Сквозь холодное стекло окна, возле которого она стояла в задумчивости, внезапно увидела его. Мгновенно спала пелена мечтательности, и взгляд цепко выхватил знакомый силуэт из людской толпы, туда-сюда сновавшей по улице. Он быстро и уверенно направлялся к машине. Подошёл, почему-то оглянулся и сел в иномарку. Прошло ещё минут пять, пока машина тронулась: сначала медленно, а затем, минуя перекрёсток, казалось, помчалась что есть силы. И звук скорости как будто напомнил, что ещё жива их общая тайная любовь, которая когда-то их объединяла, и которая никуда не ушла, не исчезла, а по-прежнему поднимается из глубин истосковавшейся души. Но она отдавала себе отчёт в том, что они уже никогда не будут вместе, и что это всё в прошлом. Каждый за эту любовь заплатил сполна и очень жестоко… След его словно исчез в облаке дыма.
Женщина принялась строчить новый рассказ – свою или чужую историю любви. Кто теперь разберёт, чья это любовь. Так всё перепуталось. Ей показалось, что и не её это вовсе была любовь, а чья-то, о которой она услышала. Кто-то однажды приоткрыл завесу своей интимной сокровенной судьбы, поделился чувствами и впечатлениями о том, что взволновало, да и теперь не отпускает, время от времени напоминая о себе…
…Золотые полоски лунного света просачивались через полуоткрытые жалюзи и падали на обнажённое тело. Женщина спала тихо и беззаботно. Был жаркий и душный май. Простынь соскользнула вниз и белым пятном светилась на полу, будто преданный пудель. Он не сомкнул глаз, смотрел на её беззащитную хрупкую фигуру, и сердце трепетало, как эти лунные лучи, играющие на её теле…
До рассвета оставалось совсем чуть-чуть, и он понимал, что с этой зарёй уйдёт навсегда, он должен сделать такой выбор, хотя это и казалось чудовищным.
Любовь к женщине ворвалась в его сердце нежданно-негаданно, случайно. Ворвалась и не отпускала целый год, да и сейчас не отпускает. И чем дальше они продолжали тайком встречаться, тем ещё крепче и проникновеннее становились их отношения, а ночи почти бессонными. Он почувствовал то, что называется взаимной любовью, которая не подвластна воли человека, развивается по своим вселенским правилам, которым противостоять невозможно. Это тот случай, когда неугомонно бьющееся сердце чувствует только ритм пульса любимой. И только её порыв желаний или зов слышишь за пределами любых расстояний. И всегда оказываешься в том месте и в то время, где и она. И эта невидимая нить не отпускает. И не отпустит до тех пор, пока ты окончательно её не оборвёшь…
Брызнул рассвет. Он ещё раз взглянул на неё, спящую, поцеловал в горячее плечо, запечатлев на губах запах любимой женщины, и вышел. Гулко в предрассветной тиши щёлкнул замок в двери. Мужчина бросил ключи в почтовый ящик, и ускорил шаг.
Она проснулась от железного лязганья замка, который больно полоснул по сердцу. Но на этот раз женщина не стала его догонять, а собрав в кулак все силы, только вскрикнула раненой птицей и, заглушив крик, уткнулась в подушку. А затем подскочила к окну. Он шёл быстро, не оглядываясь, а затем побежал… Она смотрела сквозь прозрачное окно, задышавшее холодом одиночества до тех пор, пока он не скрылся за поворотом.
