроенного в стене оврага и уходящего далеко в глубину и темноту.
– Вот оно – мое убежище. Со светом только внутри не очень, свечки или керосинки палить сам понимаешь, чревато, запах от них далеко распространяется, а такой запах – это как приглашение на обед для тварей. Пока ворота открыты, днем нормально видно, глаза быстро привыкнут, а как стемнеет – спать надо ложиться, освещение будет без надобности, а на крайний случай можно лампу запитать от автомобильного аккумулятора. И вот еще что: ты сам без меня по окрестностям не шарься, там у меня вокруг сюрпризы приготовлены для непрошеных гостей. Сейчас машину загоню внутрь, будем отдыхать пару дней, потом в стаб двинем, добычу продадим, и к знахарю нам обоим нужно попасть, а те без оплаты не работают.
– Зачем? Ты вроде оклемался, а я вообще нормально себя чувствую, гораздо лучше, чем раньше.
– То, что оклемался, это ты правильно заметил, да только для здешней жизни этого маловато будет; нам обоим требуется полностью организм восстановить, а такое только знахарю под силу. Я имею в виду восстановить за относительно короткий срок. Можно, конечно и бесплатно то же самое получить – поваляться например, здесь, в убежище моем, пару месяцев и все само восстановится, только в Стиксе богадельни, к сожалению, отсутствуют и бесплатного хавчика не бывает. Да и запасы живчика требуется пополнять постоянно, а для этого спораны нужны. Их или самому добывать, или покупать нужно в стабе. В общем, дешевле знахарю заплатить, чтобы он тебя за час на ноги поставил, чем самостоятельно восстанавливаться. По крайней мере, в нашем случае. А тебе как новичку, вообще необходимо к знахарю как можно быстрее показаться, он тебе подскажет, что с твоим организмом сейчас происходит и что дальше будет, чтобы поздно не оказалось. А то, что с тобой что-то не так, я это сразу заметил, только в толк не могу понять, что именно.
– И что же со мной не так?
– Самое странное, что ты живчик не потребляешь с самого пришествия, при этом тебя совсем не колбасит, а должно. Я такую хрень в первый раз вижу. По идее, ты без регулярного приема живчика давно ласты должен был склеить или трясло бы тебя не по-детски, а ты смотрю совсем бодрый и вместо живчика водку хлещешь. Неправильно это, потому и беспокоит меня сильно, так что знахарю тебе показаться надо обязательно и побыстрее. Ты, судя по всему, иммунный, никаких признаков перерождения в тварь зараженную я не заметил, но иммунный должен живчик принимать, иначе долго не протянет – это закон, а ты, зараза, не пьешь и не дохнешь – парадокс, который я объяснить не могу. Короче, отдыхаем, собираем товар и в стаб: там разберутся с твоими чудесами, если не знахарь, то ментат обязательно.
– Это который мысли читает?
– Не знаю точно, чего он там читает, но на чистую воду выведет непременно, если ты, конечно, не более сильный ментат, чем он.