Небо окрасилось в алый цвет зари…
Мужчина бежал, объятый странными чувствами. Он бежал не от неё, он летел сломя голову сам от себя. Он запутался в клубке своих страстей и желаний. Эта любовь принесла новые ощущения мира, наполнила яркими красками его взаимоотношения с окружающей действительностью. Ему казалось, что он уже по-другому смотрел на закат и рассвет, отчетливее различал голоса птиц, даже научился слышать шёпот ветра, стал замечать, как долго и легко кружится яблоневый цвет перед тем, как упасть. И от каждого открытия и прозрения сердце наполнялось необъяснимой радостью и счастьем, которые он раньше не испытывал. Но это всё он должен вырвать с корнем из сердца, чтобы впустить другое счастье, – счастье отцовства. У него должен родиться сын. И он бежал теперь к нему, к своему новому будущему, к своей терпеливой жене…
В ту последнюю ночь любви она хотела ему сообщить на рассвете, что беременна, что под её сердцем бьётся новой жизнью плод их тайной любви. Но неожиданно заснула. И он тогда ушёл, так и не узнав этой новости. Он бросил её, ничего не сказав, ушёл, бежал…
Она ещё какое-то время надеялась, что он хотя бы даст какой-нибудь шанс сделать правильный выбор, даст ей хоть какую-нибудь надежду на то, что новой жизни быть, что она имеет право на жизнь. И что любовь невозможно бросить, невозможно перечеркнуть чувства. А самое главное нельзя предать любовь.
Она ждала, что он объявиться, и поможет и поддержит новую, хрупкую, зародившуюся жизнь…
У неё было всё, даже видения. Её измученная ожиданием душа и плоть забывались в эротическом сне, уносящем через расстояния и время к нему. Они снова были вместе – она это точно помнит по тому, как горели губы, грудь и плечи от его прикосновений… Они были вместе, одним целым пусть на миг, на мгновение… Но это были только сновидения и её возбуждённое воображение.
Он не пришёл…
Спустя три часа, долгих и мучительных, как вечность, она, белая, словно полотно спустилась по ступенькам женской поликлиники. Мир окрасился в серые тона. Женщина двигалась со стеклянными глазами, никого и ничего не замечая. Она ощутила, что половина её умерла навсегда, пройдя через боль потери, предательства, которые сковали тело, всю сущность. Таким кощунственным способом она разрубила связь с ним навсегда, бесповоротно, безвозвратно. Растерзав плоть и душу, она сошла с его дороги, не проронив ни слова, не позвав на помощь. Тихо ушла из его жизни. И он никогда не узнает, какой ценой. В этом страшно даже признаться самой себе. Он никогда уже не узнает о том, что он мог бы стать отцом. Такова плата за любовь, которую невозможно предать.
Бежать…
Она уехала из города через неделю после случившегося, окунувшись в водоворот столичной жизни и уйдя с головой в научную деятельность. Она потеряла вкус к окружающему миру, и только её юридические трактаты отличались наполненной энергетикой, смелостью мысли и необыкновенным вдохновением, которые исчезли из её будничной жизни.
Так прошло восемь лет.
Вернувшись, женщина узнала от знакомой, что он так и не стал отцом. Его жена потеряла ребёнка при родах при невыясненных обстоятельствах и причинах.
Сердце оборвалось… Свернула на малолюдную улицу, еле сдерживая волну, которая давила изнутри, но горючие слёзы покатились по щекам крупными горошинами. Она их смахивала, а они непослушно продолжали выкатываться. Женщина надела солнцезащитные очки и стала хватать воздух ртом. Показалось, что она задыхается от боли, которая раздирала сердце беспощадными когтями памяти.
Забыть…
Она увидела его сквозь стекло окна. Но уже для них это окно будет оставаться всегда холодным, и всегда будет разделять их – это окно, вставшее между двух судеб, двух миров, разорванных и разъединённых памятью боли и невосполнимой потери…
По чьей только воле?
…По узкой тёмной улочке, через спящие дворы, знакомой и надёжной дорогой она со всех ног бежала к своему дому, сжимая что-то в кулаке. Упёршись грудью в резко пахнущий куст жасмина, остановилась, чтоб перевести дух. Облегчённо вздохнула, заметив невдалеке черепичную крышу, и двинулась дальше уже не спеша, лёгкой поступью, зигзагами огородов, как волчица, которая по ночи возвращается с добычей.
Нет, на такие авантюры она больше не подпишется. Рискованное дело. А у неё ребёнок растёт, а что если с ней что-то случится? В таких переделках всякое может быть. Нет, с этими делами покончено.
Она так убеждала себя каждый раз после очередной передряги, но потом снова давал о себе знать недостаток в деньгах, которых никогда и ни на что не хватало. А ей нужно было оплачивать учёбу в институте, где она училась заочно, да и сын не должен быть обделён ни новой игрушкой, ни свежими фруктами. В придачу ему, как будущему мужчине и кусок стоящего мяса не помешает…
Что она только ни делала и чем только ни занималась в маленьком провинциальном городке. Хваталась за всякую работу, но обычно это было временное трудоустройство на период отпусков основных работников. Доставляла телеграммы, поработала в качестве делопроизводителя в разорившейся конторе, даже корреспондентом в одной маленькой газетёнке. Но львиную долю дохода приносила торговля сигаретами по утрам и вечерам. Это было опасное занятие – на неё и других нелегалов – незаконных предпринимателей не раз организовывались облавы налоговиков, которые зуб на них точили давно, и можно было попасть на большие штрафы.
Всё труднее и труднее стало зарабатывать деньги. Она добывала их разными способами, как одинокая волчица, которой всеми правдами и неправдами необходимо было прокормить детёныша и самой выжить.
Крутанув жизненную рулетку, она не раз пускалась во все тяжкие с огромными баулами на торги через польскую границу и в тёмные мероприятия с контрабандистами через украинскую, перевозя спирт и сигареты. В те далёкие девяностые годы так делала большая часть населения городка, чтобы свести концы с концами, потому что на ладан дышали все промышленные предприятия, шли повальные сокращения, и безработица стала обычным явлением. Но она не желала быть нищей, у неё были свои планы и мечты, которые она всеми силами старалась воплотить в реальность…
Авантюрные приключения начинались, как правило, спонтанно, а выкручивалась она из них по воле случая, но скорее всего удачи. Да, именно удача везде сопутствовала молодой женщине и не раз помогала выходить из воды сухой.
Так произошло и в этот раз.
Как-то летним днём прогуливаясь с сынишкой после обеда, Марина встретила знакомую: с ней в детстве лазили в соседний двор за вишнями, потому что в своём росли только яблони и груши. У Лили было трое детей – мал мала меньше, которых бросил отец, уйдя к зажиточной бездетной женщине, старше его на пятнадцать лет. Знакомая работала барменшей в одном из увеселительных заведений города, тем и содержала свою большую семью.
Посудачили. Пожаловались на жизнь, и хотели было уже разойтись, как Лиля предложила:
– Заходи ко мне в бар. Часто залётные богатенькие мужики просаживают большие деньги на кого ни попадя. А ты эффектная барышня. Можно заодно прихватить с собой пакетик с колбаской и конфетками для ребятёнка.
– Спасибо за приглашение, надо будет зайти, проведать, – обнадёживающе сказала Марина, и в глазах её пробежал огонь предстоящей охоты.
– Так сегодня заходи, чего там тянуть, – настаивала Лиля, почувствовав, что девушка такая же экстрималка, как она сама.
– Может, ты и права, после десяти, когда малыш крепко заснёт, но на часа два, не больше, – согласилась приятельница.
– Достаточно, – со знанием дела произнесла барменша.
…Малыш сладко спал. Двадцатилетняя мамаша, окинув глазом свой гардероб, предпочла надеть удобную одежду для такого случая, где неизвестно, чем всё может обернуться. Непредсказуемость прибавила адреналина в крови. Натянув облегающие джинсы и белую майку с открытой спиной, призадумалась в выборе обуви, и вытянула из шкафа туфли на невысоком устойчивом каблуке.
Любительница увесистой бижутерии, сегодня отказалась от неё, оставив только огромный стальной браслет. Длинные волосы светло пепельного цвета собрала в хвост на затылке. В таком виде она походила на юную девушку, с широко открытыми глазами с оттенком болотистых мест, где родилась, что ещё больше вводило в заблуждение по поводу её возраста, характера и жизненного опыта.
…«Ну что, повеселимся, мужчинки», – с озорством подумала она, открывая дверь ночного клуба. Увидев приятельницу, Лиля засияла и помахала рукой.
Марина села возле барной стойки, и та сразу спросила:
– Что-нибудь будешь?
– Если только стакан холодной «фанты», душно здесь, – ответила гостья.
Барменша поставила стакан шипучего напитка на стойку и, наклонившись, заговорчески прошептала:
– Обрати внимание на столик, там, в самом дальнем углу, справа. Москвичи гуляют… Бизнес какой-то мутят у нас…
Марина пристально посмотрела в зеркала витрин прямо перед собой и заметила:
– Они в придачу ко всему симпатичные и не старые.
– Где-то под тридцатник, – уточнила Лиля.
Долго не пришлось ждать. Один из залётных богатеев обратил внимание на стройную девицу в белой майке с загорелой спиной и длинным пышным хвостом, появившуюся в заведении и, подвинувшись к соседу, прошептал:
– Аппетитная малышка.
– Да. И барменша ничего. Видно, подруги. Может, подкатим? – отреагировал тот на выбор подельника.
У Лили забегали глаза, и она выдала:
– К нам идут…
– Отлично! – воскликнула Марина.
Подойдя к девушке, молодые мужчины сели по обе стороны от неё.
– Давайте знакомиться.
– А разве в именах дело, – решила повыкаблучиваться барышня.
– Нет. Но так проще общаться, – сказал один, слегка растерявшись от такого неожиданного ответа.
– Но пока не видно предмета разговора, – продолжила она в том же духе.
– Понял… Бутылку шампанского, чёрный шоколад и разных фруктов на тарелочку, – дал указание москвич барменше. А та уже не скрывала счастливую улыбку на все тридцать два зуба.
– Теперь нормально? – глядя прямо в её глубокие глаза, спросил всё тот же москвич, который решил за ней приударить, потому что другой уже шутил с барменшей, а та, заливаясь звонким смехом на всё заведение, забыла о посетителях, которые начали возмущаться.
Сделав глоток, девушка поставила обратно бокал на стойку и томно произнесла:
– Марина.
– Рома, а приятеля – Денис. Приятно познакомиться.
– И мне… Вернее нам тоже, – потеплее отреагировала девушка.
Лиля, обслужив клиентов, снова подошла к новоиспечённой компании. Молодые люди увлечённо беседовали друг с другом, но она прервала разговор, вставив свои три копейки:
– Через десять минут у меня заканчивается смена, может, ко мне в гости махнём?
Марина оторопела, это в её планы точно не входило. Мужчины интересные и не жадные, но крутить с ними шашни она не собиралась. И вообще она пришла только в разведку, но никак не за лямуром. После того, как её гражданский супруг женился на носатой и толстозадой девахе, которую выбрали ему родители, и оставил Марину одну с новорождённым на руках, она с мужчинами не хотела иметь ничего общего. Затаила на них злобу. В то же время понимала, что виноват только один он, кто продался, переступив через любовь. Эта ещё незажившая рана напоминала о себе именно в такие минуты, когда был намёк на интимную близость. Тогда она становилась дикой и хитрой и начинала играть в свою игру, затягивая в неё других, и её уже было не остановить.
Лиля напаковала сумки продуктами, напитками и вызвала такси. Марина, глядя на неё, продолжала сидеть. Рома, почувствовав что-то неладное, обратился к ней:
– Ты не хочешь ехать?
– Там мало места, – наугад ответила девушка.
– Давай тогда в гостинице?
– Не в каждую гостиницу пропускают.
– Тогда в какую?
– Есть у нас одна частная… Дорогая, – продолжала интриговать она столичного парня.
– Сколько?
– Стольник … И столько же мне, – не задумываясь, прошептала Марина.
– Согласен, – не смутившись нисколько озвученной суммы, сказал воздыхатель.
– Давай деньги, – решительно продолжала она.
Он незаметно передал ей деньги – две стодолларовые купюры. Она сжала их в кулаке и сказала:
– Едешь с ними вместе, а потом я за тобой заеду.
Марина подошла к Лиле, сообщила о своём плане и, отдав купюру, исчезла за дверью бара.
Сначала Рома ничего не понял – с ними осталась барменша. Но просидев у Лили на квартире больше часа, начинал догадываться, что девица его опрокинула. Но что он мог предъявить другой, которая уединилась с приятелем в спальне, оставив его одного на кухне? Пришлось включить музыку погромче, чтобы заглушить оттуда доносящиеся вожделенные стоны, начинающие его раздражать. А он поверил, этой юной провинциалке, которая затянула его в омут своих зелёных глаз, искрящихся добротой, и одурманила лучезарной улыбкой чувствительных губ… «Запросто сам отдал первой встречной деньги, и немалые… Да кому об этом скажешь? Стыдно признаться… Остаётся только запить водой…» – рассуждал, склонив голову над столом, разочарованный столичный мачо, сам прожжённый и опытный в любовных делах…
…Поцеловав беззаботно спящего малыша, она разжала кулак – на ладони лежала скомканная стодолларовая купюра. С ухмылкой распрямив её, засунула между страниц любимого томика стихов Марины Цветаевой, и шмыгнула под одеяло.
…Завтра наступит новый рассвет с новой фортуной.
Живо набросив кожаный плащ и надев кепку, она выскочила в ночь. Моросил осенний дождь, но это её не смутило и не остановило, она, ускорив шаг, полетела сквозь сгущающийся туман по безлюдному городу к назначенному месту, туда, где он ждал.
Увидев её, он замигал фарами машины из тьмы ночи. Она, открыв дверцу, быстро села на переднее сиденье и стряхнула остатки дождя с кепки, длинные волосы рассыпались по плечам. Он улыбнулся ночной гостье и подметил:
– Снова в дождливую полночь с тобой в машине, как когда-то украдкой.
– Да, – произнесла она, и знакомое волнение охватило сердце.
– Поедем на наше старое место? – предложил он.
– Поехали, – не задумываясь, согласилась она.
«Ситроен» бесшумно тронулся с места и помчался сквозь туман, оставляя позади город, объятый холодным дождём.
Через полчаса иномарка свернула с трассы на узкую развилку и медленно пробиралась через чащу леса. Наконец, перед глазами появилось маленькое, спрятанное за мохнатыми елями и высокими соснами озерцо. Машина остановилась, женщина и мужчина вышли из неё, почувствовав под ногами песок. Дождь стих, над тёмной гладью водоёма лениво двигались огромные клубы тумана. Тусклым жёлтым глазом выглядывала любопытная луна.
– Всё та же беседка, – воскликнул он, вынимая из бардачка пакет.
– Здесь, как и прежде витает дух романтизма, – радостно сказала она, направляясь с ним к резной беседке, от души созданной местным неизвестным умельцем.
Расположившись на деревянных лавках, он стал доставать из пакета продукты и напитки, она помогала раскладывать колбасу, хлеб, овощи, копчености в пластиковые тарелки…
Мужчина открыл сначала бутылку белого вина «Мускат», а затем коньяка «Белый аист». И не спрашивая, налил вино в один стакан, коньяк – в другой.
– За встречу! За первую незабываемую любовь! – вдохновлёно произнёс он, подняв гранёный стакан с коньяком.
– За любовь! – весело и громко крикнула она, и эхом зазвенели её проникновенные слова над озером.
Выпили. Стали закусывать. Мужчина не знал, как начать разговор, как спросить о том, как она жила эти семь лет, которые они не виделись, но только посмотрел на неё с прежней теплотой, так как почувствовал, что для него всегда будет желанной его первая любовь.
Женщина тоже молчала, глядя на удивительную чарующую природу уходящей осени этого уникального живописного уголка полесской земли, и о чём-то думала, а может быть, что-то вспоминала, и сердце её учащенно билось в груди только от того, что он был с ней рядом.
– Между первой и второй промежуток небольшой… – под скороговорку он снова наполнил стаканы.
– Так ты решил окончательно уехать? – неожиданно с грустью в голосе спросила она.
Ему не хотелось на эту тему говорить, потому что сразу портилось приподнятое настроение, но он понимал, что эту тему обойти сегодня не получиться и, набравшись мужества, ответил:
– Да, уезжаю. Даже не знаю, смогу ли я когда-нибудь ещё побывать в этих местах.
– Вот и ты уезжаешь. Совсем не осталось старых друзей.
– У меня другого выхода нет. Я еду к семье, и всё решено уже давно. Этот выбор мне нелегко дался, обрывать корни всегда больно, – признался он.
Они молча выпили по второй. Мужчина сходил к машине и вернулся с плеером, чтобы как-то разрядить обстановку и привнести в неё радостные нотки. Совсем грустно стало, а он не на это рассчитывал.
Понеслась знакомая старая мелодия в ночь, закружилась вместе с туманом над озером, а потом в нём и потонула… Мужчина и женщина слились в одно целое на заднем сидении машины, паря в осенней ночи одним существом до рассвета в порыве чувств их всепоглощающей любви. Обострённое ощущение разлуки вносило ещё большую страстность в их отношения. Противоречивость жизни, в которой обстоятельства стали сильнее чувств, придавало трагизм ситуации… Уставшие, забылись в глубоком сне…
Открыв глаза, она увидела ослепительные лучи восходящего солнца, которые прорезав небесную синь, играли на зеркальной глади озера, и его, встречающего новый рассвет, может быть, для него последнего в этих диких болотистых местах, и ни с чем по своей красоте не сравнимого. Он смотрел на рассвет и не мог насмотреться, пытаясь его запомнить и забрать с собой эту память о нём и сохранить в далёких и пока для него чуждых краях, где он теперь будет жить.
Она тихо подошла, её сердце сжалось от тоски предстоящей неминуемой разлуки. Его глаза светились от какого-то вселенского счастья, и глубоко в них была спрятана тайная грусть о первой любви, которую он тоже забрал с собой…
Больше они не встретились.
Старожилы говорят, что в этих местах на протяжении двадцати лет с наступлением сумерек появлялся одинокий женский силуэт каждый год в один из дней уходящей осени, когда моросил дождь и туман клубился над озером. Но однажды эта женщина появилась с юношей. Они долго бродили по берегу озера, а затем сев в машину, разорвали гулом мощного мотора дождливую туманную осеннюю ночь и исчезли.
С тех пор её никто никогда не видел.
Сердце ожило. Затянулись, зарубцевались раны. И сердце снова кинулось навстречу любви, наивно полагая, что на этот раз всё будет по настоящему – открыто, проникновенно, взаимно, а значит, навсегда. Потому что любовь не просто пришла, она нагрянула всей мощью состоявшихся, сбывшихся чувств, желаний, иллюзий и фантазий… Она снова попыталась испытать на прочность судьбу.
… К концу вечеринки большинство забыло, чей день рождения сегодня замачивали в ресторане. Все были навеселе, но не всем было это интересно. Она с ним и познакомилась на этом пёстром празднике, куда её пригласила приятельница, работавшая в рекламном агентстве. Здесь собрались в основном люди не от мира сего со своими странными творческими наклонностями, и не только творческими, мало кому понятными и доступными только их же узкому кругу. Он и она оказались тут случайно и не принадлежали к творческому бомонду, а занимались, как они считали, настоящим серьёзным делом во благо развития общества. На мероприятие и присутствующих, развлекавшихся до умопомрачения, они смотрели, как на чудо. И не удивительно, что нашли друг друга, они здесь были чужие. Но им тоже было всё чуждо здесь – эти люди с их непонятным складом ума, туманными заоблачными мыслями и идеями, далёкими от реального мира, их искусственные ужимки, наигранная бравада, лесть, поведение за гранью…
Мужчина и женщина решили сбежать с фальшивого праздника.
У входа в ресторан стояло мокрое от недавно промчавшегося летнего тёплого дождя такси. Он пригласил женщину сесть в мотор. Она без слов расположилась на заднем сидении и расправила платье, прикрыв колени. Он сел рядом и скомандовал таксисту:
– «Инфинити»!
И, обратившись к спутнице, еле слышно произнёс:
– Выпьем по бокалу игривого напитка. Я надеюсь, что ты – за.
– Ты и без меня всё решил, – улыбнувшись, согласилась женщина.
– Не поздно… Да и хочется привнести в этот вечер что-то ещё… – мужчина не закончил мысль потому, что в этот момент водитель мастерски припарковался возле недавно открывшегося элитного бара, где трудно было найти свободное место.
– Понаставят дорогих иномарок, не протолкнуться, а говорят, что бедный народ. Пятьдесят граммов самого дешёвого коньяка здесь стоит десять долларов, а вход – двадцать, – негодовал таксист.
Пройдя охранников, внимательно осмотревших входящих посетителей, парочка вошла в зал. Действительно бар был на уровне. Современный дизайн зала, несмотря на достаточно большое помещение, казался уютным. Музыка приподнимала дух. Профессионально работал столичный ди-джей. Мужчина и женщина утонули в мягких и широких кожаных диванах с высокими спинками. Халдей мгновенно принёс меню и настороженно ожидал. Мужчина, долго не думая, чтобы не задерживать официанта и чтобы тот не стоял над душой, сделал заказ. Тот живо растворился в полумраке зала.
На самом деле не хотелось ни о чём говорить и даже думать, просто плыть в русле этой возбуждающей музыки, нахлынувших откуда ни возьмись чувств и наслаждаться близостью рядом сидящего сильного и интересного мужчины, к слову сказать, не жадного, не бедного и не лишённого чувства юмора. Что ещё нужно одинокой, недавно разведённой молодой и привлекательной женщине?!
Женщина была вызывающе одета. На ней – платье красного цвета, облегающее стройную фигуру, широкий серебряный браслет на запястье и огромные серьги. Пышный хвост белокурых волос доставал до пояса. Рядом крепкого телосложения мужчина с волевым взглядом в английском костюме, из-под рукава которого выглядывали золотые часы. Пара была красивая: женщина под стать мужчине, а он под стать ей. Редкий гармоничный союз в наше время, пусть даже и на один случайный вечер, соединивший их.
Она после пару бокалов шампанского и он после нескольких стопок водки затеяли задушевную беседу. Они так увлеклись друг другом, что и не замечали, что происходило вокруг. Хотя рядом крутились полуголые стриптизёрши, кто-то пытался с ними заговорить, но безуспешно, этой парочке не было дела ни до кого и ни до чего. Они словно тут были только вдвоём. Мужчина приблизился к женщине так близко, что она почувствовала его учащённое дыхание, и, не дав опомниться, горячо поцеловал в губы и так же неожиданно отпрянул. Затмение на несколько минут… Она, справившись с эмоциями, живо подняла бокал шампанского и отпила глоток, искоса глядя на него. Он в это время попытался закурить.
– Ты фильтр подкуриваешь, – заметила она.
– Неужели? Точно. Ты меня выбила из колеи, – признался мужчина.
– Я? – удивилась она.
– Да ты, – утвердительно подчеркнул он.
– Ты сам так хотел.
– Я не ожидал.
– Всё ты прекрасно ожидал.
– Ты права… Поехали ко мне.
Образовалась пауза. Мужчина заволновался. Женщина анализировала ситуацию. «Снова одноразовая ночь, но, конечно, страстная, но одна», – размышляла она и не отвечала.
– Скажи, что ты хочешь? И не мучай меня, – прервал молчание мужчина.
– Если честно, я уже и не знаю, – откровенно призналась женщина.
– Ты же чувствуешь, что тебе будет хорошо со мной.
– Да, чувствую.
– Так что ещё надо?
«Да действительно, что ещё надо? Чего ей не хватает?» – задумалась женщина. Наступило тягостное молчание…
Вдруг послышался звон разбитых бокалов, гул, крики за соседним столиком. Это молодые люди не поделили девушку. Их живо вывели охранники.
Страсти накалялись к закрытию заведения. К их столу неожиданно подошёл высокий спортивного телосложения юноша двадцати трёх лет и пригласил женщину на танец, та в свою очередь перевела стрелки на ухажёра, ответив:
– Если разрешит спутник.
– Иди, малыш, подобру-поздорову, – решительно пробасил мужчина.
– Мы ещё с тобой встретимся, дядя, – юноша, бросив вызов, исчез. Пара не придала значение этому инциденту, потому что он был не единственным, продолжая веселиться и отдыхать.